Мария зло посмотрела на мужа, до того дошло, что надо сделать, и Иоанн прокашлялся.
— Начальника стражи ко мне!
Мария погладила Ирену по руке.
— Вот... сейчас его будут искать, и обязательно найдут. Я в этом уверена.
И как в воду глядела.
* * *
Илеса нашли через три часа.
На площади казней, на одном из помостов. Могли бы и не найти, но палачи, которые пришли на работу, обратили внимание... слишком уж ухоженный мальчишка для помоста, и следов от пыток нет, и весь беленький-чистенький...
Можно бы и снять, и отдать могильщикам, да вот ведь...
А вдруг чего?
Вот и решили доложить старшему, а тот затылок почесал, да и подумал, можно и в городскую стражу доложить. А то вдруг чего?
Вдруг кого?
Так и нашли...
Причина смерти — две раны в грудь, сделаны чем-то вроде длинных клинков, рапиры, может быть, или шпаги. Мария в них не слишком разбиралась, знала, что оружие должно быть колющим. Вот, рапирой точно колоть можно, да и кому здесь важны такие тонкости? Тут у каждого на боку оружие!
Ирена упала в обморок.
Мария пнула под столом супруга, пока еще действующего.
— Побудь с ней!
— А?! — удивился Иоанн.
Мария закатила глаза.
— Посиди рядом с ней, утешь,, по голове погладь. Пусть порыдает, поорет, пусть поистерит у тебя на груди! Это ВАШ сын, е-мое!
Иоанн вздохнул.
Кажется, его эта перспектива вообще не устраивала, и Мария лишний раз подумала, что ей достался плохой супруг.
Что творится в голове у таких мужиков? Даже не мужчин, нет. Вроде бы и это твой ребенок, и то твой ребенок, почему ты не можешь любить их одинаково? Ладно, хотя бы одинаково относиться?
Одному конфетку и второму тоже, одному лошадку и второму тоже?
Мария так старалась поступать со своими детьми, и обид у них не было. А вот Иоанн...
Свалить бы на кого-то и удрать в закат... посмотрел на Марию, понял, что просить жену утешать любовницу, пусть даже бывшую, это как-то не того, не кавайно, посмотрел на Виталиса, на Димаса...
Мария вздохнула.
— Можно позвать кого-то из святош. Но моего духовника прошу не трогать, у него и так дел хватает. Я к нему сейчас и пойду.
Иоанн радостно закивал. Мария посмотрела на Ирену, вздохнула...
— Вы бы распорядились, пусть его похоронят, как принца крови? Ирене приятно будет.
— А ты...
— А мне — плевать, — жестко отозвалась Мария. — Диана будет переживать, ну так поди, переживет.
Развернулась и вышла.
И не заметила, каким взглядом посмотрел на нее Иоанн.
Казалось бы, все о жене знаешь, даже то, что она сама о себе не знает, надоела уж, как каша в тарелке, и вдруг — обнаруживаешь у себя под носом вместо каши новое экзотическое блюдо. Только вот его увести пытаются...
Чувство собственника активизировалось и злобно шкворчало на угольках ревности.
Точно — непорядок!
* * *
— Ваших рук дело?
Выглядел святой отец таким ошарашенным, что Мария уже поняла — нет. Но для очистки совести решила спросить еще раз.
— Отец Роман, убийство Илеса фиц-Эрланда это правда не ваша инициатива? И не Картена?
— НЕТ!
Мария поверила. Змеиное чутье подсказывало, что святой отец говорит чистую правду. Если только посольство Картена?
— Верю. Но прошу пригласить ко мне вашего... знакомого красавца. Я хочу задать ему тот же вопрос.
Отец Роман кивнул.
— Ваше величество, эрр Нейман сейчас во дворце. Я могу его приказать к вам.
— Да, пожалуйста.
Мария опустилась в кресло, и подождала, пока священник отдаст приказания слугам.
— Может, вина, ваше величество?
— Воды. Холодной, колодезной.
— У меня есть лимон. Добавить сока лимона?
Мария вздохнула.
— Может, сделать лимонад?
— Лимонад, ваше величество?
Кажется, здесь еще не знали, КАК, или называли этот вкусный напиток другом словом. Мария потерла руки.
— Давайте сюда ваши лимоны, святой отец! Мы будем делать лимонад! Сахар у вас есть? А жаровня?
Когда прибыл Феликс, королева и священник с удовольствием угощались лимонадом со льдом. Хорошо быть королевой, лед тебе принесут в любых количествах. И охладить кувшин хватит, и в стакан добавить, не хуже, чем дома получилось. Еще бы газировать, но не в этих условиях.
— Ваше величество, — поклонился посол.
— Эрр Нейман, здравствуйте. Проходите, присоединяйтесь к нам, — Мария повела рукой. — Заодно скажете мне, не вы ли приказали убить внебрачного сына моего супруга?
Феликс как стоял, так и сел.
— Фиц-Эрланд?
— Да.
— А... как?!
Понятно. И этот мимо. И кому помешал этот мальчишка? Мария даже и предположить не могла...
— Два удара клинком, работал специалист. Хватило бы одного, второй явно контрольный. Потом мальчишку раздели и оттащили на площадь казней. Выставили на помосте.
— Думали, что его отдадут могильщикам, а те тихо зароют? Хм, умнО.
— Надо было его сначала в грязи испачкать, и поранить, что ли, побольше. Тогда б сошло. А так посмотрели, труп слишком приличный, ну и донесли по команде, — махнула рукой Мария. Лимонад был вкусным, настроение отличным. А на фиц-Эрланда, между нами, ей плевать. Два раза.
Ей этот мальчишка кто? Да вообще и никто, и никак... пустое место на карте.
Жалко, конечно, и его, и Ирену, но это общечеловеческая жалость. Не конкретное горе, от которого сердце сжимается, и хочется помочь, поддержать, наказать и покарать. Если получится, то безусловно надо.
Но вот так, чтобы сердце билось, а руки в кулаки сжимались... нет, этого — нет. Тяжко просто все это... и куда-нибудь удрать тянет. Вот, как Иоанна.
Не нравится ей такой муж. Не надо ей такого...
Впрочем, вслух Мария ничего не сказала. Налила Феликсу лимонада, выслушала восторги, рассказала рецепт, давая время прийти в себя. Но эрр Нейман ей тоже не врал. Он мальчишку не убивал и убить не приказывал, а значит что?
А вот то...
Где-то неладно.
Что такого мог сказать мальчишка? Что мог ляпнуть Иоанн? Почему его понадобилось так срочно убирать? Он же бастард, просто никто... что?
— Ваш муж не заговаривал с вами о признании Илеса законным сыном и наследником?
— Нет, — недоумение на лице Марии было крупными буквами написано. — Зачем? Ему Диана скоро штук таких нарожает!
— То-то и оно, ваше величество... по дворцу пошел слушок. Вроде как король разводиться передумал, а чтобы обеспечить престолонаследие, хотел признать фиц-Эрланда.
— А Диана?
— А Диану выдать замуж. А потом и попользоваться с разрешения мужа.
Мария так закашлялась, что лимонад на платье едва не выплеснула. Помог священник, который перехватил кубок и похлопал королеву по спине.
— Дышите, ваше величество, вот так, дышите...
— Чешите, — огрызнулась Мария. — простите...
— Все в порядке. Вы не знали, ваше величество?
— НЕТ!
Судя по взглядам, ей тоже поверили. Но... тогда тем более непонятно?
— Я бы никогда не согласилась, — жестко сказала Мария, делая большой глоток лимонада. — Понимаете, вообще никогда!
Мужчины переглянулись.
Мария пожала плечами.
— Это угрожает безопасности Анны. Да и моей тоже... зависеть от избалованного и дурного мальчишки? Я не готова так рисковать!
Этот довод был понятен и ясен. Действительно, дурных нет, чтобы вот так... что сделает Илес, дорвавшись до власти?
Правильный ответ — ничего хорошего. Да и... каким идиотом надо быть, чтобы на папашину симпатию полезть? Ладно б его УЖЕ признали! Но и тогда за подобные поползновения можно было лишиться головы. Очень даже запросто! Измена королю есть измена государству, а за государственную измену у нас чего полагается?
Правильно, эшафот. Это в гуманном двадцать первом веке отменили полезный закон, а зря. Тут он преотлично работает! Изменил родине?
Отчитаешься перед богами!
— Вы правы, ваше величество. Но тогда КТО?!
На этот вопрос ни у кого ответа не было. Кто угодно. Только вот зачем?
Феликс пообещал разузнать все по своим каналам, и откланялся. А Мария выпила еще лимонада, и тоже пошла к себе.
Э-эх...
И так неловко, и этак неудобно... вот кто прибил дурачка?
Кому он сдался?
В другом крыле дворца истерически рыдала Ирена. Она оплакивала одновременно и сына, и свои планы... все рухнуло. И как с этим жить?
* * *
МОРЕ!
Бертран смотрел с восхищением.
Даже матросы не трогали мальчишку в этот момент, переглядывались и молчали.
Море...
Когда ты вот так, впервые, выходишь в море, это совершенно особенное чувство. Такое странное и восхитительное...
Море открывается перед тобой, как бездонная и бескрайняя гладь, принимает тебя и ласково касается щек водяными брызгами.
Ну, здравствуй, мальчик...
И ты открываешься ему навстречу.
Была бы другая обстановка, не стали бы моряки переглядываться и улыбаться. Но корабли никуда не спешили, юнга вот прямо сейчас и срочно не требовался, пусть уж... видно ведь — парень в восторге. Да и неплохой он, кажись.
Быстрый, расторопный, а что неумелый, так то не беда, поди, научится. Невелика наука палубу драить, да на посылках быть, главное, старается. И вечером историю рассказывал...
Бертран решил не скрывать свою биографии... частично. Слишком уж елик шанс проколоться, так что рассказал почти честно.
Так и так, хотели его в храм, служить Предотцу, а там священник такой попался... любвеобильный. Берт родным сказал, а те не верят, так что ж делать-то? Ну, он понятно, и сбежал. К дядьке, а дядька уж его и на корабль пристроил, чтобы парня точно не достали! Авось, родители и не станут слишком-то бегать, да и священник кого другого найдет.
Это матросы поняли и приняли.
А еще...
Скучно. Главная проблема рейсов — это скука. Да, можно играть в карты или кости, можно петь, можно заключать самые идиотские пари, так, к примеру, но если все в рейсе идет спокойно, то люди начинают скучать. Читать?
А матросы это умеют? Хорошо если один из десятка вообще свое имя напишет, а если и того нет?
Бертран же знал достаточно много историй. Пусть про святых, но ведь не только! Он и легенды читал, и мифы, и предания... ему было, что рассказать, а уж дар рассказчика... да кто без него в священники-то пойдет?
Кому ты нужен, если паству заболтать не сумеешь? И тут невелика разница.
Вот юнга и рассказывал истории или читал стихи, в свободное время. Пока немного, ну так лиха беда начало.
Матросы тоже травили байки, но сколько тех баек? Поди, уж слышали по десять раз, а тут новенькое, свеженькое...
Красота!
А Бертран завороженно смотрел на море.
И казалось оно ему громадным живым существом, сильным, опасным и непредсказуемым. Он понимал, что ему... страшновато.
Это как в зоопарке, подходить к клетке со львом.
Да-да, был при храме Многоликого и зоопарк, почему ж нет? Если Многоликий и для животных тоже старался?
И лев там был. И Бертран смотрел на него, и мальчишке казалось, что это животное безжалостно и равнодушно. Вот он лежит, а через пять секунд он выдерет у тебя кишки, облизнет когти и опять ляжет. И даже о тебе не вспомнит.
Вот и море было таким же.
Только шкура льва была золотой, а шкура моря синей, изменчивой, но равнодушие было одинаковым.
Бездонным и безграничным.
Бертран подумал, что матросом ему не бывать.
Его не тошнит, он не паникует, не бьется в истерике, да и плавает он неплохо, воды он не боится. Но чтобы любить море?
Нет!
Ирта совсем другая река, более спокойная, уютная, какая-то домашняя.
Прирученная.
А море — дикое и страшное. И Бертрану не хочется испытывать его терпение.
Как временная мера — сойдет, но потом он точно осядет на берегу. Вот.
* * *
Рэн Тори посмотрел на подчиненного. Ему даже ответа не потребовалось, он и так все понял.
— Нет?
— Нет, командир.
Рэн глубоко вдохнул, выдохнул... выдержки у него хватало на сорок человек. Иначе никогда б он не стал Чернозубым в таком раннем возрасте.
Но выдержка у мальчишки была железной. И упорство, и терпение.
Да, и родственник тоже был, это важно, но без всего перечисленного не помог бы и лично Император.
— Далеко они?
— Командир, может, часов шесть бега...
— Значит, полдня ходьбы. Собаки есть?
— Да, командир. Две.
— Сколько их всего?
— Восемнадцать человек, командир.
— Это ерунда. С этим мы легко справимся. Время у нас есть, так что останавливаемся... вот там!
Рэн показал на два холма, густо заросших лесом. Местность тут шла то лесистая, то лес переходил в подлесок, то встречались прогалины, но ясно, что это просто большие поляны. Вроде горелых проплешин, так бывает, когда лес горит от удара молний, или просто заболоченная местность...
И как только люди тут живут?
Рэну не нравился лес. В Шагрене его нет — такого.
Там деревья маленькие и низкие, островные. А чтобы вот такие заросли, в которых и неба-то не видно... брррр!
Но если нет выбора, они смогут драться и здесь.
Два холма, между ними прогалина, кто усомнится, что шагренцы пойдут именно там? И кто мешает им вернуться, и занять позиции на холмах? Тут главное, чтобы проклятые шавки не выдали их раньше времени! Но вроде бы ветер удачный, к ним, должен относить запахи, да и есть у них кое-что на такой случай.
Рэн взмахнул рукой.
— Слушаем меня, делаем так...
Три часа у них есть. И это — много. Очень много.
* * *
Похороны внебрачного королевского сына. Должен ли канцлер почтить их своим присутствием?
Если бы спросили Димаса Бустона, он бы и близко не подошел к этой жути. А надо. Его величество здесь, и тем все сказано.
И придворные, и эрра Ирена, бледная, опирающаяся на руку короля.
Марии нет.
Королева пожала плечами, и сказала, что ее присутствие будет неуместным. Родители хоронят своего ребенка, при чем тут она? А вот Диана явилась, опять с таким вырезом, что смотреть страшно. Как она простудить пупок не боится?
Держится рядом с Эрсонами, и король на нее поглядывает...
Молитвы, потом еще молитвы, потом гроб опускают в королевский склеп. И Ирена падает на руки короля, кажется, уже шестой раз за время церемонии.
Вот ведь!
И Илес у нее не единственный сын, есть у нее и другие дети, только тех она не любит. Не нужны они ей.
Те — от законного мужа, а этот от короля, она с ним все надежды связывала на власть.
Не сына она сейчас хоронит, а свои мечты, и выглядит так, что за ним кинуться в склеп готова. Не для чего ей больше жить. Не для кого.
Ну... твое величество!
Иоанн технично передал потерявшую сознание эрру на руки Димасу. И что с этим делать? Вот ведь... зараза!
Сам король удалился, а Димас подозвал монахов, те принялись хлопотать над несчастной матерью... канцлер аккуратно удалился.
А что он тут может сделать?
Да ничего...
Только вот...
Ирена очнулась достаточно быстро. Может, будь при ней кто-то, она бы и не натворила глупостей.
Может быть. Или просто подождала другого момента. Но...
Картина для нее складывалась очень неприглядная.
