— Да, это было еще до хвостов, — неохотно ответил Наруто. — Я схватился с шиноби из Кумо, он кидался молниями и лазером, и там был Киба, я применил щит Ветра и отбил техники, и собирался его атаковать тройками клонов, а потом Киба закричал и я увидел.
— Что увидел? — требовательно спросил Джирайя. — Пойми, Наруто, если мы
— Она, Кошка, ударила, и Нейджи не прикрыл Хинату, — перебил его Наруто, — и Хината не удержала щит чакры, упала, и Нейджи упал, схватившись за голову, и отец Хинаты упал рядом, Райкаге его ударил, и дальше помню плохо.
— Понятно, — потер подбородок Джирайя.
В принципе, он опросил свидетелей, и примерно представлял, что произошло, но услышать такое от самого Наруто было вдвое ценнее. Чувства к Хинате? Прекрасно! Осознание мощи Кьюби? Пригодится в укрощении Лиса! Главное, чтобы сам Наруто помнил, что произошло, и осознал, почему так произошло. Фоном Джирайя еще подумал, что деление Хьюга на две ветви, две семьи, подвело их в критический момент.
— Понятно, — повторил Джирайя после паузы. — Так что случилось потом? Кто остановил Лиса? Райкаге?
— Нет, — Наруто неожиданно улыбнулся. — Я плыл к печати, когда передо мной возник он. Йондайме Хокаге. Такой же, как на горе Хокаге, в длинном белом плаще и с торчащими желтыми волосами. Он перехватил мою руку и сказал: "Не время освобождать Лиса, сын".
По лицу Наруто катились слезы, но он этого не замечал.
— Я — сын Четвертого Хокаге, представляешь, Эро-Сеннин? — выкрикнул Наруто, поднимаясь и впервые за весь разговор глядя в лицо Джирайи.
Джирайя озадаченно крякнул, не зная, что сказать, но этого и не требовалось.
— Спустя столько лет я встретился с ним! — Наруто со счастливым лицом рухнул обратно. — Мы долго говорили, и он замечательный! Такой веселый и заботливый, и он сказал, что ты учил его, Эро-Сеннин.
— Да, — вздохнул Джирайя.
Его не было в Конохе в тот день, день, когда вырвался Лис, родился Наруто и погибли его родители, но кто мог знать? Третья война год, как закончилась, Коноха сильна, Минато — Хокаге, и сила Желтой Молнии известна повсюду. Поэтому Джирайя со спокойным сердцем отправился дальше путешествовать, набираться вдохновения и шпионить для Конохи. Еще саннин припомнил, что Минато назвал своего сына в честь героев его, Джирайи, книги, и воспоминания опять резанули сердце.
— Он мне все объяснил и рассказал, что было в ту ночь! — говорил Наруто, не вытирая слез. — И самое главное, папа одобрил мое желание стать Хокаге!
— Ты им обязательно станешь, Наруто, — кивнул Джирайя, — особенно если овладеешь силой Кьюби.
— Нет! — Наруто резко помрачнел, почти выкрикнул в ответ.
Джирайя удивленно посмотрел, но Наруто не спешил объяснять.
— Папа восстановил печать, теперь Кьюби не вырвется, — неохотно сказал Наруто после долгого молчания и сопения. — Пусть так и будет, у меня есть режим Отшельника, расенган, клоны, призыв, техники Ветра, и старик Фукасаку сказал, что можно освоить еще стихию, дополняющую Ветер.
— Хорошо, Наруто, — кивнул Джирайя, — ты и так могуч, схватился с помощником Райкаге и почти одолел его. Еще придумаем способ продлить твой сенмод, и немного тогда найдется равных тебе по силе шиноби.
— Ты был прав, Эро-Сеннин, — неожиданно сказал Наруто, — тогда, давно, когда говорил, что нельзя все сделать в одиночку. Если бы я действовал не один, то успел бы спасти Хинату, и Нейджи.
— Хината жива, — как бы, между прочим, заметил Джирайя.
— Это прекрасно! — Наруто опять вскинулся и на этот раз скривился.
Джирайя знал, что Наруто выздоравливает полным ходом, несмотря на то, что удары Райкаге вряд ли пережил бы и джонин. Собственно, сам разговор показывал, что Наруто уже полон сил, но видимо еще не все зажило, раз некоторые движения вызывают боль. Да и появление Минато в печати, отношение Наруто к Кьюби, и будущие тренировки, все это следовало серьезно обдумать, возможно, даже обсудить с Цунаде, Третьим, и жабами-мудрецами.
Поэтому Джирайя вытянул руку и сказал.
— Спокойнее, Наруто, видишь, ты еще не конца поправился.
— Но мне уже надоело лежать! — воскликнул Наруто. — Одна радость, что Сакура-чан приходит меня проведать, и ласково так со мной говорит, и улыбается.
Лицо его приняло мечтательное выражение, что в сочетании с бинтами смотрелось крайне комично.
— Видишь, даже в пребывании в госпитале, есть хорошие стороны, — улыбнулся Джирайя и повторил. — Набирайся сил, выздоравливай, Наруто, и потом мы вернемся на гору Мьёбоку, чтобы завершить твое обучение.
— Йуху! — радостно закричал Наруто, и тут же за это поплатился.
В палату заглянула медсестра и строгим голосом потребовала не вскакивать, и вообще, мол, Наруто пора на процедуры и операцию, Цунаде — сама не станет ждать, а посторонним пора бы уже удалиться. Джирайя незаметно для медсестры подмигнул Наруто, и вышел из палаты. Процедуры или нет, медперсоналу виднее, а сам он собирался, как следует пообедать и поразмыслить над состоявшимся разговором, многое прояснившим, но многое и осложнившим.
И, пожалуй, бутылочка-другая саке и пара медсестер не помешала бы, хмыкнул Джирайя.
Глава 32
27 мая 79 года. Госпиталь Конохи в стране Огня.
— Хината! — воскликнул Наруто. — Я рад, что ты цела!
— И я рада, что ты цел, Наруто, — тихо и спокойно ответила Хината.
Наруто остановился. Что-то изменилось в Хинате, а что он не мог уловить. Вроде такая же серая одежда, как всегда, огромные глаза, и тут до него дошло. Каждый раз, когда они вот так разговаривали вдвоем, Хината сводила кончики пальцев и постукивала ими друг о друга.
Но теперь она просто стояла спокойно, не делая лишних жестов.
— А я уже выздоровел! — воскликнул Наруто.
— Ты останешься в Конохе или опять уйдешь?
— Я отправлюсь с Эро-Сеннином завершать обучение! Ты знаешь, Хината, я встретил
— Значит, ты уйдешь, — тихо сказала Хината. — Нам надо поговорить, Наруто.
Наруто озадаченно замолчал. О чем они могли говорить? Он не знал отца Хинаты, а с Нейджи крупно поругался тогда, в Тумане, едва не подрались насмерть, после второго тура. Во время вылазок в Коноху с горы Мьёбоку, Хинату он не встречал, а если бы и встречал, в глазах Наруто она оставалась одной из тех, с кем он учился в Академии. Знакомая и подруга, такая же, как остальные, разве что более стеснительная.
— Эээ, хорошо, Хината, — сказал он, припомнив совет Джирайи.
Эро-Сеннин как-то сказал ему: "Не знаешь, о чем говорить с женщиной — соглашайся с ней, и все будет хорошо", и теперь Наруто последовал мудрости наставника. Хината кивнула и показала рукой в сторону горного склона, где стихийно образовался парк возле госпиталя, после того, как ирьенины начали назначать оздоровительные прогулки и целебный горный воздух тем, кто проходил курс восстановления.
— Идем, Наруто, поговорим там.
Наруто, еще более озадаченный, последовал за Хинатой, гадая, чем ее не устраивал больничный коридор, да и в палате можно было бы поговорить, не так ли? Но так как он не понимал, что происходит, то продолжал следовать мудрости Джирайи и соглашаться с Хинатой. Начался подъем в гору, и Хината остановилась возле деревьев.
Даже сейчас, в новом состоянии, ей потребовалась прогулка, чтобы набраться решимости и начать этот разговор. Старые привычки давали о себе знать, и Хината чувствовала, как дрожат пальцы, а голос готов сорваться в стеснительное заикающееся бормотание.
— Нам надо поговорить, — повторила Хината спокойным голосом.
Ей нелегко давалось происходящее, и она прикусила губу изнутри, припомнив события последних дней. Похороны, клан, ее слова о недопустимости двух семей и к чему это привело, возмущение старейшин, и горечь от осознания, окончательной и неповторимой потери брата и отца. Ей потребовались все силы и вся ее новая храбрость, чтобы вынести такое, и все же Хината знала, что поступает правильно. Будет она главой клана или нет, в сущности, уже неважно, но она сражалась, за то, во что верила, за то, что считала правильным, и теперь человек, вдохновивший ее на это, стоит рядом.
Усилием воли, отогнав привычное смущение и покраснение, Хината продолжила, так как Наруто стоял с непонимающим видом и ничего не говорил и не предпринимал.
— Я не успела сказать и доказать Нейджи, что он ошибается, и что происхождение из подчиненной ветви ничего не значит. Я не успела сказать и доказать отцу, что он ошибается, и что я больше не та маленькая смущенная дочь, которая так разочаровала его. Я не успела, и вот они мертвы, по моей вине!
— Не говори так! — со страхом в голосе воскликнул Наруто. — Не вини себя! Уверен, будь здесь твой отец, он бы одобрил твои действия!
Произнося это, Наруто, разумеется, проецировал свои ощущения и переживания от встречи с Минато, но Хината, не знавшая этого, поняла и интерпретировала все по-своему.
— Спасибо за поддержку, Наруто, — сказала она. — Твое упрямство, храбрость, улыбка, твое одобрение поддерживали меня все эти годы, и вели вперед, не давая опустить руки и сдаться. Я следовала твоему пути, Наруто, пути ниндзя, который никогда не сдается, следовала ему в твоей тени.
Она перевела дух, Наруто морщил лоб, осмысливая.
— Ты уходишь, Наруто, и возможно, мы никогда больше не встретимся.
— Это неправда! — вскричал Наруто.
— Я боюсь, что не успею и тебе сказать и доказать, — продолжала Хината, не слушая его, — боюсь до дрожи в коленках, и все же я последую пути, который ты мне показал!
С этими словами она прижала Наруто к стволу шершавой сосны и, не давая Узумаки ускользнуть, поцеловала. Поцелуй затягивался, Наруто ничего не предпринимал, и Хината сама отодвинулась, разорвала контакт. Наруто стоял красный и ошеломленный, не знающий, что сказать и предпринять. Возможно, Хината даже рассмеялась бы, в другое время и в другой обстановке, ведь сейчас Наруто очень напоминал ее саму, во времена Академии и смущения.
— Я знаю, — с грустной улыбкой начала Хината, — что ты любишь Сакуру, и не отступишься от своего, потому что это твой путь. Но и я не отступлюсь и не сдамся, и в моем сердце никогда не будет места ни для кого, кроме тебя, Наруто!
С этими словами она совершила церемониальный поклон, развернулась и пошла обратно в госпиталь, кусая губы и стараясь держать спину ровной, а глаза сухими. Еще больше усилий уходило на то, чтобы не обернуться, но Хината справилась. Пускай изнутри ее как будто раздирала стая демонических кошек, она сохранила лицо, внезапно испытав приступ понимания, почему отец поступал точно так же.
Наруто смотрел вслед Хинате, не зная, что делать и как себя вести. Это был уже не разговор, и Наруто не был уверен, что с Хинатой надо соглашаться и в таких вещах.
— Точно! Эро-Сеннин мне поможет! — воскликнул Наруто, обретая уверенность.
Он вприпрыжку помчался к противоположному краю госпиталя, зная, что Джирайя там. Собственно, он к нему и направлялся, когда встретил Хинату в коридоре госпиталя. Конечно, мудрость наставника в основном сводилась к тому, как черпать вдохновение в подглядывании, но все же, Наруто не мог не признать, что Эро-Сеннин знает женщин гораздо лучше, чем он. Зато я придумал Ойроке-но-дзюцу, подумал Наруто гордо, и тут же почесал в затылке, сообразив, что вряд ли техника Соблазнения поможет ему решить, что делать в ситуации с Хинатой.
Расскажу Эро-Сеннину всё, пусть даст совет, решил Наруто и ускорился, отбросив сомнения.
Затем на опушке показалась задумчивая Сакура. Она тренировалась неподалеку и, услышав голоса, решила проверить, что происходит. Затем было уже поздно отступать, ведь Хината могла в любой момент активировать бьякуган и осмотреть окрестности, поэтому Сакура сидела тихо, прослушав весь разговор до конца.
— Новая Хината меня пугает, — задумчиво сказала Сакура самой себе. — Надо посоветоваться с наставницей.
28 мая 79 года. Коноха, страна Огня.
Пятая Казекаге, Сабаку Темари, оделась весьма официально, разве что хаори и шляпу Каге не нацепила, и даже веер, прицепленный за спиной, стал частью наряда. Гаара, в обычной рубахе и шароварах, увидев сестру, восхищенно воскликнул.
— Ты прекрасна, Темари.
— Я знаю, — улыбнулась Казекаге, — я знаю.
— Это ради... него?
— И ради тебя, — Темари обняла Гаару, — и ради Конохи, и ради самой церемонии награждения.
— Это же церемония Листа, надо ли нам на ней присутствовать?
— А ты представь, какие лица будут у этих старых пердунов — Старейшин и коротышки — Цучикаге, когда они узнают! — расхохоталась Темари, и Гаара тоже улыбнулся. — Идем, брат, ты заслужил эту награду, и я точно знаю одну девушку, которая, как и ты не любит официальные наряды, но точно будет рада поздравить тебя!
Гаара смутился, вспомнил Фуу, ее необычную внешность и крылья, и улыбку. Домашнюю и теплую.
— И чтоб ты знал, брат, — сказала Темари покрасневшему Гааре, — я полностью вас одобряю, так что не стесняйся и не оглядывайся на меня, мне нравится Фуу, не сомневайся.
— Спасибо, сестра, — пробормотал Гаара, склонив голову.
— Идем, идем, — подтолкнула его Темари к выходу, добродушно улыбаясь.
Нара Шикаку в парадном облачении смотрел на Шикамару, которого уже одели и причесали, и теперь наследник главы клана сидел в кресле, жалуясь на жизнь.
— Какой напряг, — ворчал Шикамару, придерживая рукой костыли. — Официальные церемонии такой напряг!
— Между прочим, там будет Пятая Казекаге, Сабаку Темари с братом, — заметил Шикаку.
— О, нет, — протяжно ответил Шикамару. — Я вообще-то еще не выздоровел до конца, может, останусь здесь, в палате? Какая разница, ведь вся церемония лишь простая формальность, а все документы и приказы уже подписаны и одобрены?
— Не увиливай от ответа, сын! — голос Шикаку стал тверже. — Ты не хочешь идти на церемонию, потому что там будет Темари — сан, или ты используешь ее как предлог, чтобы не присутствовать на официальном награждении?
— Да ничего я ее не использую! — возмутился Шикамару. — Используешь ее, ага, сама кого угодно использует! Но вместо этого пристала ко мне! И церемонии я не люблю, ты и сам это знаешь!
— Хорошо, — кивнул Шикаку, — тогда я так и скажу Темари-сан, что ты болен и тебе нужен уход! Думаю, она без труда добьется разрешения у Годайме.
