Накануне войны одна из групп любителей математики выложила в сеть СоюзСвязи любопытные решения уравнений Бернадцкого. Никому особенно они не были нужны. Слишком уж умозрительные процессы описывал Бернадцкий своими уравнениями. Потому и решения, казалось бы, не найдут практического применения.
Решения попались на глаза учёному из лаборатории Эдуарда Владимировича Подводного занимающейся исследованием и совершенствованием технологий нуль-т. Взгляд учёного зацепился за едва уловимое сходство математического описания. Исполняя данное накануне обещание учёный отвёл дочек в городской зоопарк. Следить одновременно за тремя егозами не просто и учёный совсем забыл о заинтересовавшем его сходстве уравнений. Однако вернувшись домой и передав дочерей под ответственность супруге, он вернулся к статье (понадобилось какое-то время чтобы найти нужную статью потому, что учёный забыл сохранить ссылку) и скрытое сходство бросилось в глаза. Перепугав супругу, учёный заметался по квартире. Приняв происходящее за весёлую игру дочери хвостиком мотались за папой.
-Куда ты?— успела крикнуть жена.
Дверь закрылась и только звякнул коммуникатор на который пришло сообщение от убежавшего мужа: -В институ-у-ут.
Потом вспыхнула война. Всё закрутилось. Казалось один только Эдуард Владимирович, вместе с коллегами, продолжает спокойно работать. Он будто бы находился в глазе урагана, где спокойно и тихо. Но это кажущееся спокойствие.
И наконец, основываясь на решении уравнений Бернадцского любителями математики, досконально проверять которое не было времени, Эдуард Владимирович возвёл каркас теории. Пространство, согласно торопливым выкладкам, представляло собой любопытную структуру. Сомни его и сможешь открыть "окошко" в соседнюю комнату или в соседнюю галактику. Разница не принципиальна. Придержи за уголки и никто другой не сможет смять и "прыгнуть".
За день до уничтожения американцами Токио группа Эдуарда Владимировича начала работать над практическим воплощением торопливо (и, прямо скажем, небрежно) обоснованной идеи. За день до того как Земля была бы уничтожена, они закончили. Собственно именно поэтому никто (кроме безопасников и любознательных историков из будущего) так и не узнал, что следующий день должен был бы стать последним для девяносто девяти целых и девяти десятых всего человечества.
Отныне только Союз обладал возможностью открывать окна в пространстве, причём на любую дистанцию, используя смешное количество энергии. Американские генералы и флотоводцы с удивлением обнаружили, что их установки "пробоя" пространства больше не работают. На далёкой "Свободе" директора и топ-менеджеры в страхе перебрасывались взглядами в ситуационной комнате для совещаний. Никто не понимал, что происходит. Всех до одного била нервная дрожь. Они оказались отрезаны от управления своими армиями. Земля существовала, она не была уничтожена. И значит, рано или поздно, выжившее человечество найдёт своих несостоявшихся убийц. Господа, ещё вчера полагавшие будто находятся на вершине умозрительной пищевой цепочки, сегодня дрожали как готовящийся сорваться с ветки лист на пронзительном, осеннем ветру.
В течении шести часов советские десантники брали под контроль американские центры управления оружием массового поражения. Сколько лет или даже десятков лет разведывательных операций и шпионских игр, порой оканчивающихся тихой смертью разведчика где-нибудь в неприметном пригороде Чикаго или Вашингтона. С трудом добытые сведения о местонахождении большинства управляющих центров американской сети "последнего удара" до этого часа хранились в архивах безопасников. Слишком хорошо защищены ячейки смертельной сети. Их защиту проектировали с учётом всевозможных внешних угроз. Кроме одной, тогда ещё не известной: нуль-транспортировки. Выходя из окон поблизости от охраняемого объекта или непосредственно внутри него, советские десантники пытались одномоментно взять под контроль более четырёх тысяч подобных "ячеек". Лучшие части красной армии отозвали с фронта чтобы забросить во вражеский тыл и не позволить ракетам выйти из пусковых шахт, а приказам об ударе из космоса дойти до скрывающихся под полями преломления орудий "последнего часа". На шесть часов вся тяжесть удержания натиска американских армий легла на плечи практически разбитых имперских отрядов, вспомогательных частей красной армии и призывников — вчера закончивших трёхдневные учебные курсы по основам современного военного дела, а сегодня пытающихся держать фронт.
Спешка при подготовке военной операции оплачивается кровью. А высший военный совет красной армии спешил, очень спешил. Нужно было взять под контроль более двух третий от общего количества пусковых установок "последнего удара". Только тогда, по расчётам аналитиков, удастся перехватить оставшиеся, если проигравшие генералы решаться активировать их. Они решилась. Но поздно, слишком поздно. Смертельной сети больше не существовало. Обезглавленная змея попыталась укусить. Трудно кусать когда ядовитые зубы вырваны. Почти все ядовитые зубы вырваны.
В этот дымящийся дымом пожаров, с медленно плывущими по голубому небу облаками ядовитых осадков, раненный, но раненный далеко не смертельно, мир вернулась Татьяна Никогда на борту американского десантного корабля в недавнем прошлом доставившего к Дальней армию завоевателей.
Глава20
Красная армия не прошла победным парадом по Вашингтону. Главным образом потому, что после отчаянного удара Империи Вашингтона, как города, больше не существовало. Невообразимо долгая, в современном мире быстрых решений, война окончена. Лишившаяся божественного императора, боеспособной армии и девяти десятых космических военных сил, обезглавленная Империя испытывала жёсткий гражданский кризис. Города-интеллекта Токио, их божественного императора, больше не было и имперцы теперь не знали куда идти и для чего жить. Идея безоговорочного превосходства японского народа над всеми прочими, во время войны, получила титанические повреждения и более не могла стягивать изрядно расшатавшиеся государственные скрепы.
В карликовых странах Африки и Европы, вмиг выскочивших из ярма метрополии в связи с военным поражением оной метрополии, происходили одна революция за другой. Но как бы выспренно лидеры военных переворотов не называли свои действия, социалистическими были единицы из происходящих по десятку в день революций. А может быть вообще ни одна из них не могла быть названа, даже с оговорками, социалистической. Какой это социализм если одних преступников у власти сменяют другие.
Отсидевшаяся во время мировой войны конфедерация исламских государств подняла было голову, огляделась по сторонам и снова опустила — погрузившись в привычные междусобные свары в безнадёжных попытках объединить людей чем-то больше нежели изрядно обветшавшими к середину третьего тысячелетия религиозными догматами.
Злые языки в социальных сетях говорили друг дружке, что Советский Союз захватил весь мир. Захватил... Распадающаяся на глазах Империя, однако продолжающая обладать остатками нано и био-оружия, как впрочем и парой десятков старых-добрых атомных бомб. Нетрудно предсказать как весь этот запас будет использован в локальных конфликтах огрызков на глазах образующихся на месте смертельно больной сверхдержавы.
Территории бывшей Корпоративной Америки, а нынче страны ещё не имеющей названия, населены сотнями миллионов выживших в войне гражданских. Все они, в той или иной, степени заражены бесчеловечным капиталистическим мировоззрением. Что с ними делать "победителю" в мировой войне? Бросить на произвол нельзя — люди не виноваты (скажем так: по человечески и в целом не виноваты) в преступлениях элиты. Кормить — у пострадавшего в войне Союза не хватит сил. Надо что-то делать. Что-то придумать.
Огромные территории заражены радиацией. То есть в масштабе планеты они кажутся булавочными уколами, теоретически возможный ущерб удалось свести к минимуму, залить пожар кровью. Но как представишь сколько труда придётся затратить на их очистку, так хочется сесть сложа руки и заплакать. Но нельзя. Нельзя!
В атмосферу выброшены тонны ядовитых веществ. Тоже надо перехватывать и чистить. И как можно скорее, пока их не разнесло по всей планете, где найти каждое облако будет гораздо труднее. Космос от Марса до Венеры густо (по космическим меркам) усеян обломками. Каждую ночь вышедшие из дома могут наблюдать метеоритный дождь из сгорающих в атмосфере обломков втянутых в гравитационный колодец планеты. На Марсе тоже самое. Только там атмосфера пожиже и не все обломки успевают сгореть, часть падает раскалёнными снарядами причиняя точечные разрушения.
Война закончилась? Да, всё верно. Но настоящая война, не против кого-то, а за будущее, за мир, который останется детям, только начиналась. И солдатами в ней будут не красноармейцы, а рабочие и инженеры. Каждый человек боец. Каждый может что-то сделать. И если не сделал, отступил — значит страна понесла пусть крохотное, пусть едва заметное на общем фоне, но поражение.
Такой мир "захватил" Советский Союз. Но, может быть, государство, как форма организации общественных производительных сил, и проверяется именно такими задачами, где надо строить и восстанавливать, а не воевать и разрушать.
Это было особенно обидно сейчас, когда люди наконец получили возможность путешествовать по космосу сминая пространство в складки и расправляя их за собой. Осуществление извечной мечты вот здесь, рядом. Но прежде чем отправляться к далёким планетам, следует навести порядок у себя дома. Убрать последствия последней войны? Последней ли? Как бы хотелось на это надеяться.
Космос не уйдёт от них. Космос подождёт. В конце концов он ждал человека миллионы лет сам не подозревая, кого и зачем ожидает. Ещё десять лет. Может быть двадцать. Или даже все тридцать, ведь придётся приводить в порядок не одну только материнскую планету, а всю солнечную систему. Тысячи кораблей ринутся во вселенную. Светлячки несущие свет разума безмолвным звёздам. Космос увидит в людях учёных и исследователей потому, что они пойдут первыми. Потому, что когда-нибудь в светлом будущем каждый человек, абсолютно каждый, должен будет быть хотя бы немного исследователем и учёным.
А пока время засучить рукава. Будущее строится здесь и сейчас.
Таня не просто возвращалась домой — она записывалась на самую грандиозную в истории стройку. Это звучит: рядовой рабочий великой стройки!
Девушка с сомнением посмотрела на свои руки: -Справиться ли?
И тут же сказала сама себе: -Справиться! Должна.
Ей не придётся краснеть перед правнучкой. Кстати, насчёт правнуков, а равно внуков и детей. Куда запропала её вторая половинка?
-Вот ты где!— воскликнул заглянувший в каюту Коля: -Я тебе везде ищу?
-Не путай— возмутилась Таня: -Это я тебя всюду ищу!
Коля пожал плечами: -В любом случае мы наконец-то нашли друг друга. Помнишь ты говорила, что не успела дочитать последнюю главу из дневника капитана двадцать седьмой марсианской экспедиции?
Воспоминания о причинах событий на Дальней в ходе которых Таня потеряла часть личного информационного архива, в том числе и текст книги, заставили её поморщиться. Разумеется в компьютерах военных кораблей текст литературно обработанного МасКультПросветом дневника капитана Позднякова также не содержался, а в базах данных захваченных призовой командой американских кораблей тем более отсутствовал. Общая сеть СоюзСвязи уцелела фрагментами: большая часть на Земле, маленькая на Марсе. Таня полагала, что найти книгу удастся только на Земле, но там, наверное, будет не до чтения. Однако Коля каким-то чудом сумел разместить запрос в пакете сообщений которыми везущий бывших Новоградцев корабль обменивался с другими кораблями космофлота уже приступившем к расчистке обломков от уничтоженных во время войны кораблей и станций. Титанический, но необходимый, труд!
Так вот, в ответ на свой запрос, Коля получил полный текст капитанского дневника из архива какого-то космолётчика. И сейчас, осторожно обняв Таню, поставил текст последней главы на звуковое воспроизведение. Повинуясь отданной команде, в каюте, погас свет.
-Я возвращался— произнес синтезированный голос капитана Позднякова: -Как передать это чувство? Только тот кто долго находился далеко от Родины может понять нас. С каждым часом ближе к дому. Условные корабельные сутки отлетают страницами календаря. Номерами отчётов. Регламентными проверками технических систем. Я возвращался на Родину.
Таня прижалась спиной к доброму, тёплому великану. В каюте американского десантного корабля не имелось активного покрытия стен. Редкие огоньки демонстрирующие работу отдельных приборов горели в темноте далёкими звёздами.
-Я возвращаюсь— повторила Таня вторя давно мёртвому капитану.
Коля поправил: -Мы возвращаемся.
Таня согласилась: -Мы...
Капитан продолжал говорить. Он рассказывал о космосе и о Земле. О ржавчине марсианских песков и своих нестойких видениях зелёных лесов поднимающихся на месте этих песков. Таких нестойких, что стоило открыть глаза и они пропадали. Капитан не успел увидеть свои леса вживую. Но Таня знала, что леса выросли, так же как разлились озёра и были построены города. Такими ли их представлял себе капитан Поздняков, сейчас рассказывающий о посадке на космодром? О встрече с женой и сыном, которых он не видел больше пяти лет иначе чем в видеописьмах. Капитан двадцать седьмой марсианской говорил с ними из прошлого.
Коля и Таня стояли обнявшись практически в полной темноте, едва разгоняемой мерцающими огнями многочисленных индикаторов.
Размышляя вслух, Коля задумчиво произнёс: -А ведь мы для него люди будущего.
-Что ты имеешь в виду?
-Для Евгения Семёновича Позднякова мы с тобой живём в будущем. Должно быть когда он записывал эти строки, то думал, что в наше время уже будет построен коммунизм во всём мире. Знаешь, как в старой фантастике: общемировой совет планеты Земля, великое кольцо разумных миров и что смерти не будет...
Таня спрятала лицо на груди у любимого. События последних дней были ещё слишком свежи в памяти. Сколько хороших, самых лучших людей должны умерить, чтобы смерть наконец оказалась побеждена? Загадка.
-Мы опаздываем— заметил Коля.
-Куда?
Он наклонил голову и подул её на нос. Обычно Тане не нравилось когда он так делал, но сейчас она стерпела, только прикрыла глаза и ещё раз переспросила: -Куда опаздываем?
-Не куда, а к чему. Нам надо постараться, чтобы не подвести капитана Позднякова. Но знаешь, что я думаю?— она скорее почувствовала, чем увидела как он улыбнулся: -Думаю у нас всё получиться. Капитан будет гордиться нами. Да, будет. Так я думаю. Для всех когда-то живших людей мы — люди будущего. Осуществить их мечты — наш долг.
-Какое будущее. О чём ты говоришь?— возразила Таня.
-Светлое. Непременно светлое— засмеялся Коля: -С общемировым советом планеты Земля. С великим кольцом разумных миров. С тысячей тысяч кораблей разлетающихся в стороны, точно искры, но непременно возвращающихся домой. Соревнования без зависти и обиды. Любовь без ревности и непонимания. Дружба крепче адамантита.
