Я наблюдал из посадочного модуля, как дирижабли сбрасывали бомбы. Было не так много фотографий эффекта применения оружия, что означало, что никто не был на земле и не получал снимков ноков с оторванными конечностями или с обширными ожогами. В основном это было световое шоу. Вы парили над местом атаки, видели вспышки, несколько мгновений спустя слышали отдаленный грохот. И все это казалось очень точным. И даже, как ни странно, красивым.
— Пол прав, — сказала мне Кэти. — Мы не можем вмешиваться во все это. Не думаю, что возникнет проблема, если ты просто вмешаешься и предотвратишь гибель одного из них. Просто, если это произойдет, не упоминай об этом в отчете. А еще лучше, вообще не упоминай об этом. — Она выглядела озадаченной. — Зачем военным вторгаться на свадебную церемонию?
— Они действуют не так, как мы.
— Объясни. — На тот момент Кэти пробыла там всего несколько недель.
Мы находились в общей комнате. Там было еще с полдюжины человек, которые спорили об эволюции четырех основных религиозных систем Нока. Мы стояли в сторонке и пили кофе. — Они не мыслят категориями стратегии и тактики. Вместо этого они выбирают легкие цели. Места, где можно убить максимальное количество жертв с минимальным риском. Идея, по-видимому, в том, что через некоторое время другая сторона падет духом и сдастся. Вот только этого никогда не происходит.
— Почему нет?
— Не знаю. Может быть, потому, что нападения, подобные тому, что было на свадьбе, разозлили всех, и они стали драться еще яростнее. Вы видите много размахивающих флагами, патриотичных людей, которые поддерживают главного героя.
— Баланс сил постоянно меняется. В текущую войну вовлечены семнадцать стран. Но трудно определить стороны. Кажется, что их больше двух. Ситуация меняется. Кто-то проигрывает, и они меняют союзников, чтобы убедиться, что никто не становится слишком сильным. Это прямо из Джорджа Оруэлла.
— Это безумие, — сказала она.
— Знаю. Такова политическая система. Лидеры не реагируют на свадебные торжества. Все они диктаторы, и я сомневаюсь, что их волнует что-то еще, кроме того, чтобы удержаться у власти. А убийства продолжаются и продолжаются.
Она выглядела несчастной. Взволнованной. — Так что же ты собираешься делать?
В обычной ситуации близость такой женщины, как Кэти Ардал, полностью захватила бы меня. Но не в тот вечер. — Не знаю, — сказал я. — Мы будем выглядеть не очень хорошо в учебниках истории. Стоя в стороне и наблюдая, как все это происходит.
Я не был уверен, но что-то промелькнуло в ее глазах. Возможно, уважение. Восхищение. Что бы это ни было, она воспринимала меня всерьез. — Арт, — сказала она, — ты здесь не первый, кто проходит через это. Ты должен отрешиться от этого. Думай о ноках как о виде, который необходимо изучать.
— Знаю.
— Кроме этого, ничего больше.
Я задавался вопросом, изменилось бы положение вещей, если бы люди, которые разрабатывали и проводили в жизнь эту политику, имели возможность как следует рассмотреть бойню. Пол, Кэти и другие, сидя в посадочных модулях или смотря в камеру виртуальной реальности, видели только световые шоу. И статистику. Подсчитывая, сколько человек погибло в результате той или иной атаки. Сколько всего было потеряно. Они не испытали ничего подобного мне. Я, конечно, не мог быть уверен, но подозревал, что мои коллеги взяли за правило избегать районов, где возможны вторжения. Или рейды. Видит Бог, именно так я себя и чувствовал. Кому нужны все эти неприятности? Я думал, что маленькая прибрежная деревушка с ее яркими огнями и предстоящей свадьбой будет достаточно безопасной.
Мне не нравилась мысль о том, что в конечном итоге политика изменится, что мы займем более гуманную позицию, и все будут удивляться, почему такие люди, как я, могли просто сидеть и позволять всему этому происходить.
Тогда я этого не знал, но позже узнал, что на протяжении многих лет разные директора предлагали вмешаться. Но на запросы всегда приходил один и тот же ответ. Академия рассмотрит это. На данный момент Протокол будет соблюдаться. И он будет соблюдаться. Ничего не изменилось.
— Как бы ты предложил нам вмешаться? — голос Пола. Я не видел, как он вошел. — Как ты думаешь, они послушались бы нас, если бы мы попросили их остановиться?
— Не знаю, — сказал я. — Мы никогда не пробовали. Откуда нам знать, что может случиться?
Оставшись один, я открыл инструкцию по эксплуатации посадочного модуля модели 44, который мы использовали. Просмотрел его дальность действия, прочитал о его гравитационном индексе, увидел, что нужно сделать, чтобы отключить искусственный интеллект. И изучил инструкции на случай чрезвычайных ситуаций. Как управлять аппаратом и его массой, как поворачивать влево и вправо, как снижаться, как приземляться, как управлять светомаскировочным полем.
Утром я угнал посадочный модуль.
Это было несложно. Я просто взял на кухне несколько бутербродов и супов, проверил лазер и тенсор и сказал корабельному ИИ, что мне нужен посадочный модуль. Маккарверу, по-видимому, и в голову не приходило, что кто-то может пренебречь конкретным приказом, поэтому он не потрудился вычеркнуть меня из списков допущенных к полетам.
В результате через час после получения дополнительных порций еды я был уже на пути к земле.
— Куда мы направляемся, доктор Камински? — спросил Джордж.
Солнце Нока, относящееся к классу G, висело прямо над краем планеты, окрашивая облака в золотой цвет. Под нами до горизонта простирался океан. — На ночную сторону, — сказал я. — Задействуйте светомаскировочное поле.
— Задействовано. Куда-нибудь конкретно?
— Нет. Просто отвезите меня куда-нибудь, где темно.
3.
На Ноке насчитывалось от четырех до девяти континентов, в зависимости от того, как вы определяете этот термин. Семь из девяти были охвачены войной. Сам конфликт был настолько запутанным, что казалось, будто союзники по одному месту сражаются друг с другом в ином месте. Казалось, что армии по всему миру не встречают сопротивления.
Свадебная церемония проходила на острове, расположенном в нескольких километрах от побережья одного из небольших материков. Это было в южной части зоны умеренного климата. Я попросил Джорджа пролететь над ним. В воздухе все еще висел дым. В лучах восходящего солнца сверкала гавань, в которой ждали три корабля. По обе стороны простирались широкие пляжи.
Нок был прекрасным миром, как и все живые миры.
Мы продолжали двигаться на запад, обгоняя солнце, и вскоре уже парили в облаках, освещенных звездами. Я начал видеть огни. Они были разбросаны по массивам суши.
Некоторые из них были постоянными и, если я хотел дать волю своему воображению, казались упорядоченными. Другие, обычно в более отдаленных местах, мерцали и горели.
— Пожары, — сказал Джордж.
Диктаторы держали население друг друга в заложниках. Это было почти что видом спорта. Вы убьете кого-нибудь из моих, а я убью кого-нибудь из ваших. Все расходятся по домам довольные.
На темном полуострове мы обнаружили настоящий ад. Весь город и окружающие его леса были охвачены пламенем. — В этом районе наступила засуха, — сказал Джордж. — Для того, чтобы загорелось, потребовалось совсем немного времени.
Впереди и внизу, удаляясь от места пожара, среди облаков мелькали огни.
— Летательные аппараты. — Джордж вывел изображение на экран. Большие, неуклюжие дирижабли. У ноков не было транспортных средств тяжелее воздуха, а значит, и ничего похожего на истребители. Наземной артиллерии у них тоже было немного. Ноки предпочитали наступательное оружие; они не особо умели защищаться. Это делало такие места, как Южный Тайтусвилл, привлекательной мишенью для бомбардировщиков, в отличие от национальных столиц или военных флотов.
— Сколько их, Джордж?
— Четыре. Класс YK.
Обозначение класса для меня ничего не значило. — Давайте подойдем поближе.
— Вы работаете над новым проектом, доктор Камински? — Он пытался сделать вид, что не догадался, о чем я говорю.
— Нет. Просто интересуюсь бомбардировщиками. — Один из них начал вырисовываться прямо впереди. По бокам и на хвосте мерцали огоньки. Я различил горизонтальные и вертикальные стабилизаторы и руль направления. И гондолу, подвешенную под баллоном с газом. — Водород? — спросил я.
— Гелий, — сказал Джордж.
Я оценил его размеры, когда мы приблизились к хвостовой части. Он был огромен. — Джордж, — сказал я. — Откройте люк.
— Доктор Камински, могу я спросить, почему? Открывать люк в полете опасно.
— Я хочу рассмотреть все получше.
— Обзорные экраны в порядке.
— Просто сделайте это, Джордж.
— У меня нет выбора, кроме как отказаться, сэр.
— Сделайте это. Или я отключу вас и сделаю это сам.
Мимо начали проплывать огни по левому борту дирижабля. Проклятые высокомерные сукины дети были так неосторожны, что даже не потрудились выключить фары. — У вас нет квалификации пилота посадочного модуля.
— Я прочитал инструкции. — Я знал, как это звучит, и ждал, что ИИ рассмеется.
— Даже не пытайтесь. Это не так просто, как кажется.
Это не выглядело легким.
Пульт управления ИИ был расположен слева от пилота, под панелью управления. Вы наклонялись, хватались за ручку и поворачивали ее. Панель открывалась, и вот оно. Вкл/выкл.
Я схватился за ручку. — Джордж, вы уверены?
— Зачем, доктор? Зачем вы это делаете? Чего вы надеетесь достичь?
— Я делаю это, потому что эти сукины дети разгуливают на свободе по всей планете. Они убивают без разбору, и им на это наплевать. Вроде шутки. Возможно, если бы им пришлось заплатить определенную цену, все было бы по-другому.
— Вы хоть представляете, как это звучит?
— Мне все равно, как это звучит.
— Должен ли я напоминать вам, доктор, что вы всего лишь один человек? Это глобальное пожарище. Оно продолжается уже долгое время. Десятилетиями. Вы действительно думаете, что можете сделать что-то конструктивное?
— Это не война, черт возьми. Это массовая резня, и она продолжается и продолжается, и никому нет до этого дела. Кроме тех, кто умирает.
— Они не люди, Арт. — Он сказал это так тихо, что я едва расслышал его. Это был первый раз, когда ИИ назвал меня по имени.
— До свидания, Джордж.
— Подождите. Что вы собираетесь делать, когда отключите меня? Вы не можете атаковать эту штуку. Мы не вооружены.
— У меня есть лазер.
— Очевидно, ручной лазер.
— Конечно.
— Из-за вас мы оба погибнем.
Это было странное замечание. Теоретически ИИ не обладают самосознанием. Что ж, подумаю об этом позже. Я отключил его. Автопилот взял управление на себя и сохранял курс и скорость. У меня возникли некоторые проблемы с извлечением штурвала, но, пока я убирал его и фиксировал на месте, мы держались ровно. Но как только взял управление на себя, мы перешли в пике. Я держал штурвал слишком далеко вперед. Поэтому оттянул его назад, и космический корабль выровнялся.
Хорошо. Тянешь за него и поднимаешься. Толкнешь вправо и поворачиваешь вправо. Тягу оставь в покое. Это было не так уж сложно.
Атмосфера Нока была похожа на земную. И, как это уже бывало в других местах, местные микробы не проявляли интереса к нападению на внеземные формы жизни. Я безнаказанно открыл оба люка воздушного шлюза, и ветер завыл в кабине, но зато стало видно ночное небо. Пролетел мимо намеченной цели и не хотел снижать скорость или разворачиваться, но это не имело значения. Прямо по курсу находился еще один дирижабль.
Его пропеллеры самодовольно вращались. На корпусе был изображен символ. Национальный логотип — круг, разделенный поровну на три части, зеленую, белую и желтую. Это было похоже на старый символ мира.
Я отпустил штурвал, и космический кораблик повернул и опустился.
Хорошо. Я знал, что не смогу этого сделать, но, похоже, стоило попробовать. Мне пришлось бы справляться со всем, не вставая со своего места. В пустоте между воздушным шлюзом и дирижаблем было тихо. Я подплыл к гондоле. Я мог видеть движение внутри. Даже смог разглядеть нока с телескопом. На мгновение мне показалось, что он наблюдает за мной, но, конечно, посадочный модуль и я были невидимы. Или не были? Люк был открыт. Можно ли было увидеть салон модуля снаружи? Я понятия не имел.
Телескоп был направлен на меня.
Я вытащил лазер из кармана жилета и активировал его. Индикатор режима мигнул, обозначая готовность к работе, и я прицелился. Будь осторожен. Не повреди воздушный шлюз. Было трудно сосредоточиться на том, чтобы держать оружие ровно и делать то же самое с посадочным модулем. Каждый раз, когда я отвлекался от штурвала, мы раскачивались, опускались или отклонялись в ту или иную сторону. Наконец я снова включил искусственный интеллект. — Джордж? Вы здесь?
— Да, доктор. — Мы снова были в официальных отношениях.
— Принимайте командование. Продолжайте двигаться вперед.
Нет ответа.
Я убрал руки с рычага управления. Мы не сбились с курса. Хорошо. Я прищурился, глядя в прицел через воздушный шлюз, и прицелился в символ мира. Прямо в середину дирижабля. Промахнуться невозможно.
Я нажал на кнопку и увидел, как загорелся красный луч. Он коснулся газового резервуара. В темноте я плохо видел, чтобы оценить эффект, но почти сразу же погас один из навигационных огней.
— Вы же понимаете, — сказал Джордж, — что они отправят вас домой.
— Просто удерживайте нас на месте.
— Есть даже вероятность уголовного преследования. — Он начал перечислять законы, которые я нарушал. — Ваша карьера закончена.
Пока никаких видимых последствий для дирижабля не было, кроме погасшего огня. Я сосредоточился на нем. Медленно перевел луч вперед.
— Я рекомендую нам немедленно вернуться на "Шелдрейк", и вы заявляете о психическом стрессе, основанном на том, что вы испытали вчера на земле. Это, вероятно, не спасет вашу карьеру, но должно быть достаточно, чтобы предотвратить судебное преследование.
— Вы отдаляетесь.
— Да. Я запрограммирован оберегать вас от неприятностей. Делаю все, что в моих силах.
Наш угол обзора дирижабля менялся, и мне пришлось выключить лазер. — Джордж, — сказал я, — предполагается, что вы разумны.
— Это иллюзия, доктор. Как вам хорошо известно. Я — запрограммированная система. Я не разумное существо.
Мы удалялись все дальше, и я увидел позади себя струйку дыма. Дирижабль начал проседать. Начал выходить из строя.
— Джордж, верните нас назад, или я снова отключу вас.
Нет ответа. Несколько лампочек в кабине пилота начали мигать. Джордж не знал, что делать. Затем он сбросил скорость, повернул вправо и направил нас рядом с поврежденным дирижаблем.
Тот терял высоту. Я молча поднял кулак и подумал, когда в последний раз чувствовал себя так хорошо. Я дал еще один выстрел по дирижаблю и отключил его левый винт. Затем мы продвинулись вперед по носу и снова обстреляли его.
Это было потрясающее ощущение.
Дирижабль зашатался и начал крениться.
— Поздравляю, доктор, — сказал Джордж.
— Не думал, что вы, ребята, способны на сарказм.
