— Почему мой? — удивился орк. — Не мой, а такой же арагорнов, как мы с тобой.
— Я свой собственный, — прозвучало напыщенно, но больше себе напомнить, чем выпендриться или мастеру игры фигу в кармане показать. Жизнь научила никому не доверять: сегодня мир-дружба, а завтра вместо жвачки ножиком в спину угостить могут. И дело не только в человеке, но и в обстоятельствах. Тот же сын степей, интересно, на что готов пойти, чтобы вернуться домой?
Время есть, можно и даже нужно выяснить:
— Вот сделаешь ты то, что избавит твою планету от Скверны и что дальше?
Сан Саныч, почему-то ответил не сразу. Вроде дело ясное, хотя кто его знает?
Я же отдавал себе отчет, что находился только в начале пути и легкой победы над Скверной не ждал. Несмотря на мелкие неприятности вроде ран и разногласий с торговцами оружием, мне нравилось жить по новым правилам. Случись завтра погибнуть, попытался бы сделать это с максимальной пользой для своих и уроном для чужих. Без сожаления. По крайней мере, такой финал сейчас выглядел для меня логичнее. Совершенно не представлял, как можно вернуться с 'экскурсии' на войну в мою прошлую жизнь, чтобы, как ни в чем не бывало, наносить пользу родному предприятию. Как можно продолжать коптить кондиционированный воздух в комфортном стойле, пардон, офисе, после того как пожил по-настоящему?
Невозможно забыть ужас и упоение боем. Нельзя предать тех, кто стоял и погибал с тобой плечом к плечу. Не выйдет стереть из памяти тех, кого убил. Чтобы выжить, я изменился, стал совершенно другим человеком, которому не осталось места в прошлом. Тем более никакие родственные связи меня не сдерживали, та же Алка пошла по левому борту еще на Земле.
Психиатр же твердо решил для себя, что лучшим финалом для приключения будет возврат домой, в родные пенаты. Мол, работа по профессии лучшее средство от скуки. Для спасения от нее, родимой, у орков рецептов маловато. Даже у годных лекарей.
Я не унимался, провоцируя собеседника на откровенность:
— Ведь здесь, в этом тумане, загадок хватает! Я такие красоты и странности видел — не вышептать! Да и вообще — возможность путешествовать между мирами, смотреть, где что и как... Интересно же!
Похоже, мы поменялись местами: Богдан пылал энтузиазмом, а Сан Саныч критиковал:
— И в одном-то мире не сразу сообразишь, что делать. Думаю, что далеко не везде нам будут рады. Средневековье же почти везде.
Так-то оно так. Но не ты ли, друг ситный, еще недавно соглашался, что 'мы не умерли от походов в кустики'? Или ему не интересно старым кочевником жить, когда можно свое нормальное состояние вернуть?
— Торговля и тогда существовала, — сделал заход с другой стороны. — И торговцы. Вот скажи, орки отказались бы от партии таких пистолей, как у меня?
С этими словами похлопал себя по кобуре. Затем достал и продемонстрировал собеседнику револьвер. Попутно с основной миссией топор тащил в туман для продажи, поскольку честно награбленные монеты у меня спионерил неблагодарный слуга.
— Нет, конечно. Только как переправить? Ни ты, ни я — не вьючные волки, а то, что на себе можно утащить, 'партией' не назовешь.
— Да брось! Хороший меч во все времена на золото по весу меняли! Так что овчинка выделки стоит. Ну, тогда что-нибудь мелкое и ценное, вроде тех же гамионов. Золотишко, камешки — можно перетаскивать. Бумага — весит мало, а то, что написано, посильнее пистолетов бывает! Заклинания — те совсем невесомы, но тут надо быть уверенным, что придуманное в твоем мире будет действовать у меня и наоборот. Инструменты, приблуды магические, травки всякие лечебные. Ты же шаман у нас, эликсиры и все в таком роде — это по твоей специальности. Мне твое зелье, чую, помогло отлично. Опять же рабочие модели, образцы для наглядности. Ты говорил, что у вас там гномы есть. Эти должны разобраться.
Настойка из тыквенной баклажки действительно сотворила чудо. Перед уходом в туман пришло ощущение, что многодневная усталость и недосып вот-вот свалят меня с ног, а теперь снова готов к труду и обороне.
Орк хмыкнул:
— Заняться прогрессорством?
— А почему бы и нет? Не то, чтобы в чистом виде, — я скривился, поскольку идея развивать 'диких' предков благодаря послезнанию меня самого не прельщала. Во-первых, не такие они дикие и да-алеко не тупые, особого смысла ломать их уклад прежде времени нет. Во-вторых, счастья всем даром при моем довольно скудном багаже знаний не выйдет, а сотворить финансовую пирамиду или другую мерзость совесть не позволит. Счел необходимым скорректировать свою мысль:
— Скорей не так. Надо понять, какие вещи из моего мира могут быть востребованы, а, главное, воспроизведены у тебя и не повредят твоему народу в перспективе. Вот их и продавать как идею. Как-то так. Но пока предлагаю для личного употребления и в порядке эксперимента.
Чуть вздрогнул, когда кто-то прикоснулся сзади к левому плечу. Оглянулся — ничего и никого. Что это? Предостережение от высших сил? Стоило отвернуться, как действие неизвестного повторилось в сопровождении чуть слышного зова. Судя по выражению лица собеседника, он никаких посторонних звуков не слышал. Значит, звали меня.
— Идея соблазнительная, — признал Саныч. — Только из меня торговец — как из бегемота балерина. Не мое это. Лень напрягаться. И пролететь боюсь.
Ответ, честно говоря, меня поразил. Но по здравому размышлению такая точка зрения стоила уважения. Пусть попали из одного века, но теперь мы представители разных эпох. Смогли понять друг-друга, есть база для сотрудничества, только вот векторы движения несколько различаются. Тщательно выбирая слова, чтобы ненароком не обидеть, предложил все же подумать над предложением. Хотя организация поставок наталкивалась на серьезную проблему — стабильности встреч.
Разговор вроде себя исчерпал, да и обещанное Арагорном 'тебя позовут' похоже, сбылось: нечто теребило за плечо и тянуло меня в сторону от костра все настойчивее.
Извинился за срочное убытие. Поднял рюкзак и, положив руку на рукоять револьвера в расстегнутой кобуре, отправился в туман...
Из пещерной 'губы' выбрался на своих двоих и сразу же под тяжестью ранца привалился к валуну. Ноги не держали, пот заливал полуослепшие от солнечного света глаза, горячий воздух с шумом вырывался из легких, и его катастрофически не хватало. Кто-то, кажется, Буян поднес мне флягу, не дожидаясь просьбы. Напился, утерся, кашлянул, прищурился на небо. В голове прокручивался калейдоскоп недавних событий: вот я смотрю кино и болтаю с Орком, вот мыкаюсь в тумане, а вот потею от страха на мосту. Да уж, сходил в буфет за 'пирожком' с подачи Арагорна Московского. Натерпелся. Тьфу, тряпка, обошлось ведь! Не зря рисковал, прах и пепел, не зря! 'Трындец баронессе' не просто остался на ответственном хранении в другом мире, но ушел по курсу как минимум втрое против своего веса в тамошних 'тугриках'. Знай наших, старина Ральф! А ведь мечтал избавиться от своего творения безвозмездно. Правда вырученные монеты отчеканены из сплава золота и серебра. Электрума или вроде того. Что ж дело поправимое, надеюсь, умельцы не перевелись на здешней Руси.
Солнце осталось на прежнем месте, да и бойцы не выглядели заскучавшими. Хватило ума задушить в зародыше вопрос: 'сколько меня не было?'. Для них, может, минут пять всего прошло, для меня по ощущениям полдня. А если прислушаться к бунтующему желудку, то сутки, не меньше.
Поначалу все шло привычным образом: следовал за незримым поводырем в тумане, готовый, как мне казалось, к любым неожиданностям. Белесые клубы то расступались, демонстрируя обычные декорации — скалы и руины, то начинали кружить меня в хороводе с призраками и видениями, искажая зов, сбивая с пути. Приходилось ждать, пока таинственный зазывала тычком в плечо укажет потерянное направление. Спустя три часа хаотических метаний, добрался до площадки, свободной от надоевшей до тошноты непроницаемой мути.
Трапециевидный клочок земли, вымощенный квадратными каменными плитами, с двух сторон обрывался в неизвестность. Противоположный от меня конец поля украшала закругленная арка из белого камня. В стыках плит чахла бледная от отсутствия солнца растительность. Поверхность покрывал хороший слой пыли, особенно заметный благодаря цепочке следов, оставленных двуногим прямоходящим в обуви.
За изящной дугообразной конструкцией, пронзая белой иглой темно-синее пространство, протянулся длинный, но крайне узкий мост без опор, вант и перил. Ловушка? Остановился, огляделся.
Чуйка молчала. Звенящую тишину нарушал только стук моего сердца, дыхание, да шорох ремней амуниции при поворотах туловища. А ведь следы обутых ног вели лишь в одном направлении. Неужели добрый Арагорн оформил мне билет в один конец?
От моего дыхания камень арки посыпался мелким песочком. Дал волю рукам, проверил, что действительно не осевшая за годы пыль осыпалась, а верхний слой материала разрушился, истлел. Отчего? Не от времени же?
Незримый поводырь настойчиво подталкивал меня на мост. Вдох-выдох. Попробовал носком сапога ровную, отражающую звездный свет поверхность. Убедился, что не морок, и не осыплется в бездну под моим весом, после чего шагнул вперед. Против воли заглянул за край пролета. Метрах в двадцати ниже моих подошв клубился туман и определить глубину провала не представлялось возможным. И к лучшему.
Упс! Перехватило сердце. Вдоль спины от копчика поднялась холодная волна. А в-ведь я это... не пе-пе-ереношу-у выс-соты. То есть совсем. Просто дико боюсь. Безотчетно. Несколько лет прожил в квартире на четырнадцатом этаже. Странное дело, на пейзаж за окнами смотрел без проблем. Но стоило подойти к балконным перилам и опустить глаза к земле — острые и неприятные впечатления были гарантированы. А перила у моста, повторюсь, отсутствовали напрочь. Толи строители пожадничали, толи спроектировали так, или украл кто, а может пылью рассыпались давно. Мало ли причин? Главное, я абсолютно беззащитен перед устрашающей бездной. На этом фоне дискомфорт от открытого и дико безграничного пространства постеснялся заявить о себе.
Почувствовав бурю исходящих от меня эмоций, поводырь и зов на время предоставили Богдана самому себе. Странным образом этот факт усыпил подозрения насчет возможной ловушки.
Мыслей не стало. Никаких. Не думалось, ни о спасении мира, ни о том, что обязан пройти очередную проверку Арагорна, преодолеть себя. Награда? О деньгах вспомнил только в конце обратного пути, благо тяжесть ранца тому весьма способствовала.
Минуты текли струйками сухого песка сквозь пальцы. Опустевшую оболочку моего тела наполнило черным льдом, вытесняя паскудное ощущение из кишок и панику из головы. Когда первый холодный пот превратился в соленую липкую корочку по всей коже, пришла осознанная необходимость действовать. Вжав голову в плечи, сделал шаг вперед. Ногти впились в ладони. Еще шаг. Для меня не осталось ничего, кроме прямой узкой линии, бешеной скачки сердца и ударов крови в виски. Следующий шаг дался легче. Еще несколько мелких трудных шажков. Мост сделался уже или мне показалось? Снова шаг — нельзя останавливаться. Не оглядываться! Шаг. Смотреть перед собой. Шаг. Цепляйся взглядом за полосу, Богдан, думай о цели на том берегу! Шаг.
Светлую твердь под ногами можно было перекрыть ладонью. Снова накатило до слез. Песчинка на соломинке посреди великого ничто. Одно дуновение бездны и ... Бессмысленные движения, все равно конец неизбежен. Шаг. Холодный зуд в потрохах сделался невыносим. Врешь! Не возьмешь! Еще шаг. Зубовным скрежетом можно было напугать любого, но оголенные нервы уже не реагировали. И еще шаг. И еще.
Возникшая впереди арка подарила надежду. Передвигать ногами стало легче, даже веселее, по мере приближения мост расширялся. Но я не торопился — мышцы ослабели, зато мозг заработал. Одно неверное движение — и холодный мрак внизу стиснет горе-канатоходца в своих смертельных объятиях. Двигался медленно, но верно.
Йаху-у! Прах и пепел! Я сделал это! Я смог! Смахнул слезы, вытер рукавом пот со лба, выругался всласть. Все это — стоя подальше от моста и края мощеной площадки — копии той, что осталась позади. До чего же здорово обеими ногами стоять на земле! Широко и твердо стоять, надежно, а не болтаться на жалкой полоске над бездной.
'Поводырь' дернул за плечи, разворачивая лицом к странному существу. Несколько неуверенных шагов приблизили меня к скрюченной фигуре в сером балахоне. Чужак опирался на витой металлический посох с гигантским алым камнем в навершии. Коренастую фигуру опоясывала сверкающая полоса из искусно покрытых узором и хитро соединенных между собою блях. Центр каждой украшал крупный ограненный камень. Было заметно, что пояс, что посох исключительно тонкой работы вещи. И без магического зрения понятно, что камни зачарованы.
Балахон скрывал лицо и ноги контрагента, но руку, сжимавшую посох удалось разглядеть. Шестипалую ладонь с очень длинными пальцами без ногтей обтягивала дряблая морщинистая кожа пепельно-серого цвета. Несколько шикарных перстней не смогли смягчить бьющее в глаза уродство.
— Покаш-ши тофар... — В моей голове слабым ветром прошелестел чужой голосок.
Прекратить поток потенциально обидных для низкорослого телепата мыслей не получалось. Сознание сравнило развернувшуюся сцену с киношными встречами наркоторговцев. Снял и открыл ранец, с некоторым трудом достал обвязанный тряпкой чугунок с супер-гамионом. Распаковал, поставил перед собой, придвинул 'тофар' ногой к странному покупателю.
Из-под балахона донесся тихий скулеж. Выражал он не то восторг, не то ужас, не то радость, а может статься все перечисленное разом плюс многое другое. 'Карлик' взмахнул посохом и стеклянный 'кочан' с алым отливом приподнялся над своим импровизированным контейнером. Я невольно сделал шаг назад. Пальцы против воли хозяина теребили застежку кобуры. Засунул большой палец за пояс, а ладонью прихлопнул кожу, укрывавшую мой последний аргумент.
Балахон сдвинулся в сторону, увлекая за собой парящий в воздухе гамион. На прежнем месте остался небольшой овальный ларец, с крышки которого на меня уставился трехглазый череп из серебристого металла. Навершием посоха покупатель коснулся черепа-ручки, вызвав небольшую вспышку. Видимо, снимал сторожевые чары. Крышка ларца медленно приподнялась, открыв моему взору тусклую россыпь овальных пластинок-монет. Толстых и тяжеловесных на вид.
Камень на стальном прутке совершил движение, приглашая меня подойти и получить расчет. Ага, щас, присяду, а он по затылку меня своей клюкой шандарахнет.
— Помощь — да, доферие — да. Обман — нет.
Доверие, говоришь? Хэх! Посветив браслетом, задержал взгляд на монетах.
— Что за металл? — холодно поинтересовался я. — Ни на золото, ни на серебро не похоже!
— Алем. Сплаф.
— Сплав чего с чем, уважаемый? Алюминий что ли?
Поскольку всесильный Арагорн выступил посредником нашей сделки, дальнейшая судьба гамиона, как и возможность его использования хаоситами, меня уже не волновали, и я всецело сконцентрировался на вопросе вознаграждения. Зачем тащить домой металлолом? Алюминий поначалу добывался мало и вроде бы стоил дорого, но мне-то что с ним делать?
