— Иди, я быстро,— мягко попробовал он ещё в один заход отправить её в спальню.
На этот раз подействовало, правда неизвестно с каким концом, но она отлепилась от его спины и, насупившись, ушла. "Кажется, всё испортил, но как знать, что она хочет. Надо позвонить психологу. Возможно, эскулап прояснит ситуацию. Ещё одного я не осилю, свихнусь, или сразу на повтор надо идти, пока опыт не забылся". Развесив влажное от вытертой посуды полотенце, он взялся за телефон. Доктор ему терпеливо, минут двадцать объяснял, что в таком состоянии женщинам требуется повышенная доля ласки, терпения и доброты. Короче нового он ничего ему не сообщил. Всё это он уже и сам знал. Значит, ничего страшного нет. Никита успокоился и отправился в душ. "Лаской и вниманием он её обеспечить может через макушку с заячьими ушками. Всё-таки чудно устроен свет. Жизнь ребёнку может дать только женщина. Одно приятно, что зачать без мужского участия они не могут. Но тут расслабляться мужикам не стоит. Им только волю дай, они и в этом вопросе найдут выход".— Посмеиваясь, он открыл на всю мощность колёсико и подставил своё крепкое, накаченное тело водному потоку. Тихо ступая по пушистому коврику, вошла Лена. За мощным напором воды, Никита не слышал её шагов. Обернулся, когда её животик коснулся его. "Чертовка! Вот почему она кружила. Я пропал!" Она ж улыбнулась себе — если очень захотеть... Действительно ванна погрузилась в сладкий туман. Перед её огнём он был бессилен. Она вцепилась в него руками и прижалась, что было сил, к его горящему телу. Он безумно целуя шептал: "Женщина сладкая моя, не гони своего глупого мальчика. Жить без тебя сплошная мука. Ты нужна мне... Я никогда, слышишь, никогда не научусь жить без тебя".
Лена давно спала убаюканная его теплом, а он, поглядывая на пялившуюся в окно луну, не мог. В голове, тесня одна другую, копошились мысли. Его ровно продвигающаяся по прямой жизнь, выверенная и согласованная, в конце концов налетев на Лену, покатилась, как ей вздумается. После юношеского залёта за колючку, он жил осторожно и целенаправленно, поставив на вершину угла только деньги, шёл к ним. Если встречался риск, то непременно просчитанный и только ради них. Женщины занимали своё малое место, в этой его жизни, не претендуя ни на что другое. Всем всё было понятно, обе стороны из намеченных рамок не выходили. Лена ворвалась в его жизнь неправильно и случайно. Всё перевернула вверх тормашками, и постоянно путая его планы, покатила за собой. И он кувыркался следом, делая иногда какие-то жалкие попытки выбраться из-под этого вертящегося колеса, но непременно с ней. Те девицы, что окружали его в его круге и те, что толкались по тем местам, что он бывал, мало отличались друг от друга. Они напоминали охотниц и совсем не интересовали его. Как то так сложилось, что женщинами-то их он не хотел и не получалось называть. Хищницы. Охотницы. Они были разного возраста, рода занятий, от манекенщиц до бизнес леди, но цель их была одна, поймать дичь. Причём были и такие, что однажды уже поймав, какого — нибудь продюсера, кинорежиссёра или модельера с банкиром и имея от него парочку детей, но спустив рыбку с крючка ещё более ловкой хищнице, опять шли туда же на рыбалку за новым уловом, благополучно вылавливая новую рыбину. О любви в тех кругах речь идёт только для лохов и красного словца. Плачут они исключительно при потере богатого кормильца, а не чувств. О таких, там даже не слыхали, если уж быть точным, то сводятся они совсем к другому. Естественно, есть девчонки и с сердцем и с душой, но обитают такие рыбки совершенно в другой воде, куда большинству занятых мужиков некогда сунуть нос. Опять же не по престижу. Да и уж так устроен мужик, что для начала видит перед собой фактуру. И поэтому, чтоб его занятой взгляд обратился к серой мышке, нужен непременно "господин случай". Но не всем так везёт. В основном цепляют мужичков на крючок упакованные и подкованные охотницы. Поэтому между ним и женщинами всегда была стена. Но что-то перекрутилось там в его судьбе, вдруг на его пути встала Лена. Совершенно другая, не без женской хитрости, конечно, но живая и настоящая. Куда не копни, что любовь, что обида, что долг. А у тех женщин, с которыми он имел дело из всех чувств, только ненависть настоящая. Ох, как они её ярко демонстрируют, когда теряют доход. Хотя согласен и с тем, что у каждого своя правда и они наверняка красочно и доходчиво описывают её. Но Ленка, это совсем другое и поэтому он так прицепился до неё. Жизнь стала невыносима без неё. Деньги, для этой тёплой, живой женщины, просто попутное средство для жизни. Радуется тому, что есть у неё на сегодня и счастлива. Он погладил большой животик, не умещающийся в короткую рубашечку, но ловко выбравший себе место, разместившись у него на боку. А скоро он будет ещё больше. Вот уж не думал заводить детей и ухватился за этого ребёнка опять же, как и за Лену двумя руками. Жаль что на "узи" не удалось рассмотреть пока пол. Хотя какая разница. "Всё моё!"
Утром она вдруг вместо приветствия, спросила о кассете. Он, понежив её лицо, пустился в пространные объяснения.
— Лен, ангел мой, не дуйся. Я оставлю её пока у себя. Положу в офисе, в свой сейф. Наверняка ребятки, что торговали у генерала кассету, поняв ошибку, не пустят это дело на самотёк. Будут искать. Я тут помозговал, кое — что вспомнил, а так же позвонил Серёге, и он подсказал... В общем, там такая петрушка намечается... Сейчас умоюсь и расскажу... — Он умылся, хорошо почистил зубы, потом ещё раз умылся, вытерся на сухо и только после заговорил. — Один знакомый нам по охоте на дискету деятель собрался использовать этот старый материал для пиара своей партии, а доказательств нет. Слышал звон да не знает, где он. Вот по звону и пошли. Случайно выплыла история с плёнкой у твоего знакомого генерала. Обрадовались, ей многих бывших военных, а ныне чиновников при власти можно прижать к ногтю. Вот они, похоже, попытались её заиметь. Произошло одно из двух: либо пожалели денег, либо выбрали не тех исполнителей. Но это только одна версия.
— А что, могут быть и другие варианты?— очертила она пальчиком его губы.
Он облизал её пальчик и безнадёжно кивнул.
— Могут.
Он, конечно, рассчитывал, что она успокоится, но она задала вопрос:
— Например?
Он сухо объяснил.
— Связанные с людьми, отдававшими этот приказ и с их сегодняшним положением. Это может быть как раз тот, кому мешал Долгов. Возможно, наличие этой кассеты представляется теперь ему опасным и компрометирует его или кого-то близкого. Мог сам генерал подставиться, нуждаясь в деньгах, предложить им выкупить её. Своего рода шантаж. Пофантазируешь, на детектив наберёшь.
Лена поморщилась:
— У тебя колючая щека...
— Если честно, мне лень бриться. Дождусь отпуска, рождение малыша и отпущу бороду. А что, для солидности.
— Петра Великого на тебя нет. Ребёнка напугаешь. Ладно, держи в своём сейфе. Ты думаешь, если будут искать, у них есть шанс на меня выйти? Генерал просил отойти меня от него, как только передал кассету. Я так и сделала. Он, вероятно, тоже подумал об этом.
Никита не совсем верил в такое, но решил пугануть чтоб присмирела.
— Господин случай не откидывай. Будь умницей. Единственный человек, который может тебе сейчас помочь,— это ты сама. Я умоляю тебя быть осторожной.
— Что это может быть?— вскинула глаза на него она.
Он, помолчав и хорошо подумав, принялся фантазировать.
— Случайная фотография. Ты могла и не знать, что попала в фотообъектив, а, тем не менее, она есть. Опять же, прикинь, контроль за исполнителем должен быть. Потом, они видели идущую за ним беременную женщину. Могут проверять всех гуляющих в том месте женщин с животиком. Дежурить в роддомах на приблизительный период. Всё может быть, надо просто иметь в виду.
Он плёл такое, что сам удивлялся, как ловко у него это получается. Лишь бы напугать. Остановили его её квадратные глаза.
— Это не реально!?— тянула моргая она.
"Отлично!"— ухмыльнулся он, и продолжил страшилки подводя к желанному знаменателю.
— Когда речь идёт о жизни, карьере, деньгах и всё это перекрывающем страхе, то всё возможно. Поэтому рожать будешь дома.
Она поёжилась.
— Детективы надо писать тебе.
Он строго заметил:
— Смешного ничего не вижу. Я знаком с этим кругом. У них нет такой простоты и лёгкости к карьере и деньгам, как у тебя. Это зарабатывают они всё своё добро чужим горбом легко и просто, а расстаются тяжело и с кровью. Я всё-таки надеюсь, что ты меня поняла.
— Почти убедил. Храни кассету у себя. Рожать буду дома.
— Договорились. Я всегда говорил, что ты умная девочка. Только вот скажи на милость, ты зачем меня вчера вечером с рельсов стащила и как ты себя чувствуешь после этого, я дурень, боюсь даже спросить тебя. Думаю, не жалуется и, слава Богу.
— Нормально,— зарылась она, смеясь, на его груди, пытаясь потянуть зубками волосики, щекочущие щёку.— Нам понравилось. Он протерпел, а я уснула, как убитая.
— Сумасшедшая. Почему он. Может быть она?
— Я обиделась на тебя и из-за вредности, не сказала. У тебя будет сын.
— Ты разочарована, я слышу по интонациям в голосе.
— Немного да. Если честно, то хотела девочку, с красивыми бантиками и платьицами. От мужика семье и маме толку мало. Девочка домашнее существо. А мальчик с малых лет бродячий породы.
— Не грусти. Следующая будет девочка.
— Кушнир, а ты не очень размахался...— Не докончив она громко вскрикнула и схватилась за живот. Но заметив на лице Никиты испуг, рассмеялась:— Протестует против моих слов. Пихается.
Кушнир поняв в чём дело растаял:
— В самый раз. Ты такая тёплая, ласковая и смешная становишься, что я даже готов терпеть твои капризы.
— Да?!
— Только не вчерашний, притормози.
— Какой именно?— скосила, смеясь, она глаза в его сторону.
— Не хитри, сама знаешь... Как ты думаешь каким он будет?
— Я по Даньке вижу, что довольно-таки многим ребёнок уже наделён при появлении на свет божий. В том беспомощном комочке заложен какой-то энергетическиё сгусток для нового броска развития. Не улыбайся, точно тебе говорю. Они уже рождаются с какими-то своими глубинными познаниями, своими пониманиями происходящего и вещей — с тем, что мы, их родители, давно растеряли.
— Как же ты воспитывала Даньку?
— Может это неправильно, но я очень-то не давила на него. Ни на крошечного, ни на подростка. Легонько вводила его в общепринятые нормы. Немного корректируя то, что заложено Богом и дано природой.
— Это объясняет его эгоизм и иждивенчество. Ой, извини, мобильный. Алло!— прокричал он в трубку.— Говорите. Слушаю!
Лена хоть и отошла, чтоб не мешать, а всё равно успела заметить, как помрачнел его взгляд, и задёргались скулы. "Неужели что-то с Данькой?"— пронеслось в мозгу, моментально нарисовавшем тысячу причин для беспокойства. Но она дотерпела до того момента, пока он не опустил трубку.
— Данька?
Он не сразу понял о чём она.
— Что? А? Нет. Проблемы с моей сестрой.
Она удивлённо заморгала длинными ресницами. Пряча обиду в уголках рта, с иронией выдавила из себя:
— Надо же, какое открытие, у тебя есть сестра?
Он, продолжая о чём-то думать и находиться далеко отсюда, всё же что-то объяснял ей:
— Живёт и учится в Америке. Тогда отцу казалось так лучше и правильно.
Лена, притушив в груди вспыхнувшее неудовольствие, попробовала продолжить разговор.
— А сейчас уже не кажется? К тому же про отца, ты тоже ничего не говорил...
— Похоже, уже нет.— Согласился Кушнир, пропустив опять мимо ушей реплику про отца. Не до щепетильности. Мысли застряли на звонке.
А Лена ругая себя за назойливость, сунулась опять с вопросами:
— Сколько же ей лет и что с ней?
Никита, хлопая телефон о ладонь, пробовал отвечать:
— Двадцать пять. Это ответ на твою первую часть вопроса. А что касается второй половины то сам ничего не пойму. Отец ездил сегодня в аэропорт её встречать. По дороге они перессорились в пух и прах, и она, хлопнув дверью, вышла на дороге, перед городом, обещав добраться сама. Как это на неё похоже... Но так и не появилась. Вот отец и звонил, интересуясь, не объявилась ли она у меня, естественно, волнуясь. Но, похоже, в дом она не приезжала, иначе бы мне сообщили, но сейчас перепроверю. Наверное, на квартиру тоже позвонить надо. Она знает мою домработницу, может позаимствовать ключи.
Лене стало немного не по себе. Он знает о ней всё. Она же ничего. Сама не выказывала любопытства, а он не проявил инициативы не то чтоб познакомить, даже рассказать. А почему собственно у него, как и у любого человека не может быть папы, мамы или сестры?— урезонила она себя, пытаясь справиться с зашкаливающими эмоциями.
Никита, заметив её сведённые брови и дрожащие на ресницах слёзы, откинув телефон, обняв, поцеловал в искривлённые обидой губы. "Это я упустил из виду, решив, что Ленка не маленькая и ко всему правильно отнесётся. По-видимому для обид у женщин возраста нет. Надо быть внимательным. Если с молоденькой дурочкой можно отбрехаться, то здесь такой номер не пройдёт. Она зрит в корень. Лучше правду".
— Лен, не надувайся одуванчиком. Я ждал приезда сестры, чтоб познакомить вас с Даниилом со своей роднёй.
Только его правда немного запоздала. Она дрожащим голосом объявила:
— А по-моему, ты меня стесняешься. Только почему тогда ты рядом, ведь я не держу. — Слеза, сорвавшись с ресницы, упала на щеку и побежала вниз.
— Лена, Лена,— принялся осушать он поцелуями её глаза и щёки.— Давай без фантазий. Это всего лишь мужская логика, всё свести к одному знаменателю.
Но без фантазий и дальше и обошлось. Всхлипывая, она прогнусавила:
— Может у тебя и семья есть, дети, а я глупая даже не в курсе...
Он страшно удивился полёту этой самой её фантазии, но медлить с ответом не стал, понимая, что в этом главное выпалил:
— А как же, вы с Данькой. Не колоти себя, я никогда не был женат. Даже гражданским браком. Дитё вот,— погладил он её животик,— первое, желанное и любимое. Из родственников в наличии отец и сестра. Мама умерла — рак. Всё успокоилась.
Лена, всхлипнув, отвернулась. Беременность сделала её плаксивой. Показывать свою слабость не лучшее... Надо как-то держать себя в руках и не распускаться. Чтоб перевести стрелки разговора и реабилитироваться, она спросила:
— Из-за чего рассорились сестра с отцом?
Кушнир обрадовавшись отступлению поторопился с объяснениями.
— И смех и грех. Барышня присмотрела себе в мужья джазмена негра. Сообщила отцу об этой радости с налёта. Не подготовленный родитель в ярости ввалил ей. Теперь отец остыв и поразмыслив, что горячностью и запретом ничего не решишь, в неописуемом волнении. Барышня она у нас избалованная, без тормозов. Куда её нечистый дух занёс даже без каких-либо догадок.
Чувственная Лена была сражена. Забыв обо всём, она оглаживая его руки тихо спросила:
— Мама давно умерла?
Он притянул жену к себе и тоже тихо сказал.
— Ей было пятнадцать.
Лена погладила его короткостриженную голову, поворошив волосики, как хочется и делано вздохнула:
