— Я не сплю, — сказал Фредрик и открыл глаза. — Я проснулся полчаса назад. Лежал и думал.
— О чем? — полюбопытствовала Лундес, коротко поцеловав его. — Надеюсь, ты не жалеешь, что мы...
— Нет, — теперь он сам поцеловал ее, — не жалею. А ты? Мы ведь нарушили закон Астании. И не только. — Он с интересом разглядывал ее, особенно лицо, словно увидел в то утро совершенно иной.
— Меня не волнуют законы Астании, — отмахнулась Лундес. — Я же изгнана, помнишь? И мне сейчас так хорошо. Мир сходит с ума, все так запутано, но я счастлива. Впервые мне больше ничего не нужно. Я лишнее говорю?
— Нет, — он улыбался, слушая ее. — И знай, что я отдаю себе отчет в том, что мы сделали. Для меня это важный шаг, и я осознаю свою ответственность.
— Я доверила тебе все, все, что имею. — Она положила голову ему на плечо. — О чем ты размышлял, пока я спала?
— О том, что до сих пор не верю в смерть Фавластаса. Должен, но не могу задушить сомнения. Я вспоминал существ, которые постоянно вылезали из подземелий. А тут раз — и все. Слишком много их было. Когда я впервые увидел их в тоннелях, мне показалось, что нас обманывали искусной иллюзией. И потом, насколько мне известно, аданейцы — существа иного порядка. Их нельзя вот так вот убить, как животное на охоте. Эти крылья, рычание — все это больше смахивает на "грязь", что обитает на поверхности аданея. Бытует даже версия, что эти существа — души, обреченные в силу своих грехов не на уничтожение, а на вечные мучения.
— А как тебе кажется?
— Не знаю, Лун. Просто будь внимательна в замке. Все-таки империя была большая. Мы могли что-то упустить. Никак не могу избавиться от ощущения, что с самого начала мы занимались не тем.
— Мы ведь пытались уберечь врата, верно?
— В глобальном смысле — да. Но сейчас я не о Фавластасе. Нет, тут что-то другое кроется. В общем, ладно, не важно. — Он решил сменить тему, чтобы не портить ей настроение. — Тебе хорошо?
— Мне еще никогда не было так хорошо.
— В таком случае жаль, что придется вставать.
— Фред...
— Да?
— Сейчас мы оденемся и, прежде чем возвращаться в замок, можем еще немного поговорить?
— Конечно.
Они выбрались из дома и задержались на причале: любовались первыми лучами солнца и прислушивались к шуму воды.
— Есть ли какой-нибудь способ выявить скрытые магические способности? — поинтересовалась Лундес.
— А нужно ли это? — вопросом на вопрос ответил ей Фредрик. — Это ведь не дар, а обязательство. К примеру, я бы не хотел быть стражем и посвящать всю свою жизнь охране врат.
— И кем бы ты хотел быть? Помню, ты говорил, что любишь путешествовать, узнавать новое.
— Верно.
— Но границу, как я поняла, ты бы ни за что не перешел, даже если бы смог вернуться.
— Я уже объяснял, Лун, как вижу это. Мне кажется, появись я на той половине мира, случилось бы что-нибудь из ряда вон выходящее. Когда все создано с помощью неизвестных сил, опасно пользоваться их творениями. Мы не трогаем врата. Думаю, и границу не стоит.
— Тогда куда бы ты уехал? И взял бы меня с собой?
— Как ты можешь спрашивать о таком после минувшей ночи? Разумеется, взял бы.
— И куда бы мы поехали? Мне просто интересно, чего хочешь ты, а не чего требуют от тебя правила стражей.
— Если Фавластаса больше нет, то, возможно, не так уж и много от меня будет требоваться. Мы могли бы отправиться на острова. В Мартензи. Там живут мои родственники по линии матери. Такие же маги, как и я. Мне хотелось бы познакомить тебя с ними.
— Если они такие же сильные маги, то почему они не здесь, не с Валардом?
Фредрик отвел взгляд в сторону, явно не желая рассказывать об этом. Но что-то ответить ему все же пришлось.
— Мы не хотим подвергать их опасности.
— Разве с магией им не проще противостоять врагу?
— У них белая магия, а не таинственная. К тому же после смерти моей матери... в общем, я не хочу об этом говорить.
— А почему умерла твоя мать?
— При моих родах. Я был слишком сильным колдуном для нее, о чем она была предупреждена заранее. Она и сама была магом и пошла на жертву осознанно, зная, кем я стану. Как видишь, нет ничего хорошего в мощной энергии. Если бы я родился простым ребенком, как мой брат, то мать была бы жива. И Констар не потерял бы ее в пять лет. Мне проще, ведь я ее даже не знал. — Фред выдержал паузу и вернулся к первому вопросу Лундес: — Если все еще хочешь выявить свои скрытые магические способности, закрой глаза и возьми меня за руки.
Эверли так и сделала. Далее граф произносил какие-то незнакомые ей заклинания, и в конце ее окутало приятное тепло.
— Все, — сообщил Фредрик. Лундес открыла глаза и поморщилась. Граф стоял спиной к солнцу, и она видела лишь его черный силуэт.
— Что теперь? — спросила она.
— Если особая магия в тебе есть, то рано или поздно она себя покажет. Скорее всего, в ближайшую неделю. Но поверь, тебе это не нужно.
— Я хочу стать стражем.
— Что? — опешил Фредрик. — Зачем? Вот этого точно не нужно, особенно сейчас.
— Хочу быть с тобой. Ведь, несмотря на победу, ты навсегда останешься верховным стражем. Я знаю, как это действует. Никто не освободит тебя от служения. И лучше я буду служить с тобой.
— Я и без этого буду с тобой. Лун, быть стражем тебе не нужно. Нет в этом ничего хорошего. Только проблемы, только...
— Фредрик! — донесся до них крик Карнелия. В те времена барон был дурным вестником.
Они подождали, пока он приблизится.
— Фредрик, скорее в замок! — с ходу выпалил барон.
— Что? — Граф нахмурился. — Война ведь окончена.
— Это другая война. Это Владимир.
— Что с ним? — Гаус отошел от Лундес, не на шутку перепугавшись. — Он жив?
— Жив. Как мы поняли, Симион хотел его казнить, но раненому Владимиру удалось сбежать и добраться до ворот Анатары. Стражники нашли его в бессознательном состоянии. Он даже дышал с трудом. Твой отец и брат позаботились о нем, выслушали его сумбурные объяснения и послали за тобой. Он звал тебя в бреду.
Лундес взволнованно покосилась на Фредрика. Не нравилось ей это. Внутри нее все сжалось от безумной тревоги.
Быстрым шагом они двинулись в сторону Анатары, и попутно Карнелий подливал информацию:
— Скарлиз уверяет, что твой кузен справится. Он беспрестанно зовет тебя, Фред. Я вот только понять не могу, с чего это вдруг Симион напал на своего любимого братца?
— Да, вот и я думаю о том же, — сказал Фредрик.
— Будь настороже. Констар тоже просил тебя быть повнимательней ко всему этому. Вдруг Симион решил напасть на Анатару, а Владимира использует как повод?
— Будто Симиону нужен повод, — мрачно произнес граф. — Что бы ни случилось, Владимир останется в Анатаре и больше не вернется в Порт-Лагуну.
— Думаю, если он будет в состоянии говорить, то возражать не станет. После такого-то.
Фредрик резко остановился и решил:
— Лучше я перемещусь. Здесь недалеко. Буду ждать вас в замке. — Несмотря на переживания, он сначала подошел к Лундес и поцеловал ее, затем кивнул другу и повторил, прямо перед тем как исчезнуть: — Буду ждать вас.
Глава 18. Последние листы
В покоях было душно, а пламя в камине все разгоралось. Неподвижное лицо больного покрылось капельками пота. Фредрик оглянулся на языки пламени. Достаточно тепла.
— Я знал, что это случится, — печально проговорил граф, вернув взгляд на кузена. Иного собеседника у него не было. — Предупреждал тебя. К счастью, они сказали, что ты будешь жить. Рана не смертельна.
— Кто здесь? — пошевелил губами Владимир.
Фредрик облегченно выдохнул:
— Слава богам! Ты словно выкован из стали. Почему ты не послушал нас с отцом? Зачем вернулся в Океанию? Тебя могли убить. Я говорил, что рано или поздно...
— Фредрик, — очень тихо произнес Владимир. — Прости, я не знал, куда податься, поэтому выбрал графство.
— Ты извиняешься? — удивился граф. — Ты же знаешь, что мы всегда на твоей стороне.
Владимир закашлялся.
— Голова болит. И бок жжет. — Он скривился от настоящей боли.
— Неудивительно, после такого ранения. Что Симион с тобой сделал? Они били тебя? Я слышал, что тиран мертв.
— Да, это правда. Мой отец погиб от вражеской руки сравнительно недавно.
— Твой отец? Погиб от вражеской руки? Кого же? — Фредрик не узнавал Владимира. Должно быть, его кузен все еще бредил.
— Мы не видели лица убийцы, вероятно, он был эльфом, — сдавленно произнес юный принц.
— Эльфом? Северным, песчаным?
— Не знаю, мы не видели его лица, брат, — выдавил из себя Владимир, вновь закашлявшись.
— Хочешь отдохнуть? Может, мне уйти?
Какое-то время Владимир смотрел на кузена. Размышлял, когда лучше нанести удар. Решил придерживаться плана — дождаться исчезновения раны. Убить Фредрика было велено ночью, когда все будут спать, чтобы графство пало тихо. Неожиданность — лучший ход.
Представив, какую славу ему принесет убийство верховного стража, Владимир не смог сдержаться и расплылся в гордой улыбке.
— Тебе легче? — отметил его радость Фредрик.
— Я посплю и наберусь сил. И тогда мы поговорим, брат, — как можно добродушней отозвался Владимир.
— Хорошо. Не волнуйся, здесь тебе ничего не угрожает, — заверил его Фредрик и более не стал тревожить.
— Мне-то ничего не угрожает, а вот тебе... — сонно прошептал Владимир, оставшись в пустых покоях, и повернулся на здоровый бок.
Путь Лундес и Карнелию преградили двое. Первым был демонический эльф. Лундес бы ни с чем не спутала эту особую поступь. Но куда больше ее взволновал второй, ведь его она знала в лицо. То был Ирвинг, и она ошеломленно смотрела на него, пытаясь осознать, что военачальник Фавластаса как-то избежал небесного наказания. Мигом нахлынули тяжелые воспоминания о временах подчинения, и принцесса ощутила горечь во рту.
— Здравствуй, Лундес, — как ни в чем не бывало поприветствовал ее Ирвинг.
Карнелий выступил вперед, загородив принцессу собой, и приготовил меч — простой, а следовательно, бесполезный в таких непростых делах. Ирвинга он видел впервые и не спешил кидаться в бой. Будучи простым человеком, Карнелий выработал для себя определенные правила. Они помогали ему выживать среди колдунов. И первое правило гласило: "Не владеешь силой — владей ситуацией".
Ирвинг же барона игнорировал. Его интересовала Эверли. Ведь перешла же она на сторону стражей и должна была поплатиться за предательство. Во всяком случае, Лундес решила, что Ирвинг явился именно ради мести.
— Свободная и самостоятельная. И вот он, твой настоящий выбор: стражи. Конечно, после подчинения ожидать другого было бы глупо. Ты же полагаешься исключительно на эмоции, а о своих видениях забываешь. Ведь так проще, да? Все скинуть на подчинение, убедить себя и окружающих, что образы из прошлого о безжалостных стражах — лишь очередная обманка Фавластаса. Да и лидер у хранителей врат в современном поколении попался необычный. Хитрее многих его предшественников. Свое истинное лицо он предпочитает скрывать. Настоящие мысли держит при себе. И уверяю тебя, что уж кто-кто, а он-то понимает, что события прошлого были вам переданы неверно. Хоть и не говорит об этом вслух.
"Говорит", — мысленно поправила Лундес. Ведь Фредрик поделился с ней своими догадками. Утром. И не был он хитрее, и не сидел внутри графа подлец и убийца, как любил говорить Фавластас. Эверли не сомневалась, что знала Фредрика, и ей было противно слушать лживые речи Ирвинга.
— Что ты хочешь от меня? — спросила она ледяным тоном. — Как ты и сказал, я теперь свободна и думаю своей головой. Хватит нести эту чушь о стражах и Фредрике! Вдоволь наслушалась, когда слюни пускала в ногах у твоего императора.
— Оставь в покое посох и уйми свой гнев, раз считаешь, что вернула разум. Иначе я убью барона.
— Не обращай внимания, — вполголоса произнес Карнелий.
— Помолчите и выслушайте, — посоветовал им Ирвинг. — Я не хочу убивать вас. Готов отпустить обоих.
— Что? — не поняла принцесса.
— Фавластас подчинил тебя, потому что изначально ты ему не поверила и помогать нам не хотела. А я считаю, что тогда ему следовало попытаться еще раз убедить тебя — информацией, а не магией. У меня не такие радикальные взгляды, как у Фавластаса. Меня раздражало, что нашей императрицей могла стать ненормальная женщина, у которой магически была нарушена психика.
Карнелий оглянулся на Лундес, а она за его спиной крепче сжала посох.
— Ты так ничего и не поняла о нас, — любимые слова Ирвинга. — А жаль. Правда жаль. Уверен, ты на многое взглянула бы иначе. Теперь уже поздно предлагать тебе в конце концов увидеть, что за вратами, потому что лимит доверия ты исчерпала. Но убивать тебя я не хочу. Мне тебя жаль. Так что идите. Оба. Придется вам пересечь границу. Вы, как-никак, несогласные. Вроде как враги. Что смешно, потому что вы совершенно не разбираетесь в ситуации. Даже не знаете, кто кого и за что запирал. Оставить вас на этой половине мира я не могу. Будете мешаться. Так что я готов переместить вас прямо к границе, сейчас. И лично прослежу, чтобы вы перешли на ту сторону. Обратно граница вас не пропустит, и сюда вы уже никогда не вернетесь, останетесь там, зато будете живы. Это ваш единственный шанс избежать смерти.
— А графство? — зачем-то спросила Лундес.
— Да не раздумывайте вы! Ведь Фавластас шанса не даст, сбежать не позволит. Но сейчас его здесь нет, и я позволяю. У вас очень мало времени. Истекают последние секунды.
Барон невольно затаил дыхание. Так, выходит, Фавластас был жив и готовился открыть врата. И что хуже всего, об этом никто в Анатаре и в Тредате не знал.
— Так что будет с графством? — жестко спросила Лундес.
— Все враги империи сегодня умрут. А ты, барон, — вот теперь Ирвинг посмотрел именно на Карнелия, — тебе просто повезло, что ты здесь, а не в замке, что ты не маг, что никогда не был настоящей угрозой.
"О боги!" — хотелось воскликнуть Лундес. Воскликнуть не с радостью, а с болью и разочарованием. Неужто высшие силы предали их? Иначе почему Фавластас был жив, когда ангел сообщил о победе? Почему явился Ирвинг и врата по-прежнему были мишенью? Как такое возможно? Как ангел мог предать стражей? Как он мог предать Фредрика?! Граф же оказался в смертельной опасности.
"Нет, я не позволю", — разозлилась Лундес и раскрыла посох. Рядом с ней возник демонический астанец — молчаливый сопровождающий Ирвинга.
— Так что вы выбираете? Жизнь по ту сторону границы или смерть? — Наместник ожидал от них конечного решения. — А может, когда мы откроем врата, желаете быть запертыми за ними? Посидеть в тюрьме, которую защищаете?
— Вы не откроете врата и Фредрика не убьете, — почти что прошипела Лундес. В тот миг она была неистовая, дикая. Сама не ведала, что творила. Ее обуял гнев. — Не убьете, я не позволю! И никуда не уйду!
— Все-таки смерть, — подытожил Ирвинг. — Но нет. Я все равно тебя не убью. Во всяком случае, не так, не магией. А ведь я хотел упростить тебе жизнь. Ты могла и не увидеть, как падет графство. Но смотри, если хочешь.
