— Это ваша позиция? — холодно осведомился Вильфранд.
— Да.
— Жаль, что такой человек, как вы, пошёл против общества в столь ответственный момент. Прошу прощения, но я вынужден освободить вас от обязанностей начальника Стражи уже сейчас. Освободить и приказать Грифу арестовать и вас, и Ординари.
Капкан громко и хрипло расхохотался, спугнув муху, которая поняла, что теперь всё в порядке, и принялась биться о стёкла.
— Боюсь, это невозможно. Во-первых, кто вы, тьма побери, такой, чтобы меня снимать? А во-вторых… — он достал из внутреннего кармана испачканную в грязи и крови верительную грамоту — документ с печатями и подписью Вильфранда, наделяющий бандитов властью. — Гриф и его люди сами арестованы.
Регент устало вздохнул, как уставший взрослый, старавшийся сохранить терпение во время разговора с непослушным ребёнком.
— Вы же понимаете, что завтра приказ всё-таки вступит в силу, и его понадобится выпустить, а освободившееся место в камере займёте вы? — Ординари мысленно поаплодировал расслабленному тону, с которым Вильфранд это произносил, и вступил в игру:
— А может, вы сами займёте это самое место?
Идея на пару мгновений повисла в воздухе, а затем шлёпнулась вниз перед носом делегатов, сопровождаемая тем же вниманием, что и упавшая со стола котлета в доме престарелой кошатницы.
— Что за вздор? — Вильфранд рассмеялся, однако смех прозвучал искусственно и одиноко в полнейшей тишине.
— Никакого вздора, — улыбнулся Орди и обратился к делегатам: — Господа! Дамы! Вам не кажется, что нам стоит призвать этого человека к ответу за всё, что он совершил? Разумеется, исключительно по закону. А, верховный судья Вариус?..
Взгляды скрестились на толстяке, а тот откинулся на спинку кресла и громко, сочно и со вкусом захохотал. В отличие от Вильфранда, смех Вариуса звучал естественно и непринуждённо. Он лился из глотки бурным потоком, который мгновенно затопил весь бальный зал и вырвался на улицу. От него тряслись щёки, дёргался кадык, и слёзы текли из глаз. Судья выкладывался на полную и использовал всё, что знал о смехе: он утробно хохотал, визгливо хихикал, глупо гыгыкал и изобрёл ещё пару видов смеха, пока не замолчал, громко всхлипывая и вытирая глаза носовым платком.
— Потрясающе! — он захлопал в ладоши. — Браво! Я поражён. Лорд Ординари, вы просто кудесник. Я давно не получал такого удовольствия. Как по нотам! Конечно же, я полностью за, мне нечего терять. Но остальные?.. — он повернулся к делегатам, которые внимательно изучали столешницу или пятна на противоположной стене.
— Дамы и господа! — Ординари привлёк к себе внимание. — Кто за то, чтобы осудить этого человека за преступления, которые он совершил?..
Молодой человек тщательно подводил разговор к этому моменту, и сейчас всё вокруг указывало на то, что Генеральное Собрание единогласно проголосует «за», но…
Ни одной руки.
— Ну же, смелее!
Никаких изменений — только напряжённые выжидающие взгляды.
В животе Орди начал завязываться тугой узел ужаса. Лица Вильфранда не было видно, но юноша чувствовал, что в этот момент Регент улыбается особенно ехидно.
— Ай, во тьму вас! — судья первым поднял руку. — Не будьте трусами. Сколько лет мы боялись его?.. Надеюсь, у вас есть план, Ординари!
— Само собой, — соврал молодой человек, слегка склонив голову и стараясь выглядеть как можно более загадочным.
— То есть, вы хотите сказать, что правитель должен подчиняться собственным законам? Хм-м, остроумно. Очень остроумно, — усталый старик, в котором Орди узнал одного из носов-крючком, поднял руку.
Над столом несмело выросла ещё одна: проголосовал тот самый «медведь в костюме», потом ещё и ещё… Орди считал голоса с внутренним ликованием: итого за суд проголосовали шестьдесят три человека из ста.
— Какая прелесть, — подал голос Вильфранд. — Вы не забыли, что я всё ещё тут?
— Конечно, нет, — ответил Ординари.
Регент усмехнулся:
— Это фарс. Я не желаю принимать в нём никакого участия. Безусловно, вы все молодцы, все показали, кто в доме хозяин. Но не зарывайтесь и не забывайте, что у действий бывают последствия. Я готов — и, надеюсь, вы понимаете, насколько это большая милость с моей стороны, — дать вам первый и последний шанс одуматься. Повторяю: первый и последний. Вернёмся к тому, для чего мы здесь все собрались. Забудем о временном помешательстве. И занесём уже в протокол, что новым регентом Брунегена был избран верховный судья Вариус.
Уверенность Вильфранда производила гипнотическое впечатление. Сейчас он попал в ловушку, запутавшись в собственных интригах, но вёл себя так, словно за окнами ждала его приказов целая армия.
— Никакого фарса, всё серьёзно. Ваша честь! — Орди повернулся к толстяку. — Что нам понадобится для справедливого и беспристрастного суда?
— О, да перестаньте, Ординари, — отмахнулся судья. — Мы не дети и всё понимаем. Ради такого дела я готов на ускоренный порядок рассмотрения. Никто из присутствующих, я уверен, и не пикнет о том, что что-то пошло не так. Это будет наш небольшой секрет. Поэтому давайте просто приговорим подлеца к обезглавливанию и дело с концом. Где я должен поставить подпись?
— Вот именно, — встрял в разговор нос-крючком. — Не вижу смысла тратить время.
— Нет-нет-нет! — запротестовал молодой человек. — В этом весь смысл. Дамы и господа, мы все в этом зале стали жертвами беззакония. А с беззаконием стоит бороться лишь одним оружием — справедливостью.
— Вы либо хитрец, либо идеалист, — всплеснул руками нос-крючком. — И будет жаль, если окажется, что второе. К чему это всё? Да, мы стали жертвами беззакония, ну так давайте накажем его без всякой волокиты. Разве вы не этого хотите?
Молодой человек покачал головой.
— Нет. Я хочу справедливости. Я хочу соблюдения правил. Я хочу, чтобы Брунеген вступил в новую эпоху, когда закон перестанет применяться избирательно. Нельзя добиваться добра, совершая зло.
Пауза. Все уставились на Орди так, будто он превратился в какое-то редкое животное.
— Всё-таки идеалист, — вздохнул нос-крючком.
Люди зашумели.
— Господа, господа, прошу вас! — встрял верховный судья. — В этом есть определённый смысл!
— Конечно же, для тебя он есть, — язвительно заметили откуда-то издалека. — Ты бы кого угодно поддержал, лишь бы в Замок не ехать.
Судья вопросительно взглянул на Орди.
— Вы все как-то очень быстро забылись, — юноша скривился: сидящие за столом люди были ему глубоко отвратительны. Перемена настолько всех поразила, что в зале вновь установилась мёртвая тишина. — Ещё несколько минут назад вы тряслись от страха перед ним, — Орди указал на Вильфранда. — У всех тут есть тёмные делишки, и я знаю, что вы думаете. Вы считаете, что закон придуман для простолюдинов, нищих и недотёп, которым не повезло встать на пути сильных мира сего. Но совсем недавно вы все не могли пошевелиться и даже вдохнуть без приказа. Всё, чего я прошу, всё, чего я добиваюсь, — это позволить закону делать своё дело. Но до тех пор, пока вы сами будете препятствовать справедливости, не удивляйтесь, что несправедливо будут поступать с вами. Всегда найдётся кто-то сильнее, кто-то, перед кем придётся стоять навытяжку, потеть и понимать, что он может сделать с вами всё, что ему вздумается, — и никто не поможет.
Установилась пауза. Делегаты смотрели куда угодно, только не на Орди.
— Браво, — Вильфранд пару раз хлопнул в ладоши. — Очень вдохновенная речь. Честно говоря, я собирался уходить, но сейчас передумал. Пожалуй, подожду до тех пор, пока вы сами переругаетесь. Теперь вы понимаете, Ординари? — насмешливо спросил Регент. — Видите, с кем приходится работать? И ведь это только начало, смею уверить. Каждый из этой сотни имеет множество секретов, тайн и скелетов в шкафу. У каждого есть друзья, враги и личные интересы, которые им ближе, чем ваши рассуждения о добре и справедливости. Вы не умеете лавировать между ними, а я умею. Пусть и — ах-ах — не всегда соблюдая законы. Потому что законы несовершенны. А они несовершенны потому, что люди несовершенны. При всём уважении, Ординари, вы слишком молоды, чтобы это понять. Всегда будут те, кто боится, и те, кого боятся: это естественный ход вещей, который вам не переломить. Поэтому давайте уже заканчивать, — обратился он к людям. — Уверен, у всех вас сегодня много дел.
Молчание в зале было того самого сорта, который называют гнетущим. Люди прятали глаза от Ординари и Вариуса, и юноша знал, о чём они думают: просчитывают, что потеряют, а что приобретут в том или ином случае. Возможность оставить всё как есть была заманчивой: как-никак, Регент сегодня сделал свой выбор и выбрал он не их, а кого-то другого. Не было нужды волноваться ещё как минимум несколько лет. Законность оказалась для Брунегенской элиты чем-то новым и неизведанным, как алкогольный напиток с плавающей внутри змеёй: с одной стороны, было страшно к нему даже подступаться, а с другой, почему бы и нет, может, это лучшее пойло на всём белом свете?
На лицах людей читались напряжённые раздумья. Закон можно было использовать против любого в этом зале, но если следовать ему до конца, то для использования ещё необходимо было собрать достаточно убедительные доказательства. А с ними можно было поиграть. Их можно было опровергнуть. Можно было найти лазейки. От закона можно было банально защититься по-честному. И, что ещё интереснее, закон можно было натравить на соседа.
— Давайте голосовать, — предложил Вариус. — Прошу поднять руки тех, кто за то, чтобы осудить Вильфранда в полном соответствии с буквой закона.
Орди считал их про себя, не заметив, как начал притопывать ногой от напряжения: «Одна, две, три… Десять, двадцать, тридцать... Тридцать девять».
— Кто против? — спросил изрядно помрачневший Вариус. Ситуация складывалась дрянная.
Сердце молодого человека забилось быстро-быстро. От волнения бросило в жар.
«Три… Семь… Пятнадцать. Тридцать. Тридцать три».
— Остальные?.. — вскинул брови Вариус.
— Воздержались! — донеслось издалека.
Голова Орди закружилась, кровь схлынула из неё, как будто через прорванную плотину, а ноги грозили подкоситься, но сознание ликовало.
— Отлично, — обрадовался судья. Он нервно хихикнул, выдавая напряжение. — Тогда мне понадобятся обвинитель и защитник, свидетели с обеих сторон, секретарь... Ах да, и ещё молоток.
— Потрясающе, — покачал головой Вильфранд. — Восхитительно. Невероятно. Что ж, всё ясно. Дамы и господа, я давал вам выбор! — Регент направился к выходу, но на его пути встал Орди, а в зал очень вовремя вошли Нильс с Йоганном.
— Вы арестованы! — Капкан, стоявший до этого практически без движения, положил ладонь на плечо Вильфранда. — Мне следует зачитать права?..
Регент совершил молниеносное движение, едва уловимое глазом. Блеснул уже знакомый Орди кинжал… блеснул — и тут же покатился по полу, а за время, пока он падал, Капкан, несмотря на комплекцию и мнимую неповоротливость, успел заломить обвиняемому руку. Раздался звук рвущейся тряпки — и рука осталась у Бульдога, который вскрикнул от омерзения и отскочил.
Несколько делегатов позеленели и резко согнулись, выискивая что-то под столом. Их спины вздымались и опадали, сопровождаемые утробными звуками.
Вильфранд хрипло рассмеялся:
— Вы не понимаете, глупцы. Мне всё равно. Все ваши ухищрения, все ваши судилища, все ваши казни не принесут мне никакого вреда. Вы можете разобрать меня по косточкам прямо сейчас, но ничего, я повторяю, ничего от этого не изменится!..
— Верховный судья Вариус! — ледяные нотки в голосе Орди подействовали на толстяка ободряюще. — Мне кажется, пора начинать. В качестве обвинителя готов выступить я. Кто хочет быть защитником?..
Шокированные делегаты молчали.
— Защитником! — передразнил молодого человека Вильфранд. — Не нужен мне никакой защитник! Я сам себе защитник!
Орди пожал плечами:
— Думаю, это можно воспринять, как ходатайство.
— П-принято, — кивнул, заикаясь, побледневший Вариус и совершил рукой некое движение: похоже, стукнул невидимым молотком. — Рассматривается дело Вильфранда, э-э-э… — судья вопросительно посмотрел на Ординари, но тот лишь развёл руками: ни второго имени, ни формального социального положения Регента он не знал. — Просто Вильфранда. На заседании присутствуют… Кстати, кто ведёт протокол?
Чем больше Вариус говорил, тем уверенней звучал его голос. Для судьи это была просто работа, которую он выполнял на протяжении долгих лет. Он наизусть зачитывал обязательные фразы, и в голосе всё чаще проскальзывали скучающие нотки — верный признак профессионализма.
— Слово предоставляется стороне обвинения! — вместо молотка Вариус стукнул по столу костяшками пальцев. — Ординари, ваш выход. За что мы будем судить его?
Юноша сделал шаг вперёд, достал из внутреннего кармана лист бумаги, развернул, откашлялся и зачитал:
— Подсудимый обвиняется в организации заговора, свержении короля, узурпации власти, некромантии, множестве случаев убийств и поджогах!
— ...И в том, что он мерзко воняет, — буркнул Капкан, вытирая ладонь о штаны.
— Подождите, короля?.. — нахмурился нос-крючком. — У нас отродясь не было королей.
— Именно, — не стал отрицать Орди. — Собственно, из-за обвиняемого у Брунегена и нет королей. Уже почти пятьсот лет.
— Но ведь это абсурд! — не унимался старик. — Ему не может быть…
— Может, — ответил Вильфранд, со щелчком возвращая руку на место. — А вы думаете, меня зря обвинили в некромантии?..
— Это самый странный суд в моей жизни, — судья говорил тихо, но услышали его все. — Давайте начинать! Обвинитель! Где ваши свидетели?
Орди указал на начальника Стражи:
— Первый прямо здесь, ваша честь.
Капкан отсалютовал, но даже в это действие ухитрился вложить иронию и небрежность.
— Рассказывайте, — Вариус уперся локтями в столешницу и сложил ладони домиком. — Что вы можете нам поведать по существу дела?
— О, всё очень просто. Несколько дней назад подсудимый отдал мне приказ, я цитирую: «Сжечь всё, что связано с Ординари».
— И вы подчинились? — уточнил судья.
— Как начальник Стражи я был обязан подчиниться приказу вышестоящего руководителя.
— С каких пор я стал вашим руководителем, Капкан? — Вильфранд откровенно потешался. — Где это зафиксировано? С чего вы взяли, что приказ отдал вам именно я?
— Уж твой аромат я ни с чем не перепутаю, ты, вонючий кус…
— К порядку! — Вариус постучал костяшками по столу, но тут же зашипел от боли и потряс ладонью. — Ни у кого нет молотка?.. Нет? Продолжайте, господин Капкан.
— Да, ваша честь. Так вот, я подчинился воле этого человека.
— Так почему? — не унимался Вильфранд. — Если бы уборщица из Замка поговорила с тобой в тёмном кабинете, ты и её приказ бы выполнил?
— Замолчите, обвиняемый! — рыкнул Вариус. — Вам дадут высказаться. Мы все здесь знаем, почему люди выполняли ваши приказы.
