Когда они скрылись за поворотом Алисия повернулась к уже несколько минут переминающемуся с ноги на ногу связисту.
— Городское ополчение прекращает атаки, мэм— выпалил он невольно приглушая голос: -Советы объявили, что через полчаса в город войдёт красная армия. Они требуют сдачи без всяких условий и дают на раздумья те самые полчаса.
— Полчаса? — воскликнула Алисия: -Не думаю, что серьёзные силы прибудут раньше чем через вдвое больший срок. Обстреливать периметр с воздуха они больше не осмелятся, солдаты разместились прямо под стенами института.
— Связи с командованием по прежнему нет? — спросила она с надеждой.
Связист поднял пустые ладони показывая, что здесь он бессилен: -Нет, мэм.
Он хотел сказать, что судя по всему, все ретрансляторы уничтожены. Что американские военные спутники перестали существовать став облаками крохотных метеоров сгорающих в атмосфере. Что последнее сообщение он принял с орбитальной станции 'президент Эйзенхауэр' условно мирного назначения. Сообщение передавал младший связист потому как старшие офицеры поспешили покинуть станцию до того как был уничтожен последний лазер (ракетные комплексы сожгли раньше) и на станцию высадились советские десантники. Младший связист вещал на половину планеты, что лично он сдаётся и был готов передать все известные ему коды доступа чуть ли до встречи с красноармейцами, прямо открытым тестом, всем кто только слышал. Смертельно напуганный младший связист захлебнулся на полуслове. То ли в рубку связи ворвались красноармейцы и оттащили от передатчика, то ли идиота застрелил кто-то из своих. А потом связь забили помехи и он больше ничего не смог принять и ни до кого не получилось достучаться. И единственный голос, который удавалось услышать сквозь треск помех был голосом советского пилота или, скорее всего, программной сущности монотонно отсчитывающей минуты оставшиеся до истечения времени ультиматума о безусловной сдачи.
Поэтому связист ответил: -Все частоты блокированы, мэм.
Алисия сказала: -Возвращайся в строй солдат.
Роберт шёл следом за Наташей приноравливаясь к её темпу. У него с собой было полно оружия. У неё только комбинезон из металлизированной ткани, с сорванным капюшоном и запачканный гарью, но в целом как новенький потому, что металлизированная ткань очень прочная, не мнётся и не требует чистки. Налипшую гарь можно просто смахнуть, но видимо она не замечала или не обращала внимание.
Наташа замешкалась проверяя один карман за другим. Так ничего и не найдя пожала плечами и пошла дальше не оглядываясь. Они прошли место гибели первой группы. Наташа переступала через тела и даже наступала на них когда не было свободного места чтобы поставить ногу. Роберту пришлось сложнее. Они шли по мрачным, тёмным коридором. Иногда в них не было окон и тогда Роберту приходилось зажигать в ладони и на лбу фонари светящие мёртвым, холодным светом. В таких местах обстановка становилась полностью нереальной. Тени и свет метались по потолку, скакали вдоль стен. Столы казались приготовившимися к прыжку животными, кресла — искажёнными человекоподобными фигурами. Наташа впереди двигалась словно призрак ведущий его в душу в чистилище. И сам он шёл как единожды заведённый механизм с огнём в руке и с холодной звездой на челе.
Чтобы как-то рассеять сгущающуюся тьму Роберт произнёс: -Если я погибну, то колония наномашин активируется и разрушит твоё тело.
Восьмёрка была завязана на него и на Алисию разумеется. Роберт удивился когда командующая приказала использовать именно восьмёрку. Не удаляться на расстояние больше полусотни метров (а в условиях активных помех и того меньше). Заведённый таймер. Обычные условия.
Не останавливаясь и не поворачивая головы, Наталья спросила: -Вы боитесь меня?
Роберт хотел ответить, что он сказал это не для неё, а для интеллекта Кассиопеи, но вдруг переспросил: -Раньше мы обращались друг к другу на 'ты'...
— То было раньше— спокойно произнесла Наталья.
— Мне жаль— признался Роберт.
Она кивнула: -Верю.
И дальше шли молча: сначала её тень, потом Наташка, в двух шагах за ней Роберт подняв руку с пылающим, но не сгорающим белым огнём. Аварийная лестница спиралью уходила вниз. Они спускались как будто ввинчиваясь в чрево земли. Помещения предназначенные для людей сменились техническими помещениями. Обруч респиратора смыкался на Наташином затылке. Видимо он давил на шишку потому, что она замешкалась сдвигая его чуть ниже. Лестница кончалась в крохотной каморке откуда вела дверь в просторное помещение энергостанции обсуживающей запросы института. После выхода из строя общей сети энергоснабжения питание переключилось на резервные энергостанции расположенные глубже, а здесь всё отключилось и погрузилось во тьму.
Дверь почему-то была разблокирована и сдвинута в сторону открывая тёмный прямоугольник куда свет фонарей Роберта едва доставал. Наташа вошла первой, а он следом и тут же остановился уткнувшись ей в спину. Звёзды на лбу и в руке словно бы засияли сильнее. Хотя, наверное это только так кажется от того, что они вышли из крохотного помещения в большое и свет поспешил выплеснуться наружу освещая сотни, может быть тысячи, мёртвых людей неподвижно стоящих или лежащих на полу.
Роберт вслух выругался: грязно и непристойно. Наташа укоризненно посмотрела на него и повернувшись к первому из мертвецов — средних лет человеку с едва заметной запекшийся дырочкой от попадания лазера напротив сердца и с застывшей смертной маской вместо лица.
— Нам надо пройти— попросила она — Пожалуйста.
Мертвец качнулся и вдруг повалился ей под ноги заставив Наташу испуганно вскрикнуть и отшатнуться назад, в руки Роберта. В толпе мертвецов зародился намёк на движение. Они расступались образуя тропу. Многие настолько закостенели, что едва могли двигаться и десятками валились будто срубленные деревья.
Наташа вырвалась из рук Роберта. Вырвалась резким движением, причиняя себя боль, но даже не оглянулась.
Холодный свет падал на лица, затылки, профиль. Наташа шла опустив глаза вниз. Она не хотела смотреть и, к тому же, приходилось внимательно следить куда ставишь ногу, чтобы не дай бог не наступить. Она не посмела бы наступить. Впрочем кого тут обманывать — посмела если бы это был единственный путь вниз.
Они прошли помещение обесточенной энергостации за несколько минут. Потом ещё череда помещений, а дальше другая спускающаяся вниз лестница.
Над пятачком перед последней лестницей ведущей к суперкомпьютерам института кибернетики горел фонарь. Здесь, внизу, не было активных стен и освещение должны были обеспечивать настенные фонари, но уничтоживший информационные сети удар вдобавок изрядно повредил энергетические и фонари не горели. Кроме этого. Он едва тлел освещая первую ступеньку и ещё одну за ней, но не больше. Но даже такой свет был заметен издалека и Ташка шагнула к нему, а Роберт последовал за ней. Их остановило негромкое покашливание за спиной. Едва видимая в полумраке фигура взмахнула рукой и по углам складского помещения вспыхнул яркий свет. Ташка зажмурилась. Открыв глаза она обнаружила, что их окружили укрывшиеся внизу сотрудники института.
Их было немного, всего несколько десятков человек. Три четверти из них пожилые женщины. Их взгляды, как и их оружие скрестились на закованной в броню фигуре Роберта. Какое там оружие — музейные экспонаты, чей механизм разгона пули основан лишь на расширении газов инициируемом взрывообразным сгоранием пороха и один самодельный, скрученный на скорую руку лазер запитанный от двух батарей и ещё две лежат рядом на замену. Маловероятно чтобы что-то из скромного арсенала смогло бы пробить индивидуальную пехотную броню. Но в их глазах была такая ненависть, что даже не будучи направленной на Ташку, заставила её поёжится словно от холода. Она оглянулась. Дорогу к лестнице заступил учёный с почерневшими от грязи и копоти волосами и двумя проводами в руках, которые он держал словно копья. Провода змеились по полу и уходили за ряд контейнеров стоящих вдоль стены. Ташка знала этого человека. Они иногда встречались в коридорах. Кажется его имя Максим, а вот отчество и фамилия совершенно вылетели из головы.
Роберт опустил руку с пылающим в ладони холодным огнём. Ташка сказала: -Он со мной.
Слова прозвучали потерянно и жалко в объёме складского помещения.
— Куда ты идёшь. Ниже только подвал. Там ничего нет. — спросил учёный. Присмотревшись, Ташка увидела, что волосы у него не в грязи — они обгорели.
Прежде чем она успела ответить в глазах Максима мелькнула понимание и он спросил: -Почему враг идёт вместе с тобой?
Теперь в его голосе звучала угроза. Четыре ярких источника света по углам отбрасывали четыре короткие тени. Ташка стояла ближе к лестнице и одна из её теней была длиннее и чернее остальных.
— Я иду к другу— сказала она.
— Зачем?
— Чтобы попрощаться.
Ташка ощущала как напряглись женщины. Чувствовала волнение измученного противонаправленными душевными метаниями американца. Видела подозрительные глаза Максима. Он следил за ней сквозь узкие бойницы глаз. И пара оголённых проводов смотрела куда-то между Робертом и Ташкой.
Американец медленно развёл руки в стороны. Не поднял, а лишь отвёл от оружия на поясе. Жест был рассчитан на окружающих. Не имеющие понятия о возможностях индивидуальной пехотной брони женщины немного расслабились. Держащий самодельный лазер практикант опустил тяжёлое устройство на пол. От усталости у него дрожали руки.
Максим потребовал: -Зачем ты хочешь пройти в вычислительную комнату? Почему он идёт с тобой? Отвечай!
Ташка вздохнула: -Вы знаете, что они пришли сюда за Кассиопей с приказом: убить, если не получиться пленить. Наверху стоит большая грязная бомба. И в моём теле колония наномашин, которая в любом случае убьет меня. Внизу ждёт Кассиопея. Наверное ждёт потому, что она каким-то образом не пускает американцев вглубь института, но не препятствует нам.
Я не знаю в каком состоянии она перенесла атаку выжегшую по всему городу информационную сеть. Не знаю почему Кассиопея не говорит со мной здесь и сейчас, а хочет чтобы мы спустились вниз, к её материальному телу. Ведь это просто ящик набитый высокоскоростной электроникой. Почему она так поступает? Я не знаю. Я волнуюсь за неё.
При упоминании о наномашинах среди людей пронёсся неразборчивый гул, тихий как вздох.
— А он? — спросил Максим.
— Он ничем не помешает— сказала Ташка — Если бы Кассиопея не желала присутствия Роберта, она бы не пропустила его.
Секунду помедлив Максим отступил в сторону: -Наверное это правда потому, что мы не можем спуститься вниз.
— Как не можете? — удивилась Ташка.
— Вот так— подтвердил Максим — Стоит подойти к лестнице и... — руки были заняты и он дёрнул плечом: -Попробуйте сами.
Ташка попросила Клавдию Ивановну и Жанну Антоновну и всех остальных: -Не надо. Пожалуйста не подходите ко мне иначе я расплачусь и не смогу идти дальше. Пожалуйста передайте... — она сглотнула стоящий в горле комок: -Пожалуйста не подходите ко мне.
Она хотела сказать, чтобы и не смотрели. Потому, что выносить их понимающие, полные жалости взгляды не было никакой возможности. Уставившись в пол, Ташка подошла к лестнице. Коснулась рукой перил. Сделанные из твёрдого, самообновляющегося пластика перила на ощупь были комнатной температуры. Крепко, до боли сжались пальцы. Ташка спустилась на ступеньку вниз и ничего не произошло. Ещё на одну ступеньку и снова ничего. Сжав губы в тонкую серую ниточку пошла вниз. Следом спускался Роберт. Они прошли тридцать или сорок ступеней когда наверху погас свет, кроме тусклого фонаря прямо над лестницей. Роберт зажёг фонари в руке и на шлеме.
Ташка никогда не спускалась к институтским суперкомпьютерам. В другое время она бы с интересом оглядывалась. Вдоль стен идут крепы без какой либо попытки замаскировать их. Температура воздуха немного понизилась. Для работы вычислительной технике не требовалось внешнее охлаждение, но сказывалась глубина на которую они опустились под землю.
Вдоль стен в три ряда шли ниши заполненные вычислительными блоками. От комнаты отходили два коридора и в них тоже были блоки. Ташка понятия не имела какие из них сейчас работают на поддержание самосознания Кассиопеи. Под каждым блоком мерцали тусклые огни индикаторов. Чтобы разглядеть их показания пришлось бы подойти вплотную, а чтобы разобраться необходимо быть техником-монтажником.
Активные стены и голографические терминалы не функционировали. На мониторе пульта наблюдения у подножия лестницы горело красным светом предупреждение о нехватке энергии и перечислялись вышедшие из строя узлы.
Ташка остановилась посередине комнаты не зная как дальше поступить. Оглянулась на Роберта, но тот остался у пульта наблюдения изучая список вышедших из строя и отключенных от общей сети вычислительных систем.
— Кассиопея— позвала Ташка.
Молчание. А оборудована ли эта комната микрофонами?
— Кассиопея! — закричала она так, что Роберт вздрогнул машинально коснувшись пальцами рукояти болтера: -Поговори со мной!
— Как она? — Егор ежеминутно облизывал часто пересыхающие губы. Небо над головой охраняли истребители с красными звёздами на кончиках крыльев. В воздухе пахло гарью, но уже меньше. Ветер не был холодным, но казался таким из-за того, что Егор был без куртки и сидел на холодном асфальте. Солнечный диск, удивительно золотой и чистый, поднимался из-за облаков.
На коленях у Егора лежит голова жены. Бумажно-белая кожа, из рта стекал ручей крови, но он вытер кровь с лица и только воротник безрукавки запачкан красным и безнадёжно испорчен. Рядом на коленях стоит Никодим судорожно подключая аппарат обогащающий кровь кислородом и очищающий её. Кате в грудь уходят шесть тонких трубок. Она лежит на куртке Егора. Он держит в ладонях её голову. Пётр и Анфиса по указанию Никодима поддерживают её спину и служат врачу дополнительными четырьмя руками.
Егор старался не опускать взгляда ниже её груди. Там всё очень плохо. Только то, что американцы взяв Наташу сразу ушли позволило удержать Катю в мире живых.
— Хреново— Никодим вколол очередную ампулу. Пустая оболочка присоединилась к нескольким десяткам подобных: -Сколько ещё ампул искусственной крови? Которые с маркировкой 'КА-2'?
Анфиса посмотрела в рюкзаке: -Пять штук.
Егор облизал пересохшие губы: -Если надо я отдам свою...
— Не пойдёт— Никодим читал показания с закреплённого на кисти дисплея: -Вводя заменитель я как бы дышу за неё. От лёгких одни ошмётки.
Сколько так продолжалось? Егор не сразу осознал, что кто-то пытается разжать у него руки и забрать любимую.
— Товарищ, отпустите товарищ— неожиданно вокруг оказалось много людей в военной форме. Никодим был рядом. Он больше не торопился и пил что-то горячее из большой чашки держа её обеими руками.
Егор спросил: -Умерла?
— Что вы! — возмутился молодой военврач — Её надо в больницу. Товарищ (он оглянулся на Никодима) сделал всё как положено. Главное мозг жив.
Егор почувствовал что-то горячее у себя на щеках. Сквозь слёды он видел как тело любимой закутывают в стальную паутину фиксирующую каждую поломанную косточку прежде чем перенести её в медицинский мобиль. Видел обугленное пятно оставшееся на том месте где лежал Коля Нагорный. Тело уже убрали. На месте его смерти кто-то успел оставить крохотную, размером с половину ладошки, красную звёздочку, похожую на разбившуюся от удара каплю крови, отмечая место где в сражении погиб коммунист.
