— Ты чего самый умный? — Тут же на него наехал сержант.
— Нас в осназе не так учили,— неожиданно даже для самого себя огрызнулся Воронин.
— Ты это,— сразу стушевался Емельянов,— если знаешь как — скажи.
— Если нам нужно задержать немцев на этом перекрестке тогда нужно выкопать траншею вон там, там и вон там,— стал указывать рукой Гриша,— запасные чуть дальше, где то там.
— Большие траншеи копать?— Поинтересовался кто-то из бойцов.
— Нет, шагов восемь-десять в длину с ячейками для стрельбы и ходом для отступления.
— Это как?
Гриша, взяв прутик — начал рисовать:
— Вот перекресток. Траншеи должны быть отрыты здесь, здесь и вот здесь. Это траншея,— продолжал он рисовать прутиком на земле,— она служит для скрытного передвижения, а вот ячейки для стрельбы. Если тебя заметили и начали стрелять, меняешь ячейку, передвигаясь по траншее. Если всю траншею начали обстреливать, тогда вот здесь должен быть отрыт ход, для незаметного перехода в другую траншею.
— Ясно, а как глубоко копать?
— Траншею до подмышек, а эвакуационный ход "по пуп". Вот здесь должен быть поворот. Если враг будет применять артиллерию, тогда глубина траншеи в некоторых местах должна быть около двух метров.
— Ого...
— Вот тебе и ого... жить хочешь?
— А то...
— Тогда зароешься,— и с улыбкой добавил,— все, что из траншеи будет выглядывать немец и отстрелит.— Вот не догадывался Гриша, что услышав такое "заверение" от бывалого бойца, которого обучали в осназе, красноармейцы так проникнутся:
— Вы чего выкопали? Как Вы из этого по врагу стрелять будете? — Возмущался он, стоя над ямой глубиной метра в два с половиной, в которую превратили свой окоп три очень жизнелюбивых бойца...
— Так Вы же сказали,— говорил один из бойцов,— "все, что выглядывать будет — отстрелят"... мы вот подумали...— за него продолжил другой:
— Как не крути, всегда голова выглядывает, вот мы и...
— Бл.ть половину закопайте обратно...а где ячейки, а ход для эвакуации?
И как то так само собой получилось, что бойцы больше Гришу слушали, чем младшего сержанта Емельянова.
— На дороге яму выкопать нужно,— развивал мысль Гриша,— и замаскировать получше.
— Зачем?— Не понял Емельянов
— Немцы будут ехать, передними колесами в яму попадут, машина остановится,— посмотрел на Емельянова и продолжил,— по неподвижной мишени стрелять удобней, да и фактор неожиданности... а от ямы, вдоль дороги нужно пару растяжек установить.
— Пару чего?
— Бл.ть, растяжек. В землю колышек вбиваем, к нему гранату привязываем, у гранаты усы разгибаем, а к кольцу веревка, чтобы ее враг зацепил... ясно?
— Ну, в общих чертах да. Посмотреть бы...
Первую растяжку Гриша демонстративно, с объяснениями установил сам.
— Запоминайте, где растяжки ставите, а то потом сами и нарветесь.
Так они простояли еще день, окапываясь и маскируясь, а потом появились немцы. Впереди ехал броневик, а за ним три мотоцикла с колясками.
— Едут...— волнуясь промолвил один из бойцов, нервно сжимая винтовку.
— Ну и пусть себе едут,— безразлично ответил Гриша,— дальше ямы не пройдут.
Так и вышло. Броневик передними колесами провалился в замаскированную яму. Выпрыгнувшие из него немцы нарвались на растяжки, в это время красноармейцы дружно дали залп, потом второй, третий и так у них получилось удачно, что немцев почти не осталось. Одиночки пытались отстреливаться, но и их скоро успокоили. Бой как бы закончился, но с окопов бойцы вылезать боялись, вдруг где враг затаился или подранок.
— Ну что? Пошли потихоньку,— промолвил Гриша к соседу по окопу,— зачистку проведем,— и начал вылезать. Боец, к которому обращались глубоко, даже можно сказать обречено вздохнул и последовал за ним.
Возле броневика обнаружили несколько подранков, которых Гриша демонстративно добил штыком, чем ввел своего напарника по "зачистке" в ступор. Он смотрел на него широко раскрытыми перепуганными глазами и не мог вымолвить ни слова:
— Чего смотришь? Ты думаешь, он бы тебя пожалел?— Ехидно сказал ему Воронин,— ага жди, держи карман шире. Он пришёл тебя убивать и жалости к нему, за это нет!
При дальнейшем осмотре они обнаружили еще подранков, которых так же добили. Собрали документы, жетоны оружие, медпакеты... Их трофеями стали два пулемета, броневик и три мотоцикла. Гриша, наученный горьким опытом, что начальство самое хорошее отымет, припрятал один пулемет, автомат, ящик патронов и гранат, а так же все найденное продовольствие. Среди бойцов нашёлся умелец езды на мотоцикле, которого отправили с донесением к взводному. Взводный явился вместе с ротным и еще двумя бойцами. Осмотрели место боя:
— Как умно устроили засаду,— говорил ротный глядя на не менее удивленного взводного.— Поздравляю с первой победой.— Радостно жал руку младшему сержанту ротный.— От тебя Емельянов я даже не ожидал.
— Это не я придумал,— честно признался Емельянов,— это все Воронин.
Поздравили и Воронина, потом и остальных бойцов... забрали броневик, пулемет, трофейные винтовки, все мотоциклы и укатили.
— Хорошо, что ты догадался автомат и второй пулемет спрятать,— радовался Емельянов, дружески хлопая Гришу по плечу.
— Автомат я возьму себе,— ответил ему Гриша,— ты все равно не умеешь им пользоваться,— при этом он протянул ему пистолет,— а это тебе,— и весело подмигнул.
— Ух ты,— обрадовался младший сержант, рассматривая подарок,— согласен. Только ты это... научи как автоматом и пулеметом пользоваться...
Ликбез для всего отделения по разборке чистке и сборке трофейного оружия Гриша провел с удовольствием. Радовало душу и то, что среди трофейных припасов было обнаружено вино, рыбные и мясные консервы... в этот вечер они радовались, возбужденно рассказывали один другому, как геройски лупили немцев, мечтали о медалях и скором окончании войны.
Следующий день прошел без приключений, а на третий явился посыльный. Пришлось оставить позиции и отступить.
Очередное "выступление" Гриши произошло в составе роты. На их позиции, так же оборудование по советам Воронина, выскочило два танка похожих на наши БТ, но с белыми крестами. За танками двигалась пехота...
— Это мне кажется или у вон того танка открыт люк механика водителя? — Приглядываясь, спросил Гриша у находящегося рядом бойца.
— Да, кажется открыт,— ответил тот.
— Ребята, обратился он ко всем рядом стоящим красноармейцам, а ну ка давайте все дружно залпом в открытый люк мехвода... Пли! — скомандовал он... Ба-ба-бах... недружно раздался залп и... танк остановился. Второй танк продолжал движение, не заметив потерю "напарника" и здорово опережая бегущих за ним немцев-пехотинцев.
— Отсекай,— закричал Гриша,— отсекай пехоту...,— раздались винтовочные выстрелы, а потом во фланг наступающим ударил пулемет. Пехота сначала остановилась, залегла, а потом и вовсе отступила. Танк же продолжал движение и уже добрался до окопов. Гриша по траншее побежал ему наперерез и когда железная машина, замедлив ход, неспешно перебиралась через окоп — выпрыгнул на танк сверху и начал закрывать смотровые щели. Танк, немного проехав, остановился. Гриша, ощутив себя хозяином положения начал стучать прикладом по люку, при этом громко крича:
— Фриц капитулируй, а то брошу гранату!
И случилось чудо. Немцы, открыв люк, выбросили оружие и начали сдаваться. И тут же подбежали помощники... плин, где раньше то были. Танк действительно оказался нашим БТ, который немцы захватили как трофей. Вечером прибыли два танкиста, одним из которых оказался:
— Гена, "без башенный сучок",— радостно вскрикнул Гриша увидев одного из прибывших,— как я рад тебя видеть!
— О, Гришка, Воронин, ха-ха-ха, живой...
— Привет дружище как дела, кого из наших видел?
— Да почитай никого. ПТ мою подбили. Вчера подбили враги поганые. Ваня Сидоров, что командиром у меня был, руку сломал. Снаряд в моторное отделение угодил. Он наверху был... хорошо болванкой попали. Ванюшка от толчка упал и сломал руку.
— А ты-то как? — Не унимался Гриша.
— А чего мне? Я мехвод. Стукнуло, мотор в дребезги, потом ПТшка загорелась, выскочил. Хорошо, что ящик со снарядами после попадания отлетел в сторону, а так бы...
— Н-да... повезло,— согласился Гриша.
— Так это ты танк захватил?— Поинтересовался Гена.
— Так получилось.
— Здорово получилось... а тот, второй который в поле,— он указал на второй танк,— что с ним?
— Да целый он, мы мехвода застрелили,— произнес Гриша Воронин
— Как?— Изумился Гена Вербицкий.
— А он люк не закрыл, вот мы залпом и...
Вечером пригнали и второй танк.
— Сам завелся,— рассказывал Гена Вербицкий,— на месте мехвода кровищи... Скорее всего, Вы немца сильно ранили.
При более тщательном осмотре выяснилось, что люк мехвод не закрыл из-за перекоса. Он никак не хотел становиться на место, а при движении подскакивал и мешал обзору.
— Гриша,— говорил Гена Вербицкий,— знаешь, мне вспоминается, когда мы были на базе осназа.
— С чего бы это?— Удивился Гриша Воронин.
— Кормили там хорошо.— Когда Гена напомнил о кормежке, рядом находившиеся бойцы начали боле внимательно прислушиваться. Что не говори, а нынче кормили их не очень,— каждый день курятина,— продолжал Вербицкий.— На завтрак каша с курятиной, на обед куриный бульон, на ужин снова каша с курятиной.— Вспоминая это Гена мечтательно улыбнулся.— Было же время. Она так приелась, что думал, больше никогда курицу кушать не буду...
— Гена,— возмутился в ответ Воронов,— как можно не любить курятину?
— Вот и я сейчас так говорю. А ты знаешь,— Вербицкий резко повернулся лицом к Воронину и остальным бойцам, внимательно слушавшим разговор "побывавших на базе осназа",— у нас недавно снаряды закончились и мы поехали в дивизию получать, а там говорят — езжайте в полк Строева. Я еще удивился, не уж то в полку больше снарядов, чем в дивизии.
— И что дальше, чего замолчал,— спросил его кто-то из бойцов.
— Дальше, а дальше нас направили в батальон, которым нынче командует наш бывший комбат Пряхин. Приехали мы к нему, а там боеприпасов действительно больше чем в дивизии. Загрузились, а от кладовщика узнали, что снаряды эти им привезли какие-то осназовцы... и пушки им они же дали и минометы. Была и зенитка, но ее в полк забрали.
— Ну и что из того,— безразлично спросил Воронин.
— А то, что задержались мы у них до ужина, а на ужин нас курятиной кормили. Тут-то я и подумал. Комбат у них Пряхин,— при этом посмотрел сначала на Воронина, а потом на всех остальных,— снаряды и пушки с минометами им привезли осназовцы... и курятину тоже они же доставили.
— Не понимаю, ты в чем-то подозреваешь осназовцев и Пряхина?
— Да ни в чем я его не подозреваю, просто этот их кладовщик, что снаряды выдавал, рассказывал, что этот осназовец приехал и Пряхина искал. А потом когда из штаба полка прибыли, выяснилось что это то ли друзья-сослуживцы Пряхина, то ли его родственники из разведки с самой Москвы.
— Ого, у Пряхина родственник в разведке осназа в Москве?
— Вот и я о том же... Потом вспомнил, как нас из плена освобождали... как привели на уже почти готовую базу и сразу кормили.
— Ну да, а что здесь подозрительного?— Снова не понял Гриша.
— Говорил я с многими, кто из плена бежал или как и нас освободили. Так вот, никого не вели на базу и не кормили курятиной.
— Значить нам повезло,— радостно заулыбался Гриша.
— Вот и я о том же. В случаи чего Пряхина держаться нужно. Наше то начальство... сам знаешь какое, а вот Пряхина точно вытаскивать будут. Команда из Москвы поступит и вытянут.— Все кто слышал этот разговор стали прислушиваться,— Будут вытягивать Пряхина, и всех кто с ним вытянут...
— Это ты правильно заметил,— подтвердил сказанное Воронин,— а батальон Пряхина, где оборону держит?
— Панкратовка,— и махнул рукой, показывая, в какой стороне эта самая Панкратовка.
Разговор этот вспомнился когда узнали, что враг прорвался и они в окружении. Потом несколько дней был уменьшенный продовольственный паек, а дальше кухня и вообще перестала работать... и боеприпасов было на один-два боя.
Потом по позициям пробежал посыльный и сообщил:
— Ребята, скрытно покидаем позиции, чтобы немец не видел.
— Чего так то? Сдаваться будем?
— Нет,— ответит посыльный,— приказ поступил, выдвигаемся в Панкратовку. Там разведчики будут выводить из окружения. Да побыстрее давай, к 21 часу должны уже быть на месте...
После того, как посыльный произнес название деревни "Панкратовка", бойцы которые находились в пределах видимости Гриши Воронина, дружно повернули головы в его сторону. Гриша же с ухмылкой произнес:
— Гену Вербицкого "без башенным сучком" кличут, а видишь на счет капитана Пряхина как прав оказался...
* * *
131
Прибывший из Тифлисской командировки Валерий Александрович сразу же включился в работу:
— На данный момент у нас кроме неполного танкового батальона Лютикова и подготовленного мотострелкового батальона которые дислоцируются в лагере, имеются остатки пехотного полка под командованием полковника Строева.
— Это я уже знаю,— перелистывая бумаги, произнёс Говоров младший.— Какова численность вновь прибывших окруженцев и их боевая ценность?
— В строю 827 штыков, при 2 танках БТ, четырех пушках и 12 минометах.
— С боеприпасами как?
— Пополним. Не так чтобы сильно, но воевать смогут,— докладывал сержант Илья Левченко.
— Раненые?
— Раненых и медперсонала 433 человека.
— Ого...
— Их завтра будем переправлять до ближайшей железнодорожной станции.
— Нет, не ближайшей — на станцию Занозная,— в упор посмотрел на сержанта и добавил.— Оттуда до Брянска по железке... в начале и конце колонны по зенитке.
— Товарищ командир, колонна и так большущая получается. Около 25 машин, да и не смогут они нормально по самолетам стрелять в движении.
— Что ты предлагаешь? — Ухмыляясь, поинтересовался Валерий Александрович, догадываясь, о чем будет говорить Левченко.
— Я предлагаю взять ПЗРК с десяток.
— Хорошо, но две зенитки все равно взять придется. Колонна у нас большая, с воздуха хорошо видна, вдруг будет авианалет?
— Упаси Господи,— испугано ответил Левченко и тут же добавил,— так может взять четыре зенитки?
— Достаточно двух. Что там с ранеными? Помощь оказали?
— Да. Два дня пичкали антибиотиками. Остальной курс лекарств они получили в таблетках. Так же на госпиталь выдали партию обезболивающих и антибиотиков в ампулах.
— А шприцы?
— И шприцов.
— С этим ясно, что по группе Лютикова и полку Строева?
— Сегодня ночью остатки полка Строева будут передислоцированы вот сюда, чтобы соединившись с подвижной группой капитана Лютиковаю. В дальнейшем они должны совместно ударить в тыл немцам обороняющим Ельню и соединившись с войсками 24 армии нанести удар на Починок. Это так же поможет разблокировать группу войск 28 армии,— на одном дыхании промолвил Левченко.
— Ух, какой ты умный,— промолвил товарищ командир, удивленно смотря на сержанта.— Сам придумал?
