Руэйд вскочил.
— Нет!— с какой-то вдруг отчаянной свирепостью воскликнул он.— Это слишком! Я не знаю, о чем я думал, когда писал тебе вчера, но я не могу этого позволить, Астор, не могу купить свое спокойствие такой дорогой ценой! Если глава Даккарая внес имя Кассандры в черные списки, об этом уже знает весь совет — представь, чего Герхарду будет стоить новое нарушение? И во что оно потом обойдется тебе? — он решительно вздернул подбородок:— Нет, Астор. Я поступил преступно глупо, выдернув тебя в Мидлхейм, этого не стоило делать. Возвращайся на заставу. Кассандра — моя дочь, и я за нее в ответе, а ты уже достаточно унижался. Я сам пойду к эль Виатору.
Маркиз Д'Алваро обернулся.
— Ради чего?— склонив голову набок, поинтересовался он.— Чтобы тот поднял тебя на смех и спустил с лестницы?
— Пусть так! В конце концов, решает не он один, есть еще члены совета!
— Конечно. И ты каждому сунешь взятку?
— Да, гори оно синим пламенем!..
— А после, когда тебя на этом поймают за руку и опозорят на весь Геон, мне придется просить не за одну Кассандру, а за вас за всех?..— безжалостно уточнил маркиз.— Хорошенькая перспектива. Особенно если вспомнить, что Ван'Оррины тогда в любом случае будут для нас потеряны навсегда — а я не хуже тебя знаю, что это значит для Кристобель. Брось, Руэйд. С меня не убудет, тем более, что род Алваро в любом случае оборвется на мне же! Речь идет уже не о драконах — с ними у твоей дочери есть хоть какие-то шансы на жизнь. Зато с Нейларом эль Хаартом...
За спинами мужчин послышался слабый шорох и тихий, едва слышный вздох. Маркиз умолк, барон, уже открывший было рот для новых увещеваний, тут же позабыл обо всем, что хотел сказать. Оба обернулись к кровати. Но нет, Кассандра не проснулась, она только перевернулась на бок, обняв правой рукой подушку. У Руэйда защемило сердце.
— Кэсси, девочка моя,— пробормотал он, вновь склоняясь над дочерью. Та улыбнулась сквозь сон.
— Нейл,— пробормотала она. Барон изменился в лице и отшатнулся назад, словно ужаленный ядовитой змеей. Астор устало провел рукой по глазам:
— Вот тебе и ответ, Руэйд...
Вечером второго дня, на закате, барон Д'Элтар получил короткое сообщение от соседа, в котором говорилось: 'На интересующий нас вопрос получен отрицательный ответ. Не вижу причин сомневаться в искренности. К сожалению, в остальном утешить нечем'.
Недавно отужинали. Баронесса и ее старшая дочь, оставив мужчин на веранде, поднялись каждая к себе, Руэйд с Астором остались вдвоем — когда доставили записку от его светлости, лакей как раз принес им кофе. Барон взмахом руки отослал слугу, разорвал конверт, пробежал глазами короткие строчки и протянул записку шурину. Тот прочел. Потом, подумав, разорвал листок на мелкие кусочки и вопросительно поднял бровь:
— 'Отрицательный ответ'?
Руэйд тихо вздохнул.
— Что бы у них там ни было, до самого страшного, слава богам, не дошло. Он не тронул ее, Астор.
Темные глаза маркиза полыхнули мрачным огнем. 'Еще бы он ее тронул!' — прочел в этом взгляде барон Д'Элтар.
— Думаешь, это правда, Руэйд?
— Думаю, да,— барон вспомнил каменное лицо герцога, тогда, в кабинете, и непроизвольно поежился. Он понятия не имел, что из себя представляет Нейлар эль Хаарт и как хорошо он умеет лгать, но в том, что с его батюшкой такой номер не пройдет, отчего-то не сомневался.— И слава богам, теперь хотя бы одной головной болью меньше. Врачебное освидетельствование — это было бы уже слишком, хотя его светлость, помнится, предлагал и такой вариант.
Маркиз Д'Алваро крякнул.
— Его светлость,— после некоторой заминки, обронил он,— человек редкой самоотверженности... И знаешь, пожалуй теперь я тоже склонен ему поверить. Что ж, хорошо! Но чем же он, в таком случае, не может тебя 'утешить'?
На широкое лицо барона легла тень.
— Что бы у них там ни было,— повторил он,— похоже, оно действительно всерьез, Астор. И взаимно. А это значит...
Он не договорил, только вновь обессиленно взмахнул рукой. Маркиз сдвинул брови.
— Это значит,— отрывисто сказал он,— что у нас мало времени.
Руэйд не ответил, и больше за весь вечер они оба не проронили ни слова.
Третий день ожидания тоже прошел впустую, Кассандра не просыпалась. Отец и дядя уговорились спать по очереди, чтобы не упустить момент, если это всё же случится ночью, но больше о больном старались вслух не вспоминать. И даже про себя не думать.
А на рассвете четвертого дня, когда маркиз Д'Алваро, устало откинувшись в кресле, боролся с дремотой, ожидая барона себе на смену, в дверь гостевой спальни послышался тихий стук. Астор с облегчением зевнул и покосился на часы:
— Руэйд? Что-то ты рано, шесть еще не пробило.
Дверь приоткрылась, послышался знакомый шорох многослойного одеяния.
— Прошу прощения, если разбудила, ваше сиятельство,— сказала белая сестра, нерешительно застыв на пороге. Маркиз резко выпрямился — сон слетел с него в одно мгновение.
— Кассандра?..
— С вашей племянницей все хорошо. И она наконец пришла в себя, так что если вы желаете ее уви...
Закончить сиделка не успела. Его сиятельство, едва не опрокинув кресло, вскочил и вылетел из спальни, будто за ним гнались все демоны нижнего мира.
Глава XXIV
Уже очнувшись, Кассандра еще какое-то время лежала не шевелясь, словно в полузабытьи. Так бывает, когда вырвешься наконец из объятий душного, страшного сна, но всё еще не понимаешь — кончился он, или вся эта явь тебе тоже лишь грезится. В голове туман, руки и ноги кажутся чужими, язык прилипает к гортани, и так и тянет вновь закрыть глаза, провалиться назад в темноту, чтобы уж точно знать, где ты и кто ты... Но это быстро проходит. Возвращаются звуки и запахи, мышцы сбрасывают противное онемение, сознание понемногу проясняется, и вот уже ты — снова ты. А сновидение растаяло, точно дым.
Приоткрыв глаза, Кассандра беззвучно зевнула. Посмотрела на бледно-серый квадрат окна: рассвет? Еще так рано? Ну, значит, пока и незачем вставать. Можно всласть поваляться в постели, подремать еще, до тех пор, пока остальной дом не проснется, и горничная не постучит в дверь. 'Какая же ты стала лентяйка',— укорила себя она. И еще раз протяжно зевнула. На самом деле, Кассандра любила подниматься раньше всех с самого детства. В тихий предрассветный час, когда нигде не слышно ни шороха, а по углам медленно тают ночные тени, всё вокруг приобретает отчего-то зыбкую, странную новизну: знакомые до последней пылинки комнаты преображаются, за каждой закрытой дверью мнится иной, неизведанный мир, а из темных позолоченных рам на стенах таинственно улыбаются не собственные далекие предки, но прекрасные короли и королевы, отважные воительницы и храбрые искатели приключений, герои и героини былых времен. И как же здорово потихоньку выскользнуть из-под одеяла в одной рубашке, скатиться по гладким перилам лестницы вниз, воображая, что катишься с горной кручи, пробраться в темную, пустую кухню, будто в таинственную заколдованную башню — а потом, похитив из буфета какой-нибудь пряник, прокрасться в отцовский кабинет, вскарабкаться на подоконник и, грызя свой сладкий трофей, смотреть, как разгорается розовым и лиловым небо по ту сторону стекла!.. И совсем неважно, пять лет тебе, десять или шестнадцать. Этот призрачный, ускользающий мир не потускнеет вовек и не исчезнет до тех пор, пока ты сама этого не захочешь.
Кассандра перевернулась со спины на правый бок. И недовольно поморщилась — вот незадача, откуда взялась вдруг такая слабость во всем теле? 'Будто танцевала трое суток напролет,— подумала она.— Только ведь ничего такого... Вчера не было гостей, и мы тоже никуда не ездили. Или я просто забыла?' Она задумалась. Странное дело! Прошедший день никак не хотел вставать в памяти, всё заволокло сизым туманом, сквозь который проглядывали одни лишь короткие обрывки непонятных, чужих разговоров да смазанные кляксы лиц. Зато почему-то отчетливо вспомнился запах кофе. И еще — как кто-то ласково гладит ее волосы, тихонько напевая. Наверное, мама?.. 'Да что же это я, совсем потерялась!— мелькнула полная досады мысль. — Или проснуться всё никак не могу?' Она крепко зажмурилась — так, что перед глазами поплыли разноцветные круги, — и, поморгав, обвела взглядом свою спальню. Да нет, сон тут ни при чем.
— Ой...
Девушка, вздрогнув, испуганно вжалась в подушку: у камина в кресле сидел призрак.
— Мама!— жалобно пискнула Кассандра. Призрак шевельнулся. А потом — вот же ужас!— приподнялся над креслом и медленно поплыл к кровати. Кассандра попыталась вскочить, но не вышло, проклятые ноги, и без того непослушные, в одно мгновение стали совсем как желе.
— Уйди!— только и смогла прошептать она, натягивая одеяло почти до самого носа.— Уйди, сгинь!.. Мама!
Призрак чуть замедлился. И, сухо шелестя белыми складками своего погребального савана, склонил голову, словно в некоторой задумчивости.
— Тс-с-с,— мягко, напевно вдруг произнес он.— Не бойся, дитя мое. Всё хорошо. Сейчас я зажгу свет.
Кассандра ни на грош ему не поверила, однако зря: призрак действительно свернул к стене, чем-то там звякнул, пошуршал — и спустя неполную минуту на столике зажглась свеча.
— Тьфу ты!— обессиленно откинувшись на подушку, простонала Кассандра. 'Призрак' оказался вполне себе из плоти и крови, а то, что хозяйка спальни приняла за саван, было всего лишь шелковым одеянием храмовницы.
— Так лучше, дитя мое? Прости, я не хотела тебя напугать, — женщина, взяв в руки подсвечник, вновь подошла к кровати и присела на краешек подле своей подопечной.— Я сестра Тереса. Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, спасибо,— краснея, пробормотала Кассандра, отводя взгляд от ее кроткого лица. 'Вот же дуреха!— сердито подумала она.— Белую сестру с привидением спутала! Хорошо, голоса закричать не хватило, а то перебудила бы сейчас весь дом — и осрамилась почище Нейла с этой его Делани и ее 'волнами'...'
Нейл?
У нее перехватило дыхание.
Нейл!
— Всё в порядке, дитя мое?..— встревоженно переспросила сестра Тереса, но ей никто не ответил. Негромкий голос храмовницы утонул в потоке хлынувших вдруг на Кассандру воспоминаний — яркие как вспышка и такие же короткие, они наскакивали одно на другое, мешаясь между собой и разгоняя остатки спасительного тумана. Побег из дома, изгородь, выбеленная луной дорожка, темнеющий впереди особняк эль Хаартов, окно на первом этаже, письменный стол, запах книжной пыли, вспыхнувший канделябр на низком столике у дивана... Это было? Да, это всё, всё было! И Нейл — он тоже был! А еще — его хриплый задыхающийся голос, бормочущий что-то бессвязное и непонятное, мокрая рубашка, обтянувшая острые лопатки — и холод. Жуткий пронизывающий холод, взявшийся словно из ниоткуда, который медленно заползал под кожу, стремясь все глубже и глубже, который мешал видеть и дышать, жесткой коркой сковывая губы и ресницы. И дрожь, и ледяная мгла, и тишина, наступившая вдруг в целом мире.
А потом? Что было потом?
— Дитя мое,— щеки коснулись прохладные пальцы. Кассандра вздрогнула.
— Сестра Тереса,— выдохнула она,— я дома?
— Да, дитя мое.
— А вы? Кто вас позвал? Вы здесь зачем? — широко раскрытые синие глаза с неясной мольбой впились в лицо храмовницы.— Что случилось, сестра Тереса? Почему я дома? Где Нейл?
— Ш-ш-ш,— в голосе женщины слышалась нежная властность, столь присущая всем сиделкам.— Всё хорошо. Ты была очень больна, но сейчас это уже позади. Твой батюшка попросил меня приглядывать за тобой, и я буду рядом, сколько потребуется...
Кассандра закусила губу. Больна? Значит, то, что свалило Нейла, перекинулось и на нее? Но тогда как же он? Ведь ему было совсем плохо! Гораздо хуже, чем тогда ей!..
— Где Нейл? Что с ним? Где он?!
Щеки девушки вспыхнули лихорадочным румянцем, руки задрожали. Она попыталась приподняться, цепляясь пальцами за края белой головной накидки храмовницы, но женщина с ласковой улыбкой тотчас же уложила ее обратно.
— Тихо, тихо, дитя мое. Прости, я не знаю, о ком ты говоришь — наверное, тебе лучше будет спросить у батюшки. Хочешь, я позову его? Или твоего дядюшку? Они оба так за тебя волновались!
— Дядю?— голос Кассандры предательски дрогнул.— Дядя Астор... здесь?
— Да, дитя мое. И он очень о тебе беспокоится. Но тебе пока что нельзя покидать постели: я сейчас позову, и его сиятельство придет к тебе сам, а ты уж будь умницей, дождись, не засыпай — хорошо?
Сестра Тереса улыбнулась снова, на этот раз почти заговорщицки. Кассандра ответила ей деревянным кивком. И уже глядя в спину своей сиделке, с нарастающим беспокойством вдруг поняла, что маркиз Д'Алваро приехал не просто так.
Дядя здесь из-за нее.
Минуты не прошло, как закрывшаяся за белой сестрой дверь спальни отворилась снова, и через порог шагнул Астор Д'Алваро. Зажженную свечу храмовница оставила на каминной полке, но даже ее слабого света Кассандре хватило, чтобы с одного только взгляда на дядю увериться в худших своих предположениях.
— Кэсси!— сказал маркиз. И такой у него был голос, что Кассандре мучительно захотелось снова лишиться чувств.— Ну, как ты?
Племянница подтянула одеяло повыше.
— Хорошо,— еле слышно выдавила из себя она, отводя глаза.— Спасибо, дядя Астор.
Он улыбнулся, запер за собой дверь и присел на край постели.
— Ну и напугала же ты нас, Кэсси,— помолчав, с напускным весельем в голосе проговорил его сиятельство.— Я, знаешь, после Битвы Знамен двое суток проспал, как убитый, но ты даже меня за пояс заткнула! Почти четыре дня — шутка ли?
Опущенные ресницы Кассандры дрогнули. Четыре дня? Целых четыре?
— Ты уж так больше не рассыпайся,— продолжал, посмеиваясь, маркиз.— А то мы с твоим отцом сами последний сон растеряем! Сейчас-то как, обратно к подушке не тянет?..
— Нет,— без выражения отозвалась племянница. Астор, уже собравшийся было вновь отпустить добродушный смешок, молча его проглотил.
— Кэсси,— после неловкой паузы все же начал он, но девушка его перебила:
— Ты давно приехал, дядя?
— Давно. Но это неважно и...
— Значит, сразу,— она задумчиво кивнула.— Как только я вернулась, да? А кто меня привез домой? Если бы я сама пришла, я бы помнила, а я ничего не помню. Папа?
— Нет,— нехотя отозвался Астор.— Герцог эль Хаарт. Кэсси, милая, послушай...
— Значит,— не обращая на него внимания, пробормотала она,— теперь все всё знают. И его светлость, и папа, конечно... А мама?
— Мы ей не сказали. И ты,— Астор замялся,— ты тоже не говори, Кэсси, не надо.
Кассандра отстраненно пожала плечами. И спросила, все так же глядя куда-то в сторону:
— А Нейл? С ним все хорошо? Он поправился?
Одно упоминание этого имени заставило маркиза внутренне передернуться, но он постарался сдержаться и ничем себя не выдать.
— Не знаю, Кэсси,— только и сказал он.— Наверное. В конце концов, его отец алхимик, а они разбираются в лекарском искусстве. Всё наладится. Главное, что ты наконец очнулась!
— Ну да,— непонятно обронила она. — Хотя это уже всё равно...
