Поэтому, глубоко вздохнув, Зеленоглазый начинает:
— Я считаю, что нашел верное решение возникшей проблемы,— голос мальчика по-взрослому спокоен, и он надеялся, что никто из присутствовавших не видел, каких сил это ему стоило.— Если учитывать мои ресурсы, время и условия работы.
Дед хмыкнул, Ранкорн поправил очки, а что сделал сбриковец Гархольд не видел — тот стоял слева, так что мальчик видел его только самым краем глаза.
— То есть кража — это оптимальный выход?— голос деда был спокоен, но в холодных омутах глаз начали отблескивать искры смеха.
Зеленоглазый, осознав, что дед не очень-то сердится, да и уверенный тон взрослого ему явно нравится, продолжил:
— Это не кража, а возврат собственности из-за невыполнения арендатором условий содержания и хранения объекта,— гоблин старался говорить сухо и официально. Судя по тому, что он слышал о главном Гринготтском юристе, подобный тон ему должен понравится. И тогда, возможно, он не будет слишком зверствовать — Зеленоглазый не обольщался тем зачем здесь Ранкорн. Этот крючкотвор явно разнесет все его выводы о крепкую стену законов и их букв.— Кроме того хозяин вещи имел право на проверки, что доказывает данный документ...
Гархольд выложил на стол выписку из договора Дамблдора и Фламеля. Аккуратная бумажка тут же перекочевала в морщинистые ладони Ранкорна. Мальчик мысленно взмолился Предкам, и продолжил:
— После чего он нанял меня для плановой проверки. При ненадлежайщей защите объекта, заказчик потребовал немедленного возвращения объекта,— Гархольд передал и вторую бумагу, полученную от Фламеля, Ранкорну.— Так как заказчик одновременно является и Творцом, я не счел необходимым отказать. Оплата будет предоставленна в ближайшие дни.
— Уже,— проворчал Гриндорнх, перекидывая внуку свежую газету, все еще хрустящую и пахнувшую типографской краской. Гоблин едва сдержал разочарованный стон — если бы он мог предположить, что алхимик так споро выполнит свою часть договора, то пришел бы к деду куда более подготовленным.— Но это ничего не меняет. Пусть ты и поступил по Закону, но это — гоблинский— закон. А ты находился на территории людей, и там, по Соглашению, действуют их законы. И мы обязаны, находясь на поверхности, вне территорий всемирного объединения банков "Гринготтс", должны их соблюдать. Так что...
— Позвольте мне,— проскрипел Ранкорн.
— Отличненько,— потер ладони Гриндорх, кивая юристу.— Вот пусть Ранкорн расскажет тебе, как все это выглядит на взглядит на взгляд человеческого законника, и чем это могло грозить как всему Гринготтсу, так и непосредственно тебе.
Гархольд напряженно уставился на юриста, весьма скептически рассматривавшего в магическую лупу печати на предоставленных документах.
Наконец, он, откашлявшись, начал говорить:
— Итак, предмет разговора — изъятие сотрудником английского филиала банка "Гринготтс" философского камня, находящегося на хранении у Альбуса Дамблдора. Данный сотрудник — воспитанник Клана Гархольд Зеленоглазый, младший клерк, занимающийся инвестициями в маггловский бизнес — тайно проник в закрытое помещение, обойдя или взломав защиту, и забрал объект от хранителя. То есть,— Ранкорн посмотрел на мальчика поверх серебряной оправы очков.— Совершил кражу. Карается подобное в зависимости от ценности объекта и различных отягчающих обстоятельств от штрафа в размере двойной ценности украденного до двух с половиной лет на верхнем уровне Азкабана. Рассмотрим непосредственно нашу ситуацию...
Сидящий на стуле для посетителей Гархольд едва сдержал порыв сжаться под взглядом сурового юриста. Он, как настоящий сын своего Клана, был готов принять все.
— Во-первых,— начал гоблин.— Объект — философский камень, был передан на хранение Альбусу Дамблдору его непосредственным Творцом, Николасом Фламеоем. О чем у меня есть заверенная у Вардона доверенность. И, в отличие от предоставленной Гархольдом Зеленоглазым, полная. Итак, у мистера Дамблдора были полные права на хранение объекта, но не на использование. Нарушил ли хранитель этот пункт, мы знать не можем. Следуем дальше. Хранитель, судя по доверенности и ее отрывку, предоставленному ответчиком...извиняюсь, это профессиональное. Гархольдом Зеленоглазым, обязуется не допустить попадание объекта в чужие руки. Судя по рассказу Гархольда, он нарушил это условие, позволив Одержимому Квиренусу Квиреллу достичь объекта. Но!
Законник поднял палец вверх.
— Это невозможно доказать, так как Хогвартс поглощает всю остаточную магию за сутки. Итак получается, что нарушение хранителем условия Договора не доказать без использования на сотруднике банка Гархольде Веритасерума, что запрещено Конвенцией 1400ого года от рождения Мерлина. Это — отягчающее обстоятельство. С другой стороны, так же невозможно доказать убийство несовершеннолетним Гархольдом преподавателя, что является несомненным плюсом. Продолжая тему, во-вторых, в нашем распоряжении есть документ о праве Николаса Фламеля на плановые и внезапные проверки качества защиты Творения, коим он и воспользовался, наняв искомого сотрудника для попытки изъятия камня. Которую он, Гархольд Зеленоглазый, и совершил. Это сводит на нет причину предположительного иска.
Зеленоглазый перевел дух, но, как оказалось, преждевременно. Ранкорн жестоко продолжил:
— Но документ о найме недействителен, так как, во-первых, Гархольд Зеленоглазый не является членом СБ Гринготтса, и не может заключать подобный договор с внешними заказчиками, а во-вторых, копия подобного договора должна быть отправлена в Министерство. Чего, судя по отсутствию печати, не произошло. Непредвзято и без помощи приличного юриста, это тянет, учитывая все предоставленные аргументы и несовершеннолетие ответчика, на штраф для родителей и общественные работы для непосредственно Гархольда.
— И? Общий вывод?— поторопил юриста Гриндорх.
— Если это дело возьму я — и Дамблдор, и Фламель еще нам и должны останутся,— оскалился Ранкорн.— Ошибки мальчик совершил, но не катастрофические, и методы их исправления мы уже обсудили.
— Да?— неуверенно протянул Зеленоглазый, переводя дух. Все-таки у него получилось удачно провернуть свое первое самостоятельное внешнее дело.— И какие?
— Ну, раз уж ты решил браться за дела СБ, то туда и отправишься на ближайшие пару лет,— жестко сказал Гриндорх.— С утра и до четырех. Это тебе и полезным будет, да и отвечать за свои слова и действия надо целиком и полностью, от первой монеты до последней.
— Но деда?! Я же занимаюсь инвестициями, и у меня неплохо получается,— начал было Гархольд, но директор банка прервал его резким ударом по столешнице:
— Нет! Я решил. А вообще,— старик повернулся к стоящему у окна человеку.— Самюэль, почему вы молчите? В конце концов, это теперь ваш подчиненный?
— А я, как все американцы, демократ,— вырвался из облака дыма хриплый бас сбриковца.
И мужчина вышел на свет. Зеленое сукно мундира, украшенное гринготтскими алыми и золотыми лентами, необыкновенно подходило этому могучему человеку, оттеняя благородство черт лица. Вот только кожа, в отличие приличествующей аристократу, была обветреной и загорелой, а через правую щеку, превратив изгиб губ в волчий оскал, шел широкий шрам. Названный Самюэлем смотрел на Гархольда с нескрываемым интересом и легкой насмешкой, что могло бы вывести Зеленоглазого из себя, если бы он не понимал, что главами служб на подобие СБРиКа так просто не становятся.
— Ты — демократ?— захохотал Гриндорх.— Насмешил, ради Предков!
— Военный демократ,— уточнил человек, туша сигару в пепельнице.— То есть обсуждать можете что угодно и сколько угодно, но сделаете все, как я скажу.
Гархольд усмехнулся.
— Я сказал что-то смешное?
— Очень интересная фраза,— нейтрально ответил Зеленоглазый своему новому начальнику.
— Это еще не все,— ласковым тоном продолжил Гриндорх.— У тебя, малыш, похоже слишком много свободного времени и чрезвычайно мало знаний. Так что на четыре часа в неделю ты прикрепляешься к Ранкорну, будешь его секретарем и вызубришь законы как гоблинов, так и людей. А в выходные, если у тебя останутся силы, можешь и в старом отделе работать. В воскресенье,— уточнил гоблин.— В субботу и вечера понедельника и среды я договорился о занятиях с Мастером Олливандером,
Посмотрев на ласковую и нежную улыбку деда, Гархольд осознал, что выкрутится из сложившейся ситуации никак не получится. Так что его ждут очень насыщенные летние месяцы...
Уже когда Самюэль Смит и Гархольд покинули кабинет директора, из тени у огромного щиты появился высокий тощий гоблин с разорванным. ртом и жестокими глазами. Одет он был в самый обычный гринготтский камзол, который носят сотни сотрудников банка, но что-то выдавало в нем чужака. Этот странный мужчина подошел к Гриндорху и тихо спросил, добавляя к скрипу гобледука шипящие нотки:
— Почему вы отправили его к Смиту? Мой отдел смог бы его научить куда лучше,— в этом голосе слышится ревность и почти что ненависть в высокому человеку.
— Несомненно,— отвечает старый гоблин.— Но я не хочу навесить на внука клеймо Палача. У него иная судьба. Но...
Гриндорх посмотрел на своего собеседника пристально и жестко, словно окорачивая заигравшегося волкодава.
— Ты присмотришь за ним, Файран.
— Конечно же, господин директор,— ответил тот, склоняя голову перед гоблином подарившем ему новую жизнь.— Я сделаю все необходимое.
На рукояти небольшого кинжала-мизеркордии сверкнули три буквы — СВБ, и позывной ее главы — Палач.
Глава опубликована: 01.08.2013
Суровые будни. Часть 1.
* * *
Уэльс, Турпин-холл
* * *
Лайза, слегка приподняв длинную юбку платья, склонилась перед леди Изабеллой.
— Вы звали меня, бабушка?
Старая леди Турпин выглядела настолько величественно — полностью седые волосы, убранные наверх, кружевная мантилья черного — вдовьего — цвета на костяном гребне, черное платье, на вид простое, но украшенное столько тонкой и сложной вышивкой темно-багрового цвета, что в богатстве Рода Турпин сомневаться не приходилось. Унизанные перстнями руки опирались на трость, резную, украшенную рунами и знаками, и, в отличие от лорда Малфоя, эта трость ей была необходима. Изабелла Александра Турпин, в девичестве Гонсалес, всегда ходила медленно, крепко сжимая дерево, и — практически незаметно — подволакивая ногу. Причиной этому было шальное проклятье, задевшее молодую женщину во время войны с Волдемортом, когда она спасалась из Косого переулка, закрывая своим телом маленького сына.
— Да, дорогая, вы нужны мне для разговора,— голос леди Турпин низкий, с легким старческим хрипом.— Пройдемте в Испанскую гостинную, я настоялась.
Лайза согласно склонила голову, пряча черные глаза — в бабушку — за уложенной мягкими волнами темной медью волос.
Турпин-холл не похож ни на один другой мэнор. Наследие поколений магов, вносивших свою лепту в это здание было здесь куда более заметно — скифские вазы и арабские ковры, марроканские узоры на балках и арочных перекрытия и европейский паркет, шотландская шерсть и китайский шелк. И это только часть чудес, скрытых за дверьми огромного — и абсолютно пустого— дома. Турпины, как род артефакторов, очень трепетно относились к крови, и на их родовом древе были маги из разных стран, из разных народов, каждый из которых хотел оставить свой след если не в истории рода, то хоть в его родовом гнезде. Кто-то просто привозил дорогие сердцу украшения и мебель, кто-то обустраивал комнаты, а кто-то и вовсе отстраивал целые флигеля, пристройки, оранжереи. Но благодаря вкусу хозяев старого мэнора, все это смотрелось на удивление гармонично и красиво.
Вот и сейчас юная Лайза проходит в небольшую башенку, построенную ее дедом Генрихом для своей испанской невесты. Здесь все напоминает Изабелле о родительском доме — картины с видами Андалузии, мебель, ковры. У дальнего окна, закрытого шторами из гобеленной ткани, на большой картине, дремлют двое, держащие на руках пятилетнюю малышку. Ни родителей старухи нет в живых, ни ее маленькой сестры. И маги погибают от стихийных бедствий.
— Я хотела с вами поговорить, юнная леди, о неких "договорах", что вы начали заключать,— голос Изабеллы сух и бесстрастен. Но девочка привыкла к этому — она все равно понимает, что бабушка любит ее больше чем кто бы то ни было в мире. Ведь для нее она — единственное, что осталось от ее родителей, уважаемого мужа и горячо любимого сына.— Дорогая моя, ты забыла, что я могу узнать обо всех твоих заключенных сделках? Мы не зря считаемся одним из самых опасных родов Англии. Пусть я не знаю их текстов, это не мешает мне волноваться за вас.
Леди Турпин медленно разворачивается. Ее черные — такие же как у Лайзы— глаза обманчиво спокойны как предгрозовое море, а вуаль трепещет так же зловеще как на Арке Смертм.
— Это цепи, а наш Род,— Изабелла уже давно считала Турпинов своим Родом, отказавшись от титула леди Гонсалес в пользу двоюродной сестры.— Никогда за всю историю своего существования не склонялся не перед кем! Даже Королям мы не были вассалами, хоть и исправно сражались за Империю, давно погубленную честолюбием и глупостью!
— Но вы забываете, милая бабушка,— смиренно, но твердо и серьезно, ответила Лайза, присаживаясь за оставленный здесь прошлым летом неоконченный гобелен.— Что по обычаям нашей семьи, я имею право на личные договора, не касающиеся будущего рода. И я имею право не отчитываться в них.
Изабелла едва слышно хмыкает, смотря на прямую спину внучки с тенью гордости на морщинистом лице. Это ответ достойный будущей леди Турпин. Но...
— Ты права, моя дорогая Лайза,— имя девочки звучит ласково и вкрадчиво, как по-прежнему, несмотря на возраст и ранение, кошачья походка женщины — та которой она и привлекла своего будущего мужа на балу в Мадриде.— Но советую тебе подумать и вот о чем...
Сухие пальцы старухи подцепили подбородок рэйвенкловки.
— Ты родилась женщиной, и ты всегда будешь женщиной, и мужчины всегда будут пытаться тебя обмануть или использовать,— черные глаза смотрят в такие, только вот в них — старость и слишком много грусти.— А леди Турпин не имеет права быть обманутой.
* * *
Гринготтс
* * *
Гархольд обреченно вздохнул, смотря на огромную кипу документов, которые он должен будет рассортировать в соответствии с предложенными ящиками — внутренние дела Гринготтса, судебные иски в отношении банка, судебные иски в отношении клиентов банка и долги по кредитам и ссудам. И это было меньше половины ящиков воистину гигантского шкафа в каморке за кабинетом Ранкорна. Ушлый гоблин решил совместить нужное с полезным — и использовал своего младшего секретаря по полной. Перепутанные листья пергамента, сваленные в огромные толстые папки, приходилось тщательно перечитывать и только потом сортировать. А после приходил Вайторх ( старший над секретарями господина Ранкорна) и по одному ему ведомым меткам проверял правильность проделанной работы. Зеленоглазый как мог пытался их вычислить, но пока это оставалось просто мечтой. И вот только после этого Гархольд в течении пары часов сопровождал Ранкорна и его адвокатов ( причем среди его команды были и люди) по судам и кабинетам стряпчих, шикарным особнякам чистокровных и жалких лачуг полунищих вырожденцев, заучивая законы на живом примере. И Зеленоглазый тщательно вникал — не столько даже от усердия или дисциплинированности, сколько из-за разговора, случившегося в первый день Гархольда на территории юридического отдела. Ранкорн был не только чрезвычайно умным гоблином, но и весьма проницательным. Мальчик был уверен, что он в первые же минуты близкого знакомства понял, насколько воспитанник Клана недоволен переводом к СБ и юристам, и сделал воистину гениальный ход.
