Парень докурил, смял пустую пачку “Беломора”, внимательно посмотрел на соседа:
— Ты из черной палатки с зеленым верхом?
Змей кивнул:
— Из четвертой, ага. Ты тоже с вечернего построения смылся?
— Лагерь, отряды, построения, милиция нас охраняет — я где вообще? Диктор поутру орет: “Сегодня наш проект покинуло пять человек!” Мне через два с половиной месяца двадцать лет. Я не хочу ходить паровозиком в подражании ламбаде! С открытыми глазами только первый, а остальные вслепую — спасибо, мы такое проходили.
Собеседник глянул на звездное небо, Змей повторил движение.
— А тут хорошо, комаров нет... — незнакомец лениво махнул правой над поднимающимся с реки туманом и продолжил:
— Кому-то нужна тупая масса? Пожалуйста, но мне в другую сторону. Конечно, безопасно сидеть в танке и ничего не замечать, но тогда поле зрения ограничено смотровой щелью. И картинка искажена разводами в мутном стекле перископа... Даже из тигров с их знаменитой цейсовской оптикой офицеры вылезали биноклем покрутить.
Змей хмыкнул:
— Тут их осколками обычно и срезало.
Незнакомец тоже хмыкнул:
— Если уж второй человек в движении не может внятно цель деятельности объяснить — это, я считаю, показательно. Кому как, а мне с такими антифашистами не по пути.
Только тут Змей встряхнулся и впервые за весь молодежный слет задумался — на кой черт он заговорил с человеком, и какую нес пургу. Но, пока Змей щелкал клювом, парень выпрямился, попрощался кивком, перешагнул бревно и растаял в наползающем с речки белом тумане.
На следующий день приехал, наконец-то, долгожданнейший депутат и нес пургу почище Змеевой; после чего весь лагерь поразила эпидемия подражания Селигеру — ловили курильщиков, обступали кольцом и хором говорили: “Фу-у-у!” Депутата и лагерь снимало здешнее телевидение: рослый плечистый брюнет, умело повелевающий пятеркой съемочных дронов, и симпатичная блондинка-корреспондент. Они делали свой сюжет, но в какой-то момент согнулись пополам от смеха, указывая на что-то пальцем.
Вчерашний собеседник с парой приятелей — все те же обитатели “большой” палатки — откровенно пародировали профессионалов, снимая что-то на собственный смартфон. А в качестве микрофона жертве под нос подсовывался обычнейший молоток, на который пародисты, якобы, брали интерью. Вопросы они задавали разнообразные, бесцеремонно снимали все подряд — неудивительно, что опрашиваемые рано или поздно гнали команду прочь, на что носители “микрофона Тора” отвечали громким смехом: шутка удалась!
Правда, нашлась и на старуху проруха. Откуда-то с севера приехала девочка — похоже, школьница еще. Носители молотка без всякого смущения приступили к ней с интервью. Сокомандники девочки смотрели квадратными глазами, а вот сама она не смутилась ни на грош. Схватила молоток и на добрых пять минут задвинула в него речь, достойную Никиты Сергеевича Хрущева и трибуны ООН. После чего вернула молот-микрофон с тем же непроницаемо-серьезным лицом:
— Скажите, а где можно увидеть отснятый вашей группой материал?
Никто так и не понял — то ли наивно приняла все за чистую монету, то ли, наоборот, все раскусила и гениально подыграла.
Убежав подальше за палатки и там проржавшись, пародисты почесали затылки, и решили, что для поднятия духа им требуется “маленькая победоносная война”. Со все тем же важным официальным видом они развернулись к настоящей съемочной группе, нацелив на нее сразу три смартфона. Интервьюер перехватил молоток поудобнее, развернул плечи, выпрямился, сделал глубокий вдох и провозгласил:
— Дорогие зрители, на заднем плане вы можете видеть наших коллег по ремеслу… А сейчас мы обратимся к ним с вопросами нашего интервью!
Настоящие корреспонденты, видимо, сообразили, что скажет редактор, увидев на ютубе, как его сотрудникам тычут молоток в нос. Ухватили пульт, микрофон — как они бежали! Змей не догнал бы их даже при желании!
Он зашагал между палатками с твердым намерением узнать — откуда приехали обитатели “большого дома” — но теперь безразличие понемногу сошло, как сходит обгоревшая кожа, и Змей снова обращал внимание, о чем вокруг него разговаривают:
— ... Нельзя с собаками! Куда с собаками!
— Но мой Жули пишет картины!
— Еще скажите, что маслом!
Из-под руки высунулся незваный помощник:
— Чем кормили, тем и пишет. Надо маслом, сейчас маслом накормим!
И скрылся прежде, чем спорщики спохватились.
Двое парней-бочонков, по виду и ухваткам реконструкторы:
— Хочется в одну руку щит, в другую меч. И крепость брать, а не вот это вот все!
— Доспех не забудь. Без шлема и минимальной защиты недопуск. Имеешь доспех — имеешь успех!
— Парень к доспеху шел.
— И тут среда в колено!
Девушки пытаются вразумить художника стенгазеты:
— Сколько раз говорить, в русском языке нет слова "че"!
— И в русском языке нет слова "нету"!
Художник, ни в какую не желающий все перерисовывать, огрызается:
-И че теперь? Обосраться и не жить? Ну нету и нету!
Вокруг стенгазеты, прищепленной на покатый палаточный бок, собрались еще люди. Кто-то прикасается к вклеенной черно-белой фотографии:
— Тут на плакате неправильный падеж в немецком!
— Ничего не знаю, — мотает головой художник, — фотография из городского музея, реально сорок второй год.
— Но там же артикль не совпадает, что за хрень?!
Художник выпрямляется в рост и рычит на весь лагерь:
— Съезди, в господажопудушу! На кладбище! Откопай там авторов плаката! И прочитай этим тупым колбасникам из вермахта лекцию по ихней немецкой грамматике! Заколебал!
Змей даже улыбнулся: литература, дух творчества!
Интересно, где сейчас Винни?
* * *
Винни вошел в домик, закрыл за собой дверь, прокрутил кремальеру на положенные четыре оборота. Сунул носки ботинок в чист-машинку и терпеливо дождался зеленого сигнала. Поднял руки, чтобы кольцо излучателя прошло вокруг тела сверху донизу, стерилизуя верхний слой одежды. Желтый сигнал. Теперь кольцо с пылесосом: убрать отходы стерилизации. Наконец, зеленый.
Винни опустил руки, облегченно выдохнул. Сошел с разметки. Проверил скафандр — инструктор объяснил, что время нынче не гагаринское, скафандров нужны миллионы. А кто у нас дает лучшую цену на массовых заказах? Правильно, господа освоители — Китай. Привыкайте проверять швы-стыки-замки постоянно. Если эта привычка хотя бы единожды спасет вашу жизнь, она уже окупилась.
Правда, за дверкой простирался вовсе не безжалостный Марс и даже не болезенно-сухая антарктическая долина Райта — всего лишь тренировочный лагерь Проекта у подножия Аризонского Лифта.
В лагере каждому полагался собственный домик: личное пространство шесть на три метра. И все одному! Любой вахтовик, хоть строитель, хоть буровик, от подобной роскоши захлебнется слюной!
Но вахта заканчивается. Выплатят в конце нее деньги, либо снова попытаются кинуть; удастся добраться до поезда не обобранным полицией или придется заплатить еще и этим — так или иначе, вахта заканчивается. Много ли, мало ли привезешь денег, но вернешься домой.
Винни не вернется домой никогда.
Вернее, теперь его дом здесь. Где бы и как бы ни высадили его партию, эти восемнадцать квадратов — он весь. Его вторая кожа, его мега-пальто. Что снаружи модуля — льды Цереры, скалы Плутона, пески Марса, метановые снега Титана — нет разницы. Три на шесть метров, приятный свет настольной лампы... Когда и если появится женщина — ее модуль встанет рядом, и вот эта синяя панель сдвинется, открывая проем, и доступное пространство у каждого вырастет вдвое!
Из трех тысяч освоителей последнего набора уже человек двадцать на этой почве двинулись крышей. Кто-то закрывался в модуле и не появлялся на приемы пищи. Кто-то бросался бежать просто в пустыню, пока не срабатывал вживленный чип, вырубая человека расслабляющим импульсом. Во всех случаях с потерянными возились исключительно сами освоители, разве что по видео спрашивая доктора о совсем уж сложных вещах... Винни как-то, шутки ради, назвал всех “каналоармейцами”, но психологи шутку поняли и вежливо попросили не усугублять. Во избежание.
Винни с удовольствием разделся, вывесил скафандр в шкафу. Вымылся: пока курс на Земле, вода не лимитирована. Ужинать не хотелось. Точнее, не хотелось напяливать скафандр и топать в столовую. Позавчера Винни предложил перейти уже на кольцевую структуру поселка — модули по периметру, а над центром купол — и хотя бы между блоками ходить, не одеваясь-раздеваясь по полчаса. Но в группе все никак не складывалось обещанное психологами “рабочее товарищество”. Двигать модули, выравнивать, подсыпать зловредный мелкий песок, париться в скафандрах — а потом еще и возиться с герметизацией — просто ради лишних очков на отборе? Сперва пускай нас довезут, выгрузят... А там посмотрим, стоило ли вообще шевелиться!
Психологи потому и окрысились на “каналоармейцев”, что большая часть переселенцев считала себя именно вот каторжниками — а не “рукой Земли, протянутой к Вечности”.
С другой стороны, чего и ждать от набора, в котором Винни уважали за хорошую, годную, мужскую статью: убийство с особой жестокостью. Добровольцы Проекта учатся в других местах, и психология там совсем иная, и подход, наверняка, иной тоже...
Винни вдоволь напился воды из полулегального дистиллятора — когда чистили модуль после очередного самоубийцы, разыграли вещи. Покойный владелец аппарата гнал самогонку. Винни гнал питьевую воду, и теперь подписался бы под каждым словом “Особого старательского” двумя руками... Соль для придания воде вкуса Винни бесплатно и без ограничений набирал в столовой: на снабжение Проекта пока еще никто не жаловался.
Напившись воды и размявшись, Винни взялся просматривать почту. В отличие от фильмов с играми, переписку руководство Проекта одобряло всемерно: во-первых, это заменяло психотерапевта, во-вторых, создавало позитивный образ Проекта. В-третьих, как всем по секрету намекнули психологи, выкладка мыслей на бумагу развивает мозг, улучшая способности к точным формулировкам. А в космосе надо сперва десять раз подумать — и потом, вполне может статься, вовсе отказаться от неверного действия.
Через пять минут Винни строчил вот какой ответ:
“
Предложение терраформировать Антарктиду или там Сахару, хоть и не лишено логики — вполне исполнимые проекты озеленения Сахары выдвигались еще до первой мировой войны — но все же отдает несколько детской наивностью. Да, еще Советский Союз проводил успешные работы по закреплению песков на Украине, рассматривались проекты и озеленения пустынь. Если бы в эту область вложили необходимые средства и поставили бы задачу коллективам уровня НАСА либо академикам уровня Келдыша — нет сомнения, что решение бы нашлось. Но, как не нашлось тогда политической воли шагнуть в космос, так не нашлось бы и политической воли воевать за нетронутые полезные ископаемые той же Антарктиды, окажись она освоена и удобна для жизни.
Создание значительного жизненного пространства чрезвычайно усилит финансово-промышленную группу либо государство-создатель, чем перекосит всю земную политику; в теперешних несколько истерических реалиях это, почти наверняка, приведет к войне. А война современная — без разницы, ведется ли она ядерным или термоядерным оружием, либо же искусно вброшенная информация провоцирует уличные беспорядки в городах противника, вынуждая его уничтожать собственных наиболее активных граждан своими же наиболее верными гражданами — в обоих случаях несет последствия разрушительные. Качественно запуганные пропагандой люди готовы отказаться от сколь угодно заманчивой авантюры, если только в ней содержится хотя бы малейшая возможность потерь или ущерба собственно Земле.
Освоение же Цереры или там спутников Сатурна создаст новую нацию, но не усилит существующие и не уничтожит баланс земной политики. Уж больно далеко лететь к Сатурну, чтобы держать колонии в ежовой рукавице, либо для завоевания их. Сегодня мы по уровню космоплавания сравнимы с греками ахейской культуры: доплыть и основать колонию можем, а вот завоевать ее — на удалении в шесть месяцев любым транспортом! — исключительно милостию Посейдона...
“
Тут Винни чуть-чуть подумал, и решил, что звучание фразы очень уж старомодное. Переписал: “милостью Посейдона... “, закрыл письмо и отправил.
Закончив с почтой, Винни некоторое время рассеяно блуждал взглядом по модулю. Потолок из огнестойкого пластика. Кремовые стены из него же. Черный пол из рифленой стали, теплый лишь во время работы отопителя. Слева встроенная подвесная койка, откидной стол, справа шкафчики. В шкафчиках инструменты — уход за скафандрами, мелкий ремонт... Честно говоря, дома с таким набором инструмента Винни мог бы открыть мебельную мастерскую. Ладно там гайковерты всякие, но трехкоординатный станок под управлением компьютера модуля! Но хороший, действительно хороший трехмерный принтер! И к нему же муфельная печь с контролем температуры — тут не то, что самогонный аппарат, ракету втихаря построить можно!
