Две основных теории относительно миазмы, теории карманной вселенной и разделенной галлюцинации, имеют тревожащие несоответствия. Теорией разделенной галлюцинации сложно объяснить, почему в таком случае телепаты не воспринимают вообще никакого ментального влияния, и почему истощение самоцвета души от боя в точности соответствует количеству магии, использованному в «галлюцинации». У теории карманной вселенной сложности с «утечкой» мирского сопутствующего ущерба в реальный мир.
Доктор Арнизо убеждена, что обоих объяснений недостаточно, и что необходимо общее объяснение, сформированное в пределах более сложной гипотезы Мира сна, основанной на теории, что вместо того, чтобы быть творением или инструментом демонов, миазма — нейтральная сущность, служащая арбитром боя, что, помимо прочего, помогает защитить мирское человеческое население, что в конечном счете подкармливает всю магию, от излишнего ущерба.
Основные моменты прошлых исследований лаборатории включают демонстрации того, что мирские добровольцы в миазме испытывают состояние мозга, сильно напоминающее фазу быстрого сна, и что способность демонов свободно игнорировать казалось бы сплошные барьеры, а также их общие призрачные способности, проистекают из частичного существования в испытываемом мирянами «пустынном» мире. Использование мирских добровольцев для создания в пустынном мире умных «стен» из предметов их одежды показало, что демоны демонстрируют существенное нежелание проходить непосредственно через твердые предметы в пустынном мире. Этот неожиданный результат показал, что пустынный мир не является просто чистой иллюзией, как когда-то полагали.
Вы мирянин? Кликните здесь для интересных возможностей для добровольцев, за которые вы получите щедрую компенсацию, согласно стандартам руководящих принципов МСЁ.
— Сайт лаборатории Натали Арнизо, Париж, Франция, выдержка.
Прошло много долгих месяцев, почти год, прежде чем Юма осмелилась задать Орико снедавший ее вопрос.
После инцидента с Саякой Орико больше не просила у нее обработанные кубы горя, и Юма тщательно избегала любых возможных упоминаний их. Старый аппарат пылился ненужным на столе, помимо тех редких случаев, когда Юма пробиралась к нему и проверяла, были ли еще активны его магически активные части — всегда были, и Юма размышляла, как долго продержится подобное зачарование, и когда в итоге начнет ухудшаться физическая структура этих частей. Их стиль магии способен был, в силу самого факта, приостановить энтропию, но всегда требовался источник энергии. Как без него металл и пластик выдерживают износ времени?
Большую часть времени Юма теперь тратила на размышления над подобными вопросами, ее мыслепространство ныне способно было постичь концепцию энтропии, принять сущности материального мира и выстроить их в четкие, логические цепочки.
Пусть она и избегала размышлять о кубах горя, она медитировала — зачастую буквально — над другими интересующими темами, начиная с того, как Акеми Хомуре и Томоэ Мами удавалось снизить потребление кубов горя, до того, почему сформированные в бою магические конструкты казались реальными при касании, но исчезали, как только волшебница переключала внимание. Ни в чем из этого не было смысла с точки зрения сохранения энергии — волшебницы, казалось, застряли между одним миром, где энергия почти ничего не значила, и другим, где энергия была всем, и кубы горя приходилось постоянно подсчитывать и пересчитывать.
К чему все это было?
Хотя появившееся у нее умение мыслить яснее — которое она порой подталкивала к еще большему улучшению — обладало ценой. Она обнаружила, что ее мысли неизбежно возвращаются к ее ситуации, к ее прошлому и к Орико. Были выводы, которые она предпочитала бы не делать, области, где она предпочла бы остаться невинной.
Все это пришло в голову, по крайней мере частично, когда Орико заглянула в лабораторию в подвале, чтобы впервые после инцидента провести модификацию кубов горя.
— Зачем тебе нужны модифицированные кубы горя? — услышала она свой вопрос, пусть даже знала, что совсем не хочет знать.
— Мне нужно изучить производимых ими демонов, — сказала Орико, не отводя взгляда от машины. — У меня есть теория…
— Кого ты собираешься убить в этот раз? — спросила Юма, придя в ужас в тот же момент, когда слова сорвались с ее языка. Она не собиралась этого спрашивать, не совсем, но она как будто больше не могла выдержать незнания.
Она ожидала, что Орико застынет или взглянет на нее или будет шокирована, но ничего такого она не сделала. Вместо этого Орико просто повернула голову в сторону Юмы и плавно выпрямилась, и тогда Юма поняла, что Орико предвидела этот разговор, своей грозной силой, от которой дрожала Митакихара — и Юма.
— Ты уже не ребенок, Юма-тян, — сказала Орико, глаза безошибочно вглядывались в душу Юмы. — Не после изменения. Ты знаешь, что мир далеко не просто черно-белый. Ты знаешь, что порой, чтобы приготовить омлет, необходимо разбить яйца. Саяка была яйцом.
— И что тогда омлетом? — спросила Юма, удивляясь, что еще может говорить, даже если ей пришлось сперва проглотить страх.
Орико слегка улыбнулась, ужасая.
— Он испортится, если сказать тебе. А теперь, если извинишь, мне нужно модифицировать кубы горя.
Снова сглотнув, Юма шагнула назад, кивнув, чувствуя, как дрожат руки, когда она сцепила их за спиной.
Через мгновение она стремглав выбежала из комнаты.
«Я должна напомнить тебе, что Орико на самом деле не видит всего — она видит лишь то, что пытается увидеть», — сказала Кларисса.
Юма задумалась, видела ли Орико, что Юма месяцы назад саботировала машину, используя свою магию, чтобы состарить до отказа ключевой провод. Исправить достаточно легко, сходив в хозяйственный магазин, но подумает ли Орико взглянуть?
Была ли Кларисса права?
Еще несколько месяцев принесли еще одного посетителя, в этот раз не экзотическую волшебницу, объявившую себя невообразимо старой, но вполне кажущуюся обычной местную, невысокую, непритязательную на вид девушку по имени Курои Кана.
В отличие от Клариссы ясно было, что она здесь не вполне по собственной воле, пусть даже Орико усадила их троих на той же самой веранде, с тем же самым выбором высококачественных пирожных и напитков. Хотя в этот раз было прохладнее, потому что сезон изменился, и, в отличие от Клариссы, Кана отказалась коснуться какого-либо угощения.
— Пожалуйста, расслабься немного, Курои-сан, — элегантно потягивая из маленькой чашки эспрессо, сказала Орико. — Это не должна была быть враждебная встреча.
— Тогда, возможно, не стоило делать ее враждебной, сказав своим лакеям привести меня сюда, — прорычала Кана.
— Я бы могла сказать, что никто не заставлял тебя приходить, — сказала Орико, — но, признаю, это было бы лишь позерством. Любой уважающий себя лидер команды счел бы обязанным принять предложение вернуть пропавшего члена команды, даже при серьезном риске для себя.
— Что, это должно было быть лестью? Честно говоря, удивлена, что ты еще меня не убила, — сказала Кана, глядя на Орико поверх своих очков. — Чего ты ждешь?
— Не искушай судьбу, — ровно сказала Орико. — Если бы я захотела тебя убить, я бы легко так и сделала.
— И вот теперь она показалась! — с сарказмом воскликнула Кана, указав незримой аудитории, явно отказываясь трепетать или пугаться Орико.
— Давай приступим к делу, — повернулась обратно к Орико Кана. — Меня бы здесь не было, если бы ты чего-то от меня не хотела, так чего же?
Орико слегка улыбнулась.
— Ты мне не поверишь, но в то время как у меня есть скрытые мотивы для этой встречи, я и правда хочу от тебя лишь разговора.
— Разговора, — повторила Кана, явно размышляя, сошла ли с ума Орико или сама Кана.
— Разговора, — подтвердила Орико.
— Ты не можешь просто убить кого-то из моей группы, а затем ожидать разговора, — подняла Кана чайную ложку и ткнула ей в сторону Орико. — Не думай, что я не знаю, что это ты каким-то образом стоишь за тем крупным порождением демонов. Слишком удобно было.
— Можешь верить во что хочешь, — снисходительно покачала головой Орико.
— Итак, разговор, — повторила Кана, явно пытаясь все ускорить. — Так о чем же ты хотела поговорить?
Орико с резким звоном поставила чашку с кофе на блюдце.
— Каково твое мнение о системе волшебниц, с которой мы живем? — спросила Орико. — Думаешь, мы обречены так жить?
Кана нахмурилась, оглядывая сад, деревья, кучи листьев в траве и Юму.
— Это идеалистичный вопрос, — покачала головой Кана, — но все мы, выжившие, научились справляться с миром, каков он есть. И, если я могу указать, вы со своей командой ничуть не помогаете миру волшебниц в Митакихаре.
— И все же, вы со своей командой держите тот продуктовый киоск около университета, не так ли? — сказала Орико. — Кто вообще слышал о зарабатывающих деньги волшебницах?
— Нет никакого способа это масштабировать, — сказала Кана. — Если только не появится из ниоткуда девушка с семейными деньгами. Хотя, если подумать…
— Я не собираюсь предлагать тебе деньги, — сказала Орико, — только обсудить вопрос.
— Тогда в чем, черт возьми, дело? — спросила Кана.
Орико улыбнулась про себя, вновь элегантно отпив кофе.
— Курои Кана, в чем именно твоя сила? — спросила Орико. — Мне всегда было интересно, так как она не очевидна, когда я шпионю за тобой. Если скажешь, я отпущу твою подругу, и вы уйдете. Все просто.
Кана раздраженно хмыкнула.
— Если ты предвидишь будущее, почему бы тебе просто не взглянуть, каким будет мой ответ?
Орико, позабавленно улыбаясь, закрыла глаза.
— Мне все еще нужно задать вопрос, не так ли?
Кана изобразила рычание, хоть и не озвучила его.
— Я ясновидящая, понятно? Вроде того. Я чем-то похожа на тебя; я получаю случайные видения о прошлом. Хотелось бы мне суметь это контролировать, как можешь ты. Больше я ничего не скажу.
Орико кивнула.
— Этого достаточно, — сказала она.
— Припоминаю, Кана рассказывала нам об этом инциденте, — покачала головой Мами. — Это должно было быть завершением. Я сказала остальным, что пришло время работать вместе и раз и навсегда избавиться от Орико. Никто не послушал.
Юма неуютно поерзала. Если у Мами и были какие-либо слепые пятна, то одним из них, определенно, была Орико. Похоже, Мами никогда не понимала, что для остальных команд города вполне разумным мог быть отказ от идеи, чтобы все они апокалиптическим столкновением напали на особняк Орико. Даже оставляя в стороне неизбежно вызванные такой авантюрой многочисленные потери, Мами, похоже, никогда не замечала очевидной вероятности того, что сама Юма в итоге оказалась бы среди погибших.
Обычно в этот момент Кёко или Хомура вмешались бы, сменив тему, но ни одной из них здесь не было, так что Юме оставалось лишь попытаться продолжить разговор.
Мами неожиданно покачала головой, оборвав Юму, едва та открыла рот что-то сказать.
— Я знаю, что ты думаешь, — сказала Мами. — Ты не ошибаешься, но я продолжаю считать, что если бы мы просто быстрее все организовали, мы бы спасли убитых ею позже девушек, и тебе бы не пришлось проходить через все, что ты прошла.
Юма опустила глаза, изучая проходящее по краю стола железное плетение.
— Возможно, — сказала она.
Они повернулись взглянуть на ВИ, в замешательстве наклонившую голову, волосы которой упали на стол.
Ночь, когда мир снова изменился, была не по сезону влажной и жаркой, наполнявшие небо и землю пласты воды лишь едва облегчали мучительную духоту.
Именно такую ночь лучше всего было проводить в кондиционированном комфорте, даже волшебницам, способным отмахнуться от таких условий окружающей среды.
Тем не менее, необходимость патрулировать свою территорию ради кубов горя не прекращалась, особенно когда у команды фактически было на члена меньше, из-за отказа Орико в большинстве случаев позволить Юме присоединиться к патрулю. Во всяком случае, лучшие порождения демонов, казалось, в хмурые дни были куда распространеннее.
Орико увела остальную команду, сказав, что будет особенно прибыльное порождение демонов, оставив Юму спокойно читать одну.
В ретроспективе, Юма так и не уверена была, что именно заставило ее оторваться от своей копии «Августовских пушек». Она что-то услышала? Что-то заметила краем глаза? Или на ее магическом радаре что-то сработало?
В любом случае, так получилось, что на середине седьмой главы Юма нахмурилась и подняла глаза, взглянув в пустой дверной проем на другой стороне комнаты.
Там было лишь слабейшее мерцание.
Не успев даже сознательно понять происходящее, Юма вскочила, превратилась и отпрыгнула от кресла, через долю секунды развалившегося на куски, синее мерцание раскрыло силуэт волшебницы.
— Черт возьми! — сказала девушка, ее лицо стало заметнее. — Эта сучка меня учуяла!
Юма не знала, с кем она говорит, но знала, что лучше не пытаться задерживаться для выяснения.
Ее прыжок позволил ей приземлиться одной ногой на стену, чем она воспользовалась, чтобы оттолкнуться и нырнуть через окно своей комнаты, приземлившись на траву снаружи в душе стеклянных осколков, часть из которых, почувствовала она, вонзились ей в кожу.
— Сосредоточиться! Взять ее! — выкрикнул откуда-то сверху голос, когда она оправилась и прыгнула направо, избегая сошедшего почти вертикально с неба обжигающего луча света. Его мощь ослепила даже ее нечеловеческое зрение, перекрыв ей окружающий вид, но Юма не остановилась.
Она должна была продолжать двигаться, должна была добраться до остальной команды. Эти мысли не прозвучали в открытую в ее голове, но уже были приняты чистым инстинктом. Выживание зависело от достижения Орико. Она не сможет в одиночку справиться с преследователями.
Для другой команды, конечно, успех их действий зависел от того, чтобы не позволить Юме поднять тревогу, и они столь же хорошо приняли эту идею.
Юма стукнула молотом по земле, в момент удара развеяв зачарование, позволявшее ей размахивать им, как будто он ничего не весил. Угловой момент массивного молота поднял ее в воздух, когда она восстановила зачарование, с головокружительной скоростью запустив ее вместе с молотом вперед.
Пребывая в воздухе, она мельком заметила одну из преследователей — кого она узнала, Танаку Юи в абсурдно желтом кимоно — и оттолкнулась телекинезом. В этот раз она не заметила, спасло ли уклонение ее от атаки.
