Флот Дракона летел по баллистической траектории со скоростью 297 000 километров в секунду чуть более двух часов — восемнадцать минут по своим часам, — за это время он преодолел расстояние в 124,27 световой минуты в направлении Нью-Дублина, что сократило время передачи любого вызова на два часа. С тех пор его корабли замедлялись при 1800 g еще в течение трех часов и девяти минут, что снизило их скорость до всего лишь 91 130 километров в секунду, где замедление времени было незначительным фактором. За это время они пролетели еще 125,8 световой минуты, не дотянув всего 3,5 световой минуты до звездного предела Пауэлла, в 49,9 световой минуты от Нью-Дублина, в 32,7 световой минуты от Кранн-Бетада и все еще находились в более чем двух часах полета от запланированной точки атаки.
— Нет, сэр. Это не вызов, — ответил Су. — На самом деле, нам его вообще не передавали. Он был всенаправленным, транслировался тридцать девять минут назад, примерно в то время, когда двигатели Фассета вышли на орбиту. Мерфи уходит, сэр! Он только что подтвердил это всем в звездной системе.
Тан нахмурился. Тридцать девять минут — это примерно то, что нужно, подумал он. Это означало бы, что защитники потратили около десяти минут, колеблясь между получением первых данных с датчиков на скорости света о флоте Дракона и тем временем, когда они бросились наутек. Отбывающие корабли с приводами Фассета, казалось, определенно подтверждали это, и Тан всегда подозревал, что у Мерфи должен был быть, по крайней мере, еще один сверхсветовой корабль. Он никогда бы не поверил, что губернатор Федерации оставил бы Нью-Дублин совершенно незащищенным, отправившись в Альрамаль. Особенно после Инвернесса.
— У нас есть проекция вектора его носителей?
— Да, сэр. Они приближаются к пределу Пауэлла. Боевой информационный центр сейчас обновляет схему.
Тан повернулся к дисплею и нахмурился еще больше. Данные были получены более получаса назад, но ломаная линия предполагаемого вектора движения беглецов проходила прямо от Кранн— Бетада по линии, перпендикулярной вектору движения флота Дракона.
— Странно, — задумчиво произнес Тан, сцепив руки за спиной.
— Сэр?
— Судя по тому, что мы видели и слышали об этом Мерфи, я ожидал, что он поступит умнее.
Су выглядел озадаченным, и Тан пожал плечами.
— Это глупое развертывание, — третий адмирал разжал руки и указал на экран. — Если он с самого начала планировал побег, орбита Кранн-Бетада — худшая отправная точка, которую он мог бы выбрать, — единственное место во всей звездной системе, к которому мы направимся, в чем он мог быть уверен. И бежать сейчас, когда у нас все еще такая высокая скорость...
Тан покачал головой, и озадаченное выражение лица Су сменилось задумчивым.
К настоящему времени убегающие сверхсветовые корабли могли развить скорость до 17 000 километров в секунду или около того и пролететь около 0,9 световой минуты, но третий адмирал был прав. Это было на 73 000 километров в секунду медленнее, чем текущая скорость флота Дракона по направлению к планете, и приросты ускорения двух сил были практически одинаковыми. Что означало...
— Они не могут уйти, сэр, — глаза начальника штаба загорелись.
— Да, не могут, — согласился Тан.
Если бы флот Дракона изменил курс, чтобы перехватить корабли Мерфи внутри предела Пауэлла, его вектор стал бы самой длинной стороной прямоугольного треугольника, но основание этого треугольника было бы очень коротким. Атакующим силам предстояло пройти гораздо больше, чем ему, но он не мог развить достаточную скорость, чтобы избежать столкновения с ними до того, как они настигнут его. Это по-прежнему был его лучший способ уклониться от них — любой другой путь только увел бы его еще дальше к пределу и дал бы ему еще меньше времени для набора скорости, — но "лучший бросок" и "хороший бросок" — это совсем не одно и то же. Все, на что он мог надеяться, — это на то, чтобы это было мимолетное столкновение, потому что флот Дракона не мог снизить скорость обгона и все равно настигнуть его в зоне поражения. Он пронесся бы по его следу с относительной скоростью более 120 000 километров в секунду, что определило бы очень короткий огневой контакт, но если бы сбросил своих наездников во время пересечения, их массированный огонь разорвал бы на мельчайшие кусочки любые когда-либо созданных два сверхсветовых корабля.
Если бы Мерфи был настолько умен, насколько Тан от него ожидал, все было бы по-другому. Если бы он разместил свои сверхсветовые корабли за пределом Пауэлла, на той же стороне Нью-Дублина, что и Кранн-Бетад, он был бы в состоянии перехватить любую угрозу вне планеты, и его корабли имели бы вдвое большее ускорение, чем сейчас. И с этой точки зрения, если бы он хотел избежать боевых действий против более сильного врага, все, что ему действительно нужно было сделать, это залечь на дно, погрузиться в радиомолчание и позволить флоту Дракона прорваться мимо него к планете. Как только они миновали бы его, оказались внутри предела Пауэлла и направились прочь от него, он мог бы без особых усилий уклониться от них, просто ускорившись в противоположном направлении.
И наоборот, он мог оставаться там, где был, прячась в глухом радиомолчании, пока флот Дракона не снизит скорость, чтобы замедлиться относительно Кранн-Бетада, а затем сбежать. Его скорость разгона была бы такой же, как у преследователей, они оба стартовали бы с относительной нулевой скоростью, и у него была бы фора в десять световых минут. Действительно, разведывательные дроны флота Дракона направлялись в систему. Они могли заметить его авианосцы. Но если бы он держал сверхсветовые корабли под строгим контролем выбросов, позволяя флоту Дракона видеть своих наездников, но не их носители, он мог бы использовать оборону наездников, чтобы уничтожить беспилотники, не выдавая присутствия их материнских кораблей.
Но он не сделал ничего из этого. Вместо...
— Сигнал от второго адмирала, сэр, — сказал офицер связи, и Тан встряхнулся.
— Спасибо, Раксмей, — сказал он и повернулся к дисплею связи, на котором появилось лицо второго адмирала Син.
— Я же говорила тебе, что они убегут! — ликующе воскликнула она.
— Да, мэм. Вы были правы, — сказал он. — Но, по-моему, это немного странно, что они сделали это так поздно. Я ожидал...
— Они сделали это так поздно, потому что им потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что на самом деле надвигается на них, — перебила Син. — Тан, проверь время. Они запаниковали и бросились наутек, как только увидели, насколько мы сильны!
— Я согласен насчет времени, но...
— Это подтверждает их собственный поток сообщений. И не только трусливое заявление Мерфи о том, что "я выполняю приказы и бегу за своей задницей", — торжествующе заявила Син. — Мы получили ответ главы местных федов. — Она гадко улыбнулась. — Он был не очень доволен своим федеральным губернатором.
— Не думаю, что он был доволен, мэм. Я бы тоже не был доволен на его месте. Просто я ожидал более разумного поведения, чем это.
— Это потому, что ты слишком доверяешь федам, — сказала ему Син. — Я говорила тебе, что Мерфи не был бы здесь, если бы не был второсортным.
— Похоже, вы были правы, — сказал Тан. — Не отправиться ли нам в погоню и не показать ли ему ошибочность его действий?
— Я возьму Альфу и Бету, чтобы разобраться с ним. Вы продолжаете работать по плану и разбираетесь с Кранн-Бетадом.
Тан сжал челюсти.
— Могу я предложить сосредоточить флот, пока мы не будем уверены, что о Мерфи позаботились, мэм?
— Зачем? — в голосе Син звучало недоверие. — У вас в Гамме три сверхсветовых корабля и их наездники. Этого более чем достаточно, чтобы справиться с Кранн-Бетадом.
— Я не думал о планете, мэм. Она никуда не денется, так что мы всегда сможем вернуться и разобраться с ней позже. Я думал о том, чтобы сконцентрировать наши боевые силы до тех пор, пока авианосцы Мерфи не будут уничтожены. Время начала боевых действий будет...
— Их два, Тан, — сказала Син тоном человека, разговаривающего с особо тупым ребенком. — У меня будет девять носителей. Я знаю, вы считаете, что у нас было недостаточно времени для надлежащего обучения, и, возможно, вы правы. Но я совершенно уверена, что даже наши люди могут победить при перевесе пять к одному. И, конечно, — в ее улыбке на дисплее связи было немало презрения, — у вас будут наши самые обученные и опытные корабли, чтобы справиться с этой планетой.
Тан начал было отвечать, но осекся, увидев насмешку в ее глазах. Он подумал, не считает ли она его таким же поверхностным, как и она сама. Это было так похоже на нее — исключить его из командной сети во время первого столкновения кораблей флота Драконов. Чтобы убедиться, что сокрушительная победа, которую она ожидала, была приписана только ей.
Но, конечно, это было еще не все. О нет, не все. Оставив его одного, чтобы он совершил именно то нападение, против которого так яростно выступал, она удовлетворила свою нездоровую садистскую натуру. Она будет командовать флотом в решающем сражении, в то время как он будет тем, кого Федерация — и история — запомнят как "Мясника Кранн-Бетада".
И не было абсолютно никакого смысла спорить дальше. Это только позабавит ее.
— Как вам будет угодно, мэм, — сказал он вместо этого.
— Отлично! — На главном экране Дракон Альфа и Дракон Бета уже начали отделяться от целевой группы Тана, когда они подняли ускорение до 1800 g, в то время как Гамма продолжал замедляться, и разница в скорости увеличивалась на 35,3 км/с каждую секунду. Всем им пришлось бы снизить ускорение до 900 g, когда они достигнут предела Пауэлла, но это давало Син десять с половиной минут, чтобы совершить дополнительный обгон Мерфи с удвоенным ускорением. — Это не займет много времени, а затем мы сможем перейти к нашей следующей цели. Син, конец связи.
* * *
— Я чертовски надеюсь, что твой отец знает, что делает, Каллум, — сказал Дадьяр Пешрю с главного экрана связи второго реактора. — Если он этого не сделает, здесь станет немного одиноко.
— Он знает, что делает, — сказал Каллум, чуть более уверенно, чем он на самом деле чувствовал, если честно. — Конечно, есть старая поговорка о том, как планы выживают после контакта с врагом.
— Тебе просто нужно было это добавить, не так ли?
— Ну, мне показалось, что лучше всего использовать то, что капитан О'Хэнрати называет "запасным якорем". В конце концов, если нас взорвут, не хотелось бы, чтобы вашей последней мыслью было, будто я был неправ.
На том конце провода, где находился Каллум, связь была включена, и несколько человек громко рассмеялись, услышав это.
Их реакция была далека от той настороженности, с которой они встретили его, когда он и Эйра впервые прибыли на борт, и он задавался вопросом, насколько это было вызвано тем, что они тоже поняли то, что коммандер Зайдель назвала "обещанием" его отца. И иногда он задавался вопросом, как он относится к тому факту, что она, вероятно, хотя бы отчасти права.
Мысль о том, что его собственный отец хладнокровно рассчитал, что подвергнуть его угрозе смерти было бы полезно для морального духа, была... пугающей. Но с другой стороны, Каллум был уверен, что еще несколько месяцев назад это не пришло бы ему в голову, и это было еще более обнадеживающим. Как в доказательство того, что адмирал Терренс Мерфи сделает все, что в его силах, чтобы выиграть эту битву и защитить жителей Кранн-Бетада, так и в доказательство того, что отец Терренс Мерфи верил, что его сын достаточно опытен, многому научился и вырос, чтобы понять, почему это так. И чтобы понять, что его отец, адмирал, принял правильное решение, если Каллум действительно осознавал, что именно по этой причине его направили на "Колыму".
Экипажи "арендованных" кораблей Дребина прибыли в Нью-Дублин угрюмыми и обиженными. Сердитыми, потому что все осуждали действия — или бездействие — их эскадр в Шотландии. Возмущенными тем, что их коллективный интерес был подорван из-за их "трусости", когда они даже не участвовали в принятии решения бежать к черту на кулички. И, прежде всего, злыми и обиженными, потому что их действия, по сути, были постыдными. Потому что, кто бы ни отдал приказ, его честь была запятнана безвозвратно.
И Терренс Мерфи был тем, кто продемонстрировал это.
Именно Мерфи поступил правильно в Шотландии. Тот, кто заставил их корабли и персонал сделать все возможное, чтобы хотя бы частично смягчить ущерб, и заставил их встретиться лицом к лицу с людьми, чьи семьи, чьих детей они оставили умирать. И именно Мерфи принял на себя командование их кораблями, доставив их в Кранн-Бетад, где нью-дублинцы со всей очевидностью продемонстрировали свое презрение к шотландским трусам. И вот именно Мерфи стал воплощением всех этих запутанных эмоций — стыда, унижения, гнева, обиды...
Список можно продолжать бесконечно, и поэтому неудивительно, что у них были сомнения по поводу сына Терренса Мерфи.
Но еще до того, как Каллум появился на борту "Колымы", мужчины и женщины из эскадры линкоров 702 и эскадры крейсеров 960 снова начали обретать себя. Они осознали — неохотно, почти против своей воли, — что Терренс Мерфи как руководитель системы обладал всем, чего никогда не было у Янси Дребина. И они поняли, что он давал им шанс стать такими, какими они никогда не были — какими им никогда не позволяли быть — под командованием Дребина.
Если бы все шло в точном соответствии с планом Мерфи, был бы очень велик шанс, что кто-то из них или все они погибли бы. Им это не нравилось, но они обнаружили, что есть вещи, которые нравятся им еще меньше. Например, бегство. Например, бросить мирных жителей, которых они поклялись защищать.
Например, жить с чувством стыда за то, что команды снова так поступили.
— Что, черт возьми, такое "запасной якорь"? — подозрительно спросил Пешрю.
— Не знаю, — признался Каллум.
— Довольно ясно из контекста, сэр, — сказал шеф Палларес. Шеф находился в первом реакторе, заменяя офицера инженерной службы, который должен был быть на "Колыме", и был подключен к тому же каналу связи.
— Да? — зарычал Пешрю.
— Я почти уверен, что это означает прикрытие задницы, как в случае с лейтенантом, — сказал Палларес, и настала очередь Каллума рассмеяться.
— Но "запасной якорь" звучит намного культурнее, шеф! — запротестовал он.
— Эй, сэр, я всего лишь невежественный житель Окраины, — ответил Палларес. — Не отличу от культурного.
Каллум снова рассмеялся, на этот раз со скрытой благодарностью. После Шотландии и Инвернесса он узнал, как сильно жители Окраины в целом презирают людей из мира Ядра. Что еще хуже, он узнал, что их презрение к центральникам — таким людям из мира Ядра, каким был Каллум Джагадис Мерфи до того, как отец уволок его на Окраину, — было полностью, на сто процентов оправданным.
Этот урок запал ему в душу. Он запал туда глубоко. Ему было достаточно взглянуть на Эйру, чтобы увидеть холодное, ужасное доказательство последствий... отстраненности от центрального мира. И он знал, что никогда не сможет загладить свою вину перед ней, как бы сильно ни старался. Никто не мог. Все, что они могли сделать, — это извлечь из этого урок и, как всегда говорил его отец, "двигаться дальше".
