Врач вежливо приоткрыл передо мной дверь в процедурный кабинет. Я поблагодари-ла кивком головы, прошла и села на кушетку.
— Тем лучше. Меня эта трепетная фиалочка уже достала по самое дальше некуда, — Вик-тор Аркадьевич был безжалостен, как настоящий медик. — Блатная девушка, что тут еще скажешь? Ходячая головная боль. То она пациентов перепутает, то врачей, то карту по-теряет, то нахамит кому-нибудь... А уж как она уколы делала! Вы ее ногти видели?
Я пожала плечами.
— Симпатичный маникюр.
Девушка предпочитала нейл-дизайн в стиле 'кровавых пальчиков' — длиннющие, сан-тиметра три, когти пожарно-красного цвета. Естественно, с росписью и стразами. Жуть.
— Она этим маникюром человек пять ободрала, когда спиртом место укола протирала. Мы ее с таким трудом выставили на ресепшен, чтобы хоть работу не губила...
— Теперь можете расслабиться, — махнула я рукой. — Мечислав не зверь, убить не убьет, но и в медицину эту дамочку больше не возьмут. Если только полы мыть на полстав-ки.
— Хорошая идея, — хохотнул врач. — Но лучше вообще ее убрать отсюда.
— Уберем. Вместе с теткой, — пообещала я.
За те несколько минут, в которые мы обсуждали ногти, Виктор Аркадьевич успел ос-торожно промыть мне руки чем-то желтым.
— Такое ощущение, что вам в руки иголки втыкали, — поделился он впечатлениями. — или вы рылись в снегу...
— Летом?
— Юля, меня это не касается. Передо мной — пациент. Я — врач. И я собираюсь выпол-нить свои обязанности. А с допросами — к вашему другу.
Мужчина улыбнулся лукаво и весело. И я впервые пригляделась к его ауре. Хорошая. Желтая, голубая, зеленая, белая.
И с серебряным рисунком.
Ёёёёоооо!
— Вы — тоже оборотень?
Виктор Аркадьевич не стал ни смущаться, ни притворяться.
— И я, и кое-кто из руководства клиники, и моя жена. И, я надеюсь, мои дети тоже бу-дут оборотнями. Если вы и правда сможете продлить беременность у наших женщин.
— А, так это вы ко мне просто подлизывались — 'прозрела' я.
— Не-а. Я налаживал личностные контакты с непосредственным начальством, — париро-вал оборотень.
Я фыркнула — и тут же взвизгнула, потому что оборотень плюхнул мне на руки какую-то прохладную мазь.
— Зачем?!
— Надо. Ну-ка помажьте ее сами, как будто руки кремом мажете.
— слушаюсь и повинуюсь — пробурчала я, принимаясь размазывать жирную пакость.
— Интересно, кудряшка, а я дождусь когда-нибудь от тебя таких приятных слов?
В дверях стоял Мечислав.
— А что — вам женщин мало? — огрызнулась я.
— Женщин — много. Ты — одна. Единственная и неповторимая.
— Я — такая, — гордо согласилась я. — а что там с блондинистой куклой?
— пришлось уволить. Кстати надо будет завтра прислать сюда своего бухгалтера. Пусть посмотрит документы, и будем подбирать нового.
— А прежний?
— Уволен. Семейственность не идет на пользу делу.
— Ну и что я говорила?
— Мечислав Николаевич, вы нам просто жизнь спасаете, — засиял оборотень, заканчивая перебинтовывать мне руки.
— О! Кстати! А чего это он — Николаевич?
— Юля, я же не могу жить среди людей без паспорта! Вот и пришлось.
— Да-а? — Я впервые подумала о самом простом. — Мечислав, а какая у тебя фамилия?
Впервые я увидела, как вампир — смутился! Отвел взгляд в сторону и захлопал длин-нющими — хоть бантик вяжи — ресницами.
— Любомирский.
— Любомирский Мечислав Николаевич? — попробовала я на вкус. — А по национально-сти ты — кто?
Почему-то я впервые задумалась, что в наш век нельзя обойтись без документов. И Мечислав должен быть где-то прописан, как-то отмечен и все в таком духе.
— Я — русский эмигрант с просторов Украины.
Вампир — хохол оказался для меня слишком сильным испытанием. Я закатилась почти истерическим смехом. И хохотала, пока Мечислав не погрузил меня в машину.
Глава 8
Как правильно ловить слонопотама.
— Мечислав а у тебя клыки в сале не взянут?
— Юлька, не доставай шефа. — Вадим попытался меня успокоить, но — увы. После всех переживаний сегодняшнего вечера, качественно этого добиться можно было только ло-шадиной дозой снотворного. Или ударом по голове. На выбор.
— Это вообще про вампиров сказано, что 'тиха украинская ночь, но надо перепрятать хлеб и сало'?
— Юлька, ну что ты привязалась? Подумаешь, Украина. Надо же было куда-то шефа приписать. А Киев ничуть не хуже остальных городов мира.
— Даже лучше, — я все еще заливалась дурацким смехом. — Мечислав, а тебе вообще как среди кацапов? Так ведь теперь называют русских?
— Да что за глупости ты несешь!? — наконец разозлился Его Неотразимость. — Хохлы, кацапы... пороть вас некому! Поколение идиотов! Лапшу вам вешают на уши, а вы и ло-паете! А ты вообще знаешь, что первое государство, с которого все и пошло — и Россия, и все остальные — было основано еще в девятом веке и называлось Киевская Русь? А Киев оставался столицей вплоть до середины тринадцатого века! И никому в голову не прихо-дило делиться по национальности. Нет, конечно, были поляне, древляне, уличи, ради-мичи, северяне... много разных народов, но все вместе они были русичи. А вот эта вся ахинея — хохлы, кацапы — это все придумалось позднее, чтобы легче было управлять ду-раками. Одно дело — когда брат отделяется от брата, вот, как Славка вас бросил. Под-лость? Подлость! А если сказать, что это не старший брат, а злой хохол — или, например, мерзкий кацап, так вовсе и не предательство получается! Наоборот — похвальное деяние! Подонки во времена перестройки всех подробили, придумали эту глупость в свое оправ-дание, а теперь такие соплюшки, как ты повторяют эту мерзость, да еще и считают это смешным! Значит так, когда все это закончится, Вадим, ты сядешь — и займешься с Юлей историей. И чтобы я никаких расистских глупостей от нее не слышал. Никогда.
После этого даже я заткнулась. Впервые видела Мечислва настолько разозленным. За-цепило что-то...
То есть и раньше он сердился, когда подумал, что у меня что-то было с Сережей, но тогда — за дело, а сейчас? За пару слов? М-да...
До клуба мы ехали в гробовом молчании.
В 'Трех шестерках' Мечислав протащил меня через заднюю дверь сразу в свой каби-нет, усадил на диван и придвинул поближе столик.
— Ты что-нибудь хочешь, кудряшка? Я закажу.
Есть не хотелось. А вот пить...
— Апельсинового сока. Литр, — заказала я.
— Хорошо. Вадим, распорядись. Заодно найди мне остальных, и приходите все сюда. Бу-дем...
— Думу думать, — подхватила я. Вадим улетучился. И правильно. Мне позарез надо было поговорить с Мечиславом наедине.
Кажется, вампиру тоже было, что мне сказать. Во всяком случае, начали мы практиче-ски одновременно:
— Мечислав...
— Пушистик...
Вампир замолчал и изящным жестом предложил мне продолжать. Я покачала голо-вой.
— после тебя.
Как-то легко уже получается говорить вампиру 'ты'. Слишком легко...
— Хорошо. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне. Хотя бы пока мы не разберемся со всей этой ситуацией.
— Какой?
— С нашими Тульскими друзьями.
— и сколько это может занять?
— Не знаю.
— Нет.
Вампир даже не особенно удивился. И не сделал попытки подняться из-за стола. Впро-чем, я не обольщалась на его счет. Вадим скоро должен вернуться, да еще и с компанией — вот Мечислав меня и не трогает. Он свое еще успеет наверстать после совещания.
— Юля, я настаиваю.
— Я все равно против.
— Я считаю, что в твоем доме обеспечить тебе подходящий уровень безопасности — не-возможно.
— Здесь — тоже. Ты еще не забыл про шпиона?
Тонкое лицо стало вдруг холодным и жестоким. Как будто на него одели золотую маску. Совершенную — и мертвую. Ой, не завидую я шпиёну. Он будет не просто бит и уничто-жен. Такой добротой Мечислав не страдает.
— Не забыл.
— Вот. Вы днем спите, а мне что? Удавиться? Если ваш шпион — оборотень, он меня просто по-тихому придушит в уголке и спишет все на несчастный случай. Поскользнул-ся, упал, очнулся — гроб. То есть уже и не очнулся.
— Ты можешь днем побыть в моей комнате.
— ЧТО!?
Я буквально взвыла.
— Да. Там есть все необходимое. В частности — большой засов изнутри и бронированная дверь.
— А водопровод и канализация?
Мечислав хлопнул ресницами. А затем улыбнулся. М-да, будь я куском масла — и после такой улыбки от меня осталась бы только лужица на диване.
— Юля, вампирам не требуется канализация. В силу физиологии. Но я могу распоря-диться насчет ночного горшка. Ты — согласна?
— Ни за что!
— Почему? Днем я буду тих и недвижим. И не смогу приставать к тебе.
— Ты что — хочешь, чтобы я весь день просидела в одной комнате с трупом?!
— Мертвые не кусаются, как говорил один симпатичный старый пират — Мечислав улыб-нулся и весело подмигнул мне.
— в отношении вампиров это недействительно, — парировала я. — Интересно, что у меня разовьется первым — клаустрофобия или некрофобия?
— Или некрофилия, кудряшка? — Мечислав тоже мог быть весьма ехидным существом. — Представь себе, мое беспомощное тело в твоем распоряжении — на целый день. В твоем полном распоряжении.
Мягкий и какой-то... непристойный голос смычком проскользнул по моим натянутым нервам. Я в одну минуту представила себе всю картину...
Подземелье... Наглухо закрытая комната, огромная кровать с черным бельем, не-сколько светильником выхватывают из сумрака прохладное золото его тела... кусочки мрака стыдливо скользят по его фигуре и тут же отступают, не желая скрывать совер-шенство чистых линий...
Я наклоняюсь, и прослеживаю их путь губами... мне никто не помешает... я могу делать все, что пожелаю... могу просто смотреть, восхищаясь и возбуждаясь от одного вида, могу ласкать его совершенное тело пальцами, могу попробовать каждую его частичку на вкус...
Я так живо представила себе, как буду скользить губами по его груди, спускаясь все ниже и ниже, пока не... бог мой...
В ноздри ударил аромат меда и экзотических цветов. Моих губ коснулись теплые губы вампира. Чуть кольнули клыки, словно приказывая не сопротивляться. И я, непроизволь-но, все еще пребывая в своих фантазиях, ответила на поцелуй.
Мечислав был уверен в себе, его губы не настаивали на поцелуе. Он скользил, гладил, изучал, мягко дотрагивался, вбирал мои губы — и тут же выпускал их... пока я сама не вцепилась руками в его плечи, то ли стараясь оттолкнуть, то ли прося о продолжении. Но и тогда вампир не стал никуда спешить.
Его язык мягко скользнул по моей нижней губе, он пробовал меня на вкус и не собирал-ся торопиться. Я попыталась что-то сказать, но вместо слов в горле родился только ти-хий стон.
Поцелуй становился все сильнее и настойчивее...
Краем уха я уловила скрип двери.
— кажется, я не вовремя? Добрый вечер, Юля.
Рамирес стоял в дверях кабинета. Мечислав оторвался от меня и повернулся к посетите-лю.
— Извините. Мы были немного заняты.
— Да, я вижу.
— Д-добрый вечер, — прозаикалась я.
Картина была впечатляющей. Я, на низеньком диване, все раскрасневшаяся и растре-панная. Мечислав, стоящий рядом на коленях. Мои руки лежат у него на плечах, руки вампира... одна на моем бедре, другая уверенно запуталась в моих волосах, превращая когда-то аккуратный конский хвост в ведьмину метелку. Каждому ясно — еще пять минут — и скромность дивана могла бы серьезно пострадать.
— Что у вас с руками, Юля?
В моей голове все еще гулял туман, но даже так я сообразила — ответить правду про ИПФ и все-все-все — лучше сразу и самой удавиться.
— производственная травма. Я пыталась поджарить яичницу.
Угу. Взяв яйца взаймы в ИПФ и пытаясь не разбить их. Но с формальной точки зрения лжи в моих словах не было.
— И масло выплеснулось вам на руки?
— Полагаю, что кулинария — не Юлина стезя. Я могу вам чем-то помочь?
Мечислав был спокоен и элегантен. Что целовался, что радио слушал.
— Да. Я хотел бы поговорить со Станиславом Евгеньевичем Леоверенским и Кларой Кар-ловной Кареловой.
Мечислав удивленно поднял брови.
— Прошу прощения, но это — невозможно. Сегодня последний из дней, в который все слабые оборотни обязательно меняют облик. Они сейчас в лесу со стаей, и вернутся толь-ко к утру. Впрочем, я поговорю с вожаком стаи и попрошу его прислать своих подчи-ненных к вам. Если они успеют.
— Замечательно, — процедил Рамирес. — Еще я бы хотел поговорить с Юлей. Это — воз-можно?
— Да, разумеется, — прощебетала я. — я сейчас только поговорю с ребятами — и сразу же подойду к вам вы же не будете возражать, правда? Мы с вами так и не успели пооб-щаться из-за этой жуткой перестрелки, просто кошмар! Мечислав, котинька, ты же не будешь возражать, если я поговорю с Рамиресом? Честное слово, мы будем у всех на виду где-нибудь за столиком, так что не надо меня ревновать... Я буду очень-очень воспитанной!
Я хлопала глазами и с моей точки зрения вела себя, как клиническая дура. Рамирес сдвинул брови. Кажется, он рассчитывал на небольшой тет-а-тет. А ху-ху ему не хо-хо?
— Я не буду возражать, — произнес Мечислав.
Кажется, он хотел что-то добавить, но я ему не дала, затрещав, как сумасшедшая соро-ка:
— Ой, Мечислав, ты та-акой лапочка! Я тебя просто обожаю! Рамирес, правда же, мне ужасно повезло, что я стала фамилиаром именно у Мечислава! — Я постаралась особенно противно хихикнуть. — Он та-акой обаятельный! Ну, у нас еще будет время поговорить об этом! Посидим с вами в клубе, выпьем колы, пообщаемся... Ой! Я забыла что вы не пьете кока-колу! Вы так похожи на человека! Иногда я забываю, что вы намного старше и мудрее, чем обычный человек, — льстецы, не стесняйтесь в любой судьбе до края на-лить медовую реку...* Вот и Рамирес чуть улыбнулся. — Мне все-все женщины в клубе будут завидовать, что я сижу с таким красавчиком! А правда, что вы с Мечиславом зна-комы уже долго-долго!? Вы мне потом расскажете о своем знакомстве?! Правда!?
Последнее слово вышло уж вовсе ультразвуковым взвизгом. Но — подействовало.
Рамирес поморщился и кивнул.
— Юля, я буду ждать вас внизу, в ресторане.
— Ой! Вам тоже интересно наблюдать за людьми!? Они та-акие смешные! Как пьяные обезьянки! — взвизгнула я.
Рамирес сухо кивнул и закрыл дверь кабинета. Послышались тихие шаги.
* Юля цитирует Э. Асадова 'Льстецы, не стесняйтесь в любой судьбе до края налить медовую реку. Ведь льстить — это, в общем, сказать человеку, все то, что он думает о себе.' прим. авт.
Мечислав прислушался, потом выглянул в коридор.
— Ушел.
— Ну и хвала Аллаху. Я испугалась, что он попросит меня о приватной встрече.
— Он явно хотел. Но растерялся. Ты себя странно вела.
— Как полная дура? Сама знаю.
А что еще оставалось делать? Веревку намылить? Ага размечтались...
— И он знает. Как ты собираешься поступать дальше?
— Так же по-дурацки. И еще буду уверять, что могу быть серьезной только после твоих нотаций.
— Не поверит.
— Но и свое не получит. Какой с дуры спрос?
— А какое от дуры предложение?
