— Осторожно!! — вдруг выкрикнула Мидори. — У них там...!
Раздался низкий свист, и коридор взорвался дождём осколков. Бланк и Эмиль дёрнулись назад, закрываясь руками. Вторая граната огненным цветком разорвалась позади нас, прямо в кабине лифта.
— ГРАНАТОМЁТ!! — заорала Ранис. Весь её нагрудник был иссечён осколками, камуфляжное покрытие содралось, и от брони валил дым.
— БЛАНК!!! — рявкнула в ответ Королева. — ЭМИЛЬ!!!
Бланк обрушила в коридор ещё одну очередь, вскинув пулемёт: несколько маркеров исчезло с поля зрения в мгновение ока. Из-за её плеча вынырнул Эмиль, поднимая карабин. Два выстрела грохнули, как один: пули, намного обогнав звук, поразили двух гранатомётчиков ещё раньше.
— РАНИС!!! ЗА МНОЙ!!! — и Королева ринулась в проём, стреляя на бегу. Ранис рванулась за ней, вскидывая карабин. Несколькими короткими очередями они уложили пятерых роботов, и к ним присоединилась Бланк: коридор Домпрома опять огласила пулемётная очередь. Эмиль выбежал следом, стреляя поверх их голов; его пули опять нашли цель; прижимаясь к стене и пригнувшись, за ним побежала раненная Мидори.
Я поднял пистолет и побежал следом.
Два робота упали прямо с потолка в облаках бетонной пыли; один из них на лету споткнулся, получив в грудь очередь из карабина Ранис, но другой перекатился, вскинул винтовку и выстрелил.
Ранис рухнула на пол, как будто что-то толкнуло её в грудь — швырнуло, как безвольную куклу на шарнирах. Иссечённый осколками нагрудник дымился; на нём виднелись вмятины. Штурмовой карабин выпал из ослабевших пальцев, с дребезгом ударившись об бело-чёрный пол.
Мидори закричала что-то нечленораздельное.
Бланк выстрелила. Пулемёт скосил последнего робота, разбросав его по коридору; посредине туловища машина просто перестала существовать.
— РАНИС!!! — заорала Королева. Она подбежала к своей подчинённой, сорвала ремешок шлема, откинула забрало. Глаза Ранис закатились; под полумаской нельзя было различить дыхание. Она могла быть уже мертва.
Из-за угла выскочили ещё двое роботов. Двумя выстрелами Эмиль уложил одного; пулемёт рявкнул ещё раз, на бегу срезая другого.
Королева так и стояла на коленях у бесчувственного тела Ранис. Карабин сполз с её плеча, лёжа на полу.
— Вперёд! — приказала Минадзуки. — Дверь! Эмиль, Ранис, проходы! Мидори, маркер! Штайнер!
Я обернулся. Минадзуки кивком указала на Королеву и Ранис.
— Помоги!
Позади нас маркер вспыхнул красным, и на краю зрения зажглись тактические маркеры новых целей. Застучала пулемётная очередь.
Минадзуки бесцеремонно схватила Королеву за воротник доспеха, рывком вздёрнула её на ноги и поволокла за собой. Я сунул пистолет в кобуру и, как мог, потащил Ранис следом. Пули засвистели над головой; я согнулся в три погибели.
Мидори подбежала ко мне, подхватила Ранис под руку и помогла мне подтащить её к стене, у ног Эмиля. Только теперь я смог разглядеть следы пуль на нагруднике — одна зияла с правой стороны груди, пройдя через лёгкое.
Другая попала в живот.
Я отвернулся. Красные тактические метки горели с обеих сторон. Минадзуки, отпустив Королеву, высунулась в проход и несколько раз выстрелила. Одна из меток исчезла.
Валерия подбежала к телу Ранис:
— Что с ней? — потребовала она, на ходу поднимая забрало. Мидори обернулась.
— Кровопотеря. — тихо сказала она. — И дырка в животе. Блядь!
— Она может выжить?
— Если повезёт. — ответила Мидори и снова выматерилась, ударив кулаком в пол. Плитка с хрустом треснула.
Минадзуки отвернулась.
— Регент-Один!
— Регент-Один слушает, говорите, Два-Один. — тут же включился Резников.
— Нас зажали на одиннадцатом этаже. Где вы?
— Седьмой этаж. Столкнулись с вражеским сопротивлением. Пулемёты. — коротко доложил лейтенант.
— Поняла. — Минадзуки закусила губу. — Продвигайтесь наверх как можно быстрее. У нас раненные.
— Вас понял. — ответил Резников. — Делаем всё возможное. Отбой.
Из дыры в потолке перед нами посыпалась штукатурка, и вниз упали ещё трое роботов. Я вскинул пистолет и выстрелил; две пули вошли в грудь и голову одной из машин. Другого достала Минадзуки. Третий успел поднять карабин, но короткая очередь заставила его кубарем рухнуть на пол.
Стреляла Королева. Ремешок её шлема был расстёгнут, забрало поднято, а полумаска стянута. Длинное лицо Королевы было бледным, губы приоткрыты, будто ей было тяжело дышать. Руки сжимали карабин.
Минадзуки сунула пистолет в кобуру и обернулась к Мидори:
— Стрелять можешь? — спросила она.
— Плохо и неудобно.
— Сойдёт. Подай мне карабин.
— Мы остаёмся? — спросила Бланк, прижавшись к стене.
— А у нас есть выбор? — бросила Минадзуки. — Королева, ты с Бланк. Эмиль, я с тобой. Мидори — центр, дыра в потолке на тебе. Штайнер!..
Я обернулся к ней и оторопел.
Мне показалось, что в глазах Валерии блестнули слёзы.
— Беги, Мицуру. — попросила она. И кивком головы указала мне за спину.
Я оглянулся, кивнул и побежал.
* * *
Лестница обрывалась на тринадцатом этаже. Дверь с табличкой "СЛУЖЕБНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ" была распахнута настежь. Я взбежал вверх, заглянул внутрь, в тускло освещённый коридор, поводя пистолетом. Никого.
Звуки стрельбы снизу раздавались эхом на лестничной клетке. Это было хорошим знаком, подумал я. Если внизу стреляют, значит Валерия и остальные ещё живы.
Я побежал дальше по коридору, считая двери: закрыто, закрыто, закрыто... впереди дверь распахнулась, и из неё вынырнули два робота — старые жестянки "Дифенс Солюшенс", поднявшие винтовки, целясь в меня.
Я выстрелил. Одному роботу разворотило грудь вместе с плечом, но другой тут же совершил нечеловеческий, животный скачок в сторону, всё ещё держа оружие направленным строго на меня — и винтовка выстрелила.
Я почувствовал, как в левое плечо и в грудь словно ударило молотом и отшатнулся, вскидывая пистолет. Плащ сорвало с крепления на левом наплечнике; на нагруднике, будто наградной бант, зияла опалина.
Я нажал спуск, и робот рухнул назад, раскинув руки: три пули пришлись ему ровно в центр корпуса. Индикатор боезапаса мигал жёлтым. Я даже не стал смотреть на него.
Распахнутая дверь встретила меня холодным сиянием светодиодов в полумраке. Вдоль стен тянулись шкафы с аппаратурой. Телевышка, должно быть, была прямо надо мной.
На полу лежали мёртвые тела. Я осторожно обошёл одно из них; остекленевшие глаза женщины смотрели в потолок. Никаких следов на телах не было, не было и крови.
Здесь поработал "василиск", подумал я. А значит, Ороти близко.
Очень близко.
Я осторожно обошёл тела, опустив пистолет. Ряды шкафов мерцали мне навстречу, но ничего кроме: я не видел ни консоли, ни экрана, ни разъёма, ничего. Всё правильно — данные о работе терминала отображаются только для ответственного персонала... а я, в кои-то веки, не был таким. Линзы у меня не было.
Нету ничего более безответственного, чем полицейский без значка.
Что-то двинулось на краю зрения, и я поднял пистолет, целясь в глубину комнаты, между сияющих панелей шкафов. Было слышно только, как на крыше шумит дождь и надсадно жужжат системы охлаждения. По углам затаились тени. Я повёл пистолетом, стараясь разглядеть что-либо: светоусиление в моём шлеме не работало, а света здесь, кроме голубого сияния светодиодов, не было.
А затем сильнейший удар в голову бросил меня на пол.
Шлем спас меня во второй раз. Ударившись об пол, он раскололся почти пополам: все остатки маркеров исчезли из моего зрения. Немилосердно болела шея, которую дёрнуло назад выстрелом — опять сработал шейный пояс, этот механизированный ортопедический воротник. На виске разливалось странное тепло; чуть запоздало я понял, что это была кровь.
Робот спрыгнул с потолка, лязгнув металлическими когтями ступоходов об пол. Я видел, как оглядывается из стороны в сторону его треугольная морда с хищно горящими глазами, как холодный свет серверных шкафов блестит на стволе кинетического ружья. Затем робот развернулся и шагнул ко мне; слышно было, как ритмично звенели его медленные, неторопливые шаги.
И когда робот подошёл ближе, я выстрелил.
Одна пуля попала роботу в левое плечо, заставив его выпустить винтовку. Другая разворотила часть треугольной головы вместе с антенной связи. Третья и четвёртая вонзились в грудь и прошли насквозь, отшвырнув робота назад.
Я с трудом поднялся на ноги, елозя ножнами меча по полу. В нос мне ударила вонь плавленого компьютрония. Подойдя поближе, я лягнул робота ногой.
Тот не двинулся.
Индикатор боезапаса на пистолете горел красным. Я и теперь не стал смотреть на него.
В аппаратную спускалась металлическая лестница, и я взбежал по ней. Шум ветра и дождя был слышен уже совсем близко: я был под крышей. На моём пути оказалась ещё одна дверь, и я распахнул её ногой.
И оказался на крыше Домпрома.
Бело-красная мачта вышки устремлялась в небо над моей головой, сияя гирляндами габаритных огней. Диски и плоскости антенн усеивали её, узел в незримой многомерной паутине сети, протянувшейся через Титан-Орбитальный. Ливень шумел, обрушивая небо на землю, гудя среди решеток телевышки, стуча по антенным обтекателям — и словно рассыпаясь об человеческую фигуру, стоящую посредине крыши.
Я шагнул вперед.
Фигура обернулась. Белые волосы взметнулись, веером рассыпая дождевые капли. На меня глянули, пронзительно вспыхнув, неестественно яркие красные глаза.
Нижней челюсти не было. Кто-то сорвал её с бледного лица, заменив серо-чёрным протезом из полимера и металла, охватывавшим скулы. Словно единое целое, она соединялась с серыми пластинами на плечах. Под дождём блестели искусственные мышцы. В опущенной правой руке, лезвием вниз, покоился меч — брат-близнец моего собственного.
Непроницаемая маска лица ожила.
— Инспектор Штайнер. — глухо произнёс Ороти. Его голос звенел металлом. — Какая встреча.
* * *
— Неужели. — ответил я и поднял пистолет.
Между нами был едва ли десяток шагов. Это не придавало мне уверенности.
— Тебя исключительно трудно убить, Штайнер. — в металлическом голосе не было и тени эмоций. Дуло пистолета, смотревшее ему в грудь, Ороти будто и не замечал.
— А тебя — исключительно трудно найти, Ороти. — произнёс я, крепче сжимая пистолет. — Но теперь бежать тебе некуда.
Тянуть время, лихорадочно пульсировало у меня в голове. Надо тянуть время.
— Должен признать, — продолжил я, — тебе отлично удавалось нас дурачить. Резать глотки трупам, например. Очевидно же, что полиция будет смотреть на раны — пусть от виброклинка, а не холодного оружия — но не удосужится копнуть глубже. Например, посмотреть в глаза.
Налетевший порыв ветра хлопнул моим плащом; выпутавшись из крепления на спине, тот распахнулся, держась на одном плече, и взмыл вверх, будто тёмно-серое крыло.
— Знаешь, над чем я дольше всего ломал голову? — спросил я. Ярко-красные глаза смотрели на меня. — Над тем, как ты исчез из диспетчерской. Не через парадный лифт и даже не по пожарной лестнице. Ты просто вышел обратно в космос, да, Ороти? Готов поспорить, в Порту полно служебных шлюзов, а выходов в центральный ствол — ещё больше. И крайне мало камер — но, думаю, где-то ты точно засветился. Всё, что тебе нужно было — спуститься в Дэдзиму, добраться до Фаулер, забрать её люфтмобиль и исчезнуть. На целые сутки.
Ороти молчал.
— К тому времени ты понял, что тебя ищет не только полиция. — продолжал я, мысленно радуясь, что за шумом дождя не слышно, как дрожит мой голос. — Возможно, ты решил залечь на дно. Скорее всего, ты так и планировал. Фаулер и Малкина сделали за тебя всю грязную работу — обеспечили тебе доступ в орбиталище, снабдили планами коммуникаций, дали тебе твою маленькую армию, помогали заметать следы. Но ты прокололся с Котерой. Конечно, нас, полицейских, ты и тогда смог сбить с толку — как же, ни следов борьбы, ни яда, ничего такого, отчего Котера мог просто взять и умереть посреди улицы. Но ты не смог сбить с толку ГСБ.
— А потом мы вышли на "Дифенс Солюшенс". — сказал я. — И ты запаниковал. Мы подобрались слишком близко к тебе, верно? Ещё немного, и мы вычислили бы твой меч, а значит — и тебя. И ты приказал Фаулер меня убить. Даже не так: это была её инициатива, но ты всецело её поддержал.
— Тебе лучше было бы умереть там. — процедил Ороти. — Это было бы проще.
— Для тебя? Возможно. — ответил я. — Ловушка на Регенераторной, конечно, была поставлена не на меня, хотя я был бы польщён. Видимо, тогда ты и понял, что я остался жив... и подослал робота ко мне домой, чтобы это исправить. А теперь я здесь.
— В одиночку. — проронил Ороти. — Ты до сих пор тщетно пытаешься мне помешать. Ты исключительно назойлив.
— Но я не знаю только одного. — произнёс я. — "Василиск". Где он?
Ярко-красные глаза несколько мгновений пристально смотрели на меня. Порыв ветра ударил вновь, хлестнув моим плащом.
Ороти молча поднёс левую руку к виску.
В голове. "Василиск" всё это время был у него в голове.
— Я уже помешал тебе. — глядя на него, сказал я. Дождь заливал моё лицо; мне стоило больших усилий не моргнуть. — Твой план провалился, Ороти. С самого начала.
— Мне ничего не стоит превратить это орбиталище в могильник, Штайнер. — отчеканил Ороти. — И теперь меня ничего не удерживает. Обменять полтора миллиона человек на одного премьер-министра, да ещё и мужчину... — последнее слово он почти выплюнул, словно брезгуя. — Долго ли простоит Сатурнианская Гегемония после этого, а, Штайнер?
— Ты блефуешь. — ответил я, в глубине души понимая, что он не блефует. — Если бы тебе хватало духу уничтожить Титан-Орбитальный, ты бы сделал это уже давно. Но это не так, правда? Вы не смогли применить "василиска" тогда. Ты не сможешь и сейчас.
По спине бегали мурашки. В горле пересохло.
Ну же! Валерия! Королева! кто-нибудь!
— Ты понятия не имеешь о том, на что мне хватит духу. — прошипел Ороти. — Ты рассказываешь мне о Войне. Мне! Я прошёл Войну от начала до конца, до последнего боя, последнего выстрела. Я по своей воле стал оружием нашего возмездия. Я видел вещи, о которых ты и помыслить не можешь; и ты имеешь дерзость читать мне нотации?
— Имею. — твёрдым голосом произнёс я. — Потому что ты в моих руках, Ороти. И ты никуда от меня не денешься.
