Циркачи дружно засмеялись.
— Фу, какой у вас поганый язык, госпожа Мариза! Кайтесь, а не то Единый вас покарает! — осадила её Сесиль.
— Какая я тебе госпожа?! — неровный голос выдавал, что женщина пьяна. — Я Мариза Луар, самая знаменитая куртизанка Ланжу! Мужчины в очередь выстраивались, чтобы хотя бы руку мне поцеловать.
— Нашли, чем гордиться, — презрительно бросила Сесиль. — Где же сейчас ваши воздыхатели?
— Там же где и твой Единый! — сплюнула Мариза.
Сесиль уже хотела кинуться на неё, но Виктор вовремя вклинился между ними. Похоже, ему уже приходилось их разнимать.
— Не обращай внимания, — обратилась Сесиль к Николасу. — Что взять с неверных? Они не понимают, как кто-то может быть выше их пошлых забот о хлебе и развлечениях.
Она принесла ему тарелку постной похлёбки. После месяца в пустыне Николас обрадовался и этой нехитрой снеди.
Вокруг костра собралась вся труппа. Она состояла из шести человек.
Сесиль со скучающим видом смотрела вдаль. Её расположение завоевать будет куда легче, чем задобрить подозрительного Виктора.
— Какие номера вы показываете? — полюбопытствовал Николас.
Высокого смуглого мужчину, который принёс плащ и накинул Виктору на плечи, звали Маньялаем. Таких гигантов среди людей Николас ещё не встречал. Рыжеватая полоска коротких волос разделяла большие залысины на висках. Мелкие голубые глаза горели необычайно ярко. Интересно, откуда он родом?
— Маньялай силач, таскает тяжести, гнёт подковы, разбивает руками камни, — сообщила Сесиль.
С его статью — не удивительно.
Следующим представили дрессировщика Зигги, который работал в паре с Лайгой. Пепельноволосый северянин выглядел нескладным юнцом, его лицо было изрыто оспинами и прыщами.
Мариза со своим мужем Гийомом исполнял роли клоунов.
— Они пытаются рассмешить зрителей, но не могут подарить им ни одной искренней улыбки, — доверительно шепнула Сесиль.
Гийом, одутловатый синеносый пропойца, подлил в кружку жене дурно пахнущего напитка и громко рассмеялся её скабрезной шутке.
— Виктор — потомственный фокусник, искуснейший из нас. Пока мы путешествовали по Веломовии, он устраивал настолько красочные представления, что ради них собирались толпы. Но теперь он хандрит и показывает всего пару карточных трюков, — Сесиль печально вздохнула.
Николас отыскал взглядом Виктора. Тот с тоской разглядывал развалины и глухо шнуровал ворот рубахи. Уж больно подозрителен этот стерегущийся собственной тени "потомственный фокусник". Да и труппа его выглядела жалко. Как они выживают?
— Твои друзья мало похожи на добропорядочных единоверцев, — Николас отплатил Сесиль такой же искренностью. — Как получилась, что ты оказалась с ними?
— Я сама не добропорядочная. Норикийка, перебежчица, можно сказать.
Николас удивлённо вскинул брови.
— Родилась по ту сторону границы. Мои родители были бедными ремесленниками. Колдуны из Компании "Норн" вынуждают нашего короля повышать налоги и сосут из простых людей всю кровь. Мы недоедали и мёрзли без дров. В городе Мартиге, где мы жили, стало так грязно и людно от беженцев, что началась холера. Мои родители быстро угасли, нашу лачугу со всем имуществом забрали ростовщики. Я осталась одна без пищи и крова над головой. В горячке я свалилась посреди улицы, а Виктор меня подобрал и выходил. После я стала танцевать на шаре в его цирке.
— О, ты наверняка великолепна! — воодушевился Николас.
— Спасибо, — Сесиль смущённо отвела взгляд. — Но ты меня ещё не видел.
— Зато я видел достаточно танцовщиц, чтобы понять, что ты одна из лучших.
— Спасибо, — повторила она и поспешила сменить тему: — Ещё с нами был Зайдан, акробат, но он погиб. Теперь представление станет скучным, и нас освищут. Мы уговаривали Виктора нанять нового артиста, но он отказывается. Говорит, здесь нет достаточно честного и умелого человека. Но это... это просто смешно, учитывая, какая у нас труппа.
— Возьмите меня! Я не из этого города, — Николас подмигнул Сесиль и повернулся к Виктору.
— А что ты умеешь кроме как мечом махать? Лучезарные этого не оценят. Мне не нужны проблемы, — непробиваемо ответил тот.
— Я неплохо хожу по канату. Увлекался этим в детстве, — нашёлся Николас. — Мы с Сесиль смогли бы поставить зрелищный парный номер. Не знаю, как Лучезарным, но публике он точно понравится.
— Было бы здорово! — обрадовалась танцовщица. — Я перешью для него костюм Зайдана, он похож на мой. Хоть какое-то разнообразие.
— Взгляни на него! Он же любитель. Долговязый и худой, ладно бы сам на канате рисковал, но на поддержки у него ловкости не хватит, — заспорил Виктор.
— Испытайте меня, — с вызовом заявил Николас. — Если не понравится, откажетесь. Я же никакой награды не требую. Мне просто нужна работа на первое время.
— Пожалуйста! Это сделает меня такой счастливой! — Сесиль посмотрела на Виктора с мольбой.
Остальные циркачи дружно закивали, впервые сойдясь во мнениях. Фокусник, скрипя зубами, уступил.
К нему подсела Мариза. Хоть говорила она очень тихо, а Николас всё равно услышал.
— Перестань огрызаться. Обаятельный парень, была бы моложе, сама бы с ним закрутила. Пускай он Сесиль от этих глупостей с Единым отвлечёт. Может, влюбится, поумнеет девка, а то бед от неё куда больше, чем от любого пройдошливого чужака.
Виктор недовольно засопел и наградил Николаса свирепым взглядом.
Сесиль предложила Охотнику переночевать в своём вагончике. Николас устроился на бревенчатом полу рядом с её кроватью. Охотник уже забыл, когда в последний раз спал не под открытым небом.
Танцовщица несколько раз будила его громким кашлем. Наверное, простудилась. Такая тщедушная, здоровья никакого. Ей бы в тепло настоящего дома, чтобы на завтрак, обед и ужин были овсянка и мясо с овощами, ложка рыбьего жира каждый день. Жаль, то, что Николас не ценил в детстве, стало непозволительной роскошью.
* * *
Как только взошло солнце, Виктор заглянул в вагончик и бесцеремонно пихнул Охотника ногой.
— Просыпайся. Лежебокам у нас не место! — в уголках глаз фокусника залегли глубокие морщины, выдавая усталость и недосып.
Николас почесал ушибленное место и поднялся. Натянув на себя платье, Сесиль поспешила следом.
Виктор привёл их к тренировочной площадке. Между двумя столбами высотой ярдов в пять был привязан длинный канат.
— Во время представления высота будет раза в три больше для зрелищности. Не сможешь сейчас, тогда на людях лучше не позорься, — напутствовал Виктор.
— А как же страховка? — всполошилась Сесиль.
— Для тебя натяну, конечно. А для него — велика честь.
— Не переживай, справлюсь! — успокоил её Николас.
Сбросив сапоги, он взобрался по вбитым в деревянный столб кольям и подтянулся. Канат привычно лёг между пальцами стоп. Давненько Николас не упражнялся, поди, год, как из Храма Ветров уехал. Вспомнив первые уроки в детстве, он притворился, что с трудом распрямляется.
— Лови, а то точно костей не соберёшь, — Виктор подкинул ему жердь.
Николас поймал её, не забыв сделать вид, что едва не рухнул. Выставив жердь перед собой, он неверно переступил трясущимися ногами. Шёл медленно и опасливо, кренясь из стороны в сторону, будто терял равновесие.
Сесиль прижимала ладонь ко рту, борясь со страхом. Кожа на лбу Виктора стянулась в поперечные морщины, выступила испарина, видимо, циркач уже жалел о своей сговорчивости. Играя на нервах зрителей, Николас добрался до противоположного столба, развернулся и сел на него.
— Думаю, можно чем-нибудь жонглировать.
— Спускайся! Не нужна мне кровь на плацу! — крикнул Виктор.
Николас снова встал на верёвку и, хватаясь руками за воздух, распрямился. Сесиль отняла ладони от рта и сдавленно выдохнула. Виктор нахмурился ещё больше. Охотник быстро добрался до середины, сделал колесо и встал на руки. Ступни поймали подброшенный в воздух шест.
Сесиль восхищённо захлопала. Виктор зло сощурился и упёр руки в бока.
— Впрочем, так тоже неплохо, м? — подмигнул Николас.
Он сделал несколько шагов руками, кувырком опустился на ноги и поймал палку.
— Показушник, — скривился Виктор. — Артистичности в тебе ни на унцию, грации тоже, а кривляния через край, но для временной замены сойдёт.
Он удалился. Сесиль принесла кожаные мячики для жонглирования и деревянное ведро. Удерживая его на голове, Николас упражнялся вначале с тремя мячами. Прислушиваясь к сердцебиению и дыша размеренно, он вошёл в ритм и увеличил количество мячиков до семи. Ноги при этом переступали по канату.
— Можно было бы жонглировать и метать ножи в живую мишень, но Виктор не согласится, — с досадой заметил Охотник.
— Ты такой ловкий! — восхитилась Сесиль. — Зрители будут в восторге. Это же истинное волшебство!
— Да ну! — перекатив мячи по руке, Николас забросил их в ведро на голове. — Я обучался этому с детства. При желании так получится у каждого. Вот ты, к примеру, очаровательно хрупка и грациозна — волшебство столь же редкое, как снег в летний зной.
Сесиль зарделась, принимая у него ведро.
— Не стоит, право. У меня уже есть... гхм, друг. Прости!
— Виктор? — поразился Николас.
Его только что отшили? Надо же, и такое бывает. Видимо, её ухажёр действительно хорош.
— Что ты! Виктор мне как отец, как старший брат, уж точно! — замотала головой Сесиль. — Мой друг не из цирка. Он честный единоверец, такого стыдно обманывать. Хочешь, познакомлю после представления? Он тебе понравится, его волшебство очень похоже на твоё.
Она звонко рассмеялась.
— О, как же мне отказать прекрасной танцовщице на шаре? — Николас протянул ей руку, приглашая отрепетировать парный номер.
* * *
Перекусив после тренировки, Николас отправился осматривать окрестности. Как бы весело ни летело время с циркачами, свою миссию он ещё не завершил. Хотя Безликий явно издевался, заставляя мотаться по всему миру в поисках неработающих вещей и пустых надежд. Будет ли от этого хоть какой-то прок?
Таясь в тени развалин, Николас обошёл всю стену. Горючие снаряды изрешетили её, покрытая чёрной копотью кладка то вздымалась обрывистыми хребтами, то припадала к земле и уходила в глубокие рытвины.
Ближе к богатым кварталам каменщики уже вели восстановительные работы, а вот с бедняцкой стороны, где стоял лагерь циркачей, можно было пробраться в одну из дыр. Но за стеной рыскали патрули Лучезарных. Пройти мимо них незамеченным будет сложно. Нужно придумать отвлекающий манёвр и попытать счастья ночью.
В лагере циркачей произошло нечто странное: среди серости аур неодарённых вспыхнул огонёк стихийной силы и тут же погас. Слабенький выброс, едва уловимый. Николас прибавил шага. Кто-то освобождался от излишков, пока Лучезарных не было поблизости.
Но всё равно... Это очень и очень опасно!
Охотник уцепился за тающий шлейф силы. Тот вёл к самому большому вагончику — обиталищу Виктора. Охотник бесшумно одёрнул штору. В полумраке, освещаемом чадящей свечкой, сидел хозяин цирка. Вместо скамейки под ним располагался продолговатый ящик тёмно-синего цвета, украшенный серебряными звёздами и месяцем. Виктор держал растопыренные ладони над миской с водой, сосредоточившись так, что ничего вокруг не замечал.
Знакомый жест. Значит, хандрит и показывает всего пару плёвых фокусов?
Николас закашлялся. Виктор вздрогнул и передёрнул плечами.
— Стучать тебя не учили?
— Да вот, надеялся подкараулить и увидеть истинное волшебство, не то, что мои фиглярства на канате. Что из этого реквизит? — Николас переместил палец от миски с водой к волшебному ящику.
— Фокусники не выдают своих секретов, — раздражённо прорычал Виктор.
— Так зачем же ты это делаешь?
Циркач испуганно округлил глаза. Николас приложил палец к губам и вышел.
Смеркалось стремительно. Охотник устроился на приступке вагончика танцовщицы, когда заметил, что Виктор поседлал Лайгу и поскакал вверх по дороге. Куда это он мотается каждый вечер в одиночестве?
Николас заглянул под полог. Внутри вагончика Сесиль перешивала костюм для выступлений.
— Не подскажешь, что находится в той стороне? — Охотник указал на темнеющую вдалеке рощу, где скрылся Виктор.
— Вязы — кладбищенские деревья. Мой друг говорит, что здесь неподалёку старинное кладбище колдунов. Он очень беспокоится, что мы выбрали такое место. Суеверия суевериями, но на погостах колдуны отправляли жуткие ритуалы. Даже приносили в жертву младенцев и скармливали их внутренности воронам.
— Какой ужас! — возмутился Николас.
Вот же твари! Не смогли вырезать под корень, так решили оболгать и обвинить невесть в чём!
— Но пока здесь всё тихо. Только Зайдан погиб, правда, в городском кабаке. Пробрался в дырку и... Про Лайгу ты и сам знаешь. Скоро Лучезарные наведут порядок внутри и обратят свой взор за стены. Тогда от таких жутких, несущих неудачу мест камня на камне не останется.
Ладони против воли сжались в кулаки. Требовалось призвать на помощь всё самообладание, чтобы не высказаться об этих чистках.
* * *
Представление началось ближе к вечеру. Разношёрстная толпа собралась возле плаца, освящённого факелами. Особенно много было детворы в старой заношенной одежде, но встречались и господа побогаче. Разглядывая зрителей сквозь шторы вагончика, Сесиль объясняла:
— Когда захватывающих номеров было больше, нас приглашали выступать на главных площадях больших городов. А здесь мы почти ничего не зарабатываем. Виктор обещает, что мы вот-вот тронемся дальше, но отчего-то медлит.
На подогрев публики вышли Гийом с Маризой в одинаковых канареечных костюмах. На головах — рыжие парики, лица выбелены, нос, глаза и губы накрашены красным. Они дурачились, кривлялись и топали друг на друга. После их шуточной потасовки раздались жидкие хлопки.
На плацу показался малыш Зигги с тремя белыми кобылами. Стоя на спине у Лайги, он проехал вдоль арены. Удерживая двух других лошадей рядом с ней, Зигги перекинул поводья в одну руку, а другой поприветствовал публику. Почуяв свободу, кони понеслись по плацу. Зигги спрыгнул на полном ходу и так же легко запрыгнул обратно. Опёршись руками о седло, он взмахнул в воздухе ногами и перевернулся задом-наперёд.
Публика захлопала куда более воодушевленно. Зигги снова помахал рукой и свесился кобыле под брюхо, взобрался обратно и осадил её. Лайга встала на вертикальную свечу и зашагала по арене на задних ногах. Публика возбужденно засвистела. Тогда кобыла опустилась на все четыре ноги и загарцевала, высоко задирая копыта.
После она повернулась в центр арены и помчалась по кругу галопом, меняя ведущую ногу на каждый темп. Возле выхода Лайга остановилась и, сделав величавый пируэт, развернулась к зрителям. Отвесив публике низкий поклон, Зигги с лошадьми с удалился.
Следующим выступал Виктор. На нём был чёрный костюм, на голове — высокая шляпа. Пальцы ловко перебирали колоду карт, то рассыпая их веером, то собирая воедино.
— Какую вы загадали? — спрашивал Виктор, улыбаясь притворно. — Эту? — показывал он верхнюю шестёрку треф.
