Так что все трое знали, что подрыв шахт должен начаться только после того, как все шахты будут заминированы, и потому взрывы сейчас начнут доноситься один за другим. Так и произошло.
Через два дня после взятия Блумфонтейна к Робертсу прибыла делегация бурских женщин с просьбой передать им раненых. Старина Бобс некоторое время помурыжил женщин, иронически осведомляясь у них, означает ли их прибытие в качестве парламентеров, что у буров уже совсем не осталось мужчин, и не стоит ли им в этом случае сначала подписать капитуляцию, а уж затем договариваться об обмене военнопленными. Тем более что во время этого разговора рядом с ним находился молодой, но уже известный репортер "Морнинг пост" сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль, прославившийся своими книгами о Малакадской и Суданской кампаниях. Фельдмаршал вполне обоснованно рассчитывал, что и по итогам этой кампании молодое дарование напишет книгу, в которой ему, Робертсу, будет отведено достойное место. Старина Бобс подозревал, что нынешняя война — последняя в его карьере. Ему было уже семьдесят два года, и он сильно сомневался, что возраст позволит ему принять участие еще в какой-нибудь кампании. Громкое окончание военной карьеры в виде книги о его последней войне с ним самим в качестве если не главного, то одного из главных героев, его весьма привлекало. Он старался держать сэра Черчилля поближе к штабу, хотя молодой храбрец постоянно рвался на передовую. Ну да такое поведение корреспондента было вполне объяснимо: все-таки Черчиль — отставной английский офицер... Так что фельдмаршал Робертс в конце концов великодушно разрешил женщинам забрать раненых, правда не всех, а тех, кто не был способен передвигаться самостоятельно. Впрочем, среди тех, кто оставался в Блумфонтейне, таковых было подавляющее большинство. Все, кто мог ходить, пошли на прорыв...
Как только трое стоявших в сторожевом охранении снялись со своего поста, в вышине послышался едва различимый треск.
— Стой! — Старик-бур вскинул руку и, поднеся ладонь к глазам, несколько мгновений вглядывался в небо. — Вот дьявол, "английская муха"!
Всадники поспешно дали шенкелей коням, торопясь укрыться под деревьями.
Первый самолет появился у англичан уже после Крунстада. Ходили слухи, что какой-то английский аристократ, купивший самолет у русских одним из первых, добился разрешения прибыть в Южную Африку, дабы испытать "возможность использования samolet[66] в целях разведки и быстрой передачи сообщений на местности, не оборудованной телеграфом". Но британское командование довольно долго мурыжило энтузиаста авиации, не желая усложнять уже привычную методику управления войсками. И только чудовищные потери Крунстада, понесенные как раз вследствие того, что бурам удалось достичь максимальной скрытности в размещении артиллерии, пулеметов и засадных позиций, привели к тому, что британский аристократ сумел-таки продавить косность английских генералов. И начал летать. Первые же полеты принесли результаты. Так, англичанам удалось избежать аж трех бурских засад. Но затем буры, похоже, соотнесли появление "английской мухи" со своими неудачами и на очередном вылете английский samolet был сбит. Британское командование уже оценило преимущества, которые давала авиаразведка, поэтому срочно выписала из Лондона еще три samolets, которые прибыли как раз к тому моменту, когда буры развернули широкомасштабную партизанскую войну. Однозначного успеха авиации не было. С одной стороны, буры почти мгновенно сбили два из трех английских самолетов, уж больно они были тихоходными; с другой — третий самолет успешно летал почти три месяца, обнаружив несколько десятков партизанских лагерей. Правда, для этого самолету необходимо было взлетать ночью, чтобы успеть до рассвета засечь горящие костры, поскольку днем обнаружить лагерь с высоты, считавшейся безопасной в случае огня с земли, было слишком затруднительно, а снижение означало немедленную гибель. Посадка же, соответственно, происходила уже после рассвета. В итоге было принято решение считать, что самолет ограниченно годен для использования в военных условиях, но может быть весьма полезен, например, против ополчений диких племен и другого противника, не вооруженного современным оружием... Однако здесь и сейчас он был совсем ни к чему.
— И чего это его принесло? — недоуменно поинтересовался Пауль, спрыгивая с лошади и пуская ее вокруг себя, чтобы слегка остыла от галопа, которым им пришлось уходить под деревья.
— Наверное, тоже услышали взрывы, — предположил Грауль-старший. — Хотя я не думал, что у англичан поблизости имеется самолет.
С началом активной партизанской войны англичане вытребовали из Лондона еще шесть самолетов, но к тому моменту, когда они прибыли, все уже было кончено.
Битву при Крунстаде англичане все-таки выиграли. К Крунстаду английские войска приобрели уже неплохой опыт боев и сумели его осмыслить. Для противодействия бурским стрелкам англичане создали специальные команды снайпинга, членов которых назвали снайперами, по примеру охотников, бьющих влет бекаса.[67] Уже к началу осады Блумфонтейна английские войска были переодеты в новые мундиры цвета хаки, чтобы отсутствием ярких цветовых пятен в одежде солдата затруднить бурским стрелкам прицеливание. Английская артиллерия также научилась вести огонь с закрытых огневых позиций. А если учесть соотношения сил и средств, англичане просто не могли проиграть это сражение... Но Крунстад обошелся англичанам в сорок две тысячи погибшими. Правда, большинство из них не были убиты в бою, а умерли от ран. Бурские "огневые мешки" были устроены так, что не то что выбраться, но и просто подобраться к попавшим в них было очень трудно. А по тем, кто в них угодил, бурская артиллерия продолжала работать часами. Оказать раненым своевременную первую медицинскую помощь было невозможно, и к тому моменту, когда до них наконец добирались врачи, многих уже поздно было спасать. Те же, кому удалось помочь, все равно по большей части стали инвалидами. Ибо даже у легко раненных, скажем, в мягкие ткани конечностей, к тому моменту, как медицинская помощь становилась возможной, начиналась гангрена. Так что после Крунстада английское командование получило на свою шею еще и более ста тысяч инвалидов, для ухода за которыми пришлось специально выделить людей. Вкупе с почти полным истощением огнеприпасов и продовольствия это привело к тому, что после сражения англичане простояли под Крунстадом почти три месяца. То есть пока не переправили раненых в Кейптаун и не пополнились людьми, огнеприпасами и снаряжением. Столь чудовищные потери были вызваны тем, что буры подготовили для англичан серию последовательных ловушек, выстроенную так, что, вырвавшись из одной, англичане тут же попадали в другую, затем в третью. А когда Старина Бобс сумел-таки вычислить, так сказать, алгоритм, его штаб был уничтожен массированным артналетом. Кроме самого фельдмаршала, погибли еще три британских генерала, дюжина полковников и тот самый молодой, но уже известный репортер "Морнинг пост", потомок герцогов Мальборо Черчилль...
Это сражение стало вершиной бурского военного искусства. В нем были очень ловко использованы главные преимущества буров — мобильность, в том числе и артиллерии, хорошая стрелковая подготовка и знание местности. Но победить в войне они уже не могли. Англичан на юге Африки теперь было слишком много...
После гибели фельдмаршала Робертса командование принял его начальник штаба Гораций Герберт Китченер. И буры сразу же почувствовали эту перестановку на собственной шкуре. Если Робертс во всех своих войнах старался оставаться джентльменом, даже по отношению к "диким племенам", не говоря уж о бурах, являющихся потомками европейцев, то Китченер воспринимал всех, кто противится британскому владычеству, как непокорное быдло, которое необходимо уничтожать всеми возможными способами.[68] Так что, придя к власти, генерал немедленно продемонстрировал, что не намерен церемониться "с этими бунтовщиками". И спустя всего лишь неделю после окончания битвы у Крунстада на всей территории, удерживаемой английскими войсками, запылали бурские фермы.
С подрывниками Ретифа они встретились через полтора часа после того, как улетела "английская муха". Впрочем, она не сильно задержалась над головами и, повисев в вышине всего лишь полчаса, повернула назад. Похоже, пилот разглядел, что золотодобывающие шахты взорваны, и теперь торопился сообщить британскому командованию, что расходы на добычу трансваальского золота только что еще больше возросли. И вообще, если учесть, что ребята Ретифа натворили в Кимберли, за время этой войны экономика Южной Африки понесла столь гигантские потери, что ее восстановление хотя бы в прежних объемах должно было затянуться на десятки лет.
— Все сделано, captain, — доложился Кунс, — у нас осталось немного взрывчатки, так что мы подорвали еще и несколько более мелких шахт. Но с ними у англичан будет не слишком много проблем — повозятся и откопают, а вот большие... — Он довольно улыбнулся.
Грауль одобрительно похлопал его по плечу:
— Ничего, мы сделали все что могли.
— И куда мы теперь? — поинтересовался командир подрывников.
Грауль вздохнул, бросил взгляд на юг, откуда должен был подойти отряд Горлохватова, и тихо сказал:
— В Лоренсу-Маркиш.[69]
Когда английские войска под предводительством Китченера начали проводить политику "выжженной земли", из старых сараев на бурских фермах были выкачены и отремонтированы владельцами фургоны, на которых предки нынешних буров уходили за реку Вааль. Всем в Трансваале было известно, что владелец золотых приисков, русский великий князь, еще весной 1904 года прислал корабль для вывоза семей своих работников из охваченной войной страны. Тогда воспользоваться этой возможностью решились немногие — еще оставалась надежда на то, что англичане если и не проиграют эту войну, то хотя бы пойдут на уступки. Но пароход все равно ушел переполненным, потому что русские согласились принять на борт всех, кто захотел уехать, вне зависимости от национальности и без оплаты. А когда, спустя два месяца, он вернулся, вокруг Лоренсу-Маркиша уже стоял палаточный лагерь беженцев. Через две недели после того как пароход отчалил во второй раз, в португальский порт вошло еще шесть пароходов, четыре из которых были знакомыми бурам судами Русско-Трансваальской оптово-розничной компании. Они привезли продукты, одеяла, палатки и два десятка русских врачей. А также послание от великого князя Алексея Романова — он приглашал буров переселиться под руку русского царя, обещая им защиту и возможность жить как они пожелают. То есть бурам предлагалось поступить так, как однажды уже поступили их предки, бросившие поля и фермы и ушедшие за реку Вааль.
Слухи об этом послании разошлись по Трансваалю и Оранжевой республике как круги по воде. И очень скоро после того как запылали бурские фермы, многие семьи, особенно из числа тех, что потеряли на войне своих мужчин, погрузились на фургоны и двинулись на запад. Возобновившееся наступление англичан с каждым днем и с каждой пройденной армией Китченера милей лишь усиливало этот исход. Несмотря на то что с октября 1904 года на линии Лоренсу-Маркиш — Дальний работало уже шестнадцать транспортных пароходов, непрерывно перевозивших желающих переселиться, лагерь под Лоренсу-Маркишем безудержно разрастался. И вот теперь настало время отряду Грауля отправиться туда...
Глава 9
— Что... ЧТО?!! — Я яростно стиснул подлокотники кресла и замер. Мышцы свело судорогой.
Канареев стоял напротив меня весь белый и растерянно комкал в руках листок с сообщением.
— Это точно?! — выдохнул я, со свистом выпустив воздух сквозь зубы.
Канареев с натугой склонил поседевшую голову. Ну еще бы, такой реакции он от меня не ожидал. Нет, в том, что я буду недоволен, более того — жутко недоволен, возможно даже приду в ярость, он не сомневался, но такого...
— Викентий Зиновьевич, оставьте меня, пожалуйста, — тихо попросил я.
Канареев молча поклонился и вышел, а я остался сидеть, чувствуя себя так, будто из меня вырвали кусок мяса. Причем не где-нибудь, а в районе сердца.
Эшли убили. Она исполнила-таки свою мечту, заработав на рыночных колебаниях в связи с Англо-бурской войной почти сто миллионов долларов и очень ловко подыграв Кацу. В результате мы выручили на продаже акций Трансваальских золотых приисков без малого два миллиарда долларов, что, по моим прикидкам, составляло где-то двадцать восемь — тридцать миллиардов в сопоставимых ценах начала XXI века.
Но эти деньги взялись не из воздуха. В нынешней Америке еще не овладели подобным искусством — возможно, потому, что здесь пока не было Федеральной резервной системы. Так что те деньги, которые перешли в наши руки, как и в руки нескольких десятков тех, кто сумел воспользоваться приступами паники, последовательно возникавшими во время Русско-японской и Англо-бурской войн, были кем-то потеряны. И этих "кого-то" данное обстоятельство просто взбесило. Ну как же, у них было все — связи в высших кругах, самая свежая и секретная информация, газеты, купленные судьи и прокуроры, огромные финансовые резервы и... долгий опыт хитрых рыночных комбинаций, с помощью которых именно они грабили всех остальных. В установленных ими правилах игры возможность потери денег ими самими даже не предусматривалась. Как такое могло произойти?! Это... это... неслыханная наглость! За это кто-то должен немедленно поплатиться! Они вообще не должны терять деньги, их протестантский Господь облек их правом отнимать деньги у других и класть их в собственный карман! А тут из их кармана наглые выскочки посмели вытащить не просто деньги, но огромные деньги! Ведь общая сумма заработанного нами составила куда более двух миллиардов долларов. Деньги, полученные за акции, мы не стали обращать в золото или еще каким-то образом обналичивать и выводить из САСШ. Нет, Кац пустил их в оборот, умело играя на волнах паники, тем успешнее, что как минимум две из них инициировал он сам. Оркестр из купленных журналистов, политиков, проповедников, рыночных гуру и распространителей уличных слухов, который нам удалось создать в САСШ, в истории этого мира не был задействован еще ни разу. Сама мысль о чем-то подобном не могла прийти никому в голову в нынешнем времени. До столь широкой гаммы задействованных сил и высокого уровня согласованности мастера информационной войны дойдут только к первому нефтяному кризису 1973 года. Но я-то пришел из 2011-го, причем с уровня, на котором можно оперировать, только хорошо разбираясь в приводных ремнях и мировых рынков, и международной политики. А Кац оказался великолепным учеником... Так что в настоящий момент мы владели в САСШ акциями и собственностью на сумму почти три с половиной миллиарда долларов в текущих ценах с перспективой, что их стоимость в ближайшие три-пять лет как минимум удвоится. И среди всех приобретений нам достались два не последних американских банка. И один из них, "Kuhn, Loeb & С№", был генеральным агентом по размещению японского займа в САСШ.
Те, кто потерял деньги, не смирились. После короткого периода растерянности и даже паники наши враги сплотили свои изрядно поредевшие шеренги (понесших наибольшие потери никто поддерживать не стал — наоборот, помогли нам оприходовать их истекающие долгами останки, ухватив те куски, которые успели). И попытались вернуть свое, никак не ограничивая себя в средствах и методах. Ну да в это время людей, поступающих с конкурентами в соответствии с христианскими добродетелями, в топовом бизнесе САСШ просто не существовало. Конкурентов не просто разоряли, не гнушаясь нанимать разбойничьи шайки для порчи имущества и срыва поставок, но и убивали различными способами. Вот и с нами никто не церемонился. Два последних года большинство фирм, открытых нами в САСШ для управления тамошними активами, подвергались сильному давлению. Против них разворачивались оголтелые газетные кампании, им вчинялись многомиллионные иски, а когда мы смогли успешно отбить все атаки, началось и прямое физическое давление. Трое управляющих были убиты, еще несколько десятков человек — от руководителей до простых письмоводителей — избиты. Попытки воспользоваться услугами агентства Пинкертона ничего не дали. Похоже, владельцы этого агентства оказались слишком многим обязаны тем, кто давил на моих людей. Пришлось идти более затратным и более долгим путем, то есть создавать собственные структуры. Для чего мы решили широко привлечь южан. Их ненависть к янки за время, прошедшее с момента окончания Гражданской войны (а с момента ее окончания прошло сорок лет, уж не знаю "только" или "уже"), слегка поутихла. Тех, кто дрался с янки с оружием в руках, с каждым годом оставалось все меньше, а молодое поколение входило в жизнь уже в новом мире. Но эта ненависть никуда не делась. Я по своим посещениям США в XXI веке помнил, что у многих на юге — у шерифов, предпринимателей, водителей-дальнобойщиков, в придорожных кафе и кабинетах политиков висел флаг Конфедерации. А уж сейчас...
