Он оказался прав. Один бортовой залп от "Диомеда" и "Ризонабля" и целых два от маленькой, но верткой "Леды" он успел получить прежде чем кормовая башня с ними разделалась. Вот "Нарцисс", как ему по названию и положено, погиб совершенно бесцельно, не успев выстрелить даже из погонных орудий.
Когда в орудийные порты единственного дека накренившейся "Леды" хлынула вода, и стало очевидно, что последний корабль эскадры Попхэма опасности больше не представляет, Муиз-уд-Дин отправил все же людей к орудиям малого калибра. И сам поднялся на мостик.
Броненосец, как пастушеская собака, описывал дугу вокруг сгрудившихся в кучу четырех десятков транспортов. Они уже выучили что попытка прорваться к берегу или уйти в открытое море пресекается снарядом такой силы, что от небольшого кораблика остается только груда щепок.
Несколько в стороне держался маленький "Эспойр" грузно осевший под тяжестью выловленных в море людей с потопленных линкоров.
Расстрелять это безобразие из семидесятипятимиллиметровок можно было бы в течение часа, максимум двух. Но смысл? Они явно не способны к какому-то сопротивлению.
Муиз-уд-Дин взял рупор:
— Генерал Бейрд среди вас есть?
— Нет, сэр, — ответили через некоторое время с ближайшего транспорта. — Он был на "Дуврском Замке", который вы расстреляли первым.
— А кто остался старшим по званию офицером?
— Бригадный генерал Бересфорд, сэр!
— Предлагаю условия капитуляции. Я сейчас отконвоирую всю вашу компанию в Капштадт. Вы становитесь на рейде, потом по одному подходите к причалам, где английские солдаты выходят на берег и сдаются местной милиции.
Возражений не последовало. Но прием капитуляции более чем пяти тысяч английских солдат и моряков Ост-Индской компании затянулся на два дня.
Только к вечеру 8 января последнее из команейских судов было поставлено к причалу и вместо английской команды занято голландцами-сторожами.
Яссенс хотел присвоить все захваченные транспортные корабли. Муиз-уд-Дин не возражал. Обзаведясь торговым флотом, Капштадт начнет торговать во-первых, с Типуабадом, поскольку он ближе всего, во-вторых с Реюньоном. А там глядишь и с голландскими факториями на Цейлоне и Малабарском берегу, или с Бразилией. В общем сделает шаг от полностью зависимой от метрополии колонии к самостоятельному государству.
Единственное, что не майсурец не позволил забрать голландскому губернатору был "Эспойр". Муиз-уд-Дин полчаса разливался в комплиментах его экипажу, проявившему настоящий героизм при спасении товарищей-моряков, после чего предложил его командиру взять на борт столько офицеров Royal Navy, сколько тот сможет вместить, набрать
воды и продовольствия и выметаться из Капштадта ко всем морским чертям.
Еще он потребовал от Янсенса не препятствовать кораблям Ост-Индской компании, которые будут неизбежно заходить в Капштадт, вывозить отсюда пленных англичан.
Янссенс и сам был не против. Кормить или даже трудоустроить эту ораву ему было довольно сложно. Разве что продать Чаке на золотые прииски Мпумаланги. Но как-то так поступать с военнопленными в цивилизованном мире не принято. А так англичане за полгода-год своих повывезут.
Фрегат "Хольгер Данске"
Транкебар 30 января 1806
Петер Анкер внимательно прочитал отчет датского офицера, находившегося на броненосце "Ибн-Базиль Бахш" в бою около Кейптауна.
Вот, значит, как. Высказанное три года назад Рихардом Берингом заявление, что Империя будет бороться попытками англичан установить монополию на торговлю с Индией любыми средствами, оказалось правдой.
Вот они любые средства.
Про Аустерлиц он уже читал. И, видимо, выбивание России из войны не за горами. С одной стороны Трафальгар, с другой Аустерлиц. Похоже та стратегическая обстановка, которую тогда предсказывал Беринг, складывается. А значит англичане и правда могут захотеть закрепить за собой Проливы. То есть любые средства понадобятся вскоре уже Дании.
Конечно, башенный броненосец с 40-калиберными шестидюймовками Транкебару не по карману. Хотя последние три года колония упорно сводит баланс с плюсом. Но Беринг в свое время показывал гораздо более простую конструкцию. Берем обычный паровой фрегат, срезаем борта почти по ватерлинию, то что осталось, бронируем и строим надстройку-каземат.
Вот только "обычный фрегат с паровой машиной" это по индийским меркам обычный. А где в Европе такой взять? Значит надо купить здесь, сложить в трюм броневые плиты и пушки и гнать в Копенгаген под парусами, помогая машиной только в штили. А там переоборудовать.
В результате Петер лично отправился на одном из проходящих в Парадип за товаром датских кораблей, из Парадипа на паровом дилижансе в Сурат, и там долго торговался.
Имевшихся в распоряжении колонии средств хватило только на то, чтобы воткнуть паровую машину в старый майсурский линкор, который был уже три года как разоружен. Но зато удалось прикупить казнозарядные гладкоствольные пушки и снаряды к ним, которых наделали к нагпурской войне, но они уже устарели с появлением нарезных шестидюймовок.
В результате в июле ничем не примечательный кораблик, по водоизмещению чуть-чуть великоватый для фрегата, но с 500-сильной машиной, вышел из Сурата под датским флагом. В октябре он прибыл в Копенгаген, и там в глубокой тайне был переоборудован. В апреле 1807 года первый в Европе броненосец береговой обороны "Хольгер Данске", принадлежащий не военному флоту, а торговому дому Харроп и Стевеносон был готов выйти в море.
Каникулы Кришнараджи Водейяра
Майсур, 20 мая 1806 года.
— Ты хочешь отправиться в путешествие? — спросил 12 летнего раджу Майсура, Кришнараджу Водейяра, регент и первый министр Пурнайя.
— Конечно хочу! — ответил мальчишка. — А куда?
— В Империю. Тебе пора уже учиться тому, как управляются разные государства. Оставаясь в Майсуре ты много не увидишь. Поэтому я хочу тебя отправить на летние каникулы в Татту.
— Но, дядя Кришначарья, в Татте же правит сын Типу-султана, Мухи-уд-дин. Я для него враг, занявший его законный трон.
— Молодец, — похвалил мальчика регент. — Ты знаешь про политику субконтитента то, что известно всем. Но есть и второй слой. Мухи-уд-дин прекрасно знает, что его отец лишил власти твоего отца. Поэтому он хочет выгнать из Майсура англичан, но не имеет ничего против тебя лично.
— Но я тоже хочу выгнать из Майсура англичан.
— Да, и это возможно только при помощи императрицы Ясмины и сыновей Типу Султана, которые ей служат. Поэтому тебе надо познакомиться и подружиться с ними, причем так, чтобы англичане этого не знали. Для всех ты будешь отдыхать в отдаленном поместье в горах. А реально ты с доверенным слугой перевалишь горы и спустишься на прибрежную равнину Кералы. Туда, где река Валапапататанам достаточно глубока, чтобы по ней мог подняться имперский корабль. Вам придется проскакать примерно сорок миль.
Сборы раджи на летние каникулы, это занятие не одного дня. Так что получилось так, что только через неделю Кришнараджа добрался до своей летней резиденции в Нангале.
Регент Пурнайя сопровождал его дотуда и в тот же день отправился обратно в Майсур. Государственные дела не позволяли ему оставить столицу княжества надолго.
В Нангале не было телеграфа. Не было и английских шпионов. Поэтому никто не узнал, что на следующий же день юный раджа в сопровождении одного слуги, отставного уланского сержанта по имени Хейдар, на закате покинул поместье.
Утром они поменяли лошадей в небольшой деревушке и к позднему обеду оказались в маленькой деревушке Колтхурутхи на берегу широкой реки.
* * *
Колтхурутхи, 30 мая 1806 года
Через час после заката Хейдар разбудил Кришнараджу, который после тяжелой скачки, занявшей всю ночь и полдня свалился в кровать как только его спутник договорился о постое с каким-то крестьянином.
Все мышцы у юного раджи болели от непривычной нагрузки, но он дисциплинированно поднялся и последовал за своим проводником на берег реки.
Им пришлось посидеть на берегу под пение москитов довольно долго. Но вот наконец, снизу показалась какая-то темная масса бесшумно скользившая вверх по течению.
Хейдар открыл крышку потайного фонаря и послал в ее сторону несколько вспышек. В ответ замигал очень яркий огонь. От темной массы отделилось пятно поменьше, и пошло к берегу. Когда оно оказалось совсем близко, оно превратилось в обычную гребную шлюпку-четверку. На руле сидел молодой человек лет двадцати — двадцати пяти. Давай, шёпотом сказал он мальчику.
Тот запрыгнул в шлюпку и уселся на носовой банке. Шлюпка отошла от берега и беззвучно пошла к черневшей посредине реки массе. Вблизи эта масса оказалась довольно большим, футов двести длиной, хотя и очень узким кораблем, сделанным из железа и покрашенным от ватерлинии до мачт в какой-то неброский серый цвет, разобрать который в темноте было невозможно.
Гребцы закрепили висящие у борта тали и шлюпку выдернули на борт со всеми людьми.
— Ты в каюту, или на мостик? — спросил у Кришнараджи молодой человек, руливший шлюпкой.
Юный раджа слегка обалдел от такой фамильярности:
— Ты знаешь кто я?
— Знаю, — улыбнулся его собеседник. — А ты не знаешь кто я. Будем знакомы, я Муиз-уд-Дин Султан, четвертый сын Типу. Дальше знакомиться будем утром, потому что сейчас я нужен на мостике. Надо выходить в открытое море, по узкой реке, без бакенов, во враждебной стране. Я не могу это полностью скинуть на подчиненных. Хочешь пошли со мной, только сиди тихо в уголке и не задавай слишком много вопросов, не до тебя будет.
Вблизи корабль уже не производил впечатления беззвучности. Палуба слегка подрагивала под ногами от работы машин, лотовый на носу в голос объявлял отметки глубины, команды рулевому стоящий у машинного телеграфа Муиз-уд-дин тоже отдавал не шёпотом.
Тем не менее, у Кришнараджи создалось впечатление что корабль крался по реке на цыпочках. Когда вдруг берега раздались и перед носом корабля открылось бескрайнее море, он понял что это впечатление было справедливым. Муиз-уд-дин резко бросил вперед обе ручки машинного телеграфа и корабль прыгнул вперед как затаившийся в засаде тигр.
Перед носом вспухали белые буруны разрезаемой волны, за кормой бурлила пена, взбиваемая винтами. Черный дым из двух труб стелился чуть ли не горизонтально.
— Вау, — не смог сдержать восторга Кришнараджа. — Как здорово. Никогда раньше не плавал с такой скоростью.
Муиз-уд-дин оторвал взгляд от горизонта и повернулся к пассажиру:
— Знаешь, я тоже до этого корабля ни разу не ощущал, что такое двадцать пять узлов. Хотя, конечно, двадцать узлов на маленьком катамаране ощущаются сильнее, чем двадцать пять на эсминце.
* * *
Татта, 3 июня 1806
Когда эсминец "Маратх" под командой Муиза-уд-Дина ошвартовался в порту Татты, четвертого Майсурского принца на причале встречали оба старших брата.
Муиз-уд-Дин представил Кришнараджу обоим братьям и спросил:
— Мухи, а ты что не в Африке?
— Да вот, Ясмина решила что Типуабад для меня маловат стал. Дала два месяца отпуска и велела после этого принимать Гуджарат.
— А ты, Халик?
— Мой полк сейчас расквартирован тут, в Синде. Так мы можем показать Кришнарадже не только современный военный корабль, что ты уже сделал, но и современную армию.
Глаза у юного раджи, естественно, загорелись. И следующую неделю он торчал на полигоне и в военном городке Первого бронекавалерийского полка армии Ясмины. Подозреваю, что лично Лейк дал бы немало, лишь бы оказаться на его месте. Но Лейку этого никто не показыал.
Полк Абдула Халика был укомплектован ветеранами, прошедшими как минимум Удджайн и Нагпур, а кое-кто и под Джайпуром успел повоевать. Мы рассматривали эту часть как заготовку для первой полноценной механизированной дивизии, если не корпуса. Вот сейчас освоят эти люди технику и тактику блицкрига, будем полк разворачивать сначала в бригаду, а через пару кампаний и дальше. Все нынешние рядовые станут сержанами, взводные — батальонными командирами и так далее.
Поэтому с самого начала сюда изо всей армии отбирались лучшие. Ну, кроме сикхов. У тех были свои элитные подразделения, к которым Ранджит Сингх относился очень ревниво. Это будут горные стрелки и парашютисты, спецназ. А здесь те, кто пойдет в наступление.
Поэтому здесь редко какому бойцу было меньше тридцати лет, все грамотные, все умеющие держать в руках не только винтовку, но и гаечный ключ. И к мальчишке, проявляющему такой неподдельный интерес к их любмимой технике, они относились по-отечески.
А еще здесь целый батальон был укомплектован ирландцами. В отличие от традиционной для индийских армий ситуации, когда европейские наемники служат на офицерских должностях, а рядовые местные, здесь ирладцами были все. И Абдул Халик знал, что при разворачивании батальона в полк, а потом и в бригаду, эта ситуация сохранится. Но, естественно, об этом не распространялся.
Юный Водейяр облазил все виды машин, бывших на вооружении у полка, от 12-тонных колесно-гусеничных танков, клонов БТ-7, только с двумя шестицилиндровыми паровыми машинами Добла вместо бензинового двигателя, до последней обозной полуторки. Надо сказать, что в этом полку, несмотря на название, лошадей не было совсем. Только машины.
Но все хорошее когда-нибудь кончается. Через неделю Абдул Халик решил, что техники Кришнарадже хватит, и сплавил его Мухи-уд-Дину.
Тот устроил юному радже парочку экскурсий по тогровому порту Татты, благо его тут все прекрасно помнили еще по тем временам, когда пять лет назад он тут был субударом.
А потом предложил поехать на охоту. Как выяснилось, где-то в приречных лесах низовьев Инда завелся тигр, наносивший немалые убытки крестьянскому скоту.
Как объяснил он своему подопечному, корова у индуистов считается священной не просто так, а потому что от коровы и вола зависит жизнь крестьянина. И если какая-то драная кошка покушается на этих драгоценных животных, то она не лучше людоеда, и долг дворянина — защитить ввереных ему императрицей людей от разорения и, возможно, голодной смерти.
Кришнараджа многократно читал описания охоты раджей на тигра. Всегда это были сотни загонщиков, слоны, десятки шатров, слуги, пиры. В общем грандиозный пикник на природе, а не охота.
Ничего похожего в этот раз не было. Погрузили на речной грузопассажирский пароходик, ходивший до Мултана, приставая у каждой прибрежной деревушки, четырех верховых лошадей и парочку вьючных, и отправились вчетвером — Мухи-уд-дин, его денщик, Кришнараджа и один местный следопыт.
Когда Кришнараджа спросил, почему так скромно, Мухи-уж-Дин ответил:
— Мы же на охоту едем, а не людей посмотреть и себя показать. Те королевские охоты, про которые ты читал, а я успел поучаствовать при дворе отца, ставят целью не добыть зверя, а покрасоваться дург перед другом.
Они проехали от пристани десяток миль, и остановились в небольшой деревушке. Следопыт распрашивал местных, когда они последний раз видели следы тигра, а Мухи-уд-Дин поил лошадей у местного колодца, пытаясь остаться незаметным. Водейяр ему помогал, как мог.
