Атаман разгадал мысли головы:
— Торопиться боярский дьяволенок. Ну, что же как раз туда, где мы тебя ждем!
Лопатину впрочем, казалось, что он поступает правильно: свежие стрельцы рванули струги вдовое быстрее мимо бугра. Челны казаков уже мчались наперерез каравану, усатые у чубатые бойцы махали саблями. Послышалась древняя разбойничья песня:
— Любо братцы! Любо! Любо братцы жить! С нашим атаманом не приходиться тужить!
В ответ передний струг еще круче свернул к левому берегу. Разин произнес сам себе:
— Когда гребешь одним веслом, то крутишься на месте!
На всех судах развернулись знамена, ударили барабаны и загудели сопели, рога и трубы. Звучало красиво, струги пошли быстрее, майская ночная мгла стала светлеть. Разин даже по этому поводу высказался:
— Да если умирать так с музыкой! Ну, что же мы у себя тоже учредим оркестры и барабанный бой! Как говорила Сталенида: лучше хоронить под марсельезу, чем жить под похоронный марш!
Весла дружно и напряженно взлетали, неся караван к Царицыну и отклоняя к левому берегу, куда не доставали пушки. Но загремели мушкетные выстрелы с казацких челнов. В московском караване валились стрельцы. Несколько весел остановилось повиснув в воде. Фальконеты и пищали долбанули в ответ со стругов головы. Два-три изрешеченных казака полетело в воду.
Передние казачьи челны настигли хвост каравана. Цепляясь за струги свальным крючьями, разношерстные воины Стеньки Разина вскакивали на палубы стругов. Среди воинов особенно выделялась Сталенида, она конечно не могла утерпеть и полезла в рукопашную. Девушка сама себе удивлялась. Что-то стало с её телом, появилась невероятная сила и скорость, а две сабли летели так, словно юная воительница родилась с ними в руках. Кроме того Сталенида дралась и ногами, от каждого ей удара, кто-то да падал. Вот слетела плюхнувшись в воду, голова командующего целым стрелецким приказом Ершова. Воительница сострила:
— Набирайся ты ума на дне! Не даром ведь там черти водятся!
В это время голова каравана поравнялась с косой на которой ждала засада запорожцев. Те не долго думая открыли пальбу из пищалей и мушкетов. Одна из пуль зацепила Лопатина за ухо, голова ощутил как потекла за шиворот теплая струйка крови.
Пять задних стругов оказались отрезаны Сталенидой от хвоста каравана. Как свора псов на как вепря напали на них десятки мелких челнов. Сталенида как и многие казаки просто пустилась вплавь. Вода еще по майски прохладна, но это лишь бодрит и придает ярости. Стрельцы еще отбивались от разинской армии, но весла уже не работали. Сталенида круша всех подряд, была прекрасной и ужасной, её мокрые золотые волосы горели при свете луны. Она была настоящей богиней, которая заставляла падать и без удара. Уловив общий настрой воительница проорала, да так что у тех кто был близко к ней заложило уши:
— Вставайте за правое дело братья! Сам Государь повелел быть покорными Стеньке! За правое дело, бить бояр приказ вам царя! Всем кто присоединиться к нам, будет денежное и хлебное жалование — воля вечная.
И стрельцы бросали оружие, становились на колени. Сватка на атакованных стругах затихала, и их понесло по течению.
С криком и гиканьем позади бугра в обход Царицына промчалась конная ватага Алеши Протакина на низовую сторону города.
Головные струги теперь круто свернули в право. Как лисица которой ткнули головней в морду. Стенька Разин мило улыбнулся в бороду и изрек:
— Самый опасная западня это капкан установленный на ровном месте и присыпанный скошенной травкой.
Чикмаз спросил атамана:
— Не пора ли вожак?
Разин отрицательно мотнул головой, в бобровой шапке:
— Пусть поближе подойдут! Только плохой рыбак подсекает при первых признаках клева.
Разинцы и царицынские пушки молча ожидали приближения московских стругов. Даже если кто и хотел выпустить остроумную шутку, суровый взгляд Чикмаза отбивал малейшую охоту. А голова сам лез в коварную ловушку.
Сталенида тем временем вплавь, с двумя саблями(захваченными у персидского купца из самой лучше Дамасской стали) за спиной настигла очередную посудину. С помощью рук и пальцев босых ножек девушка моментально вскарабкалась на борт, и две её сабли сверкнули в руках. Молниеносный взмах и сразу четверо стрельцов включая сотника оказались разом срублены неумолимой воительнице. Сталенида подпрыгнула как пробка из шампанского. З густыми и длинными сверкающими при свете луны золотыми волосами, в мокром свитере через который просвечивали ярко-алые соски, она была прекрасной и ужасной, то такой степени, что воины падали прежде чем воительница наносила удары. Раздались испуганные возгласы:
— Свят! Свят! Свят! Морская царица!
Сталенида читая ужас в глазах стрельцов проорала:
— Приказ царя! Бросить всем оружие и покориться Божьей воле и поставленному над всем Государем Степану Тимофеевичу!
Слова ее действовали: гребцы бросали весла, а стрельцы оружие, падая ниц.
Стенька Разин тем временем прикинул в расстояния коротко приказал:
— Дружно пли!
Пушки грянули разом со стен и башни. Волга вскипела от падения ядер словно неведомый исполин захотел сварить в крутую целый караван яиц. Весла стругов забили по воде, словно клавиши поломанного рояля.
Стрелецкий голова сложив ладони в трубку истошно заорал:
— Ублюдки! Олухи! Сукины дети! Вы что не можете отличить царский караван от воровского! Да Государь вас всех на дыбу с клещами!
Впрочем расслышать после такого грохота почти невозможно. Сталенида сама удивлялась, как это могут, даже сравнительно небольшие орудия так сильно грохотать! Так не долго и мозги сбить всмятку.
Второй залп за первым последовал достаточно быстро( благо идея Сталениды с развесными, пороховыми мешочками была удачной). При чем были на сей раз не ядрами, осколками разбитых чугунных горшков, или расколотых камней. А это куда лучше ядер, поражает живую силу. Десятки стрельцов были сражены разом, побиты и ранены. Строй кораблей нарушился. Гребцы бросили весла, а сотни стрельцов стали драть глотки, размахивая мушкетами, руками и даже сапогами. Видимо они силились досказать, что свои. Сталенида подколола незадачливое войско:
— Лиса в капкане может отдать, только свою шкуру, а человек в неволе лишь кожу и кости!
После третьего залпа, в сбившуюся подобно испуганным утятам кучу стругам, началась настоящая паника. Разом сразило около двухсот стрельцов, черные воды подкрасились кровью. Весла снова заработали, как пальцы пианиста принявшего сто грамм с бодуна.
Теперь Лопатин не рассчитывал на победу, лишь бы уйти живыми, мечты о поместье разом рассыпались!
Стенька Разин быстро перебежал из верней башни в нижнюю. Выпустил колечко дыма и сделал знак пушкарям. Орудия разом замолкли, стало почти тихо, того стонали и бредили раненные. Атаман громко крикнул с башни по поравнявшим судам:
— Православные братья! Топи голову и начальных людей и переходи мне в казаки. Сколько можно кровь за бояр и дворян!
Степан Тимофеевич, статный, широкоплечий демонстративно опустил саблю. В воздухе запахло рассветом, подул ласковый ветерок, развевая длинную, кудрявую бороду атамана. Он был велик и бесстрашен, гордо откинув голову в черной бобровой шапке.
Противник уже был побежден, но следовало дать шанс, простым и обездоленным стрельцам, которые и так уже изрядно натерпелись от разного начальства!
Несколько мушкетов все же выстрелили в Степана. Снизу раздались крики:
— Мятежник и нехристь! Идти в ад!
И другие:
— Атаман дело говорит!
— Пора бороться за правду!
Два струга оторвались от общей массы, там стрельцы уже сделали свой выбор выбросив упрямого сотника, и повернув к казачьим челнам. Но остальные все еще желали драки. Новые меткие залпы впрочем быстро сбили настой. Сталенида же ворвалась на еще один челн. Воительница прокричала зычным голосом:
— На кого прете! Вы ведь на царя прете ироды! Против Божьей власти восстали! А ну бросай сабли и моли у Царицы Небесной прошение!
Лопатин все еще рассчитывал на спасение:
— Гребцы нажимай! Быстрее по золотому червонцу дам ежели спасемся!
Голова рассчитывал уйти за остров, чтобы укрыться от выстрелов справа. Он пробормотал:
— Ничего еще князь Львов подойдет и мы повоюем!
Но вдруг Лопатин запнулся, из-за острова на парусах выходили струги за стругами. Они преградили обе протоки Волги. На носу каждого струга стояла пушка и они разом как летние градинки ударили по каравану. Лопатин растерялся, сворачивать влево, но там конные запорожцы, пока с ними сцепишься подойдет остальные.
Сотник подсказал:
— Давай вправо! Прорвемся к Черному Яру, а там и князь...
Голова грубо перебил:
— Лучше тебя знаю! Ну Стенька, такую я тебе пытку придумаю, что свет не слыхивал!
Стрельца как тонущие шакалы карабкались на берег... Но тут им на встречу из-за Царицынской башни вылетела тысяча Алеши Протакина, они приняли рубить как капусты ошалевших от страха стрельцов. Бросая пищали те снова бросились к Волге, к своим стругам. Но там уже лезли разбойники и казаки, во главе с Сталенидой и Василием Усом. Подоспел и Степан Наумов, правая рука Разина. Разношерстная рать повстанцев рубила стрельцов топорами и косами, колола рогатинами и рожнами, стреляла из самопалов и пищалей, избивал кистенями и дубинками. Особенно лютовала Сталенида, лично разрубившая голову Лопатина от шеи, до самого бедра. Гибель командира окончательно сломила стрельцов и пав на колени немногие уцелевшие молили о пощаде! Воительница громко гаркнула:
— Лежачего не бьют, поверженного не топчут!
Пленных стали приводить к казачьей присяге. Одновременно приступили к дележу добычи. А она была знатной, на стругах был и порох, и много новых, недавно изготовленных тульскими мастерами мушкетов(их везли из Москвы для пополнения астраханского арсенала!). На головном струге Лопатина везли войсковую казну, и похоже жалование стрельцам, в разных посудинах были сундуки с серебром и золотом. Так же кое-где и товары шведских и польских купцов прихваченные для торга!
Разин радостно воскликнул:
— Вот она наша первая победа над царским войском! И победа достойная: пяти приказов словно и не было!
Сталенида обрадовано произнесла:
— У победы сто отцов, а поражение всегда сирота! Поражение как ущербное дите, никто не признает своим, но от него никуда не деться!
Василий Ус предложил:
— Златокудрый ангел хорошо говорит! Но еще лучше будет если она нам, чего-нибудь споет!
Разин громко воскликнул:
— А чего это только нам! У нее голосок как у Архангела! Пусть заберется на холм и исполнит арию всему казачьему войску!
Сталенида охотно согласилась:
— Конечно спою! Тем более, что настрое у меня, самое радостное, словно удалось оседлать птицу счастья!
Девушка мелькая голыми, розовыми(пыль к ним почему-то престала приставать) пяточками, взлетела на холм. Там тряхнув блистаю, краше золота на утреннем солнце шевелюрой запела, своим полнозвучным, слышным на целые версты голосом Венеры:
В удавке у бояр мой край Родимый,
На шее затянулась враз петля!
Трудяга, пахарь плеткою гонимый,
В неволе стонет целая семья!
Крестьян на торг как мерзкую собаку,
И кнут по тощим ребрышкам гуляет!
Но не смирились люди — лезут в драку,
Добыть с мечом лишь можно место в рае!
Из уст в уста, наш шепот — Стенька Разин,
Народа вождь надежда сирых всех!
Один поставлен бесом жирным князем,
Другими внушают непокорство — грех!
Но царь наш ропот горестный услышал,
Издал указ — бояр злых побивать!
Пожар восстанья вспыхнул выше крыши,
Вот атаман казачий строит рать!
Струга мы дружно, очень лихо строим,
И пушки льют из бронзы кузнецы!
За что поход? Стремленье к лучшей доле,
Чтоб на себя работали жнецы!
Нас атаман великий возглавляет,
Широка слава по Руси летит!
Вот казаков, ряд мужиков шагает,
Сомнем в лепешку жирный паразит!
Сражаться нужно войском паутинным,
Что в цепи заковали наш народ!
Рукой могучей вытянуть с трясины,
В которой погибаем сотый год!
Друзья погибнут, кровь течет по травах,
Такой жестокий сей злых бунтов век!
Ад испустил боярскую отраву,
Согнулся в муках сирый человек!
Но взмах меча, враз цепи разбивает,
Уже кипит, ревет народ в Москве!
Мы видим коммунизма четко дали,
Христа Владыки — царство на Земле!
Воительница закончила, на верхней ноте закрутив голосок как сирена. Мужи и казаки буквально ликовали, бросали вверх шапки и кричали:
— Слава Стеньке Разину, и его ангелу! Ура!
Сергей Кривой приказал вдарить, из пушек, но Разин запретил:
— Береги порох, он нам еще понадобиться! А так в воздух бить это пустое!
Разинцы все же немного попировали празднуя первую серьезную победу над московскими ратями. Во время пира в большом доме воеводы в Царицыне заодно решили обсудить и ратные дела. Прежнего воеводу Разин приказал выдать на расправу горожанам. Те протащили его на паре постегиваемых коней по мостовой, а затем бросили в Волгу. Не избежал расплаты, и немецкий помощник воеводы с ним разобрались проще: вздернули на виселицу. А кузнецы приступили к работе. Им Сталенида показала, как нужно приделывать к мушкету штык.
— Это дело не хитрое! — Объясняла, показывая кузнецам она. — Вроде того как приделывать лезвие к косам. Но практическое применение будет сильным. На надо будет с собой еще копья таскать. Можно разом стрелять и колоть.
Кузнецы в ответ покачивали головами и бормотали:
— Дюже хитрая баба! Настоящая колдунья, сила в ней! Как разумно додумалась!
Сталенида хотела признаться, что это не её идея, но вовремя передумала; пускай слава о ней как о колдунье, еще пуще гремит по Земле Руси! Девушка хитро прищурилась:
— Я вам еще и единороги покажу! Это дюже хитрая пушка, бьет на пять верст, способна стрелять через боевые порядки, построенных казачьих войск. С ней армии обретут новую мощь. Сейчас вам схему нарисую!
Девчонка сделала набросок, разъясняя главный принцип единорога, плотное прижатие заряда к казенной части.
Во время краткого пира, атаманы держали совет. Василий Ус имеющий более трех тысяч мужиков настаивал на наступлении в верховья:
— Нельзя дать время боярам собрать против нас свои рати. По частям бить их сподручнее будет. Там в верховьях мужики поднимутся, стрельцы, люд подневольный и мы сильнее станем!
Степан Наумов отхлебнув сладкого вина, возразил:
— Астрахань это ключ к Волге, нельзя такую мощную крепостицу в тылу оставлять. Возьмем Астрахань, свою силу всем казакам покажем: и донским, и яицким, и сечи запорожской....
Сталенида тут же добавила:
— А также татары, башкиры, калмыки, ногайцы и прочие народы начнут к нам присоединяться, когда узрят нашу силу, что мы можем брать даже такие огромные твердыми как Астрахань. Да и этом городе, мы найдем себе припасы и пушки, и капиталы великие!
Казаки одобрительно зашумели:
— Верно колдунья изрекает! Там будет наша сила.
