— Сергей, ты, случайно, не гипнотизёр?
Сергей удивлённо вскинул брови, улыбнулся и ответил:
— Нет, Андрей Андреевич, не гипнотизёр. Просто нас так учили в Оксфорде. Там нам говорили, что каменный сфинкс на переговорах добьётся куда большего успеха, чем крикливая ворона, размахивающая крыльями. Это просто привычка. Иногда это утомляет, но я же не каждый день веду переговоры, а в худшем случае через день. Вообще-то я могу провести за столом переговоров и восемнадцать часов, оставаясь неподвижным. Это не трудно, если знаешь, как правильно дышать. По цигуну. Легче всего мне вести переговоры с китайцами. Они сразу понимают, кто перед ними, но они очень неуступчивые. С немцами договариваться намного легче, но они не такие усидчивые, как китайцы. Зато самые кошмарные переговорщики это арабы. Те уже через час впадают в спячку и до них уже не достучишься.
Андрей Андреевич рассеялся громко и весело, после чего сказал, промакивая носовым платком слёзы:
— Ты настоящая находка для дипломатии.
— И разведки. — Тут же добавил Юрий Владимирович.
Сергей отрицательно помотал головой и ответил:
— Нет, Юрий Владимирович, я прежде всего бизнесмен, а всё остальное это всего лишь дополнительные обязанности. Андрей Андреевич, я сдал экзамен? Меня можно выпускать с рогатиной на медведя или нужно ещё потренироваться?
Громыко кивнул головой, подошел к столу, нажал кнопку на пульте связи и приказал:
— Соедините меня с послом Западной Германии. — Когда по громко говорящей связи ответили по-русски с сильным немецким акцентом, он сказал — Господин посол, с вами хочет встретиться специальный посланник главы нашего государства. Вы сможете его принять сегодня ближе к вечеру?
Посол в ФРГ Хайнц-Ульрих Зам помедлил несколько секунд и ответил Андрею Андреевичу:
— Господин министр, я смогу принять его в двадцать часов. Это не будет слишком поздно.
— В самый раз, господин посол. — Успокоил его Андрей Андреевич и добавил — Это ещё довольно молодой человек, но он уже член Политбюро. Его зовут Сергей Чистяков. Всего вам наилучшего, господин посол. — Как только связь была выключена, Андрей Андреевич с улыбкой промолвил — Да, задали мы немцам работы. Они там сейчас забегают, как наскипидаренные.
Сергей облегчённо вздохнул и спросил:
— Юрий Владимирович, вы позволите мне отлучиться ненадолго? Я хочу сходить в храм, испросить благословления.
Андрей Андреевич слегка улыбнулся и бросил беглый взгляд на Андропова и тот, разведя руками, ответил:
— Хотя мы об этом ещё не объявляли, Сергей Александрович, но с этого дня у нас, как ты говоришь, свобода совести и вероисповедания, так что поезжай. Э-э-э, может быть мне позвонить в отдел ЦК, чтобы товарищи позвонили в церковь?
Сергей чуть ли не взмолился:
— Только не это, Юрий Владимирович, я же в храм хочу пойти, а не в какой-то притон.
— Хорошо-хорошо! — Смеясь воскликнул Андропов и строгим тоном добавил — Но запомни, Сергей, ровно в пятнадцать тридцать ты должен прибыть в Кремль. Мы будем ждать тебя.
Сергей вежливо склонил голову и не прощаясь вышел из кабинета Громыко, которого он так и не успел рассмотреть и лишь запомнил, что он выглядел очень старомодно, но при этом монументально. В приёмной его дожидался Николай и он пожалел, что не дал ему одного важного поручения. Спускаясь с ним в правительственном лифте, он спросил:
— Ты хоть поговорил по телефону с Геннадием Игоревичем?
Николай тут же ответил:
— Я только что вернулся от него, Сергей Александрович. Теперь у меня почти рота бойцов под рукой.
Сергей обрадовано кивнул головой и уже выходя из здания, прежде чем сесть в лимузин, тих сказал:
— Коля, позвони из машины Геннадию Игоревичу и скажи ему, что для поездки в Германию тебе нужны двенадцать тяжелых бронежилетов, столько же титановых сфер с забралами и две дюжины "Стечкиных". Кстати, твои ребята как, обстрелянные? С двух стволов все стрелять умеют? Не оплошают в ходе скоротечного боя в непривычных условиях?
Николай остановился и встревоженным голосом спросил:
— Мы что, воевать туда едем, Сергей?
Сергей с притворной весёлостью рассмеялся и воскликнул:
— Николай, не смеши меня! — После чего серьёзным тоном добавил — Коля, сейчас в Германии разгул терроризма. Поэтому я и прошу тебя взять с собой лифчики и сбрую. К тому же я сегодня встречаюсь с послом Германии и, скорее всего уже к вечеру америкосы узнают об этом. Если мы прилетим туда с тяжелым вооружением, то они зассут нас трогать. Рэмбо у них крутой только в кино, а в настоящем бою они против нас и двух часов не продержатся. Они только и могут, что ковровые бомбардировки устраивать, да, наносить точечные удары.
Как только чёрный правительственный лимузин подъехал к старообрядческому храму возле Рогожского кладбища, народ, находившийся рядом, испуганно зашушукался. Однако, когда из лимузина вышел высокий молодой парень, одетый к строгий тёмно синий костюм и стал истово креститься на купола, да, ещё и кланяться в пояс, все умолкли. Он вошел во двор и снова перекрестился, а два его телохранителя смущённо опустили головы. После этого парень подал милостыню несколько старикам и старухам, сидящим на ступенях, причём одними червонцами, снова трижды перекрестился перед дверями, вошел в храм и там тоже перекрестился. Служба уже закончилась.
Пожалев об этом, Сергей, который бывал в храме всё же довольно редко, преимущественно на Рождество, Пасху и Троицу, подошел к фанерному ящика для пожертвований и незаметно затолкал в него пачку сторублёвок, после чего подошел к выгородке, за которой благообразная старушка торговала свечками, трижды перекрестился на образа за её спиной и тихим, застенчивым голосом вежливо попросил:
— Матушка, дайте мне десять больших свечей и скажите пожалуйста, владыка сейчас в храме?
Старушка ответила ему:
— Да, мил человек, в храме. Скоро обедать пойдёт.
Сергей взял её за руку и взмолился:
— Матушка, вы не спросите, даст ли он мне своё благословление. Понимаете, мне на днях лететь в чужую страну по поручению правительства и поэтому я очень хочу, чтобы он благословил меня. Если владыка спросит, мол кто таков, то скажите, Сергей Чистяков пришел, новый член Политбюро, мне матушка, сегодня в Кремле ещё и эту должность принимать. Тяжела будет ноша, мне бы благословение владыки получить, а уж сил я у Господа и сам попрошу. Не для себя, для России.
Сергей нагнулся, поцеловал руку старушке, снова перекрестился и пошел ставить свечку перед иконой Николая Угодника, истово крестясь, кланяясь в пояс и шепча:
— Святой Николай Угодник моли за меня Господа...
Положив пять свечей на полку, чтобы их могли взять неимущие, он поставил свечку перед иконой Богоматери, Иоанна Крестителя, Святой Троицей и перед Спасом Нерукотворным, как всегда привык делать это. Перед этой иконой он встал на колени и крестясь, трижды коснулся пола лбом. Николай и Геннадий смущённые таким поведением Сергея, стояли поодаль и молчали. Когда он встал, его плеча коснулась чья-то рука. Он быстро повернулся и увидел перед собой владыку в чёрной монашеской рясе и клобуке, но без посоха. Он ещё быстрее опустился перед ним на колени и тихо попросил:
— Владыка, благословите меня.
Тот ласково улыбнулся и спросил:
— Значит в Германию летишь, отрок?
Сергей закивал головой и ответил:
— Да, владыка, в Западную.
— Великое дело ты свершить мечтаешь, Сергий. — Мягко сказал владыка — Два христианских народа объединить и договор с Германией заключить. Благословляю тебя на то, отрок Сергий. Лети с миром и ничего не бойся и прежде всего того, о чём думаешь. Господь убережет тебя, а мы молиться за тебя станем.
Владыка перекрестил его и коснулся рукой лба Сергея, а он жадно поймал его руку и поцеловал её, потом встал и поцеловал большой нагрудный серебряный крест владыки и сказал:
— Благодарю вас, владыка.
На что тот ответил:
— Иди с Богом, отрок, и ничего не бойся. Правда на твоей стороне, а с нею Бог. Возьми крест нательный и больше не теряй его. — Владыка протянул Сергею большой серебряный крест на шелковом гайтане и лукаво улыбаясь добавил, слегка посмеиваясь — Да, в следующий раз не приходи к благословению с босой мордой. Впрочем, я тебя прощаю, отрок, тебе ведь с иноверцами придётся теперь очень часто встречаться.
Владыка кивнул ему головой, повернулся и ушел в алтарь, а Сергей прямо в храме надел на шею крест, со слезами на глазах вышел из храма, снова крестясь на каждом шагу, сел в лимузин и облегчённо вздохнул. Николай, крутя головой, спросил его:
— И чем это ему не понравилась твоя физиономия?
Он ответил ему с улыбкой:
— Всё правильно, Коля, старообрядцы все бородами носят. Как говорится у нас, не положи постригала на браду свою.
После посещения храма он позвонил из машины Юле и попросил её спуститься в ресторан и заказать обед в отдельном кабинете на всех. Через двадцать минут Сергей рассказывал всем, какой экзамен ему учинили в МИДе. После обеда он поехал сразу в Кремль, где пробыл не более часа. Леонид Ильич вручил ему партбилет и поздравил с тем, что он единогласно избран членом политбюро, состав которого резко сократился. Смотрины прошли успешно, только очень уж зажатыми выглядели члены Политбюро, которые боялись сказать лишнее слово. Лишь три человека, Брежнев, Андропов и Громыко вели себя раскованно и уверенно, острили и громко смеялись. Никаких особенных напутствий они ему не давали, но при этом чуть ли не требовали добиваться максимальных результатов. Сергей, как всегда, был сдержан, а когда Леонид Ильич потребовал от него, чтобы он посильнее накрутил немцам хвоста, сказал про себя: — "А вот с этим я полностью согласен, Леонид Ильич, хвоста я им точно накручу, причём так, что вы потом даже не поверите в то, что мы там отчебучили". После этого он поговорил пару часов с Андроповым и тот сделал ему куда более важное напутствие, сказав в самом конце:
— Сергей, мы обсудили нашу политику в отношении арабских друзей и пришли к выводу, что их нужно резко одёрнуть для их же собственного блага. Андрей Андреевич на следующей недели вызовет их послов и проведёт с ними консультации по этому вопросу. Поэтому тебе в Германии нужно встретиться ещё и с послом Израиля. Относительно набирающих силу террористов, мы тоже поговорили. Им мы тоже по мере возможности подрежем крылья. Ну, и как прошла твоя беседа Богом, Серёжа? Он сказал тебе что-то важное?
Хотя это и была шутка, без тени улыбки на лице Сергей вздохнул и честно ответил:
— Юрий Владимирович, вы мне не поверите, но владыка ждал меня в храме и он уже знал, зачем я лечу в Германию. Он дал мне своё благословение. Верите, у меня, словно крылья за спиной выросли, и я теперь добьюсь на переговорах даже большего, чем сам планировал. Вот увидите, моя поездка в Германию принесёт замечательные плоды.
Лицо Андропова приобрело серьёзное выражение и он сказал с некоторым замешательством:
— Это хорошо, Серёжа, что ты так уверен в своём успехе. Он нам сейчас очень нужен. Хотя Леонид Ильич и приструнил наших с тобой товарищей по Политбюро, в случае твоей неудачи в Германии, нам будет очень трудно доказывать им необходимость реформ. Я лично разговаривал с нашим послом в Германии, товарищем Фалиным и он очень хорошо отозвался о твоём плане. Андрей Андреевич ему ещё вчера отправил шифрограмму.
После встречи в Кремле со старшими товарищами Сергей ехал в посольство Германии с точно таким же чувством, с которым, наверное, советские хоккеисты выходили на лёд, чтобы сразиться с чехами или канадцами. Посол встретил его на крыльце и был весьма удивлён, встретив такого скупого на жесты и эмоции молодого человека с проколотым ухом. Серёжку он предусмотрительно снял, но зато надел свой перстень и золотую заколку с бриллиантами, вот только галстук всё же сменил по совету Андрея Андреевича. Очень уж характерной была у него расцветка и это могло вызвать недоумение. Хайнц-Ульрих Зам предложил Сергею поговорить обо всём за ужином и он любезно согласился, сказав ему, вежливо кланяясь:
— Благодарю вас, господин посол, я очень люблю немецкую кухню, особенно баварскую и саксонскую.
Посол, удивившись этому, спросил:
— Вы уже бывали в Германии, господин посланник?
— Да, много раз, господин посол. — Ответил Сергей — Я довольно хорошо знаю вашу страну, люблю её, но больше всего мне нравится Бонн. Не понимаю, как это Людвиг ван Бетховен, родившись в таком прекрасном городе, не вернулся в него в зрелые годы? Для меня это просто непостижимо.
Посол провёл его небольшой уютный обеденный зал и они сели за стол. Сергей не стал играть с ним в кошки мышки и едва только выпив аперитив, отличное рейнское вино, сказал:
— Господин посол, глава советского государства просит меня как можно скорее посетить Германию, чтобы я смог передать его превосходительству федеральному канцлеру очень важное послание советского руководства. Дело касается крайне важной темы, мы хотим склеить некий разбитый на две части сосуд, но мечтаем сделать это так, чтобы на землю не пролилось ни капли того напитка, который на протяжении веков хранился в нём. А ещё больше мы хотим, чтобы при этом не пролилось ни капли человеческой крови и желаем пойти дальше, окончательно оформить то, что в течении многих поколений являлось важным фактором жизни двух стран — Германии и Росси. Естественно, речь идёт о вещах гораздо больших, чем просто дружба.
Посол Хайнц-Ульрих Зам состоял на дипломатической службе уже двадцать пять лет. Он был очень хорошо осведомлён о том, что творилось в высших кругах партийного и государственного руководства Советского Союза, но даже в своих самых счастливых снах и помыслить не мог о том, что услышит предложение об объединении Германии, а потому, сделав над собой усилие, чтобы не вздрогнуть, осторожно спросил:
— Господин посланник, вы имеете ввиду тот сосуд, что был расколот совсем недавно, в сорок пятом году?
— Да, я говорил именно о нём, господин посол. — Тихо ответил Сергей и вдруг задал весьма неожиданный вопрос — Господин посол, вы не могли бы показать мне сад вашего посольства? Думаю, что десятиминутная прогулка по саду прибавит нам обоим аппетита перед ужином.
Посол немедленно встал из-за стола и предложил своему гостю выйти в сад, где сразу же спросил:
— Вы боитесь чужих ушей, господин посланник?
— Зовите меня просто, Серж, господин посол. — Сказал с улыбкой Сергей и прибавил — Не просто чужих ушей, а очень длинных чужих ушей. Мне очень хотелось бы, чтобы цель моего визита была сохранена в тайне от господ из Вашингтона.
— Да, понимаю вас, Серж. — Согласился посол — Мне тоже очень не хочется, чтобы эти господа узнали о том, что моё правительство ведёт с вашим правительством переговоры об объединении Германии, раньше времени. Скажите, Серж, какие полномочия будут у вас на этих переговорах?
Сергей достал из внутреннего кармана сложенный вдвое в длину лист с текстом своего мандата и протягивая его сказал:
— Мне поручено провести переговоры, подготовить текст договора и запарафировать его. Насколько вам это уже известно, двадцать пятый съезд отложен на два с половиной месяца. Это было сделано по моей просьбе. Договор должен быть подписан через месяц в обстановке полной секретности, а на съезде КПСС он будет оглашен и немедленно ратифицирован. Поэтому я в ближайший понедельник хочу вылететь вместе с вами в Бонн на правительственном самолёте, чтобы в четверг встретиться с федеральным канцлером. Думаю, что трёх суток хватит, чтобы ознакомиться с текстом наших предложений, а я пока погуляю со своей женой по Бонну. Сегодня пятница, господин посол, и я очень прошу вас обеспечить вылет в воскресенье специального борта. Он доставит в Бонн мою охрану и спецтранспорт. Увы, в вашей стране сейчас развелось очень много террористов и я просто вынужден согласиться с повышенными мерами безопасности, которыми глава нашего государства решил обставить мой визит в Германию. Вы сможете обеспечить это, господин посол?
