— Да...
Она молча развернулась и зашагала к внедорожникам с опущенной головой. Её растрёпанные длинные волосы колыхались туда-сюда.
Опергруппа незамедлительно засуетилась, сопровождая хрупкую фигуру. С десяток крупных мужиков, обвешанных средствами защиты и оружием, походили на монстров-похитителей, которые вот-вот увезут маленькую принцессу.
Когда его бывшая одноклассница оказалась рядом с автомобилем, Синдзи с надеждой выкрикнул:
— До встречи!
Она еле вздрогнула и обернулась в его сторону, перед тем как сесть во внедорожник. Он заметил её грустное лицо, с которого полностью стёрлись игривость, самолюбование, веселье. Словно маска «Михо» растворилась и канула в Лету вместе с другими масками. Со-хён слегка улыбнулась:
— Annyeonghi gaseyo! — негромко выкрикнула она чуть дрогнувшим голосом.
Быстро отвернув лицо, бывшая одноклассница Синдзи скрылась в салоне внедорожника. За ней тут же захлопнул дверь один из бойцов. Вся опергруппа уже расселась по машинам и незамедлительно тронулась в путь. Конвой с шумом и поднявшейся пылью рванул по серпантину и вскоре скрылся в кромешной темноте.
Синдзи ещё какое-то время стоял, глядя на ночную дорогу и проезжающие в сторону Готембы машины. Последние слова девушки, сказанные, скорее всего, на корейском языке, врезались ему в мозг. С одной стороны, он очень хотел узнать перевод, и Мисато в этом точно могла помочь. Было бы странно, если японский офицер не смог бы связать пару слов на корейском. Особенно если речь про Кацураги. Но... стоит ли оно того? Девушка не просто так произнесла последние слова на корейском, доподлинно зная, что Синдзи не поймёт, о чём речь. Она наверняка хотела передать свои настоящие эмоции. Показать настоящую себя — Ким Со-хён. А значит, юноше и не следует узнавать перевод.
— Ну что, поехали домой? — подошла к нему Мисато и положила руку на плечо.
— Да, — кивнул Синдзи.
Дорога домой заняла не так много времени, несмотря на относительно медленную езду по всем правилам дорожного движения. Кацураги и Икари болтали о чём угодно, например о том, что бы приготовить на завтрак и во сколько пилоту необходимо будет явиться на комиссию, но никто не вспоминал о Со-хён. Синдзи сейчас говорить на эту тему не очень хотел. Мисато и не напирала. А вот где проявила всё своё упорство, так в супермаркете, куда они заскочили по дороге домой. Ей жизненно важно было обновить запасы пива, но каждый раз, как только она отворачивалась, заветные банки пропадали из корзинки и оказывались на ближайших стеллажах. Посвистывающий Синдзи, выбирающий кусок говядины, конечно же, «не вызывал подозрений».
Найдя компромисс в числе банок пива, которые можно уместить в нынешнем холодильнике с поправкой на увеличившееся количество продуктов, они наконец-то оказались дома. Мисато с порога вручила все пакеты своему подчинённому и сразу нырнула в свою комнату:
— Отбой, солдат! — послышалось оттуда, и что-то рухнуло на футон.
Синдзи заглянул к ней и увидел вырубившуюся женщину, которая заснула прямо в форме. Посапывающая Кацураги, судя по её внешнему виду, определённо имела право на отдых. Поэтому никто не стал возражать.
Проследовав на кухню, Икари осмотрелся — как-то подозрительно тихо. Но юноша не стал задумываться, сейчас он пребывал в некотором блаженстве — наконец-то он дома. И он действительно может назвать эту квартиру домом, раз так соскучился по ней за эти неполные двое суток. «Удивительно», — отметил про себя.
Пока Синдзи выкладывал продукты из пакетов, поймал себя на мысли, что ему в этой квартире уже всё кажется родным. Хотя и прошло совсем ничего с того времени, как вселился. И сейчас он очень рад, что вернулся.
Однако не всё было в порядке: на полу около холодильника лежали банки пива. Полные. А значит, не Мисато к ним притрагивалась. «Странно», — подумал Синдзи и дёрнул за ручку холодильника. И обомлел: внутри сидела птица. Пен-Пен там потягивал сок из пакетика. Пингвин повернул голову и взглянул юноше в глаза. Его недовольная мордочка так и вопила: «Чё встал? Закрывай давай!» Икари помотал головой, отгоняя наваждение, и попытался вытащить пингвина из холодильной камеры, но тот его шлёпнул по рукам и с недовольным возгласом «Уарк!» закрыл за собой дверцу.
— Э-э-э, — ошарашенно протянул юноша, хлопая глазками, — что?
Собравшись, Синдзи снова попытался открыть дверь, но не смог — с той стороны её держали. Он налёг посильнее, но всё тщетно.
— Ах ты негодная птица!
— Уарк! — запротестовали с той стороны.
— Вылезай оттуда! — ещё одна попытка.
— Уарк! — бросил пингвин. Мол, нет.
— Живо, кому сказал!
— Уа-арк! — «Я сказал, нет!»
— Если ты оттуда не вылезешь, завтра у нас будет жаркое из пингвинятины!
Угроза не подействовала. Синдзи даже не мог себе представить, что треклятый пингвин может быть таким сильным. Или пилот сам настолько выбился из сил? «Ладно», — подумал он и начал составлять план действий. Главное — мыслить логически, по пингвиньи: Пен-Пена оттуда не выкурить, птица забаррикадировалась наглухо. Отключать от электричества холодильник опрометчиво: пингвин не такой уж глупый и выгреб только то, что может постоять денёк-другой и без живительной прохлады. Как бы странно ни звучало, однако с ходом мыслей Пен-Пена Синдзи согласился.
Икари два раза хлопнул себя по щекам: «Сейчас это не главное, соберись!»
Порывшись в пакетах, он достал рыбку и принялся её медленно чистить поближе к холодильнику.
— М-м-м, как вкусно. Просто ням-ням.
«Что я делаю?! Разговариваю с пингвином!»
Синдзи, может, и выглядел глупо, но план сработал. Дверца холодильника медленно приоткрылась, и оттуда высунулась голова птицы, вынюхивающей сладостный аромат.
— Уарк?
— Смотри, какая свежая — просто объедение! Хочешь?
— Уарк, — птица кивнула головой.
— Тогда вылезай.
— Уарк! — Пен-Пен снова скрылся в холодильнике, хлопнув дверцей.
— Хорошо, две рыбки! — Синдзи достал ещё одну в качестве доказательства.
Холодильник приоткрылся и оттуда показалось крыло с тремя оттопыренными отростками.
«Он ещё торгуется!»
— Два!
— Уарк! — дверца снова захлопнулась.
«Ар-р-р, — Икари обессиленно склонил голову и глубоко вздохнул, — зажарю! Когда-нибудь да зажарю!»
— Хорошо, три!
— Уарк? — снова высунулась голова Пен-Пена.
— Три! — Синдзи для пущей убедительности показал все три рыбки.
— Уарк! — выскочил пингвин и одним махом сгрёб с рук юноши свои призы.
Смотря, как птица достала свою миску и ловко разделывается с трофеями, Икари пробубнил себе под нос:
— Ну и ну.
«Не удивляйся его выходкам, договорились?» — снова вспомнились ему слова Мисато.
Синдзи устало простонал и плюхнулся на ближайший стул.
Все описываемые события являются вымыслом в рамках альтернативной вселенной. Ни в коем случае не собирался опорочить, обесчестить и/или каким-либо иным способом унизить кого-либо.
나는 김소현에 사과
[К оглавлению ↑]
Глава 27. Конвергенция
Когда человек слышит «собирается комиссия», особенно в контексте «на повестке дня — твоя персона», то именно эта самая персона так и хочет спрятаться куда подальше. Вот и Синдзи всё утро в штабе сидел как на иголках, представляя, как будут перебирать все его нежные косточки, препарировать внутренности и копаться в памяти. Ещё больше занервничал, когда его вызвали в конференц-зал, где понемногу собирались далеко не последние сотрудники NERV: за большим овальным столом расположились заместители глав отделов со своими подчинёнными, много различных людей, с которыми Синдзи ещё не доводилось видеться, а также совершенно ему незнакомый заместитель командующего Фуюцки Козо. Высокий мужчина почтительного возраста что-то обсуждал с остальными сотрудниками. Синдзи заметил, что люди к нему относятся с почтением, а некоторые при обращении называют профессором.
Икари-младшего посадили вместе со скучающей Аянами. Девушка, не меняя своего фирменного выражения лица, мирно потягивала обычный чёрный чай и листала какую-то книгу.
— Привет, Аянами-сан! — обратился к ней Синдзи.
— Доброе утро, Икари-кун.
«Официальненько».
Как всегда, Рей явилась с самым минимальным количеством косметики и отсутствием даже подобия причёски. В лучшем случае пару раз провела расчёской для приличия. А футболку и бриджи даже далеко не модник Синдзи назвал бы совсем блеклыми и невзрачными. Собственный внешний вид Аянами волновал не сильно, приоритет отдавался практичности. Но, удивительно, она всё равно казалась привлекательной: складывалось впечатление, что её собрали из отдельных идеальных частей. Как гомункул. И весь её образ только подтверждал подобное предположение.
Однако Рей манила не только своей необычной внешностью — в ней было ещё что-то. Её красные радужки глаз словно огоньки в непроглядной тьме.
— Что читаешь? — Синдзи попытался завязать разговор. Чтобы прервать неловкое молчание да и отвлечься от изнурительного ожидания предстоящего разбора полётов.
— Кант. «Критик дер практишон Вернофт», — она показала форзац книги, но ему это ничего не дало.
— Это же вроде немецкий? — удивился Синдзи.
Рей слегка кивнула и вернулась к чтению. Юноша же к своему стыду даже английский знал с горем пополам. Что уж говорить про древнюю психологию. Или Кант был философом? Откровенно говоря, Синдзи не помнил и тем более не мог поддержать разговор. Поэтому постарался сменить тему:
— Знаешь, тут тобой интересовались, — юноша закинул первый пришедший на ум пробный шар. Не спрашивать же, умеет ли она проникать в чужие сны. Посчитает ещё кретином.
Но его собеседница никак не отреагировала, и Синдзи попытался развить словесное наступление:
— Нагиса, как я понимаю, всё ещё не оставляет попыток. Мне он показался хорошим парнем.
Рей резко закрыла книгу и уставилась куда-то в пустоту.
— Он тебя раздражает?
— Не то чтобы, — её уверенный, но скупой ответ прозвучал неоднозначно.
— Тогда почему бы с ним не пообщаться?
— Нет необходимости в более тесных отношениях.
— Он вроде пока хочет просто подружиться.
— Это ни к чему.
— Почему? Ты не хочешь заводить друзей?
— В этом нет надобности.
Синдзи насупился от таких чётких и безапелляционных ответов.
— До встречи с тобой я думал, что это я отстранённый, — буркнул он.
Рей пристально вгляделась в лицо собеседника, её беспристрастные красные глазки жадно его разглядывали. Будто в нём она ищет ответ, который задала сама себе в глубинах своего сознания. Юноше стало неловко, но и отворачиваться он не собирался. В какой-то момент он осознал, что их лица слишком близки друг к другу, и сглотнул слюну.
— А что по этому поводу думают твои родители? — выдавил из себя Синдзи, обведя всё помещение руками. — Они наверняка волнуются.
— У меня нет родителей, — буднично ответила девушка и уставилась в кружку с чаем.
— Прости, я не хотел, — замялся юноша.
— За что ты извиняешься?
— Я прекрасно знаю, что значит быть без родителей.
— У тебя есть отец.
«Спокойней, Синдзи, спокойней». Юноша почувствовал, как у него внутри всё закипает от простого упоминания одной сволочи. Синдзи понимал — девушка не специально, не для того, чтобы задеть или что-то в этом духе. Просто Рей сама по себе такая: говорит прямо, чётко и без задних мыслей.
«Такая, какая есть».
— Отец, который после смерти жены бросил четырёхлетнего сына и ни разу не поинтересовался, как у него дела? — юноша изо всех сил постарался подавить поднимающуюся изнутри злобу и ответить как можно спокойнее.
— У тебя есть это, — Рей невозмутимо сделала глоток чая.
— Есть что? — Палец Синдзи начал подёргиваться и отстукивать по столу.
— Воспоминания, — коротко ответила она.
— Не самые приятные, знаешь ли. Иногда хочется, чтобы их и не было.
— Но они есть, — Аянами заглянула в свою полупустую кружку, о чём-то размышляя.
— Как будто у тебя их совсем нет, — Синдзи аккуратно подбирал слова.
Девушка, до сих пор казавшаяся бодрой, вдруг слегка дёрнулась и словно отключилась, на секунду провалившись в забытьё. После чего взгляд Рей застыл на некоторое время. А потом, словно по щелчку, её глаза забегали из стороны в сторону, а лицо еле уловимо изменилось.
— Самые ранние мои воспоминания, — её привычный тихий и сухой на эмоции голосок внезапно стал чуть звонче и живее, — это как меня женщина увозила откуда-то от кого-то.
— Спасала?
Синдзи удивился внезапной многословности красноглазой: «Что это с ней?»
— Не помню. Но она меня постоянно заверяла, что теперь всё будет хорошо. И я поверила.
Девушка замолчала. Её лицо по-прежнему не выражало ни единой эмоции, кроме привычной усталости, но взгляд сильно преобразился — будто она готова вот-вот разреветься.
— И что случилось?
— Потом — автокатастрофа...
— Ого, — протянул он, — и это всё, что ты помнишь?
— ...Автомобиль сложило, ревел гудок, нас придавило, вокруг огонь, я умирала, а женщина кому-то кричала: «Я ещё и мать!», — процитировала она незнакомку. Затем повторила чуть не по слогам, распробовав каждый звук на зубок: — «Я ещё и мать»...
Она выделила слово «мать» как нечто сокровенное и важное. И Синдзи всецело её понимает. Ему тоже так не хватает мамы.
— Затем громыхнуло, — оживилась Рей, — а за грохотом последовала тьма.
Юноша потерял дар речи. Не только от осознания того, что Аянами пережила, но и от нахлынувшей на неё щедрой многословности.
Рей резко тряхнула головой, заталкивая страшные воспоминания туда, откуда их достала. На её лице слегка, еле заметно, но всё же отразилась эмоция — удивление. Складывалось впечатление, что уверенная в себе девушка растерялась на миг.
— Но тебя спасли, — юноша машинально брякнул, чтобы вывести Рей из прострации.
— Очнулась я в Геофронте, — Аянами снова пристально взглянула на Икари-младшего, — это было почти семь лет назад.
Шокированный Синдзи сидел, открыв рот, и не знал, что и сказать. Вот так просто и узнаёшь вдруг, что у тебя было не самое плохое детство. И даже несмотря на все выпавшие на твою долю испытания — всегда будет тот, кому пришлось ещё хуже. Ему даже стало противно от себя прошлого, который постоянно ныл и жаловался
