Спорить я не стала. Хочешь — расскажу. Я не в том положении, чтобы спорить.
— Нидхёгг, гигантский дракон... ой...
— Ты продолжай, не отвлекайся.
— Хорошо. Рожден богом коварства и зла Локи*. Имя дракона означает 'разрыватель трупов'. Живет он в царстве мрака, которое называется Нифльхейм или еще в некоторых версиях Хель, по имени богини, им управляющей. Питание — мертвецы, попадающие в подземный мир. А еще он пил кровь грешников — лжецов, клятвопреступников и убийц, которые в силу своей пакостности направлялись именно туда... ПИЛ КРОВЬ!?
Я ощутила, что мои глаза принимают форму правильного круга.
* в данном случае Юля ошибается. Бог Локи приходился отцом Мировому Змею, прим. авт.
— Именно. И не только. Еще он грыз корень дерева...
— Дерева Иггдрасиль — гигантского ясеня, соединяющего небо, землю и подземный мир. На том же де-реве сидел гигантский орел, Нидхегг ругался с ним, а белка Рататоск посредничала, перенося руга-тельства от орла к дракону и обратно. Больше не помню. Уж извини...
— Хель... — заговорил Палач. — Это самый тёмный, самый холодный и самый низкий из девяти миров мёртвых. Дом Нидхёгга — это яма, кишащая ядовитыми змеями, которая расположена около Хвергель-мира, или на вашем языке Кипящего Котла. Это великий ручей, это источник всех рек мира. Нидхёгг с помощью четырёх змей перегрыз корень древа Иггдрасиль — гигантского ясеня, соединяющего небо, землю и подземный мир, и разразилась война между богами и чудовищами-великанами. После жуткой трёхлетней зимы боги победили в великой битве Рагнарек. Нидхёгг участвовал в битве, но не был убит. Он уцелел и вернулся в царство мрака, где пировал телами тех, кого ему сбросили с поля сраже-ния...
— Это действительно так?
— Нет. Но помни — сказка ложь, да в ней?
— Намек... и тут есть правда?
— Есть. Нидхегг был драконом — и вампиром.
Меня передернуло.
— Кошмар!
— Да. И Рагнарек действительно был. Просто... немного не такой, каким его помнят скандинавы.
— А какой?
— Вампиры и оборотни с одной стороны. Люди, укротившие силу жизни — с другой.
Я захлопала глазами. Они уже оставили все попытки принять нормальную форму и теперь стре-мились к овалу. Это было как-то уже слишком. Маги? В нашем мире!?
— А чему ты удивляешься? Назови их экстрасенсами, если тебе так больше нравится.
Мне вообще никак не нравилось. Но...
— и чего ж они не поделили? Кормушку?
— Угадала.
Упс...
— Нет, я понимаю, что вампирам и оборотням нужны люди. А магам жизни — зачем? Я-то немножко тоже завязана с той силой? Мне не придется людоедством заниматься?
Палачи расхохотался. Звонко и весело, от души.
— Тебе!? Людоедством!? Зачем!?
— Ну вы же сами сказали...
— Да в переносном смысле, девочка! В переносном! И те, и другие хотели власти над отдельно взя-тым народом! И те и другие сцепились именно за власть!
— и в борьбе бобра с ослом, победило бревно?
— Угадала. Накрыло обоих. Были уничтожены почти все маги. Были уничтожены почти все вампиры.
— А Нидхегг?
— А ты не догадываешься?
Палач смотрел так, что мне стало страшно. И захотелось закричать... уйти, убежать от этих черных глаз... не смогла. Опустила голову.
— Догадываюсь. Нед... Нид... Нидхегг, да? Когда это было?
— почти десять тысяч лет назад...
Я выдохнула. Христа еще не было и в помине. Были шумеры, египтяне... разве тогда уже были ви-кинги?
— Тогда уже были многие. Я не буду рассказывать тебе всю историю, просто поверь, что это — было. Я кивнула. Хорошо. Примем, как факт.
— А... дракон... вы летать умеете? И перекидываться?
— Умею, — горько обронил дракон. — Умел... будь оно все проклято... оно и так проклято! Ты знаешь, почему мы ночуем тут, девочка!? Посмотри на меня!!! Я БЫЛ драконом!!!
Палач встал и отошел от костра на несколько метров. Посмотрел, сделал еще несколько крупных ша-гов назад — и вдруг свел перед собой руки, словно с силой сжимая что-то невидимое.
И — исчез...
То есть не исчез. А переродился.
Я просто не сразу поняла это из-за размера. Человек был небольшой. А дракон... дракон был огром-ным.
Он сливался с ночью, он был, как кусок абсолютной черноты там, где раньше виднелись небо и де-ревья, он заслонял звезды, и казалось, поглощал их свет.
Он был антрацитово-черным. Огромного роста... мне казалось, что он был выше сосен, даже стоя на всех четырех лапах. Твердая чешуя не отблескивала в лунных лучах. Она словно впитывала их в себя. На хвосте, шее, спине я видела шипы. Лапы украшали громадные когти. А крылья... крылья — сложе-ны? Я пока их еще не видела. Но если он рискнет расправить их на поляне — половину сосен обрушит.
Тяжелая голова опустилась на траву.
— Подойди ко мне. Не бойся. Не убью...
Голос был негромким, глуховатым и напоминал голос Палача. Никакого рева и рыка. Почему?
— Речевой аппарат драконов и людей устроен по-разному. Я не могу произносить слова внятно из-за строения гортани. Это магия. В которую ты не веришь, — напомнил о себе ящер.
Я выдохнула и сделала шаг вперед. И вовсе я не боюсь! И не боялась! Просто задумалась! О чем? О памперсах! Все-таки хорошие люди их изобрели, вот кому бы Нобелевку давать надо!
Голова дракона мирно лежала на поляне. И вообще он как-то устроился, как кот на завалинке. Подог-нул под себя все четыре лапы... чтобы ничего не задеть и быть не слишком заметным.
Я представила себе картинку — и вдруг захохотала как гиена. Кажется — изрядно перепугав дракона. Он, бедный, наверное решил, что я рехнулась.
— Ты в порядке?
— Нет, — призналась я. — Я только что подумала — спутники же летают! И снимают! Сделает так кто-нибудь снимок нашей полянки — вот народ оторвется! Дракон!? НЛО-извращенец!? Опыты коварных военных!?
— Скорее сбой аппаратуры или галлюцинации. Неважно.
— А что — важно?
— Твое согласие, Юля. Я стар. Устал. И... я бы хотел жить, но не могу!
— почему?
— Я дракон. Но — без крыльев. Посмотри...
Крыло осторожно развернулось, чтобы не задеть меня.
— Это проклятие. Проклятие одного из магов. Еще тогда. Десять тысяч лет без неба. Десять тысяч лет без крыльев. Десять тысяч лет смерти... я так больше не хочу. И не могу. Я устал.
— Ну и разбил бы себе голову об стену. Сложно что ли? — буркнула я, рассматривая крыло. На вид оно больше всего напоминало... драную промокашку! Изрядно пожеванную и помятую. В дырочку и складочку. Осторожно дотронулась пальцем — и кивнула. Да, на этом не полетаешь. Под моей рукой было что-то вроде полиэтилена. И стоило мне увеличить нажим... я не стала этого делать. И так ясно, что оно прорвется даже под моей рукой.
— Очень больно?
— Было больно. Тысячи три лет тому назад стало легче. Ненамного. В человеческой форме теперь мне намного уютнее. Они хотя бы не болят...
— и это нельзя исправить?
— Смешная девочка...
Дракон осторожно отобрал у меня крыло, поднялся на лапы — и вдруг расплылся черным туманом. Миг — и на поляне опять стоял обычный человек.
— Ты знаешь, кто такие драконы?
— Да. Если ты слышал о Шарле...
— Шарле?
Я запустила пальцы в волосы.
— Альфонсо да Силва держал моего брата у себя пленником.
— пленником? Твоего брата?
— То есть тогда Шарль еще не был моим братом. Но... он тоже дракон.
Почти исторический момент. Я стала единственной свидетельницей того, как у ужаса вампиров отвисает челюсть.
* * *
Мечислав посмотрел на часы. Примерно через час должны были явиться Елизавета и Олег Северный. А пока можно было и послушать Вадима.
— Шеф, это полная задница, — докладывал старый друг и подчиненный. — Записи с камер мы отсмот-рели. И к вашей машине никто кроме вас не приближался.
— Хочешь сказать, что я сам бы себя подорвал?
— Нет. Хочу сказать, что неизвестный знал о камерах наблюдения и потер с записей свою морду.
— а кто о них знал?
Вадим молча положил на стол лист бумаги с шестью именами. Мечислав пробежал их, наткнувшись взглядом на имя 'Вадим' в самом начале, и поднял брови.
— вот как?
— Да. Они потерты даже с той камеры, которую устанавливал лично я.
Вампир чертыхнулся.
— Тогда круг сужается.
Шесть человек. Условно человек. Вадим, Владимир, Валентин, Борис, Леонид, Федор.
Каждый из них знал про ВСЕ камеры. Каждый мог потереть изображение. Каждый мог подложить бомбу.
И как прикажете это все выяснять?
Особенно когда над головой висит Елизавета, пропала Юля и не дает о себе знать Палач?
Впервые за триста лет Мечиславу захотелось взять что-нибудь тяжелое и отвести душу. Или свернуть кому-нибудь шею.
Ну вот КТО!?
Ладно. Выясним... А пока...
— Что с милицией?
— после энной суммы согласились, что имела место техническая неисправность. Бензобак потек... выписали штраф и приказали явиться. Направлю Леонида.
Мечислав усмехнулся. Продажность 'слуг закона' всегда была полезна вампирам. И не надо кричать, кто коррупция, казнокрадство и прочие перекосы возникли только сейчас. Они вечны и незыблемы. Пока в кодекс не введены телесные наказания и смертная казнь так точно. Да и эти меры не дают сто-процентной гарантии. Они просто снижают вероятность недобросовестности.
— Это хорошо. Ладно. Сейчас мне некогда, но завтра сядем и подумаем, как можно проверить каждо-го из списка.
— Со мной подумаем? — съехидничал Вадим.
Ответом ему стала метко запущенная в полет папка. Увернуться вампир успел, но занервничал.
— Если я еще и вас с Борькой подозревать буду — вообще рехнусь. Сгинь с глаз моих, чудовище!
Вадим послушно исчез за дверью. Но насладиться хотя бы минутой отдыха Мечиславу не дали. В дверь просунулась головка Дамарис и вампирша доложила:
— Шеф, клиент готов к общению. Записать на диктофон или вы сами...
Мечислав закатил глаза и встал из-за стола.
— пошли. Кое-какие вопросы хорошо бы прояснить сейчас. А остальное выпотрошим позднее. Глав-ное не переборщи...
— Шеф, вы обижаете во мне профессионала!
* * *
Алина Михайловна встретила Шарля то ли улыбкой, то ли гримасой.
— Здравствуй...
— Здравствуй. Ничего, что я на ты? Просто среди паранормов принята такая манера общения. На вы обращаются только к высокому начальству. А мы примерно на одной ступени.
Шарль присел на кровать. И в следующую минуту на его запястье сомкнулись пальцы 'тещи'.
— Алекс...
— Шарль.
— Шарль... Скажи, Юля ведь...
— Юля все знала. С самого начала. И ваш супруг тоже. Просто они не считали нужным взваливать эту ношу на твои плечи.
— Умники! — сверкнула глазами женщина. — Сейчас вот мне намного легче!
— а что — если бы ты знала о существовании паранормов заранее, тебе стало бы легче?
— А вдруг? Уж Князь ваш точно не оказался бы...
— Князь — наш, — спокойно перебил Шарль. И мой, и твой. А то, что в первый раз он всех шокирует, в этом ничего удивительного. Юля вообще рассказывала, что у нее чуть крыша не съехала. Она не знала, чего ей больше хочется — стукнуть его или поцеловать.
— И выбрала поцеловать?
— Ударить. Это долгая история. И лучше пусть она ее сама расскажет.
— А ты...
— Она мне доверилась. И я этого доверия не предам.
Слова упали чугунной плитой. Алина Михайловна поняла, что — все. Не пробиться. И перешла к тем вопросам, которые ее волновали.
— Скажи, кем ты приходишься Юле?
— Официально мужем. В жизни — братом.
— Вот как?
— Мечислав сам это предложил. Он понял, что в ближайшее время я без Юли жить не смогу. И решил дать нам обоим какую-то основу отношений. А лет через двадцать — посмотрим.
— Лет... двадцать?
— Вряд ли мне потребуется меньше для восстановления. Неважно. Тебе не нравится Мечислав?
— И это еще мягко сказано!
— Зря.
Алина Михайловна зашипела сквозь стиснутые зубы. А Шарль пожал плечами и пояснил:
— Он не злой. Не глупый. Не подлый. Особенно по отношению к своим людям. Юлю он любит. Как может, конечно...
— А когда он пойдет налево...
— подозреваю, что Юля даже и не узнает.
— Уверен?
— более чем. Юля не просто привлекает Мечислава. Она ему полезна. Нужна. Необходима! В бли-жайшие лет сто можно за нее не беспокоиться. А дальше — посмотрим...
— Ты так легко об этом говоришь...
— а вы подумайте проще. Сто лет! За это время и ядерная война случиться может.
— Типун тебе на язык.
— Да хоть сотню. Но лучше порадуйтесь за ребенка. Вампиры имеют хорошие шансы выжить даже рядом со взрывом. И Юля тоже выживет.
— Очень мило.
— Алина, ну тебя же не это грызет... так ведь?
— Ты...
Шарль не дал закончить фразу.
— Ты злишься, ты растеряна, ты не знаешь, что делать дальше. И куда себя приткнуть — тоже. Вот и досталось Мечиславу. Но проблема не в нем. В тебе.
Женщина прикрыла веки, не соглашаясь с его словами, но и не отрицая их. И Шарль продолжил:
— Ты просто еще не определилась в этом мире. А зря. Хочешь начать завтра?
— Завтра?
— Ну да. Физически ты уже здорова. А вот душевно... полагаю, что тебе надо сходить домой, пови-даться с родными, прогуляться на фирму, на кладбище, попрощаться с Костей...
Алина Михайловна кивнула головой.
— Вот. Я предлагаю тебе завтра этим и заняться. Только пока, прости, не одной.
— Почему?
— Потому что во многом твое состояние вызвано еще и перестройкой организма. Ты становишься оборотнем. В крови гуляют лошадиные дозы гормонов. И оказывают свое влияние на психику. Я не знаю, кто и что может на тебя подействовать. Но не хотелось бы столкнуться в центре города с огромным безумным тигром. Да и Юля потом меня прикончит.
Алина закатила глаза.
— Ладно. Если хочешь — пусть так и будет.
— Я поговорю с шефом. Или я тебе составлю компанию, или Леонид. На выбор.
Алина Михайловна чуть подумала.
— Леонид.
Шарль кивнул и вежливо стал прощаться, пряча улыбку.
Нет, Алина не забыла мужа. И Леониду придется долго трудиться, чтобы в ее глазах опять зажглись огоньки любви. Но... то, что он сделал, так просто не проходит. Он делился с ней кровью. Держал ее на руках, когда женщина была между жизнью и смертью. Звал обратно...
Рано или поздно Алина посмотрит на него, как на мужчину. А уж что будет дальше... дальше будет жизнь. И важно только это.
* * *
Мечислав приказал секретарю принести новую рубашку — и хлопнул дверью кабинета. До встречи на высшем уровне оставалось еще пятнадцать минут, вполне можно успеть принять душ, вымыть голову переодеться... черт бы побрал этого попа!
Откуда только в людях берется столько дерьма!?
Стоило Дамарис только улыбнуться, в очередной раз приблизившись к мерзавцу — и у него начинался приступ 'медвежьей болезни'. За двадцать минут допроса Мечислав чувствовал себя так, словно его в отхожем месте искупали! Волосы, кожа, одежда — все пропиталось мерзким запахом. И если чистые джинсы в кабинете еще были, то рубашку он вчера использовал...
Засранец!
