— Объясни, что происходит? Я просила тебя уехать со мною, ты не сказал ни да, ни нет...затем вдруг разгневался, узнав о дальнейших планах герцога относительно этой девушки. Теперь требуешь показать тайный ход, но при этом я уверена, что ты не собираешься убивать герцога. Да я тебе теперь не могу это позволить, моя жизнь окажется на волоске из-за Лорда Стила....он пообещал уничтожить меня, а ему хватит на это сил и возможности, уж поверь, если я каким-либо образом причиню вред Блэйкстоуну...
Она подошла ближе к Эдмонду и заглянула в его зеленые глаза, которые сейчас были болотного оттенка и очень злыми. Испытывая чувство боли, которая рвала ее сердце на куски, она спросила дрожащим голосом:
— Милый, неужели тебе нужна была не я? Неужели она?... Но почему?
Мужчина окинул женщину презрительным взглядом и выплюнул слова пренебрежения:
— Почему? Я никогда не стал бы подбирать объедки с чужого стола.
Виктория отшатнулась, прижав руку ко рту.
— Почему? — повысил голос мнимый Эдмонд. — Ты же шлюха, убийца и стерва, каких еще поискать надо...Змея и черт в юбке...какая из тебя жена? Подстилка...
С каждый презрительным и оскорбительным словом он убивал любящую его женщину, не обращая внимания на искаженное страданиями лицо.
— Только Лизабет моя страсть и единственная женщина, которую я вижу рядом с собой...и если Блэйкстоун хоть пальцем к ней дотронулся, я убью его...а ты мне даром не нужна. Сначала было забавно иметь в любовницах герцогиню, — мужчина уничижающе рассмеялся, — только ты быстро мне наскучила, дорогуша, как дешевая потаскуха.... Какие дети? Да ты же бесплодна, сама мне говорила, что герцог, как только понял это, перестал спать с тобой...но даже если бы ты и была детородной, мне нет до этого дела... Мне нужна только Лизабет.
Виктория с криком ненависти кинулась на мужчину, желая выцарапать ему глаза, изуродовать любимое лицо. Однако мужчина быстро справился с взбешенной женщиной, схватив ее за руки и наотмашь ударив по лицу. Струйка крови текла по губе, слезы заливали ее лицо, когда Виктория поднялась на шатающихся ногах, и прошипела:
— Ты умрешь, Эдмонд, но ей не достанешься...ты мой.
Мужчина рассмеялся, и снова ударил в лицо кулаком.
— Дура!... Но, коли хочешь, я так уж и быть, доставлю тебе удовольствие в последний раз, — отвратительная, мерзкая ухмылка и похотливый блеск в глазах напугал женщину.
Она хотела было убежать, уже повернувшись к нему спиной, как вдруг оказалась схвачена сзади за чоли. Раздался треск разрываемой ткани на груди, затем последовал толчок в спину. Она повалилась на спинку низкого диванчика. Насильник задрал ей юбку, находясь позади нее.
— Думаю, что так тебя еще не пользовали...как портовую шлюху...герцогиня, ваша светлость.
То, что последовало за этими словами, заставило женщину кричать и извиваться. Сильная боль и унижение от неестественного совокупления вызвало в ней тошноту. После того, как Эдмонд оттолкнул несчастную герцогиню от себя на пол, ее вырвало.
— Надеюсь, милая, что тебе понравилось. А теперь прости, мне пора....
Он прошел к двери, но, взявшись уже за дверную ручку, бросил последний взгляд на уничтоженную им женщину.
— Ты отвратительна, Виктория...Прощай, думаю, что в Америке ты найдешь достойную для тебя публику.
Закрыв за собой дверь, спеша встретиться со своими людьми, которые должны были прибыть из Лондона, Картер не слышал рыданий сломленной им женщины. Когда сил и слез не осталось, а в ее глазах поселился безумный огонь, руки стали с ненавистью сдирать с тела индийский наряд. Оставшись обнаженной, Виктория прошла к кровати и упала ничком на шелковые простыни. Одна мысль пульсировала в голове, как молот по наковальне: "Ненавижу....ненавижу, всех ненавижу". Женщина села, и, обняв себя руками, стала раскачиваться из стороны в сторону.
— Какой мерзавец, — простонала она. — А впрочем, нет, это она виновата во всем....она отобрала у меня все, что я имела...и мужа, и любовника, и положение...теперь она будет герцогиней, теперь ею будут восхищаться и поклоняться, не мне!... А кто я теперь? Ничтожество, пустое место..., — женщина говорила быстро, сбиваясь на всхлипывания и стоны. — Как мне теперь жить? Зачем? Я не могу подарить ребенка ни одному мужчине....разве я в этом виновата? Бесплодна... Меня всю жизнь использовали: сначала отец — ему хотелось подняться выше своего титула, на родство с герцогом замахнулся, затем муж, которому нужно было только продолжение рода и возможность потешить свое мужское тщеславие. Ха, взял в жены первую красавицу в Англии, так говорили обо мне семь лет назад... А когда я нашла свою любовь, Блэйкстоун безжалостно убил ее...
Слезы горя и отчаяния текли непрекращающимся потоком, разочарование и боль не покидали сердце.
— Эдмонд, за что ты так со мною...ведь я тебя полюбила, как не любила своего контрабандиста...и ты тоже попользовался мною, сказал, что я шлюха...я теперь ею себя и чувствую... как мне дальше жить? В семью меня отец не примет, разведенная и не герцогиня больше, зачем я ему?
Виктория нащупала на пальце крупный перстень и в тот же миг прекратила завывания и раскачивания.
— А может это решение всех моих страданий и мучений? Если жить незачем, так может и не стоит бороться? Яд поможет мне освободиться... больше не будет ночных кошмаров, которые мне сняться с той роковой ночи, когда я столь жестоко обошлась с Дженеврой? Больше не нужно искать себе оправданий, не нужно мучиться угрызениями совести? Да, так будет лучше...я не хочу больше причинять никому страданий и боль, не хочу, что бы меня использовали, не даря любви и тепла...
Женщина решительно поднялась с места, и прошла к графину с водой, стоящему на маленьком столике возле камина. Налив в хрустальный бокал воды, она приоткрыла крышечку на перстне и всыпала его содержимое в воду. Размешав маленькой ложечкой смертельную дозу яда с водой, она поднесла бокал к губам.
Уже собравшись залпом выпить ядовитую жидкость, Виктория случайно бросила взгляд в сторону напольного зеркала, стоявшего возле кровати. В нем отразилась обнаженная женщина с распущенными белокурыми волосами ниже пояса, которые обрамляли ее словно сияние. Стройное тело нежно-алебастрового оттенка было без малейших изъянов и могло быть еще желанным, лихорадочный румянец на щеках, припухшие от слез глаза и разбитые в кровь губы немного портили картину, но не настолько, чтобы Виктория не смогла вновь оценить свою внешность.
Она медленно отставила бокал на столик и опустила руки вдоль тела. Простояв так некоторое время, уперевшись задумчивым взглядом в свое отражение, женщина вдруг издала протяжный вздох. Мелкая дрожь начала сотрясать ее тело, что могло означать одно — наступила нервная разрядка. Схватив бокал, Виктория резким движением выплеснула его содержимое в горящий камин.
— Нет, я так просто не сдамся...моя жизнь не может так вот закончиться, я еще буду счастлива. Пусть не здесь, не в Англии, и не с этими мужчинами... я не стану покорно сносить удары судьбы...я еще поборюсь. И ты, Эдмонд, горько пожалеешь, что так обошелся со мною. Я буду отомщена за насилие, а после начну жизнь с чистого листа.
Произнеся последние слова, как заклинание, Виктория начала собирать вещи, которые могли бы ей понадобиться в длительном и дальнем путешествии.
* * *
Картер встретился со своим шпионом в местном трактире, который славился отличным грогом и элем. После непродолжительной беседы, мужчина сделал вывод, что Лизабет не покидала пределы замка Даркхолт. В сопровождении своего спутника девушка доехала в карете до берега моря, затем кони понеслись вдоль берега и остановились, едва показался крутой утес, на котором возвышался замок. Затем девушка и мужчина покинули карету и проникли в одну из пещер, которыми был богат скалистый утес. Там, вероятно, как догадался Брэндон, находился вход в тайный туннель, который так его заинтересовал.
Мучимый жгучей ревностью, Картер не мог спокойно ждать, когда прибудут его люди из Лондона. Их прибытие ожидалось в ночь после бала-маскарада. Потягивая эль, мужчина прокручивал в уме различные планы похищения, и вскоре пришел к выводу, что следует сначала разобраться с герцогом. Если Блэйкстоун окажется у него в руках, то Лизабет согласится на все его требования и условия, лишь бы похититель оставил жизнь герцогу.
Когда в таверну вошли шумной толпой пятеро мужчин бандитской наружности, Картер заказал еще выпивки и жареного мяса, и как можно больше. Разговор предстоял долгий.
* * *
Утром, сразу после завтрака Нортон переговорил с братом и сообщил тому о согласии Леди Лизабет Шелдон стать его супругой, не скрывая правду об ее истинном имени и причинах, побудивших девушку скрываться. Услышав новости, Вильям радостно поздравил старшего брата с тем, что тот наконец-то обретет настоящее счастье. Только один вопрос, заданный им в конце разговора, омрачил обоих мужчин.
— Собираешься ли ты раскрывать тайну рождения Виоллы? — спросил Вильям взволнованно. — Я думаю, что настоящий отец, коим является Джонатан, имеет право узнать наконец правду?!
Они находились в кабинете, когда на вызов хозяина заглянул Бриггс. Увидев рядом с герцогом молодого лорда, и узнав его, дворецкий был близок к состоянию обморока, так велико было его удивление и радость от того, что исчезнувший и оплаканный им милорд оказался жив и здоров, и сейчас находился в замке. Братья решили более не скрывать от остальных возвращение таинственно исчезнувшего Вильяма. Тем более, что Виктория сдержала данное обещание и с самого утра покинула Даркхолт, увезя с собой и свой багаж. Оставшуюся часть вещей, помещенных в саквояжи, сундуки, ящики, должны были доставить в лондонский домик. Герцог распорядился, чтобы бывшей супруге была выдана приличная сумма в первом же банке из тех, в которых он держал счета, по предъявлению ею чека.
Вздохнув более свободно, Нортон испытал в это утро некую эйфорию. Он свободен от ненавистных брачных уз с Викторией! Как же он раньше не мог решиться на такой поступок, отчего боялся мнения света? Неужели любовь делает человека настолько безрассудным, что никто и ничто не может заставить влюбленного засомневаться в верности своих поступках? Да и зачем, если те чувства любви и счастья, которые в настоящий момент владели Блэйкстоуном, исцелили его заносчивость, непомерную гордость и тщеславие.
— Видимо, — задумчиво и несколько печально ответил Нортон, поднявшись из кресла и пройдя к окну, — настал черед решить и эту дилемму...только одного боюсь, Вильям...
— Мнения людей?
Герцог резко повернулся, и взмахом руки отмел от себя это обвинение.
— К черту их мнение!!! Я за ребенка переживаю...она только стала поправляться, должен заметить, что не без влияния Лизабет, как вдруг на нее обрушится такая информация!
Вильям подошел к нему ближе.
— Послушай, брат, не стоит сейчас делать поспешных выводов...лучше рассказать все Джонатану, ведь он доктор...и лечил Виоллу. Уж он-то найдет верное решение, которое не окажется пагубным для психики ребенка. Разреши послать за ним?
Герцог некоторое время задумчиво постоял, глядя в окно и потирая подбородок рукой, затем согласился. Вильям тут же вышел, намереваясь отправить посыльного за доктором. Едва за молодым лордом закрылась дверь, как через несколько минут она вновь открылась, и в кабинет вошла Лизабет, которая лучилась счастьем.
— Нортон, — радостно произнесла она имя любимого, и бросилась в его объятия, которые тот открыл для нее.
Крепко обняв девушку, мужчина осыпал ее лицо поцелуями. Лизабет охотно отдавала частичку своей души, вкладывая в ответные поцелуи не меньше любви и пыла. Оторвавшись наконец-то друг от друга, но не разъединив объятий, влюбленные стояли не шелохнувшись.
— Я боялся, что мне все приснилось, любимая моя, — нежно прошептал Нортон, прижав голову девушки к своей широкой груди.
Она могла слышать удары его горячего сердца, обнимая за талию.
— Вы боялись? — удивилась Лизабет.
— Представьте себе...я действительно испытываю некие опасения, что состояние счастья, в котором я пребываю благодаря вашему присутствию рядом, может оказаться кратковременным, и некие злые силы смогут разрушить его.
Он нахмурился, испытывая неясное беспокойство и смутную тревогу, отчего еще крепче прижал девушку к себе, словно желая слиться с нею воедино, врасти в нее и никогда не расставаться.
— Отчего такие мрачные мысли, дорогой Нортон? — Спросила Лизабет, пытаясь поднять голову.
Это было не так просто сделать, так как крепкие объятия мужчины мешали ей даже пошевелиться.
— Ваша супруга отбыла...
— Бывшая, — быстро поправил ее герцог, — вы моя супруга ...моя избранница, не она.
— Ну, хорошо, пусть так...она отбыла, мне сообщила Люси, моя горничная...весь замок жужжит, как улей, от этой новости. Вам, насколько я понимаю, больше нечего опасаться ее вмешательства, коли все так складывается?
Мужчина вздохнул и ослабил хватку, позволив девушке вздохнуть свободнее.
— Я не уверен в ее благородстве. Как-то не вериться мне, что эта женщина не станет мстить или еще как-то вредить нам. Правда Вильям заверяет, что она здорово напугана его возвращением, но кто знает?
— Поживем, увидим, — тихо ответила девушка, млея от нежных объятий.
Нортон наклонил голову и вновь приник к желанным губам. Поцелуй пьянил, дурманил и манил. Чувствуя, как горячее желание возрастает и вытесняет все благие намерения, мужчина заставил себя прервать эту сладостную пытку. Тяжело дыша, он уперся лбом в лоб девушки.
Затем отпустил ее и сказал:
— Лизабет, вы не должны меня поощрять в моих слабостях по отношению к вам.
Девушка улыбнулась, и ответила, сцепив руки позади себя:
— Почему? Разве я должна скрывать от вас свои чувства? Я люблю вас, Нортон. Я долго боролась с этим чувством, боялась его... но теперь больше не хочу ни бороться, ни скрывать. Вы доказали мне свою любовь тем, что стали свободным от брачных уз, не побоялись быть отторгнутым от высшего света, ради меня.
Она подошла к мужчине, который смотрел на нее таким жадным взором, что, казалось, сейчас проглотит целиком.
— Нет, я буду вас поощрять, ибо вы тоже моя слабость и моя боль, вы тот, кого любит мое сердце.
Обняв герцога, Лизабет сама поцеловала его в губы. Со стоном, Нортон отдался пламенному удовольствию. Смакуя, исследуя и соблазняя, его язык двигался по шелковистой поверхности неба, языка, пробежался по белоснежному ряду зубов, затем захватил ее нижнюю губку. За столь интимным занятием их и застал Вильям, войдя в кабинет без стука. Кашлянув в кулак, он испытал истинное удовольствие, увидев краску смущения на щеках девушки, и лихорадочный блеск страсти в глазах брата.
— Прошу прощения, — иронично улыбаясь, произнес Вильям, — но я вынужден прервать ваш тет-а-тет.
— Идите к черту, милорд, — хрипло ответил Нортон, сердясь на несвоевременное вторжение брата.
Лорд Стил поклонился, но с места не сдвинулся.
— Доктор Фримен просит вашей аудиенции, ваша светлость, — ответил ему Вильям. — Оказывается, он сам решил навестить нас и получить ответы на свои вопросы.
