— Привет, Карин, — ну что же, Мартышка меня честно предупредил, теперь поздно жаловаться.
Вначале светская часть. Выпить, поесть данго, поболтать о погоде. В присутствии Карин, Анко внезапно сдержана, но с другой стороны — ждала она шесть дней, легко подождет и еще. Карин-то на испытательном сроке, посидит и ее заберут, или сама уйдет, чтобы не нарушать режим условно-досрочного освобождения, грубо говоря.
Разговор не клеится, если не считать щенячьего энтузиазма Карин.
Все ей интересно, хотя какие-то начала сдержанности успели привить. Про магию на все дангофе не кричит, именует техниками, но в остальном, просто фонтан любопытства и уверений, что вырастет и будет ух! Как я, в смысле. Побиться бы об стол головой, но нельзя подавать пример, с таким энтузиазмом Карин потом все столы в заведении лбом переколотит. К счастью, после третьей порции данго, появляется надзирающий шиноби и уводит Карин. Та не цепляется руками за столы, не кричит, но смотрит таким жалостливым взглядом, что прямо ой.
И это ее заявление ранее, что все равно будет мне помогать, носить тапочки, готовить ужин любимому семпаю, то есть мне. Семпай, это у местных идет как обращение младшего к старшему, более опытному. Если бы я ее взялся учить, то был бы уже сенсей — учитель, но мне и семпая не надо, чертов Мартышка! В общем, немного пугают меня такие речи, особенно обещание таскать тапочки, еще только личной рабыни не хватает, ага, мало в жизни в развлечений.
После увода Карин, Анко достает бутылку вина, удивив меня на 0,5 страуса, и наливает в пиалу.
Это, блин, проклятие рода Баскервилей какое-то! В смысле сеансы психотерапии для магов и шиноби.
Анко вначале скупо, потом все более распаляясь, рассказывает, точнее, плачется на жизнь, и на то какой Орыч был скотиной. Нет, он если что и насиловал в Анко, то только мозги и психику, но разве от этого легче? В конце концов, девочка сломалась, после того, как Орыч ей поставил печать на шею. Лично укусил, как и Саске, но Анко не оценила такой чести. Сбежала, едва не померла по дороге, полуживая притащилась в Коноху, и еще долго приходила в себя, но до конца так и не пришла. Привитые в детстве образцы поведения так и лезут наружу, вроде этой маниакальной страсти лизать все подряд и шокировать — подкалывать окружающих.
Не в силах избавиться от привычек, Анко ненавидит Орыча еще сильнее.
В общем, своим сеансом лечения и приживления, я всколыхнул огромную волну мути и грязи со дна воспоминаний Анко. Не говоря уже о схватке с Орочимару. Отсюда и такая отталкивающая, скажем честно, откровенность с ее стороны. Поэтому она и хотела поговорить, убедиться, что у меня тоже зуб на Орыча, что я не просто так помогал очередной жертве печати, в общем, ощутить хоть немного родственности душ. Мои секреты ее не сильно волнуют, тем более что слухи уже ходят и перекатываются, еще год и все деревни будут знать. Слишком масштабные проекты, слишком непохожие на техники шиноби, так что можно ожидать попыток похищения, подсылов шпионов (интересно, хоть кто-то догадается девок сисястых прислать?), ядов и прочих попыток выведать информацию.
Ну, или просто скажут "Коноха совсем оборзела!" и станут готовиться к войне.
В общем, работаю жилеткой, Анко плачется завуалированно, и ей сразу становится легче. Психиатров в этом мире нет, так что можно подрабатывать на четверть ставки, но опасно. Размякнет шиноби, выдаст секреты, а потом тебя же и прирежет, ибо не положено психиатру знать такого. И пойдет дальше, просветленный и отринувший душевные терзания, у шиноби с этим просто. Потом, уже после встречи в кафе, Анко, видимо, вставили пропистон за такое раскисание и нарушение режима секретности, потому что до самого третьего тура она больше не появлялась рядом.
Ну и я не искал, своих проблем хватает, а лизать меня Анко все равно не собирается.
24 августа 77 года. Онсены в Конохе, страна Огня.
Джирайя, повернув голову, наградил Наруто недовольным взглядом.
— Иди отсюда, мальчик, — сказал он и повернулся к дырке в заборе.
И, конечно же, провокация старого и опытного шиноби удалась на все сто. Наруто немедленно запыхтел и начал выкрикивать.
— Ты! Извращенец! Гермиона сказала мне, что делать! Узри же, старик!
Прелестные девушки в онсене, заслышав крики, особенно слово "извращенец", насторожились и начали вставать. Джирайя, уже получивший от учителя подробный инструктаж о техниках Наруто, хладнокровно отвернулся от забора, чтобы узреть технику Гарема.
— Множественное Теневое Клонирование! — выдал Наруто. — Ойроке-но-Дзюцу! Гарем!
На долгие пять мгновений Джирайя оказался в раю. Сотня грудастых блондинок, из одежды только веревочки на груди и лоскуток ткани между ног, и все, все призывно протягивают к Джирайе руки и эротично стонут.
— О, Джирайя! Научи меня!
Разъяренные девушки из онсена, намотавшие полотенца на тела, тем временем сломали забор и выскочили наружу. Джирайя, уже успевший незаметно сместиться в сторону, улыбнулся. Реальные девушки смотрели на теневых клонов-девушек Наруто, и ярость их немедленно переключилась в сторону бедного Узумаки.
— Ах ты, негодник!
— Такой молодой, а уже извращенец!
— Держите его, пусть отменит технику!
Джирайя отметил, что Наруто не растерялся и решительно начал отступать, ловко маневрируя на местности. Девушки из онсена промчались за ним, радуя глаз Джирайи красотой своей ярости. Улыбнувшись, саннин отправился за ними следом, продляя моменты эстетического наслаждения видом крепких, сильных ног и упругих ягодиц, нет-нет, да и поблескивающих из-под полотенец.
Долго погоня не продлилась, вскоре девушки отстали и пошли обратно к источникам.
— Уфф, — вытер в проулке пот со лба Наруто, — чуть было не поймали!
— Но не поймали же, — добродушно, с высоты забора, сообщил Джирайя.
— Ты! Старик! — тут же заорал Наруто. — Проклятье, подглядывал ты, а гонялись за мной! За что?!
— Такова жизнь, Наруто, — философски заметил Джирайя, спрыгивая с забора.
Проулок немедленно окутали клубы дыма Призыва, из которых перед Наруто явился Джирайя, стоящий на голове двухметровой жабы.
— Ты поразил меня в самое сердце! — пафосно вскричал Джирайя, протягивая руку. — Ты достоин быть моим учеником! Я, Джирайя, Жаба-Отшельник с горы Мьёбоку, спрашиваю тебя, Узумаки Наруто, готов ли ты стать моим учеником?!
— Чё? — ошалело уставился на него Наруто. — А! Ну да, извращенный Отшельник, я стану твоим учеником! Сестренка Гермиона сказала, что ты научишь меня самым крутым техникам!
— Сестренка?! — захохотал Джирайя. — И она же посоветовала тебе применить технику Гарема?
— Ну да! — обрадовался Наруто. — А что, вы знакомы?
— Было дело, — улыбнулся Джирайя. — Ну что, покажи, что ты умеешь, ученик!
— О, круто, а Какаши-сенсей такого не спрашивал! Ты знаешь Какаши-сенсея, старик?
— Я учил того, кто учил Какаши, — дипломатично ответил Джирайя, умолчав о том, что это был отец Наруто.
— Еще круче! Теперь я точно обгоню Саске и побью Темари!
В процессе показа техник, Наруто без умолку рассказывал о себе, так что скоро Джирайя был в курсе и отношений внутри команды номер семь, и о том, что сделала Темари после второго тура, и почему Наруто должен стать сильнее, и как он хочет быть Хокаге. Джирайя кивал, поддакивал, вставлял замечания, в общем Наруто был счастлив, что нашел крутого учителя и внимательного слушателя.
Вот только потом наступил конфуз, когда Наруто не смог пройти по воде.
Джирайя покрутил носом, осмотрел Наруто и спросил.
— Орочимару во время битвы в Лесу Смерти ставил тебе какие-то печати?
— Ну, эээ, вроде да, — почесал в затылке Наруто, — что-то там связанное с элементами, да.
— Понятно, — кивнул Джирайя.
С этими словами он пробил Наруто в живот и тут же применил технику.
— Снятие печати пяти элементов!
После этого Наруто спокойно прошел по воде и даже сплясал на ней танец радости, с криками. Джирайя, задумчиво оглядывая паренька и снова услышав крик о крутых техниках, сказал.
— Да, Наруто, мы выучим с тобой крутую технику. Мы отправимся с тобой на горячие источники в двадцати километрах от Конохи, и там ты будешь напряженно тренироваться, пока не освоишь эту технику.
— Но третий тур через месяц! Я должен освоить ее за месяц!
— Для шиноби с несгибаемой волей нет преград, — ответил Джирайя. — Собирайся, Наруто, выходим через час, а по дороге я расскажу тебе, что это за могучая техника, которую изобрел Четвертый Хокаге.
Радостный вопль Наруто разнесся над Конохой.
31 августа 77 года. Полигон N72, Коноха, страна Огня
Учиха Итачи, замаскировавшись, наблюдал за полигоном, испытывая сложную смесь чувств. Радость за младшего брата смешивалась с горечью воспоминаний о дне, когда ему пришлось оставить Саске одного. Гордость от достигнутых младшим успехов переплеталась с раскаянием о цене, которую пришлось заплатить Саске за это. Привычная боль от содеянного с кланом соседствовала с яростью и злобой на Орочимару, который посмел коснуться одного из Учиха. Вид Какаши, обучающего Саске, пробуждал ностальгию о тех временах, когда Итачи служил в АНБУ и так же учился у Какаши. Все это и многое еще переплеталось в безумный клубок эмоций и чувств, которому позавидовали бы змеи Орочимару, и над всем этим царила привычная маска бесстрастности и сдержанности.
— Твой брат вырастет первоклассным шиноби, если не споткнется по дороге, — раздался сзади Итачи привычно-насмешливый голос Кисаме.
— Меня не волнуют проблемы моего брата, — бесстрастно ответил Итачи.
— Тогда зачем мы пришли сюда и прячемся, вместо хорошей драки? — продолжал подзуживать Кисаме. — Самехаде нравится запах чакры Какаши, давно хотел испытать силу Копирующего. Тебе никогда не хотелось вырвать его шаринган, раз он не входит в клан Учиха?
— Когда Хатаке Какаши получил шаринган, я был еще ребенком. Старейшины Клана и мой отец, как глава клана, решили, что Какаши имеет право на шаринган, и я не собираюсь оспаривать их решение.
— Но ты же уничтожил весь свой клан, что тебе слова убитых тобой Старейшин?
Это было в обычае у Кисаме, он вечно насмешничал и подкалывал, обнажая треугольные зубы. Тех, кто не выдерживал его насмешек и кидался в бой, Кисаме, как правило, убивал, ибо был истинным Мечником Тумана: сильным, безжалостным и с могучим мечом, Самехадой, выглядящим как ощетинившаяся рыба-еж.
Итачи не стал развивать тему, вместо этого ответив на другой вопрос Кисаме.
— Мы пришли сюда не за моим глупым младшим братом и не за Какаши, его время расстаться с шаринганом еще не пришло. Мы пришли сюда потому, что у нас будет возможность посмотреть на возможности Гермионы, не проникая в Коноху.
— Ты же знаешь лазейки в барьере, не так ли?
— Сейчас силы безопасности Конохи взбудоражены из-за Орочимару, не стоит лишний раз совать руку в осиное гнездо, даже если ты уверен в крепости своей кожи, — спокойно парировал Итачи. — Немного терпения и мы и так все увидим.
— У девчонки нет чакры, — проворчал Кисаме. — Не знаю, что там думает Пейн-сама, но Самехаде она не нравится и мне тоже.
Итачи промолчал, пожав плечами, и глядя на одну из скальных площадок полигона. Срезанная верхушка скалы образовывала овал, почти круг, с радиусом меньше десяти метров. На этом пятачке и крутились Какаши и Саске, на неразличимой для обычного глаза скорости. Скоростной спарринг в тайдзюцу сменялся освоением стихии Молнии и отработкой техник Огня, переходя в состязание на шаринганах, когда оба, учитель и ученик просто стояли друг напротив друга. Итачи не знал насколько в этом, традиционном для Учиха соревновании по накладыванию гендзюцу друг на друга, опытен Какаши, но знал, что этот опыт будет бесценен для Саске. Затем Саске вызывал первый уровень печати Орочимару, и цикл повторялся, сменяясь упражнениями под руководством Какаши.
Итачи невозмутимо наблюдал, как Саске гоняют на износ, но без переступания линии истощения.
Обоим Акацуки было не привыкать ждать, и они, заняв позы медитации, ждали. Пару раз Кисаме спрашивал Итачи об особенностях техник шарингана у шиноби не из клана Учиха, как будто строя план по будущей схватке с Какаши. Итачи коротко отвечал, и снова воцарялась тишина. Глядя на Какаши, Итачи не мог не признать, что за прошедшие шесть лет, Хатаке еще больше развил шаринган, сроднился с ним, достроил свои техники и тактику под глаз Учиха.
Небывалое, в сущности, дело, для того, кто не из клана Учиха.
— Интересно было бы схватиться с ним на мечах, — заметил Кисаме на третьем часу ожидания.
— Совсем недавно, Хатаке Какаши одолел Момочи Забузу, — отозвался Итачи.
Кисаме лишь презрительно хмыкнул, обозначив этим сразу свое отношение и к Забузе, и к победе над ним, и к схватке Забузы и Какаши, прошедшей в неправильном формате, то есть не на огромных мечах.
— Вот оно! — заявил Итачи, когда солнце уже перевалило зенит.
На верхушке соседней скалы, с легким хлопком появилась невысокая, коротко постриженная девушка, в свободной одежде, характерной для шиноби. Еще хлопок, и девушка переместилась на тренировочную площадку.
— Добрый день, Какаши-сан, — склонила голову девушка.
— Добрый, Гермиона-сан, — несмотря на только что проведенный скоростной спарринг, дыхание Какаши не сбилось, и говорил он спокойно.
Затем девушка вытащила небольшую палочку и взмахнула ей, изобразив нечто вроде двойного круга. Звуки с площадки пропали, но оба Акацуки прекрасно умели читать по губам.
— Мне рассказали о том, что случилось в Лесу Смерти с моей командой, и о твоей помощи, — сказал Какаши.
— Благодарите АНБУ, — пожала плечами Гермиона. — Надо полагать, требуется повторение?
— Да, — кивнул Какаши. — Саске освоил первый уровень печати, а переход на второй отнимет все его силы и займет время. Тренировка перед третьим туром сорвется, ты ведь знаешь, кто его противник?
— Да, Гаара, — девушка нервно дернула головой, — насмотрелась на его художества в Лесу. Вы считаете, Какаши-сан, что если повторить процедуру накачки, то печать разовьется дальше?
— Саске? — Какаши посмотрел в сторону отдыхающего ученика.
— Да, — хрипло ответил младший брат Итачи. — Я чувствую, как сила во мне рвется наружу, хочет большего!
Гермиона пожала плечами и сказала.
— Тогда не будем терять время и приступим. Саске, открой печать.
