Я опустил глаза. Передо мной была расчищенная от снега площадка. Здесь когда-то жгли костёр, но, наверное, ещё осенью.
— Да, — шепнул я, — задремал. — "И мне приснился кошмар, — добавил я про себя. — Кошмар, который будет мучить меня до самой смерти".
— Зачем нам молот Корда? — спросил я вслух.
Все недоумённо переглянулись. Вася коротко хохотнул.
— Даже если ты раньше не играл, то нужно внимательней слушать квесты, — сказал он. — Он нам для того, чтобы убить босса в центре материка.
Я кивнул. Я знал это, понимал. Но... зачем он мне?
Не стоит и говорить, что троицу дровосеков никто, кроме меня, не видел.
При первых же шагах по болоту в животе поселилось странное тягучее ощущение. Яростно билось сердце. На миг вставший перед глазами туман мгновенно исчез, будто забившись в самый уголок моего сознания. Меня трясло.
Остальные выглядели не лучше. Шустрика вообще вырвало на ходу, и он, тихо и испуганно матерясь, вытирал плащ снегом. Катя почти плакала. Я сжимал её плечо, стараясь успокоить, но с большей готовностью сам бы принял успокоение.
Когда мы вышли во вторую рощу, куда более высокую и "здоровую", не похожую на болотные заросли, все невольно ускорили шаг. Снега здесь было совсем мало и, готов поклясться, гораздо теплее. Полуземлянка нашлась практически сразу, рядом с небольшой старой просекой. Она тоже выглядела очень старой — дверь покосилась, крыша проваливалась. Но за неимением другой альтернативы придётся остановиться здесь, тем более солнце уже почти исчезло за горизонтом.
Несмотря на плохой вид, землянка явно была обжита. Еда, запас дров, одеяла на лежаках. Во второй раз упоминать о дровосеках я не стал, поэтому мы отправили Шустрика в разведку, а мы с Васей встали на часы.
Тягучее чувство в животе ушло где-то через четверть часа. Мы недоумённо переглядывались, но помалкивали, так как сказать было абсолютно нечего. Мы стояли у двери и потели, хотя девчонки едва-едва разожгли очаг, чтобы сварить кашу. Я стянул теплую рубаху, но легче не становилось. Оставалось только стоять и гадать, что происходит.
До тех пор, пока с воем не прилетел залитый потом Шустрик.
— Ведьмы, — прохрипел он. — Идут ведьмы, а вокруг тает снег.
— Сколько ведьм? — деловито спросил Вася.
Убийца сглотнул, покосился на девчонок и, понизив голос, ответил:
— Двадцать восемь.
Это был конец.
Меня внезапно разобрал смех. Я похлопал Шустрика по плечу и двинулся к двери. Вася схватил меня за плечо, но я легко стряхнул его руку.
— Ты куда?
— Поговорить, — улыбнулся я.
— Это...
— Опасно? — хмыкнул я. — Нам и так крышка, если они нападут. Почему бы не попробовать убедить их, что атаковать себе дороже? А я в любом случае смогу уйти в инвиз и вернуться сюда, чтобы умереть вместе с вами.
Вася закусил губу, но уже после пары секунд раздумий кивнул и отодвинулся от двери.
Снег действительно таял. Тонкий лёд на заболоченных низинах трескался. На миг мой живот пронзила чудовищная боль, но он был столь краток, что я даже не понял, было ли это на самом деле или мне пригрезилось.
Ведьмы шли большой группой, без какого либо порядка. Их лапти тихо шлёпали по оттаявшей грязи и воде, лёгкая оборванная одежда развевалась на лёгком ветерку. Они выглядели куда хуже своих товарок, которых мы встречали раньше. Худющие, с гноящимися глазами, мертвенной кожей, покрытой незаживающими язвами, они больше походили на отряд зомби.
Увидев меня, они немного замедлили шаг.
— Ну что, — весело сказал я, — привет. Здесь, поди, поменьше младенцев, чтобы шить из них себе тела?
— Поменьше, — кивнула одна из них, самая молодая, ещё сохранившая фигуру и какое-то подобие лица. Она сделала остальным знак остановиться. — Что ты здесь делаешь?
— Хочу водицы испить, а то так жрать охота, что аж переночевать негде.
— Ты уже нашёл всё это, — ведьма указала на землянку.
— Нашёл, — кивнул я. — Но больно люблю один ночевать. Даже если хозяев придётся подвинуть.
Ведьма пожала плечами.
— Мы здесь не хозяева, а такие же гости, как и ты.
— Не хватит землянки на столько гостей.
Возможно, я вёл себя неправильно, но как иначе показать, что ведьм мы не боимся? Приходится незаметно стискивать кулаки и делать всё более наглый вид.
— Так прикажи, чтобы мы ушли, — сказала ведьма. — Зачем тянуть резину?
Прикажи? На миг я потерял самообладание. Это не походило на издевку. Она действительно...
— Приказываю, — медленно произнёс я. — И чтобы вас здесь до следующего утра не было.
Ведьма внимательно посмотрела на меня и пожала плечами.
— Странный ты, господин, — хмыкнула она и, развернувшись, двинулась обратно в болото. Остальные всё так же молча последовали за ней.
Совершенно охренев от происходящего, я вернул в землянку. Но здесь творилось что-то и вовсе непонятное. Девчонки тихо плакали, обнявшись на лежаке, Вася лакал брагу прямо из бурдюка, а Шустрик ходил из угла в угол. Кажется, всем было не до моего разговора с ведьмами.
— Что случилось? — недоумённо спросил я.
— Что случилось? — переспросил Шустрик, на миг остановившись. — Какой у меня уровень?
— Двадцать... — начал я, но тут же осёкся. Я собирался сказать уровень на память, но стоило мне посмотреть на него, как я всё понял.
Я не видел его уровня. Ни его, ни Васиного. И у меня уровня тоже не было. Так же как и опыта, статистики и умений.
Глава 40. ???
Было жарко, несмотря на то, что час назад я настежь раскрыл дверь. Левой рукой я утирал пот, а правой гладил влажные Катины волосы. Друидка рыдала, уткнувшись мне в плечо. Женя, засев в углу, истерично хихикала. Наш командор хлестал уже второй бурдюк с брагой, отрываясь от него только для того, чтобы выдать порцию отборного мата. Шустрика как всегда не было видно, но я не думал, что с ним всё нормально.
Единственный, кто чувствовал себя нормально, был я. И это только добавляло пищи для размышлений. От этих чёртовых размышлений у меня уже болела голова.
Ясно, что ничего не ясно. Прямо как в тот момент, когда я попал в игру. Теперь игра исчезла. И где же мы оказались? Ну, не на Земле. Вряд ли там бы расхаживали ведьмы. Вряд ли они бы слушали меня.
Вряд ли в моей голове поселился бы настойчивый зов. Я ничего не слышал, а если бы и слышал, то не различил бы слов. Я ощущал желание некой сущности... или это был приказ? Чёрт его знает. Кто-то хотел, чтобы я прошёл через болото. И я твёрдо знал, что пойду туда, даже если меня бросит пати. Мне просто нужно было туда попасть. Эту необходимость можно сравнить с желанием тонущего человека вздохнуть. Я бросил бы всех, чтобы добраться до зовущего.
Впрочем, бросать никого не надо. Мы пытались вернуться, но дорога за первым же островом обрывалась непроходимыми топями. Я сказал, что мы попробуем ещё раз, утром, но знал, что дороги назад нет.
Что-то слишком много я знал, при этом ни хрена не понимая.
Катя заснула. Следом за ней и остальные, так, будто их кто-то выключил. Я же спать не хотел. Чем ближе была полночь, тем больший подъём сил я чувствовал. Моё тело буквально переполняла энергия. Поэтому, осторожно расположив друидку на лежаке, я вышел. Как был, в штанах и рубахе. На улице будто бы наступило лето, жаркое и влажное.
Сначала я почувствовал Шустрика, он сидел, забившись за дверь. И он тоже не спал.
— Почему не зайдёшь? — сиплым голосом спросил я.
— Так не холодно же.
— Все спят...
— А я не хочу.
Я сглотнул тягучую слюну. Мне было жизненно необходимо, чтобы убийца... хотя какой он теперь убийца... Шустрик ушёл. Но... Кажется, он тоже чувствовал себя вполне нормально. Нормально, но не очень комфортно.
— Здесь ходят ведьмы, — подал голос Шустрик. Он даже не пытался выбраться из-за двери, а я не собирался садиться к нему.
— Сюда они не зайдут.
— Потому что ты им приказал, да?
— Да.
— Но почему они тебя послушали?
— Я... не знаю.
— А я знаю. Ты такой же, как они.
Я почувствовал злость. Она была настолько всеобъемлюща, что не заговори Шустрик через секунду, я бы его убил.
— У них схожая с тобой сила. Но ты же не собираешься шить себе тело из детей?
Я принуждённо засмеялся. Злоба ушла, оставив после себя нарастающую головную боль.
— Не собираюсь, — буквально прохрипел я.
— Это хорошо, что ты так говоришь, — серьёзным тоном произнёс убийца. — Знаешь, вроде как суть одна, но мотивы и поступки совершенно разные. — Он нам миг замолчал. — Извини, бред несу.
— Нет, — с трудом выдавил я. — Ты прав.
— Ты что-то знаешь об этом? О том, что происходит?
— Нет, не знаю.
Говорить становилось всё труднее. Головная боль усилилась настолько, что казалось, будто у меня вот-вот лопнут ушные перепонки, а глаз вытечет. Но, как ни странно, это сочеталось с просто чудовищным подъёмом сил. Я готов был голыми руками крушить скалы.
Небо на юге едва видно озарилось разноцветным свечением. Краски играли, переливаясь, меняясь, больше всего зрелище напоминало северное сияние, но куда более сложное, чем на то, что я видел на записях. Или, быть может, это была галлюцинация. Нет... оно вполне реально. И в этот момент я понял, куда нам завтра идти.
Я стоял и пристально следил за небом. И без того едва заметное свечение гасло, уступая место чему-то другому. Чему, я пока не понимал, но должен был... На миг я осознал, что головная боль прошла.
А потом тихо всхлипнул Шустрик. Его голос вернул меня к жизни. Убийца страдал, физически или морально, не знаю, но я должен был помочь...
Это был чёрный цвет, где-то на фоне подсвечиваемый багрянцем. Он заменил всю гамму цветов, что пару минут назад плясали на ночном небе.
Я остановился, впиваясь взглядом в мельтешение лепестков тьмы. О, чёрт возьми, это была истинная темнота, чёрная даже на фоне ночного неба. При этом сквозь неё я видел звёзды, так, будто ничего и не было.
— Ты видишь? — спросил я.
— Да-а...
Полный боли голос товарища не заставил меня даже посмотреть в его сторону, не говоря уже о том, чтобы помочь. Наверное, нечто подобное ощущают загипнотизированные.
А после, спустя пару минут, всё кончилось, тьма на небе исчезла. Но не насовсем. Она будто спряталась на земле.
С облегчением выдохнул Шустрик. Я слабо понимал даже то, что нахожусь здесь не один. Меня с непреодолимой силой клонило в сон. Пошатываясь, я вернулся в землянку и рухнул на лежак рядом с Катей.
Не знаю, спал ли я. Спал ли в обычном понимании этого слова. Возможно, мне снились сны. Или, быть может, я действительно участвовал в том, что происходило.
Кровавые бойни сменяли одна другую, и я то участвовал в них, то управлял войсками откуда-то из штаба. Это продолжалось долго, годы, десятилетия.
Но... после я понял, что крушащий всех двуручником воин это не я, кто-то другой. Я же сидел на кресле, поставив на колени горячий ноутбук и играл. Фигурка ассасина бесновалась на экране. Быть может, я был этой фигуркой?
Нет, точно не я. Слишком большой уровень, слишком много способностей, вокруг незнакомые мне герои... Знакомые. Я играю с ними уже долго. Но в лицо я не знал никого, даже по имени — настоящему имени, а не игровому нику — двух или трёх.
На миг меня охватили мысли о том, что всё нормально, что я ещё... Они ушли, даже не успев оформиться.
Рядом села она. Она редко отрывалась от своего ноутбука. Я, впрочем, тоже, но это устраивало нас обоих. Как мы познакомились? Даже не помню, да это и не важно.
— Пора спать, — шепчет она. — Почти три дня.
Да, мы спим днём, по три-четыре часа. Когда это удаётся. Нет, я сплю чаще, а она реже.
Чёрт, кто она? Я, кажется, даже имени её не знаю. Но мы уже пару недель живём вместе. Откуда-то приносят еду, даже порядок наводить приходят, что достаточно логично — нам-то некогда. Впрочем, у меня на подобное денег нет, а она... да что я о ней знаю?
Её губы касаются моего уха. Да, точно, она предложила мне переспать, когда я в последний раз выходил за едой, а на утро осталась.
Я не знаю, как её зовут. Я её почти не вижу, хотя мы постоянно находимся в одной комнате и спим в одной кровати. Но я счастлив.
Мои руки скользят по её телу, я вхожу в неё. Она часто дышит мне на ухо. Дышит? Нет, шепчет.
— А вот тебе здесь не место.
Я проснулся. Или, скорее, очнулся. А, может быть, один мой бред сменился другим.
Было чертовски холодно. У печи копошился Шустрик. На него больно было смотреть — щёки ввалились, под глазами набрякли мешки.
— Ты бредил, — сказал он. — Говорил, что тебя обманули.
— Обманули? — прохрипел я.
— Ноутбук греется.
— А...
— Дом снился? — как-то обречённо спросил убийца.
Я передёрнул плечами.
— Да, наверное.
— А мне ни разу не снился. Ни разу.
— Мне до этого времени тоже.
— Разбудим остальных? Нужно возвращаться.
Я чуть не ляпнул, что назад дороги нет, а мне нужно попасть туда, где вчера танцевала тьма.
— Да, — устало сказал я. — Давай.
Но сам даже не двинулся с места.
Зато поднялся Шустрик. Он подошёл ко мне и тихо сказал:
— Знаешь, мне кажется, что все мы останемся здесь. Если не найдём выхода.
— Все, — кивнул я.
— Но не ты.
Я ещё раз кивнул. Он откуда-то знал это, смысл спорить?
Дорогу назад, в горы, мы, конечно же, не нашли.
Мы с трудом брели через подмерзающее болото. Ночная жара всё ещё давала о себе знать — самые глубокие места трясины исходили паром, по кочкам прыгали ополоумевшие лягушки. Впрочем, чем дальше, тем меньше становились лягушек, а ещё через пару часов природа будто вовсе позабыла о ночном потеплении, задул ветер, пошёл снег.
Но даже снег не мешал нам идти. Мы двигали по прямой, как стрела, тропе. Трясина будто расступалась перед нами, лишь изредка грязь захлёстывала щиколотки. Когда всё окончательно промёрзло, стало казаться, что мы идёт по столу.
— Это ненормально, — пробубнил Шустрик на обеденном привале.
— Что — это?
— Всё так быстро замёрзло. Да мы едва подмёрзшую грязь должны месить всю дорогу.
— А жара посреди зимы — нормально? — усмехнулся я.
Шустрик пожал плечами.
Он по-прежнему единственный из всей компании вёл себя адекватно. Остальные больше напоминали... зомби. Или роботов. Не нашли дорогу назад? О-кай, пошли через болото. Идём, идём, идём... Переставляем ноги, не отстаём. Есть пора? О-кай, давайте поедим. И всё это в гробовой тишине. Они молчали даже если обратиться к ним.
Я беспокоился о них. Но куда больше меня беспокоил зов, становящийся всё настойчивей. Вопросов было множество, но так как я вообще ни хрена не понимал, то решил выбрать простейший план. Встречаю зовущего, а потом вытаскиваю ребят из болота. А там видно будет.
После привала я скомандовал идти быстрее. В ответ, как всегда, безропотное послушание. Три безмолвные овцы и одна блеющая идут на бойню. Кто же, интересно, я? Пастух? Волк? Или такая же овечка?
Ответ пришёл довольно быстро. Мы перебирались через небольшой островок, заросший кривыми берёзками, когда передо мной возникли две фигуры. Не узнать их было невозможно.
