— Он побоялся. Теперь его нужно искать далеко отсюда. Напрасно, я могла защитить дурачка, но только если бы он сам отдался под мою защиту.
Она завертела головой, желая увидеть ту, что с ней говорила. В первую минуту никого не заметила, зато в следующую наконец узрела огромного дракона, лежавшего абсолютно неподвижно.
Лисса никогда не видела ничего подобного. Дракон казался высеченным из камня. Чешуя на теле отливала красным, как будто была сделана из особого сорта гранита, гребень тускло золотился подобно пириту, мощные когти казались отлитыми из металла. Уродливую и одновременно прекрасную голову чудовище устроило на передних лапах, прикрыв глаза настолько, что их не было видно. Он расположился в удобной позе поперек пещеры и полностью ее перегораживал: от стены до стены.
Лисса поняла свою ошибку: она по привычке искала кого-то того же размера, что и она сама. Дракон же величиной мог помериться с тем торговым центром, где она познакомилась с Джимми. В глаза бросалась неимоверная древность чудовища. В чем это выражалось, сказать было трудно, но ошибиться тоже не представлялось возможным. Так вот она какая, древняя!
Дракон вдруг приоткрыл один глаз, и он засветился в полумраке пещеры как янтарь. В голове Лиссы зазвучал голос:
— От кого ты ищешь защиты, девочка?
— От госпожи владетельницы домена Актеллион, моей прабабушки.
— Чем же она тебя допекла?
Лисса склонила голову и ответила, глядя в пол:
— Она хочет выдать меня замуж против моей воли.
Все-таки это говорит дракон. Вернее, прабабушка в его облике. А как сказать «дракон» в женском роде? Драконша? Драконна? Драконица? А, какая разница. Важно лишь то, что она скажет. И тут девушка услышала в голове следующий вопрос:
— А ты? Чего хочешь ты?
Лисса об заклад могла биться, что в голосе древнего демиурга услышала ехидную усмешку. Она расправила плечи, набрала в грудь побольше воздуха и произнесла, вкладывая убежденность в каждый звук.
— Я хочу жить свободно, по своей воле. Учиться и развивать мои способности. Выйти замуж когда мне этого захочется и за кого душа пожелает.
Теперь тон дракона стал озадаченным.
— Ты требуешь наказать твоих обидчиков, дитя?
— Нет. Мне это безразлично. Я хочу просто уйти туда, где мои друзья.
Она ошибается, или теперь дракон заговорил с ней уважительно?
— Ты выросла вдали от своей семьи, вне внутренней части домена. Я ничего о тебе не знаю. Ты должна рассказать свою историю, чтобы я смогла принять решение.
Лисса кивнула, затем гордо подняла голову:
— Да, я готова все рассказать, но, прошу, пусть это произойдет с глазу на глаз. Я не хочу говорить при этих... господах.
— Ты стыдишься своего прошлого? — в голосе было явное удивление и осуждение.
Лисса вскинулась от незаслуженного упрека.
— Пусть стыдится тот, кто поступал дурно. Я просто не хочу, чтобы кто-то думал, что я плачу и жалуюсь. Моя жизнь была непростой, но сейчас я бы ничего в ней не изменила.
— Я услышала тебя, дитя, — был ответ, — Теперь отойди в сторонку. Я побеседую с твоими сопровождающими.
Девушка повертела головой в поисках места, где можно было бы пристроиться. Ага, вон там, в уголке есть нечто, похожее на вытесанное в скале кресло. Пусть жестко и холодно, зато все остальное еще хуже.
Но она напрасно волновалась: кресло только на вид было каменным. Стоило Лиссе сесть, и она ощутила под собой мягкость и теплоту бархатной подушки. Сиденье оказалось на редкость удобным и уютным.
Мало того, рядом как гриб вырос каменный столик, а на нем возникли тарелочки с чем-то вроде канапе с паштетом и огурцами, булочки с повидлом и кувшин с питьем. Что ж, если ожидание затянется, оно не будет таким уж тоскливым.
* * *
Отправив демиурга на помощь Лиссе, Савард перекусил тем, что нашел, поднялся на второй этаж в комнату Бетти, лег на ее кровать, вытащил из стазиса подушку, хранившую запах девушки, прижался к ней лицом и уснул. Надо ди добавлять, что сны ему снились сплошь эротические с его любимой в главной роли? Что ж, если это пока невозможно в жизни, то хоть во сне...
Утром он вспомнил про Марульфа, с которым так и не поговорил. Пришлось подниматься, умываться, одеваться и переноситься в Академию. Он боялся опоздать, но к счастью Лингеи еще не вставал. Вчерашний гномий самогон на грибочках вкупе с протрезвлением сработали как удар кувалдой по голове. Так что визит пришлось начинать с приглашения целителя.
Когда все еще бледный, но вполне адекватный Мар выполз из собственной спальне, он узрел приятеля, расположившегося как у себя дома и уписывающего за обе щеки все, что стояло на столе.
— Мой завтрак! — завопил Марульф.
— Ну что ты орешь, — примирительно ответил Вер, — Не жадничай, Мар. Тут на двоих более чем достаточно. А я уже устал с тобой возиться, мне необходимо подкрепиться. Стихи вышли, ты не находишь?
— Эверард Савард в своем репертуаре. Как я мог забыть? — парировал Мар, — Ладно, лопай, но расскажи мне про вчерашнее. Слышал, как Герулен пригласил тебя в кабинет. Как вы там, не подрались?
— Подрались? — поднял брови Вер, — А зачем? Мы с ним очень мирно пообщались. Более того, это был полезный и продуктивный разговор. А ты все с ним собачишься? Зря. Он же на нашей стороне.
Этих слов Марульф не смог вытерпеть и взвился:
— Ах вот что! Ты тоже против меня?! Ну-ка выметайся отсюда и прекрати жрать мой завтрак!
После этого он слегка зажмурился, ожидая, что кулак Саварда прилетит ему в челюсть. Так как ничего не происходило, он осторожно открыл один глаз. Вер сидел все в той же позе и жевал бутерброд с ветчиной и сыром. На выпад Марульфа даже почесаться не изволил. Прожевал очередной кусок, отхлебнул из чашки, и только после этого сказал:
— Мар, я тебя всегда уважал как существо разумное. Не заставляй меня разочаровываться, у меня не так много друзей.
Бывший ректор поджал губы и задрал подбородок повыше.
— Савард, ты за Герулена, а значит против меня.
Профессор уже устал слушать глупости от своего старого друга. Ругаться с Маром не хотелось, но он сам виноват! Втравил Саварда в свои дела, вытребовал себе Герулена в помощь, а теперь предъявляет претензии.
— Уф, ну нельзя же быть таким убогим! Ты же архимаг, должен лучше соображать. Гер здесь чтобы спасти твою задницу, а ты кочевряжишься, как глупая баба.
— Моя задница не нуждается в спасении!
— Да? А кто чуть не в ногах у меня валялся, умоляя помочь, кто меня посылал за Геруленом? Скажешь, не ты? Не будь дураком, Мар. Я всегда был уверен, что дело для тебя выше личных амбиций. А ты обиделся, что у тебя твое обожаемое ректорское кресло отняли, которое и так под тобой горело. Стыдно. Ну прям как глупая курица, что квохчет, не разобравшись.
Говорил он это слегка раздраженным, но в целом спокойным и ленивым тоном.
Марульф, хоть и был настолько зол на приятеля и всю ситуацию, что это мешало ему ясно мыслить, но не мог не отметить эту странность. При том направлении, которое принял их с Вером разговор, тот его уже давно должен был треснуть или взять за шкирку и трясти как щенка, но Савард до сих пор даже по столу не стукнул. Если еще учесть, что Марульф больше не ректор, а Вер не преподаватель, то есть списывать все на уважение к старшему по должности нельзя, они сейчас на равных... Мар не знал, как объяснить самому себе такую выдержку Бешеного, и от этого вдруг пришел в сильнейшее волнение.
Если Вер до сих пор держит себя в руках... Как бы это не значило что-то запредельно ужасное.
Для начала Лингеи собрал волю в кулак и заговорил по-другому:
— Хорошо. Объясни мне, в чем я неправ. Но позволь сперва высказать, как я вижу происходящее.
— Валяй, высказывай, — с нетипичным для него благодушием согласился Савард.
Марульф напыжился, а затем выпалил:
— Герулен Эстальский всегда выступал против меня и не скрывал, что хочет занять пост ректора. Он критиковал все, что я делал, а ты знаешь, как он критикует. Живого места не оставляет, поливает ядом как из лейки.
— О да, твое самолюбие страдало. Задам один вопрос: кто был прав?
Марульф смутился.
— Как показало время... В общем, он оказался дальновиднее, — И тут же снова заговорил с горячностью, — Но тогда никто не мог предвидеть, что все так получится!
— Выходит, Герулен мог. Но ты не желал его слушать, потому что видел все иначе. Надел розовые очки и отметал все, что не вписывалось в твою благостную картину мира. И кто тебе виноват?
Лингеи, не имея больше ни сил, ни желания спорить, понурился. Савард же продолжал жалить его словами, надо сказать, вполне заслуженными.
— Мар, дружище, дам тебе один совет. Прими все как данность и начни уже работать вместе со стариной Гером, а не против него. Вот зачем ты всех против него настроил?
— А зачем он выдумал эту дурацкую аттестацию? Это же оскорбление всем преподавателям. Как будто кто-то сомневается в их квалификации!
— Знаешь, друг, не думал, что ты такой дурак. Сам же мне жаловался, что не можешь избавиться от матильдиных ставленников. Гер придумал отличный ход: они сами себя проявят и будут уволены как не прошедшие аттестации. Они же все непрофессиональны. А ты решил сорвать этот замечательный план. Слушай, я в интригах не спец, но и то сразу увидел, в чем тут дело. А ты, ректор с огромным стажем, почему ничего не сообразил? Потому что это предложил Герулен? Потому что ты не можешь ему простить, что он был прав, а ты ошибался? Стыдно.
Ох, — подумал Марульф. — лучше бы Вер, как обычно, дал волю кулакам, это не было бы так больно. Все-таки кулаки доказывают только, что их хозяин физически сильнее. А спокойные веские слова Саварда были по-настоящему справедливыми. Лингеи ощущал себя убогим, самодовольным ничтожеством, которое поставило свои грошовые амбиции выше дела своей жизни. От чувства собственной неправоты было тяжко и тоскливо на душе. Жизнь впереди виделась беспросветной.
И тут он услышал слова друга:
— В общем так. Сейчас ты завтракаешь, приводишь себя в порядок и идешь на ваше общее сборище. Сегодня старина Гер будет вещать о своих планах и целях. Затем подойдешь к этому великому интригану и предложишь свою помощь и поддержку. При всех. Вот тогда я снова смогу тебя уважать как раньше.
Савард остановился, допил остатки из своей чашки и налил еще. Кажется, он все сказал.
— Я тебя понял, — слабым, но спокойным голосом ответил ему Мар, — И сделаю так, как ты сказал. Ты прав, я не должен был ставить свои эмоции во главу угла. Меня извиняет только то, что старый хрен ни с кем не делится своими планами. Я мог только догадываться, и это не радовало. Если все так, как ты говоришь, а у меня нет причин тебе не верить...
— Вот-вот, — подтвердил профессор, — верь мне, это самое лучшее, что ты можешь сделать.
— Меня одно удивляет: почему ты так безоговорочно принял сторону Герулена? Ведь, насколько я знаю, ты его не любишь.
Профессор посмотрел на Марульфа с недовольством и сожалением, как на щенка, напрудившего посреди комнаты.
— Ну что ты заладил: любишь, не любишь... Как дурочка-первокурсница, право слово. Причем тут любовь? Да, скажу откровенно, тебя я люблю гораздо больше, ты мой друг, а Гер — временный союзник. Поэтому мне и обидно, что ты ведешь себя как дурак, голову не включаешь. Герулен, что бы ты себе не напридумывал, очень предан магическому правопорядку и терпеть не может Матильду, как нечто незаконное. Поэтому он с нами, поэтому он принял на себя руководство этим тонущим кораблем — нашей Академией. С ним надо сотрудничать. А любить лучше женщин, ты мне поверь.
Лингеи был в шоке. Кто бы говорил о женщинах, но только не Савард.
— Вер, нет, мои уши меня обманывают. Ты предлагаешь любить женщин? Ты, который их всегда терпеть не мог и в грош не ставил?
— Все течет, все изменяется. Я не поменял своего мнения о женщинах в целом, но могу сознаться, что несколько сдал свои позиции. Есть удивительные женщины, Мар, просто феноменальные. Их стоит любить.
— Может, ты и женишься?
— Очень может быть.
Голос Саварда дрогнул, и на его лице помимо воли расплылась довольная улыбка. Марульф поверить не мог, что видит своего старого друга. «А ведь он влюблен!» — мелькнула в голове мысль.
— Кто она, Вер? — не рассчитывая на ответ спросил Лингеи, — Это твой любимый ученик Лисса Авенар?
— Нет, — глубоко и радостно вздохнув, ответил Савард, — это не она. Я очень тепло отношусь к Лиссе, но она для меня только ученик.
— Тогда наша гениальная артефакторша Беттина?
Ответ был не нужен, он был написан на лице профессора крупными буквами. Марульф сначала улыбнулся, затем забеспокоился:
— Но, Вер, она же из песчаников! Ты не сможешь на ней жениться против воли ее папаши. Только он во время брачного обряда сможет снять с нее заклятие, охраняющее невинность. Знаю, как то с этим столкнулся. Много лет назад наш студент влюбился в девочку из клана песчаных демонов. Попытался с ней переспать, чтобы потом идти и требовать в замужество. Он действовал на основании обычаев, принятых у его расы, не учитывая, кто его возлюбленная. Как уж ему удалось уговорить девочку, для меня загадка, но факт остается фактом. В результате два трупа. Малышка умерла сразу, а красавцу вырвало гениталии, он умер позже от болевого шока. Целитель ничего не смог сделать, да и особо не старался. Кому захочется жить изуродованным, тем более что рана магическая, после которой утраченное восстановлению не подлежит?!
Савард ответил твердо, но спокойно:
— Я не идиот и не мальчишка, тот случай прекрасно помню и Бетти не трогаю. Пока не найду способ справиться с ситуацией, она в безопасности. Но своего добьюсь. Надо будет — украду ее папашу и заставлю сочетать нас браком. Или еще что-нибудь придумаю. А пока я должен обеспечить ей спокойную и достойную жизнь, оградить от разных там... Вот этим я и занимаюсь. Понял?
Говорить о том, что он подключил Герулена к делу освобождения Беттины из-под власти заклятия песчаников, он не счел нужным. Мар не любит эльфа, и ему не следует знать, что в поддержке его Савардом есть и такая составляющая.
В сущности, их разговор на сегодня закончен. Все, что Вер планировал, он сделал, и ему не нужна ничья благодарность.
Он скомканно попрощался, услышал подтверждение, что Мар готов к сотрудничеству с новым ректором, и пошел прочь. Неплохо до возвращения на Кариану заскочить к Джимми, узнать, не появлялась ли Лисса, да и на базу заглянуть: вдруг там ее придурочный папаша объявится с новостями.
Но ноги его понесли прямехонько к кабинету ректора. Прямо у дверей он сумел взять себя в руки и почти уже повернул в другую сторону, как вдруг оттуда выглянул оживленный эльф и поманил пальцем.
Савард бросился к нему как измученный жаждой путник к роднику. Герулен завел его внутрь, закрыл дверь и набросил полог от прослушивания.
Начал эльф разговор не с того, что волновало профессора, но это было ожидаемо. Хорошие вести в обмен на равноценные.
