— Убей его, — ровно повторил Дос, не меняя положения.
— А ты попробуй сделать это сам! — рявкнул Кенгш. — А я посмотрю, как это у тебя получится.
Ну, это он зря. Я в который раз за этот день почувствовал себя жестоко разочарованным. Этот здоровяк просто почему-то не хотел со мной связываться, вот и все его благородство.
Дос повернул голову и поймал взгляд здоровяка. Кенгш вздрогнул как от удара. Глаза его моментально остекленели. Что-то тупое и безжалостное проступило в мощном облике великана. Громадные кулаки медленно поднялись на уровень пояса, титанические мускулы вздулись и затвердели. Всего несколько секунд — и воля синтета превратила его в машину для уничтожения, приведенную в действие.
Я почувствовал омерзение. Синтет приказывал. Синтет повелевал, подчинив себе человека против его воли. В силу каких-то невероятных обстоятельств искусственное создание оказалось способным управлять существом, относящимся к роду его создателей, и мне стала понятна ненависть, вдруг прорвавшаяся у Кенгша наружу, — ненависть раба. Недаром на толкучке Нкот так обошелся с ним, он уже тогда их обоих видел насквозь...
— Убей его, — снова прозвучал бездушный приказ.
Огромное тело дрогнуло и двинулось вперед. Расстояние между нами стало медленно, но неумолимо сокращаться.
Медлить больше нельзя.
Я отсек все эмоции и мысленным взором пробежался по телу, собирая все крупицы своей энергии в единый кулак и повторно перебирая при этом в уме все ключи, которые знал и которыми владел, намечая план действий. Погребенные ранее под ложными слоями памяти, они теперь вернулись ко мне снова, намного повысив мой боевой потенциал. Жаль только, что я находился в очень скверном физическом состоянии после битвы с Порождением и не мог сразу применить свой ключ-абсолют. Сейчас бы он меня просто убил — настолько я был плох.
Кенгш приближался. Гора мышц, подчиненная единой цели. Оживший строительный копер, пущенный в дело для забивки в землю живой сваи по имени Элиот Никсард.
Выбор ключей оказался неожиданно богатым. Молот и наковальня? Или смерч? А может, стихия? А еще — клещи, молния, гейзер, секатор, маятник. Самые проверенные, отработанные ключи после абсолюта, или связующего, интегратора.
Верзиле оставалось сделать не более пяти шагов, когда план был составлен и ключи выбраны. Нервная дрожь теплыми покалывающими волнами пробежала по мышцам — знак активизирующейся энергии. Началом по моему замыслу должен был стать смерч, позволяющий достичь максимальной быстроты движения за минимальное время. Как у лешука, конечно, все равно не получится, но быстрее, чем у обычного смертного при максимальной тренированности, уж точно. Ведь любой мыслеобраз — это прежде всего пробуждение всей скрытой мощи, на какую вообще способно человеческое тело, сила экстремальных ситуаций в чистом виде, которую человек может так и не использовать до конца своей жизни. Кенгш мог быть в двадцать раз сильнее меня, но у него больше ничего нет, кроме его необычной физической мощи, а у меня есть что ей противопоставить. Но прежде всего я собирался достать самого Доса. Именно это было ключом к победе.
Когда верзила скалой навис над моей головой, готовясь обрушить сверху огромные кулаки, я резко нырнул в сторону и рванулся к синтету. Я рассчитывал на скорость и неожиданность, полагая, что Дос не успеет сконцентрировать на мне всю свою огневую мощь за тот мизерный отрезок времени, который нужен был мне, чтобы до него добраться. На сожжение летуна на толкучке у него ушло не менее минуты, а тут всего десять метров стремительного, как удар молнии, движения. Для рук я задействовал секатор, мысленно преобразовав ладони в два скрещенных ножа, чтобы оторвать экс-осевому голову в мгновение ока.
Но я ошибся, рассчитывая на пониженную реакцию Доса. Он был настороже, и, как только я выскочил из-за Кенгша, его смертоносный взгляд тотчас же обрушился на меня. В лицо ударил шквал нестерпимого жара, экровеленовая одежда мгновенно раскалилась и обожгла кожу. Тело словно с ног до головы обдало кипятком. Боль была дикой. Я успел сделать навстречу Досу всего несколько шагов, каждый из которых получался короче предыдущего от все усиливающейся пытки огнем. А затем от жара и боли помутнело в глазах, и я понял, что перестаю контролировать себя...
Следующий шаг мог стоить мне жизни.
Я отпрянул в сторону, в броске перекатился через голову и снова вскочил на ноги. Ключ почти вышибло, дыхание сбилось, в висках бешено стучала горячая кровь, хотя на атаку Доса ушло не больше нескольких мгновений. Что-то случилось со зрением — глаза застлала непроницаемая багровая мгла. Неужели этот ублюдок успел сжечь мне роговицу?
И тут жар настиг снова, обдав с головы до ног обжигающей волной, и я опять рванул в сторону, вслепую, движимый лишь инстинктом самосохранения...
Мрак.
Мрак обрушился со всех сторон, отрезав всякие ощущения. Тело словно исчезло, остался только обнаженный беззащитный мозг в окружении враждебной черноты. Через нескончаемо долгое тягучее мгновение появилось ощущение какого-то движения... Я понял, что падаю, и воспринимал себя словно со стороны... Затем вернулся звук и слабо вспыхнул свет... и перед тем как земля вышибла из меня дух снова, я успел сообразить, что нарвался на удар Кенгша, когда, ослепленный, бросился прочь от Доса. Прежде чем я заработал следующий удар, мне удалось еще раз обнаружить себя в этом бренном мире. И зрение все-таки вернулось, хотя и не полностью.
Огромный силуэт Кенгша с занесенными кулаками-кувалдами быстро приближался. Обожженное тело терзала жгучая боль, соображал я плохо, но каким-то образом сумел оказаться на ногах и запустил следующий ключ в действие. Молот и наковальня — мощные удары и нечувствительность собственного тела к выпадам противника. Последнее было просто необходимо, и я сумел войти в этот ключ в самый последний миг, когда кулаки Кенгша уже опускались мне на плечи. Тело содрогнулось под страшным ударом, ключицы хрустнули, словно пересохший хворост, ноги ушли в плотную сырую почву по щиколотки. Я пошатнулся, но устоял. Боль ушла, и я нанес ответный удар обеими руками, вложив в выпад всю имевшуюся экстремальную силу, пробужденную к жизни ключом. Выкованный из рук молот вонзился верзиле в живот, и будь он обычным шелтянином, такой удар пробил бы его насквозь и уж точно сломал бы позвоночник, но моим противником был Кенгш... Невероятный Кенгш! Молот сотряс его огромное тело, оторвав ноги от земли и подбросив на десяток сантиметров вверх, из груди профи вырвался глубокий сдавленный рык...
В следующую секунду он снова прочно стоял на земле, хотя и хватал ртом воздух. Но раунд еще не окончился. Пока он пытался отдышаться, я врезал ему в висок, чувствуя, как безнадежно быстро рассеиваются, уходят силы. Голова Кенгша мотнулась на плечах, как резиновая, что не помешало ему тут же сделать выпад правой. Я ловко уклонился... и поймал его левый кулак точно в грудную клетку. Глухой треск кости... Сердце на мгновение остановилось, словно о чем-то задумалось, затем нерешительно, неровно заработало вновь. К горлу подступила кровь, заполнила рот, потекла из углов губ, заливая подбородок.
Я устоял.
Удар верзилы был просто чудовищный, но, похоже, я уже пересек ту магическую черту, за которой на какое-то время становишься почти неуязвимым, несмотря на смертельные повреждения.
Мой кулак метнулся Кенгшу в горло, словно голова атакующей змеи. Верзила поймал мою руку в клещи своих гигантских лап и коротким рывком сломал в локте.
Ощущение упавшей на челюсть бетонной стены и падение. Каким-то проблеском затуманенного сознания я успел заметить занесенную над головой ногу и, откатившись в сторону, снова вскочил. Сознание, как ни странно, быстро вернулось в норму. Ключ еще не подпускал боль, хотя силы были на пределе. Кенгш же работал, как механизм, не выказывая ни малейших признаков усталости — что для него пара-другая сокрушительных ударов, после которых обычного человека можно сразу класть в гроб, вернее, то, что от него останется? Сила его была неимоверна, тело непробиваемо, и искусство Мобра в спарринге с ним безнадежно проигрывало. Из-за меня, конечно. Будь я в лучшей форме, то преподал бы хороший урок даже такому монстру. Дос Пламя не вмешивался, очевидно, на его взгляд все шло, как надо. Я не сомневался, что если Кенгш вдруг даст слабину, то Дос меня прикончит. Только это маловероятно — что Кенгш ослабнет.
Руки снова превратились в секатор... Вернее, уцелевшая рука. Грубая сила не прошла, попробуем по-другому. Добавив в последний момент к секатору молнию, я вогнал ее в брюхо Кенгша не хуже, чем Нкот на толкучке вогнал стальное лезвие, и все-таки пробил мощный корсет из перетренированных, гипертрофированных мышц живота. Кровь хлынула фонтаном из глубокой раны, обильно заливая одежду и землю под ногами, но Кенгш этого словно и не заметил, продолжая наступать...
Проклятое чудовище...
Несколькими стремительными выпадами я вспорол ему грудные мышцы и бицепсы, рассек шею под горлом. Я действовал быстро, очень быстро, и на этот раз уворачивался вовремя. Крови в огромном теле врага оказалось так много, что она хлестала из него, как из продырявленного бочонка. Один раз он все же меня чуть не поймал, но я нырнул под него и рванулся вверх гейзером... Тяжеловато даже в ключе — подбросить в воздух тушу весом в сто пятьдесят килограмм, но у меня это получилось. Массивное тело описало короткую дугу, и земля вздрогнула, когда Кенгш врезался в нее спиной. Удар вышиб из него дух, глаза закатились...
Шатаясь, я остановился в двух шагах от поверженного противника. Все сражение длилось не больше минуты. Кровь и пот катились по лицу, каждый вдох давался с таким усилием, что казался последним, в горле клокотало и всхлипывало. Но я все еще оставался жив...
— Браво, иноп! — Дос пару раз вяло хлопнул в ладоши, напомнив о своем существовании. — Не ожидал от тебя такой прыти. Похоже, знакомство с чужим действительно не прошло для тебя даром.
Это все мое собственное, придурок!
Я начал было поворачиваться к нему, но тут Кенгш подогнул ноги-колонны и сел. Затем, опираясь на руки, начал тяжело подниматься. Я мысленно застонал. Все его тело было залито кровью, он выглядел, как только что освежеванная туша, я порвал ему половину мышц и связок, а он и не собирался сдаваться! Силы Неба, сколько крови вокруг него! Вся земля в радиусе двух метров и сам он стали темно-красными.
Необходимо срочно что-то сделать. Я знал, что скоро выключусь от непомерных перегрузок. Или я найду способ обездвижить его, или... Может, попробовать связать ключом, как я сделал с Бигманом на толкучке? Но для этого я должен подойти и прикоснуться к этой куче красного мяса... Хорошо. Не стой, действуй!
Мысленный толчок запустил очередной ключ, добавив к прежним стихию — пробуждение силы в чистом виде (как-то нужно удержать эту махину на месте), а следом уже готовился камень, чтобы остановить верзиле сердце...
Вялый всплеск энергии пробежал по нервам и угас.
Тело сдалось. Не так уж много было сил, когда я начинал, да и повреждений оказалось больше, чем организм в состоянии вынести.
Кенгш поднялся — окровавленная гора, — и двинулся ко мне. Серо-стальные глаза безвольной куклы Доса Пламя бессмысленно смотрели на меня в упор, и смерть, выглядывая из них, беззвучно хохотала, скаля черные зубы, изъеденные всеми болезнями мира. Кенгш вряд ли осознавал, что делает. Его действиями руководила иная воля. Воля синтета.
Поздно. Теперь я уже ничего не мог сделать. Смертельная усталость неподъемными доспехами сковала меня по рукам и ногам, я больше не мог двинуться с места. 'Конец твоей невероятной удаче, Эл', — отрешенно пронеслось в голове. Чудеса не могли продолжаться вечно. А жаль. Жизнь была славной штукой. Что ж, по крайней мере, мне удалось прожить ее не зря, уничтожив такую мерзость, как Порождение. Стоящее было дело, стоящее во всех отношениях...
Зарычав, словно раненый зверь, Кенгш прыгнул, и мир колесом промчался перед глазами, смешав чистое небо и пропитанную кровью черную землю. Я оказался на спине, придавленный тяжелой тушей. Тело — мертвый комок израненной плоти, в голове — безумная ясность предшествующего конца. Я перегорел, израсходовав больше, чем мог. Противник мог уже не добивать меня, ему нужно просто подождать, пока жизнь вытечет сама, капля за каплей...
Но что это?
Пальцы руки, бессильно отброшенной в сторону, коснулись чего-то прохладного. Освежающий толчок энергии брызнул в ладонь, и какая-то очень далекая мысль скользнула в сознание из безликой бездны...
'Возьми Клинок, — настойчиво шепнула мысль, — возьми, возьми... Сожми пальцы'.
Я бы безумно расхохотался, будь на то силы, — это было оно, то самое чудо, ожидание которого таится в подсознании до последнего мгновения жизни, когда знаешь, что ничего уже не может произойти, что просто невозможно уже ничему произойти, и тут это происходит.
На ладони лежала рукоять Вечного Клинка Нкота, дождавшегося-таки своего часа. В пылу схватки, сам того не замечая, я оказался возле него, и теперь рукоятка каким-то непостижимым образом очутилась прямо на ладони. Инстинкт сработал раньше, чем поспел за событием разум, — пальцы сами судорожно обхватили рукоятку.
Как и раньше, сдвинуть Клинок с места было все равно, что сдвинуть голыми руками здание, но снова пришла на помощь, прошелестела безликая мысль:
'Расслабься... Слейся с Клинком, войди в него мысленно. Попробуй — и ты сможешь это сделать. Я тебе помогу... Ну же, давай, пробуй, борись! Ты не можешь сдаться сейчас, когда с тобой Я!'
Мозг без помощи сознания самостоятельно задействовал интегратор — внутри себя, игнорируя уже полумертвое тело. В тот же миг рука вдруг слилась с Клинком в одно целое, и вокруг что-то неуловимо изменилось.
Нависшая надо мной огромная туша Кенгша замерла. Кенгш словно окаменел. Едва это произошло, я ощутил дуновение призрачного ветра у себя в сознании и запах, всегда сопровождавший появление чужого, — запах древнего, как мир, времени, запах тысячелетий. Я услышал голос, шепчущий из ниоткуда, не узнать который теперь было невозможно:
— У тебя получилось, Эл. А теперь — иди ко мне. Здесь, в реальности Клинка, ты будешь в безопасности.
— Ты мертв, — недоверчиво вырвалось у меня.
— Мертва лишь моя физическая оболочка, Эл. Дух мой жив. Здесь, в Клинке, я соединился со своими предками, сам же Клинок — связующее звено между твоим и моим мирами. Если ты согласишься, Мы поможем тебе...
Перед затуманенным взором все еще маячили застывшие кулаки Кенгша, готовые в любой момент опуститься. Странный выбор — между смертью и... смертью. Но за одной стоял ослепительный свет перехода и рождение в новом теле, а за другой, кажется, призрачное подобие нынешнего бытия.
— Мой мир — это жизнь, — возразил Нкот. — Из него ты сможешь вернуться обратно в свой, для тебя он будет лишь временным пристанищем, пока ты не приведешь себя в порядок. В своем же мире ты погибнешь реальной смертью.
— Душа — штука вечная, — пробормотал я в ответ. — Когда-нибудь и моя вернется для новой жизни в этом мире.
