— Полагаю, что расхождения были довольно резкими, — сказал он, — даже вскоре после катастрофы.
— Мы сделали все возможное, чтобы избежать этой... религиозной коннотации наших действий или способностей, — проворчал Сэмюэл, сердито глядя на мозаику. — Не всегда успешно, как вы можете видеть.
— В конце концов, вам удалось остановить чуму?
— В конечном счете, да, но не одним нам. У нас было лекарство, но именно жители Византийской империи нашли ему хорошее применение. Наши ресурсы были так ограничены. Наш корабль был разнесен в клочья; его системы были мертвы или нуждались в энергии, поэтому мы объединили усилия с Велисарием и Юстинианом, чтобы организовать распространение лекарства.
— Мне всегда было интересно, что бы произошло, если бы они оба продолжали работать вместе, — сказал Бенджамин. — Значит, на этот раз паранойя Юстиниана не заставила его ополчиться на Велисария? Как вам это удалось?
— С помощью "Убеждающего". — Пипс направился к следующей витрине и широким жестом представил ее.
— Ах, — кивнул Бенджамин. — Да, полагаю, этого было достаточно.
Проржавевшие остатки сорокапятимиллиметровой пушки Гатлинга и четырех беспилотных летательных аппаратов-транспортеров плавали над длинным прямоугольником песка пустыни. Разбросанный и обожженный камень от того, что могло быть городской стеной, устилал землю под ней.
— Мы пользовались им всего несколько раз, — сказал Пипс. — В конце концов, на большее у нас не было ни сил, ни боеприпасов.
— Но я не думаю, что люди, которые столкнулись с этим, знали об этом.
— Они никогда не спрашивали, а мы им никогда не говорили. — Пипс пожал плечами. — Кроме того, несмотря на весь свой гром и ярость, пушка была в основном для показухи. Наша реальная сила заключалась в наших знаниях и, особенно, в наших пультах наблюдения и дальней связи. Мы смогли научить Империю таким вещам, как гигиена, что значительно сократило потери вне поля боя. Это было бы огромным преимуществом прямо сейчас — вы лучше большинства знаете, сколько армий было покалечено или полностью уничтожено болезнями на временной шкале СисПрава! Но дистанционно управляемые пульты и наша связь были еще большим преимуществом. Империи больше никогда не приходилось гадать, где находится вражеская армия. Ни куда она направлялась, какова были ее сила и состав, насколько хорошо она была снабжена, ни что-либо из этого. Она точно знала, что делают ее враги в любой момент, и могла координировать свои собственные силы мгновенными приказами.
— И у вас был Флавий Велисарий, чтобы отдавать эти приказы, — добавил Бенджамин.
— О, в самом деле! Казалось почти несправедливым давать одному из величайших генералов в истории столько преимуществ. — Пипс сверкнул полуулыбкой. — Почти. С другой стороны, Велисарию очень понравился афоризм, которым поделилась с ним Теодора.
— Афоризм? — Бенджамин приподнял бровь, и Пипс усмехнулся.
— Если ты не жульничаешь, значит, недостаточно стараешься, — процитировал он, и Бенджамин рассмеялся, оглядываясь на ржавые остатки "Убеждающего".
— Так что же Велисарий и Юстиниан сделали со всей этой властью?
— Это были не только Велисарий и Юстиниан, — поправил Пипс. — Феодора и Антонина были такой же неотъемлемой частью партнерства. И Эфраим — может быть, особенно Эфраим — пока он был у нас. Историки Династии назвали Велисария, Юстиниана и их жен "четырьмя гигантами", но его им следовало бы назвать "Титаном"! Без Эфраима... — Он покачал головой, выражение его лица на мгновение погрустнело. — Хотел бы я, чтобы у меня были более четкие воспоминания о нем. Я имею в виду личные воспоминания. Он был самым настоящим... необыкновенным человеком, и я рад, что Церковь канонизировала его здесь, точно так же, как это было в вашем собственном прошлом. Никто никогда не заслуживал этого больше, чем он.
— Просто исходя из того, что я уже видел здесь, — Бенджамин махнул рукой на окружающие их экспонаты, — нахожу, что в это очень легко поверить.
Пипс кивнул, стоя рядом с ним и секунду или две молча глядя на проржавевший "Гатлинг", затем слегка встряхнулся.
— Но вы спросили, что сделали Юстиниан и другие. — Он пожал плечами. — В основном, на протяжении всей своей собственной жизни, они занимались стабилизацией и укреплением Империи. Экспансия Династии была возможна только потому, что у нас была такая прочная база здесь, в Византии, и это было у нас только потому, что они так усердно трудились, чтобы ее построить. Потому что мы все так усердно работали, на самом деле. Принтеры времялета исчезли, и катастрофу пережили только обрывки нашей центральной библиотеки, но вместе мы, "уважаемые старейшины", смогли внедрить в их общество много новых концепций. Продвинутая математика, микробиологическая теория медицины, пастеризация и многие другие. Мы рассказали им все, что смогли вспомнить, и исторические знания Теодоры и Люция оказались чрезвычайно ценными. Даже мой собственный опыт был на тысячу лет впереди того места, где мы приземлились! Действительно, в некотором смысле тот факт, что мой собственный жизненный опыт был гораздо более "примитивным", чем у Теодоры или Люция, чрезвычайно помог, когда пришло время превратить теорию в практически достижимую технологию. Мы также предоставили Велисарию, Юстиниану и их семьям процедуры для продления жизни. В любом случае, мы потеряли Эфраима всего через двадцать лет или около того, но четыре гиганта сформировали устойчивое и стабильное ядро руководства, которое могло бы воспользоваться нашими знаниями, нашими концепциями и начать строить совершенно новое общество из куколки старого.
— Значит, вы позволили Юстиниану и Феодоре продолжать править?
— Конечно. — Пипс пожал плечами. — Мы могли бы взять верх, если бы действительно захотели, но мы этого не сделали. Я думаю, они оба понимали, как легко мы могли бы это сделать, и, возможно, из-за этого они были более сговорчивы, но дело было не только в этом. Со временем мы стали не просто союзниками, но и друзьями, и мы никогда не стремились править, только направлять. Наши цели всегда были одними и теми же: обеспечить светлое будущее для людей этой временной шкалы, свободное от чумы... и от стольких других несчастий и трудностей, о которых мы могли бы рассказать им. Но, в конечном счете, это все равно их временная шкала, а не наша. Мы, "почтенные старейшины", были всего лишь советниками. — Он погрозил пальцем. — И мы все еще остаемся ими, в какой-то степени, даже если в наш современный век наши роли довольно малы.
— Интересно. — Бенджамин пошел дальше и подошел к четверке искусно сделанных каменных гробов. Открылись виртуальные дисплеи, и он моргнул, читая краткое содержание. — Велисарий и Юстиниан?
— И Феодора, и Антонина. — Пипс кивнул. — Это верно. Эфраим, с другой стороны, — он криво улыбнулся, — похоронен в огромном, тщательно продуманном мавзолее в Антиохии. Церковь решила перевести его туда во время одного из наших с Теодорой "простоев", — усмехнулся он. — Я скорее подозреваю, что константинопольский патриарх, ответственный за этот шаг, боялся того, как бы мы отреагировали на это предложение, если бы бодрствовали, но правда в том, что я думаю, Эфраима все это глубоко позабавило бы.
— Никто из них не решил абстрагироваться?
— Нет, они этого не сделали. — Сэмюэл снова покачал головой, и в его голосе послышалась печаль, печаль человека, говорящего о старых друзьях, давно умерших. — Конечно, мы предложили им шанс, но никто из них не принял его. Я думаю, отчасти это был пример Эфраима. Вы знаете, все они были набожными христианами, и, возможно, переход к абстрактному был просто слишком большим шагом в неизвестность, с которым они не могли смириться. Чтобы они добровольно сбросили свои физические тела. Я долго и упорно спорил с ними, пытаясь убедить их последовать моему примеру и совершить переход, когда медицинский отсек времялета начал выходить из строя, но на самом деле никогда не ожидал, что они передумают. Что, — он изобразил легкую грустную улыбку, — не означало, что я не должен был пытаться.
— Звучит так, будто вы скучаете по ним.
— Конечно, скучаю. — Пипс постучал себя по виску. — Мои воспоминания об их решении, о наших дискуссиях относятся непосредственно к тому моменту, когда я абстрагировался, поэтому они кристально ясны, когда они мне нужны. Они были не просто коллегами. Гораздо больше.
Его глаза заблестели от непролитых слез, и Бенджамин молча кивнул.
— Полагаю, я могу понять, почему они захотели отдохнуть, — сказал наконец Пипс. — Почему они хотели наконец-то быть с Богом? Они потратили десятилетия, возвещая золотой век Империи, и заслужили каждое мгновение своей вечной передышки. Кроме того, Юстиниану было почти двести лет, а Велисарий отставал от него всего на пару десятилетий. Думаю, они устали. И я думаю, что, возможно, какая-то часть из них считала, что было бы... нечестно с их стороны принимать форму потенциального бессмертия.
— Нечестно? — тихо повторил Бенджамин.
— Не самое подходящее слово, — сказал Пипс. — У меня просто нет ничего лучше. Полагаю, я пытаюсь сказать, что они отказались сказать себе — или Богу, — что приняли наше предложение о помощи только для того, чтобы вечно наслаждаться своим привилегированным положением. И, возможно, в этом тоже было немного раскаяния.
— Раскаяние?
— Да. — Пипс посмотрел ему прямо в глаза. — Раскаяние. Я думаю, они действительно верили, что поступили правильно, что Бог одобрил их решения. Но я также думаю, что они никогда полностью не избавлялись от страха, что, возможно, Теодора и я были Прометеем, передавшим им знания, обладать которыми Бог не предназначал им так рано. — Он снова покачал головой. — С интеллектуальной точки зрения, я не думаю, что они хоть на мгновение проявили беспокойство — во всяком случае, не после первых двух десятилетий, — но они родились в шестом веке, агент Шредер. В глубине души они всегда были сыновьями и дочерьми истории, которую мы изменили.
— А вы не были.
— Да, я не был, — согласился Пипс. — О, я прыгнул из того, что могло бы стать их будущим, но я видел СисПрав. Как Теодора и Люций, я путешественник во времени, я знал, как будет развиваться история, и хотел помочь Династии благополучно пережить это.
— И сделал это?
— Ну, — Пипс криво улыбнулся, — полагаю, это зависит от вашей точки зрения. Позвольте мне ответить на ваш вопрос, перечислив некоторые события, с которыми мы не сталкивались. Ни крестовых походов, ни Османской империи, ни монголов, проникающих вглубь Европы, ни Монгольской империи на Востоке, ни работорговли в Африке, ни восстания тайпинов, ни религиозных войн в шестнадцатом и семнадцатом веках, ни наполеоновских войн, ни англо-бурской войны, ни мировых войн, ни тоталитарных государств двадцатого века, ни...
— Кажется, я уловил суть! — Бенджамин рассмеялся. — Это довольно обширный список достижений.
— Спасибо. Это произошло не случайно, могу вас в этом заверить! И на этом пути у нас действительно были свои проблемные точки — проблемы, которых мы тоже не ожидали, и с которыми приходилось разбираться после того, как они возникали. Но нам удалось избежать большей части массовых кровопролитий на нашей собственной временной шкале. Время от времени я подтруниваю над Теодорой по поводу ее собственного послужного списка как военачальницы, но большинство "войн", которыми она руководила, были — думаю, правильным термином было бы "мелочь" по сравнению с войнами, которые велись в ее собственной истории. И со временем, в немалой степени в результате оборонительных войн, в которых она играла такую важную роль, Византийская империя расширилась и превратилась в современную Династию.
— И столь же мирна ли недавняя история Династии?
— Более или менее. В каждом обществе есть свои нарушители спокойствия, и у нас есть большие и хорошо оснащенные полицейские силы — квесторы, которые очень похожи на вашу полицию в том, что они поддерживают мир внутри Династии, а не сталкиваются с какими-то серьезными внешними угрозами.
— Квесторы? — Бенджамин задумался над этим титулом. — Разве это не были византийские иммиграционные чиновники?
— Довольно много имен и титулов пережили столетия, немного видоизменяясь по ходу дела. Помните, что по мере своего роста Династия вобрала в себя множество различных народов и культур, и роли наших квесторов значительно расширились по сравнению с их тезками в вашей истории.
— Интересно.
— Нам также удалось избежать как Почти-Промаха СисПрава, так и резни Яньлуо Администрации по мере развития наших технологий.
— Ух ты. И это тоже. — Бенджамин просиял, глядя на него. — Впечатляет!
— Люций и Теодора в очередной раз помогли выявить худшие подводные камни до того, как мы в них угодили.
— Тоже неплохо, — согласился Бенджамин. — Они заставили вас посмотреть видео с собакой?
— Прошу прощения?
— Тогда не берите в голову.
— Нечестно. — Сэмюэл криво улыбнулся. — Теперь мне любопытно.
— Это просто то, что Райберт показал мне некоторое время назад, — уклонился Бенджамин. — На самом деле, ваше упоминание о Почти-Промахе подводит меня к тому, что мне было любопытно.
— Что это?
— Технический уровень Династии. Он кажется удивительно близким к СисПраву. Почти слишком близким. Я понимаю, что вы потеряли все свои информационные системы, и понимаю, что это немного отодвинуло бы события назад, но даже в этом случае, думаю, вы должны быть намного впереди нас.
— Ах, да. Это. Мы с Теодорой говорили об этом буквально на днях. Мы думаем, что в этом сыграл свою роль ряд факторов.
— На раннем этапе вы добились больших успехов, — отметил Бенджамин.
— Это правда, — признал Пипс. — Мы не смогли воспроизвести передовые технологии, но в некотором смысле то, что мы им дали, было гораздо более ценным. Мы показали им, что определенные вещи возможны, даже если мы не знали, как это сделать. Например, никто из нас, старейшин, не знал, как работают манипуляции с гравитацией или путешествия во времени. Но иногда единственное преимущество, которое нужно людям, — это знать, что что-то можно сделать.
— Это именно то, о чем я думал, — согласился Бенджамин. — Так почему же ваши технологии ненамного более продвинуты, чем наши, с такой форой?
— Если бы единственным фактором были отправные точки, то, вероятно, так оно и было бы, но это не единственный фактор. Существует также вопрос о путях, пройденных — или не пройденных — по направлению, ведущему от отправной точки общества. Во-первых, мы подчеркивали — и четыре гиганта согласились с нами — необходимость интеграции новых технологий в общество без разрушений его социальной структуры, и это прочно вошло в ДНК Династии. Полагаю, вы могли бы назвать это политикой "постепенности", хотя мы с Теодорой предпочитаем думать об этом как об ответственном социальном управлении. Это означало "сглаженный"... градиент, за неимением лучшего слова, внедрения новых технологий по мере того, как Династия приспосабливалась к ним. И в отличие от СисПрава или Администрации, Династия никогда не беспокоилась о способности технологий в конечном итоге решить практически любую проблему, поскольку у нее были мы, старейшины, в качестве примера общества, чьи технологии сделали именно это. Но, какими бы важными ни были оба эти фактора, несомненно, есть один, который, я думаю, вполне может оказаться еще более важным. Помните все те войны, о которых я упоминал? Те, которых здесь никогда не было?
