— Что?
— Подумай об этом. Узел на струне, должно быть, снаряд.
Изображения галактик потускнели, оставив Марка и Лизерль подвешенными в темноте с малиновым оттенком. Затем на этом фоне начали появляться новые формы: пятна света, нечеткие, образующие призрачные очертания тора, обращенного к ней открытой стороной.
— Конечно, это ложное цветовое представление, — сказал Марк. — Изображения были восстановлены по излучению гравитационных волн и гамма-лучей...
Тор в целом отдаленно напоминал ей кольца Сатурна; это был круг, охватывающий окруженную галактикой полость.
Сначала она подумала, что составные крапинки — это просто точки света: они были похожи на звезды, подумала она, или бриллианты, разбросанные на бархатном фоне блеклого света галактики. Но когда она присмотрелась повнимательнее, то увидела, что некоторые из ближайших объектов были не простыми точками, а имели какую-то структуру.
Значит, это были не звезды, подумала она, и это не была какая-то уменьшенная галактика: там было всего (она быстро прикинула) несколько тысяч сияющих форм, в отличие от миллиардов звезд в галактике... И, кроме того, эта полость, охватывающая тор, была огромной: она могла видеть, как кроваво-темные трупы галактик проплывали сквозь ее разреженную структуру.
Она знала, что Галактика людей была диском из звезд диаметром в сто тысяч световых лет. Этот тор должен быть по меньшей мере в сто раз шире — более десяти миллионов световых лет в поперечнике.
Она повернулась к Марку; он изучал ее лицо, теперь в его глазах появилась определенная доброта. — Я знаю, что ты чувствуешь. Это великолепно, не так ли?
— Это не может быть кольцо, — медленно произнесла она. — Не так ли? Насколько нам известно, Джим Болдер сообщил о твердом объекте — единственном непрерывном артефакте.
— Посмотри внимательнее, Лизерль. Немного схитри, улучши зрение. Что ты видишь?
Она повернула голову и издала оживленный субвокальный звук. Часть тора взорвалась прямо перед ней; разлетевшиеся в стороны осколки произвели на нее краткое, дезориентирующее впечатление внезапной скорости.
Ее зрение стабилизировалось. Теперь она как будто находилась внутри самого тора, а сверкающие составные объекты были повсюду вокруг нее.
Фрагменты не были простыми дисками или эллипсами, или любой другой формой, в которую звезда или галактика могут быть искажены присутствием других. Она могла видеть тьму в сердцевине этих объектов.
Фрагменты были узлами.
— Марк...
— Ты смотришь на петли космической струны, — спокойно сказал он. — Этот огромный тор состоит из узлов струны, их около десяти тысяч, каждый диаметром в тысячу световых лет.
Она осознавала, что ее рука судорожно сжимает его. — Я не понимаю. Это — фантастика. Но это не то кольцо, которое описывал Болдер.
Он выглядел отстраненным, задумчивым. — Но оно должно быть. Мы знаем, что пришли в нужное место, Лизерль. Это, несомненно, место расположения Великого аттрактора: петли, вместе взятые, обладают достаточной массой, чтобы вызвать локальное движение галактик.
— И мы знаем, что эта сборка должна быть искусственной. Первобытные струнные петли могли образоваться во время формирования Вселенной после сингулярности. Но их должно было быть не более миллиона — во всей Вселенной, Лизерль, — расположенных на расстоянии десятков миллионов световых лет друг от друга. Просто невозможно, чтобы коллекция из десяти тысяч этих чертовых штуковин спонтанно собралась в полости диаметром всего в десять миллионов световых лет...
— Но, — терпеливо сказала Лизерль, — но Болдер сказал, что Кольцо было сплошным. Если он был прав...
— Если он был прав, тогда Кольцо было уничтожено, Лизерль. Эти петли — обломки. Мы смотрим на обломки Кольца. Птицы-фотино победили. — Он повернулся к ней, его лицо было скульптурным, невыразительным, явно искусственным. — Мы опоздали, Лизерль.
Она была сбита с толку. — Но если это правда — куда нам идти?
У Марка не было ответа.
Луиза спросила: — О чем ты говоришь, Прядильщица?
— Разве ты не видишь этого? — Она закрыла глаза и снова наблюдала, как струнная петля пробивает хрупкую надстройку галактики. — Марк — Луиза, эта струнная петля была нацелена довольно точно. Это оружие. Оно проносится по этой галактике со своими гравитационными ракетами, уничтожая все на своем пути сфокусированными лучами электромагнитной и гравитационной энергии...
Луиза резко спросила: — Марк?
Марк колебался. — Мы не можем доказать, что она права, Луиза. Но шансы на то, что петля случайно попадет по такой точной траектории, ничтожны...
— Это кажется безумием, — сказал Морроу. — Кто осмелится использовать петлю космической струны длиной в тысячу световых лет в качестве оружия войны?
Уваров хмыкнул. — Разве это не очевидно? Те самые сущности, ради поиска которых мы проделали весь этот путь, у которых мы надеемся получить убежище — ксили, Морроу; барионные повелители.
— Но почему? — спросил Марк. — Зачем уничтожать галактику, подобную этой?
— Для обороны, — отрезал Уваров.
— Что?
— Разве это тоже не ясно? Ксили были мастерами манипулирования пространством-временем. Их вооружение состояло из этих огромных структур пространственно-временных дефектов. И эти дефекты использовались против оружия их врагов — таких, как эта галактика.
На мгновение воцарилась тишина. Тогда Морроу сказал: — Вы что, с ума сошли, Уваров? Вы хотите сказать, что эту галактику швырнули, как какой-то камень, — намеренно?
— Почему нет? — спокойно ответил Уваров. — Птицы-фотино — существа из темной материи, которая гравитационно притягивает барионную материю. Мы легко можем представить себе какую-то огромную темную колесницу, которая тащит эту хрупкую галактику, с силой швыряя ее через пространство...
— Подумайте об этом. Птицы-фотино, должно быть, начали проектировать отклонение траектории этой галактики много миллионов лет назад — возможно, они намеревались запустить эту огромную ракету в Кольцо задолго до того, как люди ступили на Землю. И ксили, должно быть, готовили свой ответ, эту петлю из струны, почти за такой же промежуток времени.
Теперь Прядильщица веревок почувствовала, как в ее собственном горле поднимается пузырь дикого смеха. У нее возник абсурдный образ двух гигантов, оседлавших искривленную Вселенную, швыряющих галактики и петли струн друг в друга, как комья грязи.
— Мы действительно находимся в центре зоны военных действий, — холодно сказал Уваров. — Эта галактика, с пулей из космической струны, нацеленной так точно в ее сердце, — всего лишь один инцидент из десяти миллионов на огромном поле битвы. Для нашего мимолетного восприятия поле боя застыло во времени — мы жужжим, как мухи, вокруг пули, когда она вонзается в грудь своей цели, — и все же битва бушует вокруг нас.
Не бойся.
Прядильщица закрыла глаза и подумала о лесном человеке из сна, улыбающемся ей со своего дерева и поедающем его плоды...
Я знаю, кто это, внезапно осознала она. Я видела его лицо в старых виртуалках Луизы...
— Я знаю тебя, — сказала она ему.
Да. Не бойся, сказал Майкл Пул.
28
Луиза Армонк попросила Прядильщицу отвести НИК к источнику аномального сигнала Марка в водородном диапазоне.
Она показала Прядильщице некоторые данные о сигнале. — Вот график основной последовательности, Прядильщица веревок. — На лицевой панели Прядильщицы появилась гистограмма, выполненная яркими желтыми и синими цветами. — Мы очень взволнованы этим. Во-первых, это периодично — одна и та же картина повторяется каждые два часа или около того. Поэтому мы почти уверены, что она должна быть искусственной. И посмотри на это, — сказала Луиза. Последовательность из тридцати полос, скрытая среди остальных, теперь была выделена синим цветом. — Ты можешь это видеть?
Прядильщица смотрела на последовательность возрастающих столбцов, изо всех сил стараясь разделить волнение Луизы. — Что мне надо искать, Луиза?
Она услышала, как Луиза нетерпеливо зарычала. — Прядильщица, амплитуда этих импульсов пропорциональна первым тридцати простым числам.
Теперь полосы цвета электрик были разделены на отдельные блоки, чтобы Прядильщица могла видеть узор. Она сосчитала блоки: один, два, три, пять, семь...
Она почувствовала невидимую улыбку. Прямо как детская головоломка, не так ли?
— О, заткнись, — легко сказала она.
— Что это было?
— Ничего... Прости, Луиза. Да, теперь я это понимаю.
— Послушай, обнаружение этой последовательности простых чисел интересно тем, что оно означает, будто сигнал почти наверняка принадлежит человеку.
— Откуда вы это знаете, только по этой схеме?
— Мы, конечно, не знаем наверняка, — нетерпеливо сказала Луиза. — Но это чертовски хорошая подсказка, Прядильщица веревок. У нас есть основания полагать, что простые числа имеют уникальное значение для людей.
— Простые числа являются фундаментальными структурами арифметики — по крайней мере, дискретной арифметики, которая, кажется, естественна для людей. Мы компактные, дискретные существа: я здесь, вы где-то там. Раз, два. Подобный подсчет кажется нам естественным, и поэтому мы склонны думать, что это фундаментальный аспект Вселенной. Но можно представить и другие виды математики.
— А как же существа, подобные кваксам, которые были рассеянными сущностями, не имевшими четких границ между индивидуумами? Что насчет скримов с их групповым сознанием? Почему простой подсчет должен быть для них естественным? Возможно, их самые ранние формы математики были непрерывными — или, возможно, изучение бесконечностей пришло к ним естественно, так же естественно, как арифметика к людям. У нас иерархия бесконечностей Кантора была довольно поздней разработкой. И...
Прядильщица почти не слушала. Люди? Здесь, на границе времени и пространства? — Луиза, ты расшифровала что-нибудь из остального?
— Ну, кое в чем мы можем разобраться, — защищаясь, сказала Луиза. — Во всяком случае, мы так думаем. Но помни, Прядильщица, мы, возможно, имеем дело с людьми из культуры, далекой по времени от нашей собственной — возможно, на миллионы лет. Люди такого далекого будущего могут быть почти так же далеки от нас, как инопланетный вид. Даже Лизерль не смогла помочь нам разобраться в этом...
— Но вы добились некоторого прогресса. Верно?
Луиза заколебалась. — Да. Мы думаем, что это сигнал бедствия.
— О, отлично. Что ж, мы, безусловно, в состоянии помочь богочеловекам через пять миллионов лет после нашего рождения.
— Кто знает? — сухо сказала Луиза. — Может быть, так оно и есть. В любом случае, это мы и собираемся выяснить.
...Слева от Прядильщицы послышалось движение. Она обернулась.
Внезапно стал виден человек из лесных грез. Он сидел там, совершенно непринужденно — вне клетки из конструкционного материала — на плече корабля ксили. На нем не было защитного костюма, ничего, кроме простого серого комбинезона. Его руки были сложены на коленях. Свет — из какого-то невидимого источника — высветил морщинки вокруг его рта, следы усталости в глазах.
Наконец он появился. Он мягко кивнул ей.
Она улыбнулась.
— ...Прядильщица?
— Я здесь, Луиза. — Она попыталась сосредоточить свое внимание на своих задачах; она потянулась к уолдо гипердвигателя. — Ты готова?
— Да.
НИК пронесся сквозь гиперпространство. Двигаясь на нем со скоростью более ста тысяч световых лет в час, "Северянин" огибал тор из фрагментированных струнных петель, как муха огибает край пустыни.
Путешествие заняло десять часов. Когда оно приблизилось к своему концу, Прядильщица веревок ненадолго вздремнула; когда она проснулась, системы ее скафандра освежили ее кожу, и она опорожнила свой мочевой пузырь.
Она проверила дисплей на лицевой панели. Осталось двадцать прыжков. Еще двадцать секунд, и...
Что-то ярко-голубое взорвалось из космоса прямо на нее, ударив в лицо.
Она вскрикнула и закрыла лицевую панель руками.
Все в порядке, мягко сказал Пул.
— Прости, Прядильщица веревок, — сказала Луиза Армонк. — Я должна была предупредить тебя...
Прядильщица осторожно опустила руки.
Струна была повсюду.
Клубок космической струны, окрашенный в электрически-голубой цвет из-за ложной окраски лицевой панели, лежал прямо перед кораблем. Вдоль скрученных концов поблескивали выступы, движущиеся со скоростью света. Она наклонилась вперед и посмотрела вверх и вниз, влево и вправо; нити струны пересекали небо крест-накрест, как текстурированная стена в пространстве, насколько она могла разглядеть. Вглядываясь глубже в огромное сооружение. Прядильщица увидела, как отдельные нити объединяются вместе, сливаясь в мягкий туман в бесконечности.
Веревочная петля была барьером на небе, разделяющим Вселенную надвое. Это было довольно красиво, подумала она, но смертельно опасно. Это была космическая паутина, с нитями, достаточно длинными, чтобы покрыть расстояния между звездами: паутина, готовая поймать ее и ее корабль.
И она знала, что это был всего лишь один фрагмент длиной в тысячу световых лет, среди тысяч в торе...
— Лета, — сказала она. — Мы почти внутри этой чертовой штуки.
— Не совсем, — сказала Луиза. Ее голос, тем не менее, был напряженным, выдавая ее собственную нервозность. — Помни о своих шкалах расстояний, Прядильщица. Петли струны в этой тороидальной системе имеют около тысячи световых лет в поперечнике. Мы так же далеки от края этой петли, как Солнце от ближайшей звезды.
— За исключением того, — вмешался Марк Ву, — что у петли нет легко определяемого края. Это путаница. Космическую струну чертовски трудно обнаружить; дисплей, на который ты смотришь, Прядильщица, — это всего лишь виртуальная реконструкция; это просто наше лучшее предположение о том, что там находится.
— Тогда подвергаемся ли мы риску, находясь здесь? — спросила Прядильщица.
Конечно, сказал Майкл Пул.
— Нет, — сказала Луиза.
— Да, — сказал Марк. — Брось, Луиза. Прядильщица, мы работаем над тем, чтобы свести риски к минимуму. Но опасность существует. Ты должна быть готова отреагировать — чтобы быстро вытащить нас отсюда. В уолдо заложены программы эвакуации, как для гипердвигателя, так и для разрывного привода.
— Я буду готова, — спокойно сказала она. — Но почему мы здесь? Человеческий сигнал исходит откуда-то оттуда — изнутри клубка?
— Нет, — сказала Луиза. — К счастью, Прядильщица, сигнал поступает из системы нейтронной звезды, находящейся всего в нескольких световых часах отсюда. Мы ввели...
— последовательность запуска разрывного привода в уолдо, — сухо сказала Прядильщица. — Я знаю. — Она потянулась к пульту управления. — Скажи мне, когда будешь готова, Луиза.
Пул выглядел усталым, его карие глаза глубоко запали в сетку морщин. — Ты знаешь, я работал с Луизой Армонк, — сказал он. Он улыбнулся. — И вот мы снова вместе. Мир тесен, не так ли? Она была хорошим инженером. Думаю, она им и остается.
— Знаю, что ты решил закрыть свой временной мост через червоточину, — сказала Прядильщица. — Расскажи мне, что с тобой случилось.
