Диннис снова начал открывать рот, но резко закрыл его. Так как в этом было все, по крайней мере, для Тринейра.
В течение последних пяти десятилетий князья Церкви были все больше обеспокоены растущей мощью республики Сиддармарк. Республика доминировала на восточной трети континента Хэйвен, и хотя она была менее густонаселенной, чем империя Харчонг, ее пехота была ужасающей силой на поле боя. И в отличие от харчонгцев или деснейрцев, высшие должности республики были выборными, а не чисто наследственными.
Республика была отделена от земель Храма так называемыми Пограничными штатами, которые простирались почти на две с половиной тысячи миль от прохода Син-ву на севере до залива Долар на юге. На своей южной оконечности Пограничные штаты представляли собой буфер шириной почти в тысячу триста миль, но на крайнем севере, к северо-востоку от гор Света, вдоль южного края прохода Син-ву, республиканские провинции Тарика и Айсуинд фактически имели общую границу с землями Храма.
А республика Сиддармарк, в отличие от королевства Чарис, имела достаточное население и армию, чтобы представлять реальную угрозу безопасности земель Храма.
Вероятность того, что республика окажется достаточно безумной, чтобы действительно бросить вызов Матери-Церкви, может быть, и не очень велика, но великие князья Церкви не были готовы игнорировать это. Это было одной из причин, по которой Тринейр и его предшественники на посту канцлера последние тридцать лет натравливали королевство Долар и Деснейрскую империю на республику.
Но если богатство и военно-морская мощь Чариса внезапно окажутся в союзе с несравненными пикинерами Сиддармарка, уравновешенная напряженность, которую Церковь устроила в Хэйвене, может внезапно дестабилизироваться. И если бы чарисийское "социальное беспокойство", на которое только что жаловался Тринейр, соединилось с сиддармаркской версией того же самого, Церковь могла бы столкнуться с величайшей угрозой своему главенству за всю свою историю.
— Ваша светлость, — сказал он, — я понимаю. Это серьезные вопросы, которые на самом деле не подходят для открытой передачи по семафору, даже если бы погода позволяла это. Однако я немедленно подготовлю новые инструкции епископу-исполнителю Жирэлду и отправлю их по суше с курьером. Я сообщу ему о ваших опасениях и попрошу его быть особенно бдительным. И как только весной проход Син-ву расчистится, я лично отправлюсь в Теллесберг.
— Хорошо, Эрейк. Это хорошо, — сказал Тринейр и улыбнулся, снова потянувшись к своей чашке какао.
.II.
Теллесберг, королевство Чарис
— Стой!
Мерлин мгновенно отступил назад, опустив свой деревянный тренировочный меч, и вопросительно склонил голову набок.
— Да, ваше высочество? Какая-то проблема?
Кронпринц Кэйлеб убрал левую руку со своего эфеса, потянулся вверх и стащил с себя фехтовальную маску. Его лицо было покрыто каплями пота, и он дышал более чем тяжело, сердито глядя на "лейтенанта Этроуза".
— Ты, — пропыхтел он, — ... не потеешь... достаточно.
Мерлин вежливо приподнял бровь. Это было вполне заметно, так как, в отличие от принца, на нем не было ни маски, ни тренировочных доспехов.
— Пот, — строго сказал ему Кэйлеб, — полезен для тебя. Он открывает поры. Помогает избавиться от ядов.
— Ценю вашу заботу, ваше высочество. — Мерлин склонил голову в легком поклоне. — Но некоторые из нас достаточно заботятся о своей еде, чтобы не считать необходимым выделять яды.
— О, да, — фыркнул Кэйлеб. — Я заметил, какой ты придирчивый едок! — Он покачал головой. — Ты уминаешь свою долю за столом, Мерлин.
— Стараюсь, ваше высочество. Стараюсь.
Кэйлеб хихикнул, и Мерлин улыбнулся, хотя замечание принца, по мнению Мерлина, было не совсем юмористическим.
Тот факт, что ПИКА был разработан для того, чтобы позволить его хозяину наслаждаться вкусом еды и напитков, на самом деле, позволял ему сохранять самообладание во время еды. К сожалению, способа удаления отходов... ПИКА было бы более чем достаточно, чтобы вызвать удивление у сэйфхолдцев, поскольку у него не было никаких пищеварительных процессов в обычном смысле этого слова. Хотя механика была практически идентична, то, что оставалось после того, как его нанниты выбрали все, что им было нужно, означало, что Мерлин должен был быть осторожен, чтобы самому опорожнять все ночные горшки. Возможно, ему повезло, что Сэйфхолд разработал внутреннюю сантехнику, по крайней мере, в королевских дворцах.
Затем возникла еще одна незначительная техническая трудность, на которую прямо указал юмористический комментарий Кэйлеба о потоотделении. ПИКА мог "потеть", но по довольно очевидным причинам это была не совсем та способность, которой когда-либо пользовалось большинство их хозяев. Это означало, что производство этого пота в соответствующем количестве и в нужных местах требовало некоторых тонких корректив во внутренней программе Мерлина. И, как заметил Кэйлеб, он все еще "потел" необычайно слабо для человека из плоти и крови. К счастью, факт его предполагаемого сейджинства и связанные с ним физические и умственные ограничения давали ему определенную степень прикрытия даже в подобные моменты.
— На самом деле, ваше высочество, — сказал он, — я не могу отделаться от ощущения, что вы критикуете мой уровень потливости, чтобы отвлечь внимание от своего собственного.
— О, удар ниже пояса, Мерлин! — Кэйлеб рассмеялся и покачал головой. — Действительно, удар ниже пояса.
— При всем моем уважении, ваше высочество, — заметил Арналд Фэлхан с того места, где он стоял в стороне от тренировочной площадки, — Мерлин прав. Вы действительно кажетесь немного, э-э, более влажным, чем он.
— Потому что я не сейджин, которым он, очевидно, является, — указал Кэйлеб. — Я не вижу, чтобы ты был готов стоять здесь и позволять ему унижать тебя, Арналд.
— Потому что я вполне удовлетворен техникой владения мечом, которую я уже знаю, ваше высочество, — весело ответил Фэлхан, и на этот раз все трое усмехнулись.
— Ну, это действительно немного унизительно, — сказал Кэйлеб, оглядывая Мерлина с ног до головы. В отличие от защитного снаряжения принца, Мерлин разделся до пояса, пока обучал Кэйлеба искусству кендо.
Из-за этого он чувствовал себя немного виноватым. Кэйлеб нуждался в любой защите, которую он мог получить, от иногда настигающих "прикосновений" Мерлина, в то время как принцу пока еще не удавалось нанести ни одного удара через защиту Мерлина, если только Мерлин не решал позволить ему это сделать. Что на самом деле было не так уж удивительно, хотя он сильно подозревал, что природные способности Кэйлеба значительно превосходили способности Нимуэ Элбан из плоти и крови. Наследный принц, однако, не противостоял Нимуэ; он противостоял Мерлину Этроузу, чьи нервные импульсы двигались в сто раз быстрее, чем его собственные. Скорость реакции Мерлина была, в буквальном смысле, нечеловеческой, и он в полной мере воспользовался этим, тренируя Кэйлеба.
Кэйлеб прекрасно понимал, что это было сделано не просто для того, чтобы смутить принца. Кэйлеб проявил интерес к боевому стилю Мерлина почти в первый же день после того, как Мерлин был официально назначен его телохранителем, и Мерлин был совсем не прочь обучить молодого человека технике, с которой, возможно, не был знаком никто другой на всей планете.
Однако, согласившись научить его и достав "запасную" катану для принца из своего багажа (на этот раз сделанную из обычной стали), Мерлин намеренно использовал реакцию и силу ПИКА, чтобы выставить Кэйлеба против кого-то более быстрого и сильного, чем любой возможный противник-человек. Принц был очень конкурентоспособным молодым человеком. Он воспринял свою полную неспособность пробить защиту Мерлина как вызов, а не как разочарование, и после тренировки против кого-то со способностями Мерлина схватка с любым смертным противником должна была казаться случайной прогулкой по парку.
Кроме того, — подумал Мерлин с мысленной улыбкой, — я сейджин. Я должен быть лучше, чем он. Едва заметная внутренняя улыбка тронула его губы, когда он вспомнил, как Пей Ко-янг учил Нимуэ Элбан тем же движениям, тем же техникам. — Когда ты сможешь выхватить камешек из моей руки, Кузнечик, — произносил Ко-янг, как какую-то ритуальную фразу, в начале каждого боя, а затем продолжал выбивать из нее пыль и все остальное.
Мерлин все еще не знал, откуда тот взял эту цитату. Он обещал рассказать Нимуэ в первый раз, когда она опередит его в официальном соревновании, и этот день так и не наступил.
Его улыбка исчезла, и он покачал головой, глядя на Кэйлеба, вспоминая Ко-янга и Нимуэ.
— Если бы вы занимались этим так же долго, как я, Кузнечик, — сказал он, — вы были бы так же хороши в этом, как и я.
— ..."Кузнечик"? — повторил Кэйлеб, подняв обе брови. Существовал сэйфхолдский аналог насекомого под названием "кузнечик", хотя этот был плотоядным и около девяти дюймов в длину. — Откуда это взялось?
— А, — сказал ему Мерлин. — Когда вы добьетесь трех безответных ударов подряд, я скажу вам, ваше высочество.
— О, ты сделаешь это, не так ли? — Кэйлеб сердито посмотрел на него, и Фэлхан рассмеялся.
— Ты здесь не помогаешь, Арналд, — сказал ему Кэйлеб, и Фэлхан пожал плечами.
— Думаю, что это совершенно разумное условие, ваше высочество. Считайте это как... мотиватор.
— Ты имеешь в виду, вместо непреодолимого вызова?
— О, я бы никогда не назвал это так, ваше высочество.
Улыбка Мерлина вернулась, когда он наблюдал за ними. С точки зрения опыта, на самом деле он был не намного старше Фэлхана. В конце концов, Нимуэ Элбан было всего двадцать семь стандартных лет, когда Федерация начала операцию "Ковчег". И все же, глядя на них, он чувствовал себя намного, намного старше. Возможно, некоторые из столетий, которые протекли, пока ПИКА Нимуэ спала, оставили какой-то подсознательный отпечаток в его молицирконовом мозгу?
— Тебе лучше не называть это так, — зловеще сказал Кэйлеб Фэлхану, затем провел тыльной стороной тренировочной перчатки по вспотевшему лбу.
— Если ты не возражаешь, Мерлин, — сказал он, — думаю, что лучше бы на этом закончить. На самом деле, думаю, что, поскольку Арналд сегодня так самоуверен, мы могли бы просто попробовать немного поиграть в регби.
— Вы уверены, что хотите заняться этим, ваше высочество? — спросил Фэлхан, и Кэйлеб злобно улыбнулся.
— О, совершенно уверен, Арналд. Особенно с тех пор, как я выбрал Мерлина первым членом своей команды.
Фэлхан внезапно стал гораздо более задумчивым, и Кэйлеб усмехнулся.
— Мерлин знает правила? — спросил морской пехотинец.
— Правила? В регби?
— Ну, это так, — признал Фэлхан, затем пожал плечами. — Очень хорошо, ваше высочество. Вызов принят.
* * *
Оказалось, что чарисийское "регби" было не совсем той игрой, которую ожидал Мерлин.
Нимуэ Элбан на самом деле никогда не играла в регби, которое, по мнению ее отца, оставалось "бандитской игрой, в которую играют джентльмены". Однако она видела, как играют в эту игру, и Мерлин чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы постоять за себя.
Но чарисийское регби было водным видом спорта.
Мерлин понятия не имел, кто ее изобрел, или сохранил для нее название игры Старой Земли, но он мог видеть определенное сходство с единственными матчами по регби, которые Нимуэ когда-либо видела. Цель состояла в том, чтобы забросить мяч — на самом деле, несколько асимметричный надутый мочевой пузырь морской коровы, десятифутового водного млекопитающего, похожего на моржа, — в сетку ворот другой команды, играя по плечо в воде. По-видимому, пока ваша предполагаемая жертва владела мячом, допускалась любая тактика, за исключением фактического утопления одного из ваших противников. Мерлин был уверен, что должны быть по крайней мере какие-то правила, хотя быстро стало очевидно, что их не может быть очень много. А стратегия, по-видимому, состояла в том, чтобы окружить того, у кого был мяч, и удерживать его до тех пор, пока он не согласится его отдать.
Обычно это не представляло бы никаких трудностей для Мерлина. В конце концов, он был в десять раз сильнее любого из своих противников, его скорость реакции была быстрее, и ему не было особой необходимости дышать. К сожалению, все еще оставалось несколько незначительных технических проблем.
Во-первых, казалось, что чарисийский обычай при плавании, по крайней мере, до тех пор, пока присутствовал только один пол, состоял в том, чтобы плавать обнаженным. Во-вторых, чарисийское регби определенно было "контактным видом спорта". В-третьих, ПИКА был спроектирован так, чтобы быть полностью функциональным. В-четвертых, Нимуэ Элбан была женщиной.
Мерлин уже заметил, что простая смена пола не делала женщин магически сексуально привлекательными для него. Однако он не совсем дошел до следствия этого открытия. Но когда он внезапно оказался в центре мокрого, брызгающего, скользкого водоворота из семнадцати других обнаженных мужских тел — все они были необычайно физически подтянутыми, молодыми мужскими телами — он обнаружил, что ПИКА или нет, он действительно "полностью работоспособен".
Нимуэ никогда по-настоящему не задумывалась о том, насколько ее друзья и знакомые мужского пола, должно быть, находили смущающими определенные физиологические реакции на возбуждение, особенно на общественных мероприятиях. Однако Мерлин предположил, что нынешнее событие можно считать светским, и нашел такой ответ крайне неловким. Тот факт, что он никогда не испытывал этого раньше, только усугублял... интересную природу этого явления.
Это также означало, что он провел всю игру очень осторожно, оставаясь в воде, которая была по крайней мере по грудь, и что он был последним человеком, вышедшим из воды, и что он очень осторожно развернул свое полотенце, когда наконец вынырнул.
— Там, откуда ты родом, не играют в регби? — спросил его Кэйлеб, энергично вытирая волосы полотенцем, и Мерлин, чье полотенце было завязано вокруг талии, а не сушило волосы, покачал головой.
— В горах Света вода просто немного холоднее, — отметил он. Это было непоследовательно, хотя Кэйлеб никак не мог этого знать, и он улыбнулся. — Когда я был ребенком, мы действительно играли в игру, которую называли "регби". Но она было не такая, как в этот раз. В нее играли на суше.
— А, это все объясняет, — усмехнулся Кэйлеб. — На несколько минут я испугался, что команда Арналда действительно может победить. Но, похоже, ты все-таки освоился с этим.
— О, конечно, я это сделал, ваше высочество, — сказал Мерлин.
— Хорошо. Потому что в следующий раз я хочу по-настоящему прищемить ему уши.
— Я, конечно, постараюсь, — пообещал Мерлин.
.III.
Апартаменты викария Робейра Дючейрна, Храм Божий
— Я же говорил тебе, что это ни к чему хорошему не приведет, — ворчливо сказал Жэспар Клинтан.
Великий инквизитор был дородным мужчиной с тщательно причесанными серебристыми волосами и массивными челюстями человека, привыкшего к хорошей еде и питью. На его оранжевой сутане было несколько пятен от подливки, когда он наконец отодвинулся от стола в столовой Робейра Дючейрна и снова потянулся за бокалом вина.
