Пока размышляла, ее назойливый спутник с кривой усмешкой сказал:
— Проблема не в директоре R.E.G., так? А во мне?
Полину нельзя было назвать записной лгуньей. Даже наоборот, она находила в себе нечто под названием "синдром патологической честности". Буркнула:
— Да. Оставьте меня в покое... Очень прошу.
Слова, против воли, прозвучали жалобно. Тем временем их путь близился к завершению. Петлявшая среди деревьев и кустов дорожка вывела к северному входу в Дворец правительства. Повинуясь знаку Полины, охрана заступила дорогу ее назойливому спутнику. Стальные двери захлопнулись перед его носом.
А Полина без помех вернулась к своим обязанностям. Впереди целое утро и долгий день. Облегченно, даже весело, она плюхнулась в кресло перед терминалом. Переодеваться и под душ — потом. Немного поработает. Первым делом: разобраться с недоразумением, случившимся на днях кое с кем из Небесным детей...
Заморгал глазок красного телефона на столе.
— Да, Одиссей?
— Поговори с человеком. Срочно. Он сейчас подойдет.
Координатор Гор бросил трубку, не дожидаясь ответа. Одновременно из раструба переговорника донесся голос помощника:
— Командир спецгруппы "Торнадо" Гораций Винер ожидает в приемной.
Шумно вздохнув, Первый вице-координатор Острова, госпожа Полина Ждан рявкнула:
— Пусть войдет!!
И спрятала в ладонях пылающее от гнева и досады лицо. Понимая, что злится на саму себя. Вскинула голову, поправила ладонями прическу. Только покажись, нахал прилипчивый...
Он вошел, всё такой же, внешне приветливый, а внутри — настороженный и замкнутый. Не прочесть. Поэтому, когда его сознание вдруг открылось перед ней, Полина растерялась. Видишь человека, он видит тебя, ты видишь себя его глазами, он видит, что ты видишь... Как бесконечное отражение в двух зеркалах.
Надо было что-то сказать, и Полина попыталась, но он перебил ее:
— Я понимаю, что со дня своего появления на Острове ужасаю вас так же, как Андрей Гелла...
Полина замотала головой.
— Вы не поняли! Нет! Нет... Он... Вы...
Она замолчала, кусая губы. Гораций Винер подошел, встал совсем рядом. Она сжалась, ожидая его прикосновения. Но он не дотронулся до нее. Не сделал ни одного лишнего движения. Просто сказал с мрачной улыбкой:
— А я... боюсь вас. И Айвен Астер, и яростный Гелла — мы все вас боимся. Даже та, кто сотворила такое с нами, напугана, я знаю. Вы — одна среди нас, особенная. Та, кто связывает воедино разорванные нити наших судеб.
— Вы думаете... мне хорошо... оттого, что я всё помню? — прошептала Полина и разрыдалась.
Полина Ждан напрасно считает меня бездушным молодым монстром. Разговор с ней отнял у меня много сил, и покинул ее кабинет я изрядно деморализованным. Виду, конечно, не подал. А заглянуть в мои переживания Полина не в силах. Такое интересное свойство моего ума — я не поддаюсь ментальному воздействию. Ни повлиять на меня, ни даже мельком прочесть мои мысли, против моей воли, никакой телепат не в состоянии. Конечно, ярко выраженный пси-талант встречается редко. Один на миллион, в лучшем случае.
Таким даром и обладала Полина. Однако, со мной у нее ничего не выйдет. Как сказала однажды Тенар — моя знакомая девочка-новтеранка: вот, что значит приобретенный иммунитет.
У меня было еще одно важное дело, требовавшее покинуть Вагнок на остаток дня. Перед этим я ненадолго вернулся домой.
Книга, прошлой ночью лишившая меня сна, лежала, раскрытая, на полу. Я поднял ее, чтобы запереть в сейф. Шершавая, серая картонная обложка, с приклеенным формуляром. За невзрачным переплетом — призрак прошлого. Не надо звать его в сегодняшний день. В моих руках документ страшной разрушительной силы. Никакие "Пророки седьмой зари" не сравнятся с ним.
Наименование: "ЯЩИК ПАНДОРЫ".
Источник: электронный архив R.E.G.
Тираж: 1 экземпляр.
Статус: Секретнее не бывает. По прочтении уничтожить.
Аннотация: Текст содержит сведения, запрещенные к публикации в открытой печати. К ним относится содержание рукописи Натаниэля Гарига, написанной им во время тюремного заключения в Эгваль с 1366 по 1383 г. с дополнениями, сделанными после освобождения. Указанные дополнения имеют статус высшей степени секретности. Их разглашение приравнивается к государственной измене.
Приложение "Проклятый город" не является секретным. Это избранные главы из "Записок доктора Рона Гаяра". Они призваны пролить дополнительный свет на рассказ Н.Гарига.
Обращаем особое внимание читателя на крайнюю субъективность оценок, допускаемых Н.Гаригом в описании событий, свидетелем которых он был. Предвзятое толкование изложенных им фактов способно нанести серьезный (или даже невосполнимый) ущерб образу Острова, как передового государства Мира, и подорвать веру общества в гуманистический характер Светлого пути.
15. "ПРИВЕТ, МАМА..."
Как сомнамбула, стоишь у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу. Ни о чем не думать, ничего не чувствовать. На одну минуту выключена из действительности. Зелла хотела тебе что-то сказать... Ты не позволила. Нет сил говорить... Ни с кем. Всего минуту. Одну минуту покоя.
Осторожный стук в дверь. Как ей не терпится! Нет... — не она. Стук повторяется, в нем больше силы и решимости, чем пристало девочке-подростку. Ты не отзываешься, и дверь распахивается.
У Сонгера перепуганное лицо.
— Наоми!.. Ты — как? В порядке?
Спешишь успокоить:
— Да. Задумалась.
— О чем? Прости, не мое дело, но...
— Мне надо объясниться с Ивом.
— Я организую... видео-встречу. Пойдем в гостиную. Закроемся. Всё приватно. Я тоже уйду, если хочешь.
— Нет. Да.
Сонгера, также как Лору, давно не смущает твоя манера отвечать, одной фразой на несколько вопросов.
— Хочешь личной встречи? С глазу на глаз?
— Именно. Надо гасить пожар, пока не разгорелся. Недоумеваю, как? Я здесь, Рауль в Майе... Пока-если доберусь... он наломает дров.
Сонгер, тихо откашлявшись, говорит:
— Шеф — человек горячий, но разумный...
— Он обижен. Зол. Ему кажется, что он открыл страшную тайну. Дескать, им долгое время манипулировали. И, кто?! Человек, к которому, по открывшимся только что обстоятельствам, он не может испытывать симпатии. Несмотря на всё, что между нами было.
— Ты... взаправду им раньше не... ну, то есть...
— Не брала ли я Рауля под ментальный контроль? Никогда! И еще раз — нет!
Утверждения твои голословны, сейчас Сонгер потребует доказательств... Ты его выгонишь. Между вами всё будет кончено. Еще один отступится от тебя. Пусть... Чашу потерь надо испить до конца.
— Верю, — говорит Сонгер. — Вроде, могу помочь. Как, по твоему, я добрался к тебе из Норденка? Ты увидишься с моим шефом меньше, чем через час.
Со смотровой площадки на крыше дома Боргезе открывается прекрасный вид на скованный заморозками пригород. Сонгер мнется рядом. Вид, как у покорителя Арктиды, но физиономия растерянная. Как будто забыл что-то... Зато ты — в полном порядке. На тебе видавшие виды, утепленные стараниями Греты джинсы, и ее же ботинки. Пожертвовала, добрая душа, лишнюю пару. Поверх заштопанного свитера бабулькина же кофта. Единственное, что отличает тебя от заправского бомжа — новенькая вязаная шапка, разноцветное произведение искусства. Благодарю, Маргарита. Благодарю...
Сонгера явно что-то тревожит. Надо бы заглянуть в его мысли, но... нет. Давно дала себе обещание: никогда не поступать так с близкими людьми. Хотя, расшевелить его не помешает. С легкой усмешкой спрашиваешь:
— Где же твоя "девушка по вызову"?
— Она не... Между нами никогда ничего не было!..
— А хоть бы и было — я не ревнивая.
— Врешь! — неожиданно выпаливает Сонгер, но спровоцированная тобой пикировка тут же обрывается. В белесом послеполуденном небе появляется гравилет. Он почти в зените, поэтому вы с Мишелем не сразу его увидели.
Какая прекрасная машина! Она снижается вертикально и через минуту зависнет прямо над площадкой. Никто ничего не успеет заметить. А сигнализацию ты, улучив момент, отключила. Всего-то, заскочить по быстрому в пультовую, и обратно. Но гравилет движется так, что окажется над крышей в "мертвой зоне". Маленьком пятачке, где датчики его не увидят. Почему-то тебя это смущает. Заразилась о Сонгера повышенной мнительностью?
Внезапно соображаешь. Вот оно! Откуда Елена (так, кажется ее зовут?) знает систему охраны в доме Боргезе?
Тень гравилета закрывает солнце. Он совсем рядом. Дверца призывно распахнута. Один шаг и ты внутри. Едва успеваешь прощально махнуть рукой своему мужчине. Щелчок закрывшегося замка. И захочешь убежать, да фиг тебе. Поздно. Крыши домов, переулки, прибитые холодом кроны деревьев... всё уходит вниз, исчезает. Летим. Дорога в Майю оплачена, а за обратный путь деньги Мишель переведет, когда Елена сдаст ему тебя с рук на руки. Невольно вздрагиваешь. Вот о чем хотел предупредить Сонгер! Елене опасно верить.
Хотя, другого выхода у тебя нет. Осторожно переводишь взгляд на сидящую в водительском кресле девушку. Ба, какой чудной на ней костюм! Плотно облегающий стройную фигурку. Тускло-черный, ночью встретишь — не увидишь. Широкий пояс. Наколенники, налокотники. Чешуйчатая грудная пластина. Высокий ворот. На голове шлем с темными очками, полностью скрывающий лицо. Ни дать, ни взять — Темный рыцарь, герой сказок и легенд. Он спасал людей и убивал чудовищ.
— З-здравствуйте... — говоришь Елене. Злишься на себя оттого, что твой голос дрожит.
Она кивает, не удостаивая ответом. Пусть. Ты хорошо усвоила, когда гордость свою надо завернуть в тряпочку и спрятать в карман. В салоне постепенно темнеет. Небо из голубого становится фиолетовым. Не ощущается ни малейших перегрузок. Никаких признаков наступления невесомости тоже нет. Это вам — гравилет, а не хухры-мухры... Наверное, только в гондоле дирижабля, летящего в нижних слоях стратосферы, ты так же ощущала покой и власть над Миром. Те времена давно прошли.
Это — не ты уверенно держишь курс. Не твоей воле повинуется чудесный аппарат, творение Новтеры. Скрывая тревогу, смотришь на Темного рыцаря. Кто такая Елена, откуда она?
Небо уже совсем черное, в нем колкими, немигающими точками, проступают звезды. Елена, по-прежнему, невозмутима. В ее расслабленной позе — спокойствие опытного пилота, у которого всё идет по плану. Так оно и есть. Движемся экономичной трассой, выполняя суборбитальный прыжок.
Подражая ей, откидываешся в кресле. Салон просторный, можно вытянуть ноги. Умение владеть собой — ценное качество. Через час тебе предстоит испытание. Говорить, что знаешь; делать, что должна. А пока — вздремнешь, дашь себе отдых. Здесь, высоко над Миром, тишина и покой...
Осторожное прикосновение заставляет очнуться. Опаньки. Хорошо поспала. Дверца с твоей стороны поднята на кронштейнах вверх. Свежий, холодный воздух бодрит. "Вставайте, Ваше высочество! Вас ждут великие дела!" Внутренне усмехаешься. Ты еще жалеешь о сладких временах упоения властью? Нет. Да?
На твоем плече — рука Елены в черной перчатке. Она видит, что ты проснулась. Убирает руку, тычет вперед указующим тонким перстом. Выметайся, мол.
Не спеша вылезаешь. Ага, приехали. Ты — у цели. На автостоянке "Новостного агентства ИВ". Оборачиваешься к молчаливой, загадочной девушке-рыцарю. Где только Сонгер ее нашел?
— Спасибо, Елена. Я вернусь через час.
Холодно, но снега здесь нет. Дорожка, вымощенная розовым камнем, очищена от наледи. От фонарных столбиков тянутся тени. В полете ты пересекла часовой пояс, и солнце в небе стоит ниже, чем ожидала. Перед тобой огромное здание. Офисный центр — шедевр кубической архитектуры, поэма из стекла и бетона. Будь твоя воля, приказала бы расстрелять архитектора за эдакое безобразие.
В зеркальной входной двери отражается твоя фигура. Одета непрезентабельно, но походка у тебя — солдатская. "Не влезай, убьет!" Пошлая шутка, да. Зеркальные створки разъезжаются в стороны. Ты предстаешь пред удивленные очи охраны.
— К Раулю Хорхану с личным визитом. Нина Вандерхузе. Шевелитесь, мальчики, а то шеф вам вставит.
Парочка дюжих охранников сопровождает тебя до высочайшего кабинета. Конечно, имеется в виду не этаж, а значимость персоны, его занимающей. Один из молодцев открывает перед тобой дверь, второй говорит:
— Извольте войти.
Делаешь шаг вперед. Оборачиваешься к "двоим из ларца".
— А теперь — брысь! И дверь закройте.
Убедившись, что приказ исполнен, вновь поворачиваешься к хозяину кабинета. Он, грузный, большой, стоит посередине, опершись волосатой рукой о спинку кресла. Черные волосы всклокочены. Тщательно выглаженные, с идеальной стрелкой, брюки контрастируют с расстегнутой на груди рубашкой. Пиджак валяется на полу. Ив взволнован, ему жарко.
Он не успевает ничего сказать, когда ты быстро подходишь к нему, приподнимаешься на носки, и с размаху влепляешь мощную оплеуху.
Мужчина, побитый мужчиной, дает сдачи. Или убегает, смотря по соотношению сил. Ив всегда давал сдачи. Сполна и с довеском.
Когда же тебя бьет женщина...
— Ах-х... превосходно! Какое удовольствие! — Ив встряхнулся. — Повторите, пожалуйста!
Втайне отметил, что заметно ее смутил.
— Будешь знать, как орать на меня... Хоть по телефону, хоть так, — она отвела взгляд.
Он взял ее за плечи, развернул к себе.
— На меня смотри.
Так говорила она ему когда-то. Роли поменялись, с той дивной поры. Когда-то она требовала от него искренности, требовала правды. Теперь его очередь.
В этой их игре в гляделки, она сдалась первой.
— Ну, что такое? На мне пятна? Странные надписи? Чего уставился?
Быстро сменила тему.
— Эй, ты по пиджаку своему топчешься! Дай сюда.
Подняла с пола и положила просторный пиджак Ива на край стола. Смерила его хозяина взглядом. Легко вспрыгнула на стол, уселась на нем, болтая ногами. Иву пришлось бы стоять рядом, с глупым видом. Чтобы избежать этого, он сел в кресло. Удачная мизансцена. Для нее. Так она смотрит на могущественного медиа-магната сверху вниз.
Задумалась на миг. Повинуясь внезапной догадке, спросила:
— Неестественно, да? Что за десяток лет я ничуть не изменилась.
— Наоборот, — сказал Ив. В голосе его звучали радость и боль. — Когда встречаешь кого-то после долгой разлуки... испытываешь потрясение. Оттого, что близкий когда-то человек так не похож на того, каким ты его запомнил. Время — предательская штука.
— Поняла. Хранишь мои фотографии. Кадры из фильмов. Спустя много лет видишь воочию. Такую, какой была. Вместо изрядно потрепанной дамы. Хотя, по моей легенде — мне под сорок. Есть чему удивиться, есть, чему обрадоваться. Что же ты невесел, Рауль?
Ив не знал, что ответить. Не было в ней той легкости общения, прикрываемой вежливым обращением на "вы". Не слыхать больше игривого: "дядюшка". Один лишь раз, в недавнем телефонном разговоре... И всё. Как невидимая черта, проведенная между ними ее нежной и крепкой рукой.
