А потом я пошла в мастерскую и провозилась там до утра. Не потому, что долго точила болванку, а потому, что сразу попыталась вписать в нее глиф, и поняла, что размер-таки имеет значение: при уменьшении впятеро плетение нестабильно, а вот кратно восьми — держится великолепно, но развести узлы — ювелирная работа с математической точностью.
Глава VII. Соревнования в глупости.
Вэль Никана гоняла меня по всему полигону. Мы уже давно выскочили за пределы очерченного мелом дуэльного круга, но она разошлась не на шутку и продолжала атаковать меня иллюзией длинного кинжала. Ну, а мне страшно не хотелось умирать даже иллюзорно, и я бегала и уворачивалась от нее, как плотва от щуки. Во-первых, мне помогала свиля, которой занималась еще на Земле, а, во-вторых, то, что я чуть не вдвое ниже и легче моего телохранителя. Вот удивительно: настоящая Хю ножевому бою обучалась, и кое-какие навыки ее тело время от времени вспоминает, но только в том случае, если полностью отключу разум. А свиля вспомнилась за полчаса, то есть, конечно, вспомнилась сразу, а эти полчаса новые для него навыки тело осваивало. Но это же почти мгновенно, учитывая, что в секции я месяца три изображала ромштекс под отбивным молотком.
Свиля, вообще-то, техника больше оборонительная, особенно при использовании ее женщиной, она хороша, чтобы проскочить мимо буянящего субъекта и удрать от него подальше, чтоб выкрутиться из толпы и, опять же, свалить из этого недоброго места, даже чтобы выскользнуть из захвата, поможет, но чтобы победить — нужно еще что-то вдобавок. Собственно, в земной реальности — самое то, там у нас давно миновало время дуэлей, вопросы чести и достоинства принято решать в суде, а это уже поединок кошельков или крышующих субъектов, другой вариант сатисфакции — месть различными способами, от юридического и экономического до найма дяди со снайперской винтовкой. В общем, честная сталь не в чести, в чести разные подлости. Тут же — наоборот: и простые, и магические дуэли — в порядке вещей. Наказание за них есть, но, по большей части, чисто символическое, смертная казнь применяется только против профессиональных бретеров: право на безнаказанное убийство Контора строго оставляет за собой. Поэтому мне надо либо научиться за невероятно короткое время очень хорошо драться, либо сделать так, чтобы драка не состоялась.
Повод к ней, кстати, был совершенно случайным и подстроенным чем-то вроде бесенка, толкающего благонамеренного богомаза под руку. Я знаю этот эффект: это "серое везение"... О, да, как кстати! Пока голова отключилась, тело очень технично пропустило руку Никаны в сантиметре от плеча, поднырнуло и вонзило иллюзию клинка ей в почку. Девушка карикатурно упала ничком и задергалась. Потом перевернулась на спину, села в полулотос и заявила:
— Только что ты продула дуэль, но сохранила жизнь. Если противник не потеряет самообладания, то сразу, как ты заступишь за круг, он с полным правом объявит свою победу. Этот вариант тебя устраивает?
— Вообще-то нет.
— Тогда даже не знаю. Нет, конечно, тактика "сбежал на безопасное расстояние и засветил файром в лоб" — для мага самое то, особенно полкового, он не имеет права рисковать жизнью в "стальных" поединках, но ты же не на поле боя, тут другие правила.
— По этим правилам я могу только сдохнуть, а у меня еще дома дела.
— Ну... Придумай что-нибудь, ты же изобретатель. Честно победить ты не сможешь, ручаюсь. Вообще, с какого бодуна тебя понесло на дуэль?
— Думала, будет магией. В ней у меня по десять козырей в каждом рукаве.
— А. А если магией подготовить себя? Ну, как-то там с навыками поработать.
— Конечно, я могу скопировать твою технику себе, но тела у нас сильно разные, доводить ее придется не один месяц.
— В общем, да. Меня тоже не с нуля гоняли, но на холодняк ушло полтора года тренировки после ментальных закладок. С канхагами-то хватило пяти минут.
— Погоди, дай подумать. У меня тоже были кое-какие закладки, реализованные где-то на десятую часть.
— Заметила. Иногда у тебя получается, но уж очень редко.
— Да, знаю. А теперь оставь меня одну где-то на час.
— Ладно. Тебе с кухни что заказать?
— Чего-нибудь с кровью, — смеюсь. — А то что-то слишком я миролюбивая.
Ага, "Чапай думать будет"... притихли все, как мыши под веником, а я, вместо мозгового штурма, фигней страдаю и дурью мучаюсь. Сперва отключила рассудок и подтянула память бывшей хозяйки этого тела. Дралась она в ранней юности много, но все больше без оружия и подловатыми, недозволенными на дуэли приемами. Я их вспомнила во всех подробностях, многократно пропереживав не только свои движения и наносимые удары, но и то, что прилетало в ответ. Отвлекалась дважды — первый раз, когда пошла носом кровь, и второй, чтобы отплеваться от мерзкого вкуса чужой. Ну, в чужой могли быть и сопли. Первым, что подвернулось тогда Хюльде под зубы, оказался нос несостоявшегося насильника. Правда, безносым этот мужик долго не прожил — Хю столкнула его с моста, а лед проломился. Фигли, серый буфер, закон джунглей, женщина, которая не умеет убивать — легкая добыча. Магию она в драке тоже применяла, не фаерболы, конечно, а что-то вроде "паралича", "болевого шока" и "поглощения силы", причем, кустарно состряпанных. Не пойдет, однозначно. Что еще? Академия, магические поединки... растущее мастерство... Интересно, а за шестнадцать лет в столице она так ни разу и не нарвалась на "стальную" дуэль? Хю, да не нарвалась... сомнительно. Учитывая, как орки тут по праздникам гуляют. Куда там "дню десантника"!
Вспоминаю дальше, уже прицельно. Ага, опять снег под ногами, у нее что, регулярное зимнее обострение? Ладно, поднимаю ситуевину ближе, вхожу... ммать... опять с парнем дерется, но теперь уже не мужиком-лапотником, а вполне городским и ловким. А! Ясно! Просто как следует разогнать тело — и большие дяди нам не страшны, если они, конечно, не маги. А то ведь тоже разгонят. Ну, и техника... да ничего сверхъестественного в ней нет, на Земле так уголовники дерутся, до спецназа ей — как до Альфы Центавра пехом. Поскольку в дуэльном кругу ничего плести нельзя, ускорение повешу на кинжал, срабатывание — по кодовому движению. Полторы минуты, и все, противник или мертвый лежит, или кишки пальцами ловит. Потому что через полторы минуты — отходняк, не уложишься — сдохнешь сама. Нда... и что тут вспоминать? Кстати, а ведь у кого-то она училась ножевому бою, хоть и такому дурацкому, в этих воспоминаниях информации больше. Отец учил. Да, атта Варгель, и дочку твоя наука не единожды спасала, и мне поможет остаться в живых.
Когда я заканчиваю возгонку воспоминаний, возвращается ощущение внешнего мира, но тишина стоит подозрительная — или с полигона все ушли, или... перемерли, что ли? Почти бегом влетаю в обвешанную защитой, но сейчас отпертую нишу для наблюдателей.
Вот они где, радемые, спят! Рядом, но не в обнимку — со всеми конструктами, что на него навешаны, к эдлэ Вейлину далеко не в любом месте можно прижаться. Странная пара. Вейлин постоянно на грани между жизнью и смертью и, видимо, уже к этому привык. Удивляет его мужская прыть при таком-то нездоровье, однако, это не то, чтоб вообще небывалое... Никана хоть и маг, но из тех, что звезд не хватают, дар средний, ума где-то на уровне "честных служак", причем, не участвовавших в боевых действиях. Боевых действиях... ножевой бой... ее ведь учили — должны были и Хюльду учить. Хотя бы сделать ментальные закладки, если даже не дошло до практики — в рукопашную, как-никак, и маги иной раз вступают. Значит, нужно до них как-то добраться.
— Ника, — шепчу. — Проснись, есть вопрос.
Вскидывается — растрепанная, с ошалелым взглядом и рельефной от жесткой лежанки щекой.
— Что? А... уже иду, — навык вдолблен крепко, впрыгивает в одежду, не приходя в сознание.
— Ты с ментальной магией знакома?
— Ментальной? Чуть-чуть.
— Можешь посмотреть, есть у меня закладка навыков ножевого боя?
— Нет, — Ника трясет головой, промаргивается. — Это к Вейли. Пойду разбужу.
Через минуту приходит — без него.
— Нет, если не усвоено за три года после закладки, оно затирается. Причем, начинать тренировки надо не позже, чем через декаду после закладки, а лучше — на следующий день.
— Может, все-таки посмотреть? Ну, хоть какие-то тренировки были?
Ника вздыхает и опять идет в комнату наблюдателей, но Вейлин опережает ее — выходит одетый и даже причесанный.
После долгих вымучиваний памяти аж тремя амулетами я становлюсь богаче на пару приемов, которые еще нужно переварить, а Вейлин косится на меня с нескрываемым интересом. Наконец, отозвав в сторону, сообщает:
— Конечно, любопытство наказуемо... но если вы захотите рассказать что-нибудь о других мирах, то я с удовольствием послушаю.
— Хорошо, — говорю. — Меняю откровенность на откровенность. Но когда и где?
— Понимаете, мои амулеты...
— Увязаны в общеконторскую сеть. Да? Тогда я попробую вытянуть вас в астрал, ненадолго. Там никто не услышит.
Вейлин качнул головой, потом нахмурился, поджав кукольный ротик, это выглядело забавно, и что-то уж очень знакомое напоминало.
Маленького русала!
— Простите, но один вопрос — можно сейчас?
— Ну, если совсем короткий и не слишком серьезный.
— Вы — ллири?
— Нет, — качнул головой. — Моя мать. А я пошел в отца, — он растопырил пальцы левой руки и показал более явственные, чем у людей, складки кожи между пальцами. — Это все, что может унаследовать полукровка, пошедший в родителя-хумана.
— Ну, еще и черты лица. Вы хорошо знаете их обычаи?
— Хм... это уже второй вопрос. Так себе, женщины ллири не любят жить на суше, а хуманы — на Плавучих островах. Я с шести лет рос на маяке, у отца.
— Вы пострадали в море?
— Нет. Я — единственный, кто вернулся из последней вылазки за Гребень. Удовлетворили любопытство?
— Пока — да. Ваш черед спрашивать.
— Хорошо. Тогда ответьте честно — как там, в других мирах? Лучше?
Я рассмеялась:
— Судите сами, если в одном из них, и не самом худшем, горний мир называется почти как ваш плотный...
— Ирайя?
— Ирий или рай.
Долгое молчание.
Потом:
— Да, но лучше-то есть?
— Кому — как, — отвечаю. — Для мух, например, лучшим из миров будет куча говна. Для тирана — там, где у населения рабская сущность. Для снежного духа — горные вершины. Для кометы — ледяные глубины космоса. А для меня? Для вас? Для вэль Дерека энхэ Эльхем? Для Костяной Задницы?
Вейлин рассмеялся:
— Ах, уели меня! Что ж, позже продолжим?
— Конечно.
А позже — было много всего. Еда, краткий сон, изложение на сорока трех листах схем, руноскриптов, чертежи глифов в четырех проекциях с пояснениями, чертежи материальной части снарядов... тренировки, потом еда, краткий сон... приближался день дуэли, а я была совсем не в восторге от своих навыков ножевого боя. Нет, кое-что удалось подтянуть — то, что смогли кое-как извлечь из памяти, но всего этого было достаточно разве для кабацкой драки или отмахаться от уличных грабителей. Дворянка наверняка обучена на порядок лучше.
Отдав исписанную стопку бумаги мэтру Лангскегу, я попросила у него хороший "девственный" кинжал, то есть, ранее не бывавший в деле и не подвергавшийся накладыванию заклинаний, а получила через полчаса великолепный экземпляр альвийского оружия, причем, с серьезным камушком в рукояти. В него-то я сразу и вписала активируемое заклинание ускорения. А потом подумала — может, еще что-то забубенить? Время есть, если испорчу — ну, что ж, попрошу прощения и новый клинок. И начала уплотнять структуру кромки, выращивая, разветвляя и туго закручивая дендриты. Настоящая Хюльда так когда-то забавлялась с водой, выстраивая кристаллики льда на окнах в рисунки, простые и до крайности непристойные. А я использовала тот же способ в твердом растворе, приложив, правда, на порядок больше усилий и контролируя процесс лишь тонким зрением — обычное не разглядело бы столь мелкие объекты даже на поверхности. Потом изящным движением... не слишком изящным, чуть не шлепнулась на пятую точку, но добилась-таки почти молекулярной толщины кромки. Коснулась пальцем... Заживила глубокий порез. С дурацким выражением лица наблюдала, как кровь всосалась в лезвие. Однако... Окутала клинок силовым контуром отталкивания — лучших ножен для него не придумаешь — и прибрала в магоизолированный шкафчик. Еще одно дело сделано.
Так, теперь обещание стаскать эдлэ Вейлина в астрал и поговорить там "за жизнь"...
Если раньше меткой истинного астрала для меня был серебристый купол неба, то теперь его рассекал ровно посередине крайне знакомый шпиль. Шпиль венчал здание, уступами поднимающееся из-за крепостных стен. Челюсть поехала вниз и остановилась около ключичной ямки. Мост через ров, одновременно выполнявший функцию ворот, медленно опустился, и в открывшемся проеме появилось две узнаваемых тени, они стояли против света, и сияние очерчивало их по контуру: одна высокая и плечистая, а другая мелкая, тощая и ехидная по сути своей. Они махали нам руками и звали в крепость.
Мы с Вейлином прошли по мосту. Под нами шумел и бесновался мутный поток, возникающий из ниоткуда и уходящий в никуда, за нами шумели под ветром высокие травы и терпко пахли цветы, а перед нами, из почти настоящего леса вырастало почти реальное главное здание Московского Универа. Над ним, поверх серебристого купола астрала, нарисовалась пронзительная синева ясного неба и солнечные лучи непонятно откуда.
— Что это? — ошарашено промямлила я.
— А я с какого сварча знаю? — пожала плечами мертвая Хюльда. — Твой источник, себя и спроси. Оно тут само выросло. Сперва снаружи, а потом изнутри, уже два этажа проявились.
— И что там?
— Да какие-то залы и лаборатории, как в Академии, помнишь? — ответила Хю.
— Ну, вот, — говорю Вейлину. — Сбылась мечта идиотки. Заказывала астральную Академию — источник ее и создал.
— Так вы — истинное божество? — удивился мой секретарь.
— Какое, к савгам, божество, просто случайно источник открыла. У меня с детства такая болезнь: куда ни пойду — везде что-то интересное нахожу. Один раз в речном песке драгоценность откопала.
— Истинную?
— Нет, блин, поддельную! В общем, мы тут недавно крепость строили, от всякой астральной гадости, которую Пекрито напризывал, ну, и увлеклись малость. Я состояние задала, и мы все в эту сторону мыслечувствовать стали.
— В какую же? — Вейлин словно уже где-то записывал все до единого слова.
— Да слова такого пока не придумано. Вы лучше причувствуйтесь сами. Вдохните поглубже — это воздух мечты и свободы!
— Думаю, что даже более того, — сказал Вейлин и размашистым шагом пошел в сторону башни. Тут я заметила, что на астральном плане он вовсе не выглядит покалеченным или слабым: у него стройное гибкое тело, солнечно-желтые волосы и светящиеся глаза. И поняла, что именно так отражаются в астрале сильные духом.
Лекционные залы были пустыми и гулкими, в аудиториях столбами стояла золотистая пыль, и все это напоминало последние дни каникул перед учебным годом. В лабораториях ждали своего часа странные приборы, о назначении которых я не смогла догадаться. Интересно, кто тут еще фантазию приложил? Явный признак не просто чужого разума, а разума из чужого, причем, техногенного или техномагического мира.
