Дверь, висевшая на одной петле, еще долго жалобно качалась, поскрипывая, но Скильвинг не обращал на нее внимания. Оставшись один, он быстро склонился над лежащей на полу Женевьевой, прижав ладони к ее груди. Тот, кто мог видеть в этот момент его лицо, поразился бы тому, насколько быстро оно меняло свой оттенок, становясь землисто-серого цвета. Все седые волосы словно поднялись дыбом на его голове. Не отрываясь, он смотрел в запрокинутое бледное лицо, потом приложил ладонь к ее лбу и снова к груди.
Женевьева еле слышно вздохнула. Ее грудь и плечи поднялись два или три раза, словно она стремилась вынырнуть. Потом она снова опустилась на пол, и дыхания было почти не слышно, но кровь перестала течь ровной струйкой из угла рта, и лицо медленно потеряло голубоватый оттенок, оставаясь просто сильно бледным.
Скильвинг с силой потер рукой веко здорового глаза.
— Значит, развязка будет немного другой, чем ты бы хотела, — пробормотал он, расстилая на полу свой плащ, перетаскивая на него Женевьеву и заворачивая ее, словно в кокон. — Наверно, ты не слишком поблагодаришь меня за это..
Часть седьмая.
Эмайна. 2035 год
Над Эмайной совершенно неожиданно пошел дождь, что само по себе было большой редкостью летом. Маленькое облако, не спеша приплывшее с другой стороны Внутреннего Океана, возымело амбицию обернуться грозовой тучей, для чего значительно потемнело, утолщилось в боках и брызнуло светлыми струями, плотно ударившими в деревянный настил эмайнского причала. Я сидел на подоконнике на втором этаже портового трактира, прижавшись лбом к стеклу, и смотрел, как дождевые капли поднимают небольшие фонтанчики в быстро скопившихся лужах. Я маялся от невыносимого безделья, но ничего не мог с этим поделать. Показываться в городе мне было совершенно невозможно.
Поэтому мне оставалось разве что смотреть, как по мосткам деловитым шагом идет узкоплечий молодой человек с темными, ровно подстриженными волосами, не достигающими плеч. Он прикрывался рукой от дождевых брызг и задумчиво покусывал нижнюю губу. Только по этой привычке я и мог предполагать, что знаю этого молодого человека уже давно, и что он вряд ли простой помощник купца с айньского корабля, как об этом кричит его костюм. По счастью, он редко вскидывал черные ресницы, и поэтому мало кто мог наблюдать настоящий взгляд его темно-серых глаз, похожий на внезапный удар шпаги.
За моей спиной валявшийся на кровати Жерар издал громкое стенание и перевернулся с боку на бок. Он тяготился нашим положением еще больше моего, если учесть, что быть в Эмайне и не шляться каждый вечер по портовым кабакам было настолько выше его возможностей, что я с трудом понимал, как ему удалось принести эту жертву.
— Успокойся, она идет, — сказал я, не поворачиваясь от окна.
— Пока она придет, я сдохну, — пробормотал Жерар, приподнимаясь на локте и снова в изнеможении падая обратно.
Две одинаково миниатюрные девушки, одна со светлыми, другая с темными волосами, протиравшие дырявыми полотенцами глиняные кружки в углу, снисходительно фыркнули. Их звали Мэй и Тарья, и они были единственными, у кого я рискнул попросить приюта, когда мы тайно приехали на Эмайну. Они запросили недешевую цену — но с тех пор у меня ни разу не возникало опасения, что нас могут выдать. Единственное, что по-настоящему угнетало — это полная невозможность высунуть нос на улицу. Один раз я попытался, приклеив на нос горбинку и соорудив большое родимое пятно на щеке, выйти в город, но пары-тройки подозрительных встречных взглядов было достаточно, чтобы я бежал обратно и снова забился в нашу комнату на верхнем этаже трактира, надежно охраняемую сестрами Дельви. Их профессия, помимо содержания трактира, предполагала некоторую скрытность и частое присутствие тайных гостей, поэтому никого особенно не удивляли постоянно задернутые шторы на втором этаже.
Рандалин, подойдя к дверям, несколько раз нетерпеливо стукнула дверным молотком. Ее ухватки были настолько похожи на движения какого-нибудь младшего купеческого сына, который первый раз самостоятельно выбрался в большое путешествие и поэтому не может не сорить деньгами на женщин, что я невольно испугался, не спутал ли я ее с кем-либо еще.
— Эй, ну что тебе? — притворно недовольным голосом спросила Тарья, слегка высовываясь из окна. Из двух сестер она больше всего любила представления и мистификации и каждый раз приходила в восторг от нового образа, в котором появлялась Рандалин — то старухи-гадальщицы, то нарумяненного продавца бус и помады, то моряка на костыле.
Я мог ручаться, что на щеках Рандалин, поднявшей глаза к окну, выступила легкая краска — точно также покраснел бы молодой купчишка, застигнутый у дверей веселого дома.
— Извините, — пробормотала она, вернее, он, намеренно глядя в сторону. — Мне сказали, что здесь... ну в общем... можно приятно провести время.
— А деньги-то у тебя водятся? — насмешливо спросила Тарья, упирая руку в изогнутое бедро.
Рандалин поспешно помахала вытащенным из-за пояса кошельком. Я мог поручиться, что еще вчера у нее таких денег и в помине не было.
— Ну тогда заходи, — милостиво разрешила Тарья.
Может, подобные меры предосторожности и были чрезмерными. Но что нам еще оставалось делать в Эмайне, орденской столице, где каждый второй неплохо знал нас с Жераром и Бэрдом и каждый третий, а за стенами орденской крепости каждый первый был хорошо осведомлен об особых приметах Рандалин, магистра Ордена Чаши.
Через пять минут она переступила порог, принеся с собой запах дождя, прошедшего над морем, и с насмешливо-гордой улыбкой кинула кошелек ловко поймавшей его Тарье.
— Плачу за удовольствие, — сказала она, стягивая мокрые перчатки и плащ.
— Откуда у вас деньги? — спросил я подозрительно.
— На моем пути, Торстейн, последнее время довольно часто встречаются добрые люди.
— Лучше бы вам чаще встречались полезные сведения, — неприязненно пробормотал Жерар, окончательно садясь на постели.
Рандалин даже бровью не повела. Интересно, что на Жерара она почти не обижалась, особенно если учесть, что со мной и Бэрдом она могла подолгу не разговаривать.
— Вы же не знаете, что именно я принесла с собой. Впрочем, может, вам и не стоит это знать? Может, это определенно лишняя нагрузка для вас? Еще разболтаете... — задумчиво произнесла Рандалин, меряя взглядом его заспанное лицо и смявшийся воротник.
— Когда все это закончится, я вас убью, — от души пообещал Жерар.
— В таком случае можете начинать готовиться. Точите шпагу, заряжайте пистолет. Или вы вынашиваете какой-то менее заурядный способ моего убийства? Поспешите с выбором, потому что все действительно скоро кончится.
Мы оба впились глазами в нее. Рандалин опустилась на табуретку возле стола, на котором Тарья и Мэй натирали до блеска свои кружки. На ее лице неожиданно выступили скулы, хотя худым его точно нельзя было назвать.
— Завтра открытое заседание суда, — сказала она глухо. — Каждый может прийти и послушать последнее слово преступника. Не возбраняется, а скорее приветствуется желание плюнуть ему в лицо. После чего будет произнесен приговор.
— И это все полезные сведения? — свистящим голосом спросил Жерар, медленно впадая в ярость.
— А что бы вы еще хотели?
— Я хотел бы, — внятно выговаривая каждое слово, произнес Жерар, — чтобы ты, рыжая сука, выясняла не что с ним будет, а как мы можем его спасти.
— А вам не кажется, что это все-таки связанные между собой вещи?
Рандалин заложила ногу на ногу и скрестила руки на груди. На ее лице снова появилось выражение превосходства, которое нас всех так раздражало.
— Может быть, сначала вы расскажете о своих идеях? — сказала она, сощурившись. — Наверняка их у вас должно было появиться очень много за все то время, что вы здесь просидели.
— Если я правильно понимаю, вы обвиняете нас в бездействии? — поспешно спросил я, опережая уже открывшего рот Жерара. — Но вы сами настаивали, чтобы мы никуда не показывались.
— И теперь я радуюсь тому, что была права, — пожала плечами Рандалин. — Я совершенно справедливо сомневалась в вашем благоразумии. Разве можно назвать благоразумными тех, кто начинает день с постоянного оскорбления ближайших союзников?
Неслышно вошедший Бэрд только покачал головой. Он подошел к Мэй и Тарье и стал помогать им переносить вытертые кружки на стойку.
— Да какой из тебя союзник! — завопил Жерар, придя наконец в себя и отбрасывая со лба волосы. — Шляешься по городу, никогда ничего не рассказываешь!
— По крайней мере, у нас общая цель, — уверенно произнесла Рандалин. — Именно поэтому мы союзники. Вы ведь мне тоже ничего не рассказываете. Хотя судя по этой нарисованной карте, — она кивнула на стол, — вы много что обсуждаете между собой.
В наблюдательности ей было не отказать. На той половине стола, что была свободна от кружек, лежал нарисованный нами по памяти план Оружейного замка, который в редкие случаи, когда это требовалось, служил в Ордене тюрьмой. Я был уверен, что Гвендора держат там. Мы сами иногда стояли там в карауле в те достославные времена, когда я еще не открыл в себе непонятного стремления писать хроники и был простым младшим воином без особых талантов.
— Послушайте, Рандалин, — сказал я, не особенно надеясь на успех, — сам по себе факт, что посвященные Креста и Чаши живут под одной крышей и еще не перегрызли друг другу глотку, действительно говорит о том, что у нас общая цель. Может, оставим все и обсудим ее? .
— Это план тюрьмы? — спросила она, продолжая смотреть на стол.
— Да. Это не совсем тюрьма, но... Когда в Ордене появляются заключенные, их обычно помещают на последние этажи замка, выходящие окнами прямо на море, чтобы затруднить возможность побега. То есть Гвендор сейчас может находиться где-то здесь, — я провел пальцем по нарисованным квадратикам камер.
— Здесь, — сказала Рандалин, ткнув коротко обрезанным ногтем в крайний квадрат.
— Откуда ты знаешь? — вскинулся Жерар.
— Просто я много шляюсь по городу.
Несколько мгновений мы смотрели друг на друга — настороженно и подозрительно. Потом во взгляде Жерара что-то дрогнуло, и он весь сморщился, словно признавая неизбежное.
— В Ташире мы даже с горцами заключали перемирие, если от них была какая-то польза. Считай, что я его объявил. Сбегать за веткой пальмы?
— Не стоит, — Рандалин снова прищурилась, но на этот раз с чуть более веселым выражением. — Просто когда я в следующий раз о чем-то попрошу, вы оба это выполните, пойдет?
— Пойдет-пойдет, — отмахнулся Жерар, наступив мне на ногу и пихнув в плечо, чтобы я не сопротивлялся. — Главное — попросить нас, вернее, меня, о чем-нибудь действительно хорошем. О чем потом тебе самой будет приятно вспомнить.
— Не волнуйся, — верхняя губа Рандалин чуть приподнялась в ее обычной усмешке. — Я об этом точно не забуду.
— О чем это вы? — спросил я подозрительно. Но на ее лице опять ничего нельзя было прочитать.
— Давайте к делу, Торстейн. Вы знаете это место гораздо лучше, чем я. Если бы вы захотели освободить человека, который там находится, что бы вы сделали?
Мы с Жераром переглянулись и вздохнули. Все десять дней и ночей, пока мы просидели здесь, в трактире сестер Дельви с недвусмысленным названием "Темная пещера", мы только об этом и говорили.
— Главный вход Оружейного замка выходит на Орденскую площадь. Даже если предположить, что удалось как-то обмануть охрану и выскользнуть оттуда, вся площадь просматривается из Дома Магистрата и резиденции Ронана. Ее постоянно охраняет патруль. И в охране, и в патруле никогда не стоят воины ниже младшего магистра. Заклинания отвода глаз или отключения сознания против них не сработают. В любом случае они успеют поднять тревогу.
— Что тогда?
— Единственный выход — со стороны моря. Но для этого надо подплыть незамеченным, подняться по отвесной стене и выломать или распилить решетку. При этом надо ухитриться, чтобы волны не разбили твою лодку о скалы и чтобы никто из караульных не увидел твоих действий в окно.
— А как можно подняться по стене?
— Какой смысл об этом говорить, — раздраженно сказал я, — если мы все равно не можем отвлечь охрану как минимум на полчаса и у нас нет волшебной лодки, которая может сама держаться на прибое?
— Допустим, что у вас это есть, — Рандалин слегка усмехнулась. — Я могу гарантировать, что охрана будет достаточно долго занята своими проблемами. Я постараюсь найти для вас такую лодку. Но я не умею лазать по стенам. Давайте объединим наши усилия.
— В Ташире мы часто поднимались по скалам с помощью веревки, железных крюков и парочки заклинаний, — Жерар сдвинул брови, что у него означало напряженную работу мысли. — Но если кто-то в замке будет не слишком занят и почувствует чужое заклятие снаружи — падать с такой высоты не слишком приятно.
— Я постараюсь, чтобы они не отвлеклись, — серьезно сказала Рандалин.
— И чем же вы собираетесь их поразить? — Жерар был настолько заинтригован, что невольно снова перешел на "вы". — Неужели станцуете голой на Орденской площади?
Мэй и Тарья дружно захихикали.
— Я достаточно высокого мнения о собственных возможностях, — сказала Рандалин сквозь зубы, но спокойно, — но крайне низкого о неиспорченности орденских мужчин. Поэтому полагаю, что это их отвлечет не более чем на пять минут
— Что же тогда?
— Представьте себе, что вы стоите в карауле, и на вас внезапно набрасывается стая пчел. Или летучих мышей. Или птиц. Вряд ли вы сразу усмотрите в этом влияние чужого заклинания. Скорее всего, какое-то время вы будете просто от них отбиваться.
— А вы это можете? — Бэрд, облокотившийся о стойку, заговорил впервые, и в его голосе было скрытое восхищение. — Тех, кто владеет техникой проникновения в сознание животных, можно сосчитать по пальцам.
Рандалин закусила нижнюю губу. Выражение лица у нее от этого становилось совсем детским, но переполненным решимости.
— Я это умение получила при очень мрачных обстоятельствах. И я очень не люблю делать такие вещи. Но если нет другого выхода... Все существа в этом мире свободны, и я не считаю себя вправе им приказывать. Но я могу попросить...
— А лодка?
— Давайте постепенно. Лодку я постараюсь найти.
— У нас мало времени, Рандалин, — сказал я почти умоляющим голосом. — Если завтра открытое заседание суда, то потом будет только собрание магистрата, который вынесет приговор. Нам нельзя тянуть до этого времени.
— Скажите, Торстейн, — она уже не смотрела ни на кого из нас, постукивая пальцами по плану тюрьмы, — ему лучше будет знать, что мы здесь? Любой побег проходит проще, если к нему все готовы.
Я в глубине души не был уверен, что Гвендор вообще согласится бежать, и поэтому протянул нерешительно:
— Ну в общем... Конечно... А что вы задумали?
— Мне кажется, нам было бы не лишним появиться на суде.
— Нам? Вы кого имеете в виду?
Рандалин обвела нас всех оценивающим взглядом. С фигуры Бэрда ее взгляд соскользнул сразу, почти не задержавшись, а вот нас с Жераром она осмотрела с легким мстительным выражением в глазах.