Тем не менее, в город потекли тонкие ручейки продовольствия и информации. Ничего неожиданного. Османы концентрируются и на азиатском берегу, чуть выше предполагаемого мной места прорыва, но вносить корректировки, необходимости нет, мой план достаточно гибок. Османов много, больше тридцати тысяч точно, но и это не явилось откровением. И для переправы они не придумали ничего оригинальнее, чем плоты и собранные по всему побережью лодки. Даты предполагаемого выступления сильно различались, и вывод из этого был только один — османы еще сами точно ничего не знали. Обсуждали дальнейший рост сети, только с меньшими капиталовложениями, и опорные точки истинной веры в городе. Надо приводить жителей к мысли, что мы тут навсегда. Было у отца и много жалоб, на работу патрулей и солдат — отправил его с этим к комендантам, отец пригорюнился, у комендантов он и так уже все пороги оббил. Порекомендовал ему плотно говорить с Головиным, он политик, он понимает, от чего могут бунты в городе подниматься. С ним все вопросы решить будет легче — мне еще и этой обузы не надо.
Османы задерживались. Ожидание начинало тяготить. Постоянно укорял себя, что времени было еще вагон, и можно было сделать то, да это. Занимался привычным самоедством.
Ходил по замершему городу, как обычно, в коробочке — хотя теперь это было уже не так актуально. Самые активные из города либо сбежали, либо их увезли — оставшийся наполнитель городских кварталов был инертен к раздражителям в виде оккупантов.
Несмотря на убыль населения и грядущие бои, город тихонечко жил своей жизнью. Уже без прежнего размаха, и, не блистая роскошью, но жил, хоть и шепотом. Многие лавки открывались к вечеру, на улицах встречались прохожие, стремящиеся поскорее завершить свои дела и скрыться в лабиринтах домиков. В этих лабиринтах можно было не только потеряться, но и найти много интересного. На второй вечер прогулок по ним, наткнулись на ювелира. Драгоценностей в лавке, разумеется, не осталось, но мастера видно и по мелким штрихам. Очень понравилась мониста, набранная из резных бляшек, происхождение материала для которых даже затруднялся назвать. Мастером был худой грек, по крайней мере, так предположил. Сели с ним беседовать. У меня была для него большая работа, и было чем заплатить. Работа мастера заинтересовала, а оплата нет. Сам он назначил мне цену — эвакуацию его и его многочисленной семьи в Трапезунд. Не реально. Наши корабли там и арестуют. Отказал, пояснив причины. Не так уж и нужна мне его работа. Упоенно торговались — прекрасное развлечение, им можно весь день заниматься, если больше делать нечего. Сошлись на охранной грамоте и деньгах. Торговались о сумме. Было уже не так интересно повторять те же самые аргументы, и торговались без огонька. Переводчику так вообще стало откровенно скучно. Ударили по рукам и занялись рисунками, стало гораздо интереснее.
Новый день не принес осман, и ничего нового. Ювелиру отнесли два мешка материалов, еще раз поговорили о работе, укладывая новые идеи, пришедшие за ночь, на листы эскизов. Потом проводили очередную группу казаков, покидающих город и уходящих в дальние рейды, безобразничать на коммуникациях осман. Казаки из города ушли уже практически все. Надеюсь, пять тысяч казаков заставят армию осман голодать. А сипахов под Константинополем практически не осталось, благодаря ушедшей ранее в рейд к Измаилу, казачьей армии.
Вечером заседали, переливая из пустого в порожнее. Все, что могли сделать, уже сделали, а османы по-прежнему не торопились. Может, хоть казаки их поторопят.
Перспектива сидеть в неизвестности еще месяц, откровенно пугала — на реакцию наших бомб через месяц положиться не мог.
Скрасил ожидание прорисовкой проектов, давно надо было так — время перестало течь патокой и понеслось галопом.
С механическими проектами особых проблем не возникало, точнее, проблем возникало множество, но пути их решения были вполне понятны. Все упиралось, как обычно, в скудную инструментальную базу. Ненавижу эту бедность! Всю добычу в Константинополе меняю на десяток фрезерных и токарных станков с парой тонн инструментов к ним!
Чтобы не зацикливатся на одном, перепрыгивал с проекта на проект, так глаз меньше замыливается, и замечаешь неточности. Хотя нет. Основная причина была в откровенном бешенстве, когда упирался в очередное — не могу это сделать, потому что ...
На электричестве забуксовал окончательно. Для начала обрисовал, зачем мне вообще, в ближайшее время, нужно электричество. Освещение — это самое главное. Не секрет, что как только появилось надежное искусственное освещение — люди перестали спать, по двенадцать часов в сутки, и развитие понеслось галопом. Правда, рождаемость уменьшилась, по понятным причинам, раз уж меньше времени в постели проводить стали. Однако если вводить освещение вместе с медициной, то прирост должен остаться значительный. Значиться — да будет свет.
Лампы Эдисона, с угольной нитью — штука может и неплохая, но светили слабо, ресурс имели мизерный, а кушали за четверых. А ведь мне еще, где-то энергию брать надо, и чем меньше ее будут потреблять, тем большему количеству людей достанется, при одинаковой мощности генератора. И вольфрама у меня нет. Что у меня там дальше?
Свечи Яблочкова — отлично светят, просто мечта прожектора. Вот только угольные электроды, которые и зажигают яркий свет, при помощи электрической дуги, тают от этой дуги как свечки. Мало того, что, расходуясь довольно быстро, так еще и дымят основательно. Для улицы еще может и подойдет, а вот в царских покоях — думаю, меня за такое сразу казнят как покусившегося. Отложим пока и свечи.
Светодиоды — облизнулись и забыли. По крайней мере, пока не посажу на эту тему Лейбница с компанией.
Остаются только газоразрядные лампы, во всех своих ипостасях. Самый простой вариант — неоновые лампы, но для них нужен неон. Где бы мне его месторождение откопать? Ладно, не буду больше хихикать, у меня это нервное. Если серьезно, то никаких вариантов у меня нет. Как же мне все это надоело! Где османы!
Покурил, медитируя на красивый коричневый сучок в левом верхнем углу двери. Может дверь прямо сейчас распахнется и прибежит посыльный с радостной новостью, что османы лезут на стены. Не пришлось бы тогда голову ломать. А то, если что и помнилось из прошлой жизни — постепенно забывалось.
Высунулся в коридор, не сомневаясь, что найду у дверей очередную парочку моих молодцов. Попросил их не в службу, а в дружбу, сбегать в трапезную. Раз поговорить об электричестве, в этом времени, абсолютно не с кем — буду общаться со змеем, может хоть у него с памятью порядок.
Кувшинчик принесла Тая.
— Что с тобой, мастер? Который день уже мечешься. Добро бы, как всегда, езкизы свои рисовал. Поведай, что не так?
Тая поставила кувшин на стол, аккуратно отодвинув разбросанные листы, и присела на стул рядышком.
— Да все не так! Османы чего-то ждут, память как решето, из рук все валится, тысячи людей перевез, и они теперь на моей совести висят. А ведь они помирать начнут, коль не придумаю где им жить да что есть! Куда не сунься, везде всем все безразлично, всех надо толкать и уговаривать. Что ни придумаю, не могу сделать, то этого нет — то того. Скажи мне Тая, ну зачем мне это все нужно!?
Все же, умеют женщины успокаивать. Даже если ни на полушку не веришь фразам — кому много дано с того и спрос велик. Дело тут не в тексте.
Утром османы так и не пришли. Ну и черт с ними. Свет у меня не получается? А что, уже попробовал? Вот то-то!
Начал по новой. Делаем упор на лампы дневного света. Немного порассуждаем. Экономичность в потреблении энергии и уровень светимости у них высокие. Начало относительно не сложное — разряд в парах ртути. Причем, форма сосуда может быть любая, значит, стеклодувы надуют мне стеклянный шарик, пока он мягкий втыкаем в стенки два электрода напротив друг друга, нет, три электрода — два рядышком, для запала и один напротив. Колба остывает и ... Мдя... треснет, что сделаешь. Хотя, у матушки была хрустальная сахарница, в серванте — у нее точно железо в хрусталь впаяно было. Значит, варим стекло для ламп с большим содержанием свинца. Предположим, получили мы круглый шарик, с торчащими по бокам электродами и тонким горлышком. А вот дальше, начинаются проблемы. Самая меньшая, это капнуть внутрь ртути и откачать воздух. Вопрос — чем откачивать и насколько глубоко. Ответ — надо жить по средствам, как откачается — так и будет. Откачивать придется ртутью, как ни пытался от нее убежать, а она меня все же догнала. Водой нежелательно, вся колба в водяных парах окажется. Получается такая технология — берем готовую колбу, герметично насаживаем горлышком на метровую стеклянную трубку, заливаем в колбу и трубку ртути, и переворачиваем вертикально. Ртуть из колбы вытечет, и будет стоять в трубке, как ей и прописал Торричелли. Сечение трубки уже вопрос второй. Далее, мне надо заполнить колбу парами ртути, греем трубку кипятком, ртуть парит, и заполняет колбу. Далее, надо пережать горлышко, для этого нужно нагреть стекло градусов до 600 и оно само, под действием атмосферного давления сожмется. Только вот греть нечем. Значит надо сделать маленькую переносную печку из огнеупорной глины, с крышкой и длинным носиком выхлопной трубы сбоку. В печку заложить уголь, снизу поддувать его небольшим мехом и тогда из носика будет вырываться тонкий язык огня, способный нагреть стекло до размягчения. Вот так вот все не просто, на каждый чих нужно делать новую инструментальную базу.
И это была еще самая меньшая из проблем. Следующей будет сам разряд. Пока не рассматриваю, как его зажгу. Проблема в другом — разряд будет давать синюшно-зеленый цвет, видел такое — гадость изрядная. Дуга электросварки и то симпатичнее. В мое время с этим боролись при помощи люминофора. Наносили на лампу тонкий слой, который преобразовывал мертвенную синюшность, за компанию с ультрафиолетом, которого в этом разряде большая часть, в веселенькие цвета, привычные глазу. Более того, по рассказам художников, моего времени, активно пользующимися люминофорами — могу попробовать сделать простейший люминофор сам. К сожалению, простейший не значит простой. Они и над простейшим долго колдуют. Вроде, ничего сложного — в сульфид цинка добавляют один процент раствора сульфата меди и два процента раствора хлорида натрия, то есть солевого раствора. Все это тщательно перемешивают, подсушивают, опять перемешивают, еще подсушивают и так пока не получат сухой пылящий порошок, который закрывают крышкой потяжелее, и пихают в печь, обжигая полчасика при 1200 градусах.
Все бы ничего, но ингредиенты должны быть очень чистыми. Вот над очисткой ингредиентов мои знакомцы больше всего и корпели. Правда, это рецепт для электролюминофора, который светится в переменном электрическом поле — эти люминофоры особо чувствительны к примесям. Люминофор для лампы, наверное, проще будет. Ну и как обычно, не попробуешь, не узнаешь.
Кстати, ухмыльнулся, зарисовывая и записывая проект лампы, вспоминая призывы моего времени, переходить на энергосберегающие лампы дневного света. Красиво они умалчивали, что в этих лампах полно ртути. Надо, все же, колбу потолще делать.
Светильничек получался симпатичный, в полукруглый штатив с разъемами сверху и снизу, будет вставляться шарик светильника. Выключатель, правда, будет трехпозиционным — выключено, питание и зажигание.
Ну а напряжения питания и частоту еще предстоит подбирать, по началу ручной машинкой, а потом определимся.
Вот! Совсем другое дело! Все же женщины, это удачная придумка творца.
Как там османы? Им же хуже, чем больше они тянут, тем дальше отстают в научном развитии. Пока у меня настроение хорошее, могу ведь и до микросхем дойти.
Кстати, о микросхемах. Электричество еще мне надо для связи.
Связь! Это! ну даже не знаю, как это дело восхвалить. Будь у меня связь с заводами, когда нам не хватало снарядов — как много мог бы сказать, и насколько бы меньше испортил нервов, себе, по крайней мере.
И ведь тоже нет ничего заумного. Простейший детекторный приемник — это первое, что делают в кружках юных портильщиков полупроводников. И состоит этот детекторный приемник из двух деталей. Из одного диода и одного наушника. Если быть до конца справедливым — то из четырех деталей. Диода с наушником, метров сорока медной антенны, заброшенной на высоту метров пятнадцати, и железного ведра, закопанного в землю в виде заземления. Вместо ведра годится любая железка, площадью, примерно, с квадратный метр. Улыбнулся, вспоминая традицию кружковцев — закопанное заземление, так сказать, смачивали электропроводящей жидкостью, тесно обступив всем кружком свежевырытую ямку. Считалось, что так заземление будет лучше работать.
Так что антенна и заземление это мелочь. Из остающихся деталей была одна проблема. И это вовсе не диод, а наушники. Диод это ерунда. Еще Попов, ничего не зная о полупроводниках, прекрасно решал эту проблему, используя вместо диода обычный уголек, с воткнутой в него стальной иглой. А потом экспериментаторы подбирали, с какой парой веществ это устройство будет работать еще лучше. Подобрали много чего, но все же у меня в голове не справочник — хорошо еще, что пару таких комбинаций помню, даже три — цинкит то бишь, оксид цинка, карборунд и гален. На карборунд облизываюсь уже давно, уж очень хочется использовать его в резцах по металлу. Но вот технологии его изготовления — не знаю. Предполагаю, конечно, как его можно сделать, и даже попробую. Но потом. А делать диод буду из галена — это так красиво сульфид свинца обозвали. И рецепт у него, проще не придумать — берем свинец, поручаем кому-либо, постругать его на опилки, не все же самому мучаться, смешать одинаковые по объему кучки свинца и серы, и все это просто подогреть на костре в глиняной чашке, которой не жалко. После нагрева реакция пойдет сама, и быстро закончится тремя вариантами. Первый — лопнет чашка, и содержимое просто сгорит в костре. Второй — получится кусок шлака, который рассыпается в труху — значит, не угадал соотношение серы. И, наконец, третий — получиться кусок шлака, который можно разбить на множество кристалликов, с блестящими на сломах гранями. Вот эти грани и есть полупроводник. Такой кристаллик припаивают к медной полоске, и упираются острой иголкой, стальной или медной, в блестящую грань — вот и готов диод. Правда, точку, в которую надо упереть иглу, еще поискать придется — но это уже мелочи, по сравнению с наушниками.
Основная проблема наушников — тоненький медный провод, и надо его километрами. Простейший наушник, это бумажная или тряпочная мембрана, в центре которой приклеена мааааленькая катушечка, и на нее намотаны эти самые километры. Потом эту катушечку помещают внутрь постоянного магнита, и когда по виткам провода пробегают импульсы — катушечка начинает выплясывать внутри постоянного магнита чечетку, в ритме разговора, и передает свои выкрутасы на мембрану, к которой и приклеена. А колеблющаяся мембрана, таскает за собой воздух, что мы собственно и слышим. Сложного вроде тоже ничего нет. Просто нужно кольцевой магнит, которого нет и несколько десятков, а то и сотен километров тонкого, как волос, провода. А вот с этим страшная проблема.