— Эти свойства "производительных сил" отчётливо видны на примере нашей советской партийной номенклатуры: избавившись после Второй Мировой Войны от видимой угрозы устранения за плохой менеджмент — в ходе иностранного нашествия или сталинских "репрессий", она решила что поймала "режим Бога"! Кстати, с американским социалистическим корпоративным менеджментом, ныне происходит то же самое: исчезла "красная" угроза в виде "коммунизма" и американский "менеджер", стал стремительно заплывать жиром.
— "Разжиревший" менеджер, Володенька, он опасен чем? Тем, что он заботится более о своём собственном "месте" — обладанием которым считает своей привилегией, а не об объекте управления. Такие, сгубили Российскую Империю — погубили и, Советский Союз...
— Происходит, что?...Правильно: разрыв "производственных сил" и "производственных отношений". Не обязательно "взрывной", кстати... Передача права на "перераспределение еды" от одной формации к другой, может развиваться и, как оздоровление — не только как катастрофа! В других развитых странах, как-то же сумели более-менее мирно передать власть от капиталистов к социалистическим менеджерам.
— Как сделать так, чтоб "менеджеры" не "жирели"? А, фиг его знает, Володенька! Сталин, вон — "пытался", видишь что в итоге получилось?! Та же фигня — но, только в профиль... Но, что-то делать надо! Главное, чтоб "элита" не забывала, что кроме прав и благ — она ещё имеет и, обязанности..."
Обществу без идеологии жить нельзя и, марксизм — ничем не хуже в этом плане других религий и идеологий... "Попав", Ильич Реальный, успел за сравнительно короткий срок — отведённый ему, "написать" и опубликовать великое множество трудов. Сколько всего я не знаю, лично читал лишь всего лишь порядка тридцати.
Если, кто ещё не знает, то в "новой" реальности Ильич Реальный — Остроменский Михаил Ильич, классик марксизма! В "Пантеоне" новой идеологии — если так можно выразится, он стоит на третьем месте — после самого Маркса и Энгельса. Лишь после него — Ленин, Плеханов и прочие Каутские...
Смог ли я создать такой порядок — когда социалистические "менеджеры" не разжиреют и не перестанут "ловить мышей"?
По-моему, СМОГ!!!
Одна из работ Ильича Конкретного была посвящена "мягкой" конкуренции при социализме. Практически, она стала настольной книгой каждого советского начальника, каждого хозяйственника или партийца. Все её положения тщательно выполняются!
Красная Гвардия, например — среди силовых структур, конкурирует с Красной Армией и, если что — "тычет" красных генералов и адмиралов в их собственное жидкое и вонючее дерьмо. Нравится последним такое? Конечно, нет! Но, изменить ПОРЯДОК(!!!) они не в состоянии... Что им остаётся? Искать места, где "обос...алась" уже Красная Гвардия — что, им изредка удаётся.
Возможен ли, между ними сговор?
Пока существует конкуренция между "НКВД" и "ЦИБ" — НЕТ!!!
А, если сговорятся спецслужбы?
Пока товарищ Сталин присматривает за "НКВД" а товарищ Даниил Стерлихов — за "ЦИБом", спецслужбы не сговорятся! Да и, в "теме" они — там очень ответственные товарищи сидят! Все высшие хозяйственные деятели, очень хорошо знают об роли и значении "мягкой" конкуренции в социалистическом государстве и народном хозяйстве...
В экономике же, например, "Корпорация USSR", типа — "государства в государстве", вполне успешно конкурирует с частными, кооперативными или государственными предприятиями...
Глава 33. Смерть Хозяина Замка
"Люди просят у Бога лёгкой жизни, а надо просить лёгкой смерти".
Не помню откуда...
Эх, хороша всё-таки, жизнь! Глупа, крайней запутанностью своей, смысл её тёмен и непонятен порой — а, все-таки ХОРОША!!! Эх, хороша то, как...
Хороша...
Очень хороша... Вот только, скоро умирать надо...
Скоро... Надо умирать мне...
Однако, пора заканчивать с "мемуарами"... И, с ними тоже.
Уже очень давно, любая моя попытка встать и добраться до туалета для отправления естественных нужд или приведения себя в порядок, превращается в очередную серию "садо-мазохистской" мыльной оперы... Бесконечный, панический липкий ужас — при одной только мысли, что мне надо встать со своей кресла-кровати и сделать с десяток шагов... Последние две недели, я практически перестал есть, пить — чтоб свести нужду вставать до минимума...
Я жутко устал бороться с болью...
Да! Можно позвать сестру-сиделку с "уткой". Да и, звать не надо — одна из них всегда дежурит у спальни и через каждые полчаса заглядывает и предлагает... С сочувствием и участием... Но, если помощь двух давно знакомых мне женщин для еженедельного купания, я ещё... То, "это"...
НЕТ!!!
Категорически, нет! "Таким", вы меня никогда не увидите — уж, так сильно я вас всех люблю! Я уйду, оставаясь в вашей памяти сильным...
ЧЕЛОВЕКОМ!!!
Да и, зачем? Чтоб, подольше промучиться?!..Сколько? Ещё день? Неделю? МЕСЯЦ?!
Ради чего?
Я, всегда... Нет, вру: с определённого времени, жил ради чего-то... С какой-то целью. Всё, что я смог сделать, я сделал — цель достигнута, что будет дальше — от меня уже не зависит. Ради чего, мне теперь продолжать жить?
И, разве это жизнь? Оооо... Я очень хорошо знаю, что такое "жизнь"! Жизнь, это... Это — ЖИЗНЬ!!!
Нет, сегодня пора заканчивать... Пришло время умирать.
Где-то месяц назад, на мгновение поддавшись БОЛИ(!!!), я втихоря попросил у Дуремара какого-нибудь сильного обезболивающего:
— Чтоб, ничего не чувствовать, понимаешь? Чтоб, одеревенеть, что ли...
Вообще-то, мне что-то кололи три раза в день приходящие медсёстры из Солнечногорского Госпиталя. Сначала, неплохо помогало, но потом...
Дуремар, по виду сильно колебался, но через неделю всё же принёс мне коробочку с небольшими, аккуратненькими ярко-красненькими таблеточками:
— Держи, Шеф!
— "Одеревенею"?
Дуремар помялся:
— Одеревенеешь... Если, пять таблеток зараз, — он, как-то — очень грустно, посмотрел мне в глаза, — то "одеревенеешь" навсегда...
— Я не институтка, чтоб пилюлями травиться. Откуда?..."Оттуда"?!
Дуремар, как-то заметно оживился:
— Нет, уже "здесь" синтезировали. Экспериментальный препарат для тяжелораненых... Для ОЧЕНЬ(!!!) тяжелораненых. Ещё в войну разрабатывался, но в серию не пошёл из-за некоторых побочных эффектов.
— Каких же?
— Наркотическое привыкание... Больше трёх приёмов и, ты — конченный наркоман, Шеф!
Сначала, я хотел отказаться... Но, БОЛЬ(!!!) требовала: ВОЗЬМИ!!!
Поколебавшись, борясь с самим собой, я отсыпал себе три таблеточки, а коробочку с остальными вернул Дуремару. Всё поняв, тот попрощался:
— Удачи, Шеф!
— Издеваешься? — раздражённо прервал его я.
Было острое желание проглотить все три таблетки прямо сейчас, немедленно... Но, я сдержался — хотя и, был на пределе.
— Тогда, прощай и спасибо за всё...
Я ему ничего не ответил.
Потом, мне "ширнули" — как-то более-менее "отпустило" и, я про эти таблетка почти забыл...
Третий день я не могу встать и самостоятельно добраться до туалета... Без них — без таблеток. Почти на двенадцать суток их действия хватает, а потом... Потом, ещё хуже!
Да, действительно — наркотик. Такие "мультики" ловлю! Однако, себя почти контролирую.
В дверь осторожно постучали:
— Вы не спите, Дмитрий Павлович?
— Не, Сашенька, не сплю...
За мной присматривают по очереди две добровольные медсестры-сиделки. Кроме дочери Лузера — Дашеньки, за мной приглядывает-ухаживает Сашенька — младшая дочь Полины Андреевны, вдовы моего верного — но, увы... Уже давно покойного Егора. Му-му, стало быть... Как и, многих других, не сберёг я его.
Обе они вдовые: мужа Дашеньки — ещё во время Брусиловского прорыва, сбили над Луцком, а муж Сашеньки — офицер-артиллерист из ударно-штурмовой бригады, пропал без вести где-то в предместьях Варшавы.
У обоих остались после мужей дети: у Дашеньки их двое, а у Сашеньки — трое...
Она вошла, внимательно-испытывающе посмотрев на меня:
— Всё хорошо? Не надо ничего, Дмитрий Павлович?
— А, что может быть надо старику, от молодой, прекрасной женщины? — весело, с элементами заигрывания ответил я, — твоя улыбка, Сашенька и, я на целый день буду здоров и счастлив!
Предательская капля пота от боли, поползла из-под чуба к переносице, но она ничего не заметила... У неё своих забот, полон двор.
Ей далеко за пятьдесят, поэтому словосочетание "молодая, прекрасная женщина", неизменно вызывает у неё улыбку:
— Так, я пораньше уйду... Как обычно?
— Конечно, иди! Осталось то три часа — а, там Даша придёт... Управлюсь как-нибудь сам.
И, у Даши и, у Саши — уже есть внуки. Правда, у Сашиной старшей дочери какие-то семейные проблемы и, она часто просит мать присмотреть за внуком... В эти дела я не вдавался — сочтёт нужным сама расскажет.
— Так, не забудьте позвонить на вахту, Дмитрий Павлович! — напоследок ещё раз одарив обворожительной улыбкой, Сашенька исчезла за дверью.
Я, дотянулся до висящего на стене телефона:
— Василий! Выпусти Сашу... Да, как обычно...
ВСЁ!!! Пора уходить...
Я достал из кармана сложенную в пакетик кусочек бумаги и развернул её... Вот она — моя "красненька"! Моя таблеточка...
"Никогда не понимал наркоманов и, вот — под самый конец жизни, проникся...,— с вожделением разглядывал я красную пилюльку, — счас... Счас... Счас, станет легче... Потом — совсем "легко"... Счас!
Трясущимися рукой я забросил таблетку в рот, судорожно заглотил, потом запил стаканом воды. Откинулся на спинку кресла-кровати, закинув голову и закрыв глаза: "Счас... Минут десять ещё... И, ВСЁ!!!"
...Боль уходит. Перед глазами появляются многочисленные цветные кубики... Давно уже по-человечески не спал: моё сознание отключается — медленно тухнет, как лампа в которой кончается керосин. После приёма первой таблетки, я проспал полдня! Пока, не "отпустило" и, снова не появилась БОЛЬ!!!
НЕТ!!!
Я резко сел... Прислушался к своим ощущениям
Дуремар сказал "тело деревенеет"?! Да, чтоб он понимал — у меня нет тела! Тело, исчезло вместе с болью... Нет тела — нет боли! Нет боли — нет тела!
— ХАХАХА!!!
Помотал головой... Меня реально глючит! Нельзя терять контроль, иначе ничего не получится.
Встал...
Всё вокруг плывёт и, совершенно сюрреалистично расплывается. Говорят... Сам видел: после "этого" мышцы расслабляются и умирающий человек, мочится и гадит себе в штаны... Какая дрянь, в голову напоследок приходит!
Всё же дошёл до туалета и, сделал так — чтоб выглядеть после смерти, как можно более респектабельней...
— ХАХАХА!!!
Вышел из спальни, добрался до лифта и поднялся этажом выше — в свой кабинет... Тело лёгкое, ничего не болит — но, какое-то ватное. Движения медленные, реакции по ходу, никакой... Вроде как, играть в глючную видеоигру на отстойном компе — который, постоянно "виснет". Давно забытые понятия...
Вхожу в свой кабинет, где до каждой мелочи всё знакомо...
Прямо на входе:
"ПРАВИЛА ЕДИННЫЕ ДЛЯ ВСЕХ!!!"
"МЫ СВОИХ НЕ БРОСАМ!!!"
""ПРО НАЧАЛЬСТВО — ТОЛЬКО ПЛОХОЕ, ИЛИ ВООБЩЕ — НИЧЕГО!!!"
Правила, по которым живёт "Корпорация USSR". Хоть знал их наизусть и два правила из трёх придумал сам, но не удержался — остановился и прочитал их ещё раз... Последний раз...
Сел за стол, огляделся: давненько же меня тут не было! Вроде, ничего не изменилось.
Ну, что? Надо написать посмертную записку... Достал из стола ручку, бумагу. Что написать? Что-нибудь, покороче:
"ЗАПОМНИТЕ: В ЭТОМ МИРЕ, МЫ ВСЕГО ЛИШЬ УДОБРЕНИЕ ДЛЯ БУДУЮЩИХ ПОКОЛЕНИЙ — ПОЧВА ДЛЯ СВОИХ ДЕТЕЙ..."
Не, не пойдёт! Скажут: чё, ты учишь — своих собственных детей у тебя нет, "учитель" долбанный! А, что тогда написать, что завещать? Надо было заранее подсуетиться...Да, пошли вы все!
ХАХАХА!!!
Не, не буду так писать.
Эх... Как жаль, что своих собственных детей у меня нет...
Открыл сейф... Вот, он! Первый образец пистолета "PM-USSR" — подарок Егорыча. Конечно, место ему в музее... Ну, ничего! ПОСЛЕ(!!!) определят... Непременно, определят! После "этого", ценность его — как исторической реликвии, даже повысится!
Всё на месте — вот и, две обоймы... В каждой половина патронов — чтоб, пружина не ослабела. Но, нам ведь — больше и, не надо, верно?! А, если не хватит — вот и, коробочка с боеприпасом...
— ХАХАХА!!!
Щёлк!
Обойма встала на место...
ЩЁЛК!!!
Патрон в стволе...
С предохранителя снялся, почти беззвучно.
Ну, что?...Ничего не забыл сделать? Вроде, ничего — не стоит резину тянуть — действие наркотика непредсказуемо. Прямо здесь — в кожаном кресле, за — ещё "генеральским", письменным столом. Скажут — "пал на рабочем месте"...
ХАХАХА!!!
В висок или в сердце? Спец, застрелился в висок... Бедный Спец! Интересно, что было бы — если бы, он пережил меня? Крепок был же ещё — как дубок! Не знаю, не предсказуемо... Не люблю я эту непредсказуемость!
Значит, в висок...
Нет. Мозги мне вышибет и, люди будут долго мучиться и про себя меня материть — собирая их со стен кабинета. Значит — в сердце... Так. Чуть левее центра грудины, немного ниже левого соска...
Я, взяв пистолет "обратным хватом" — большой палец на спусковой крючок, стволом к себе и, заглянул в ствол...
...Я заглянул в ствол и, увидел там БЕЗДНУ!!!
И, БЕЗДНА(!!!) ехидно расхохоталась мне прямо в лицо противным голоском покойного Бони:
— ХИХИХИ!!! Не такая должна быть смерть, у Хозяина этого Замка! ХИХИХИ!!!
— А, КАКАЯ?! КАКАЯ, ДОЛЖНА БЫТЬ СМЕРТЬ У ХОЗЯИНА ЭТОГО ЗАМКА?! — закричал я, прицелившись, куда-то в сторону генеральского тайника за книжными полками.
— НЕ ТАКАЯ СМЕРТЬ!!! ХИХИХИ!!! НЕ ТАКАЯ!!!
Положив пистолет на стол, я откинулся в кресле назад и закрыл глаза...
Вот, сволочь!
Никогда, никому не завидовал всерьёз — но, Боне завидую просто не по-детски. Вернее, его лёгкой смерти...
С утра, дежурно пожаловавшись правнучке на боли в сердце, он принял как обычно лекарства и поехал осматривать свои сельхозугодия... Когда прадедушка не вернулся к обеду, правнучка забила тревогу. Искали Боню с воздуха и, очень скоро нашли.
Он лежал, раскинув руки посреди высокой, густой, спелой пшеницы — с тугими, тяжёлыми колосьями и, широко раскрытыми глазами смотрел в изумительно лазурное небо... И, улыбался!
Вот, сволочь...
После "перехода с концами", я — своими собственными глазами, видел всего две смерти. Нет, не так... Ну, да ладно.
Первое время нам всем хреновато было — прямо-таки, на волоске висели! Пришлось снова переходить на гужевую тягу и, возить хабар в Нижний — в том числе и, на фургоне Му-му. Потом, дела потихоньку наладились...
Я, долго думал куда его — Егора в смысле, пристроить. Ведь, весьма специфический кадр — из-за своей немоты и... Ну, немного "не догонял" он, чего греха таить! Одно время, я его как типа консьержа в Замке использовал — так, на него сплошные жалобы были. Даже, от попаданцев!
Ну, что ж... Видимо, с лошадьми ему сподручнее, чем с людьми — пусть, всё остаётся, как оно есть.
