— Убивать?! — нехорошим голосом спросил Мюр. — Убивать моя Марил?!
— Тихо ты! — прикрикнула Вейма.
Послышались шаги, дверь снова отворилась и на этот раз комната осветилась пляшущим светом факела.
— Что у вас стряслось, дети мои? — спросил приор. Врени заморгала, привыкая к свету. Монах, похоже, не ложился спать, одет был как и днём. А вот на вампирше и оборотне были только тонкие сорочки, видимо, вскочили с постелей, не тратя время на одежду.
— Полюбуйтесь, отец, — недовольно произнесла Вейма. — Этот человек пробрался сюда ночью.
— Как интересно, — ничуть не разделяя раздражения вампирши, произнёс приор. — Сын мой, ты непременно должен мне показать тот путь, которым ты воспользовался.
— Что нам с ним делать? — нетерпеливо спросила Вейма, раздражённая тем, что приор так спокойно отнёсся к новости. — Я не могу допустить, чтобы по Сетору разгуливал человек, который...
— Моя должна вернуться! — запротестовал Мюр. — Моя не сказать господин, куда моя уходить! Моя господин терять меня! Господин думать, моя умереть! Господин сердиться! Он думать, моя сбежать! Моя не моги принять позор! Моя должен вернуться! Ваша отпустить меня! Моя не хотеть дурного!
— Замолчи! — зашипела вампирша. — Ты пробрался ночью, как вор, в дом баронессы цур Фирмина и обесчестил одну из девушек её свиты!
— Моя не трогать Марил! — возмутился нагбарец. — Моя не нарушать её честь! Моя честный! Моя чтить закон! Моя хотеть только поговорить!
— Замолчи!
— Юноша, несомненно, виноват, — примирительным голосом произнёс приор. — Но, наверное, он не откажется искупить свою вину?..
Вопрос повис в воздухе. Мюр часто заморгал, пытаясь сообразить, что от него требуется.
— А! — догадался он. — Моя жениться на Марил! Моя жениться бы на ней хоть сейчас, но между нами война и моя не моги на ней жениться! Моя хотеть просить её рука! Моя...
— Дочь моя, — повернулся к Вейме приор, — завтра, я слышал, совет. Ты сможешь уговорить свою госпожу послезавтра устроить помолвку Марилы с этим прекрасным юношей?
Вейма улыбнулась такой улыбкой, что Мюр попятился.
— Уверена, она не откажется.
— Я поговорю с её братом, — предложил Вир.
— У меня брат знаешь какой? — влезла Марила. — Он ух! Ты глазом моргнуть не успеешь!
— Моя просить твоей руки! Моя просить у твоя барон! У твоя брат! Моя ничего не боись!
— Храбрость тебе понадобится, — зловеще предсказала Марила.
Она обняла нагбарца и звонко его расцеловала.
— Идёмте, — предложил приор и толкнул дверь.
— Мюрлейн же с нами ляжет? — наивно спросила Марила. — У нас в кровати места хватит!
Врени набрала воздуха, чтобы высказать всё, что она думает по поводу этой затеи.
— О, нет, — покачала головой вампирша, схватила юношу за руку и потащила к двери. Хрупкая на вид, она была сильнее двоих мужчин и нагбарец побледнел от боли. — Твой жених пойдёт с нами и останется в нашем доме до самой помолвки.
— Но моя... — запротестовал нагбарец.
— Мы пошлём человека в ваш лагерь, — пообещала Вейма, — и предупредим, что скоро твоя помолвка. Твой господин не будет возражать?
— Моя... я... не знать... моя не говорить с ним... моя не знать... а если война?..
— Успокойся, дружочек, войны не будет, — заверила его Марила. — Он не даст, правда?
Она ткнула пальцем в приора. Тот засмеялся и осенил её благословляющим жестом.
— Пойдём-пойдём, — вытолкнула нагбарца в дверь Вейма. — Всё будет хорошо.
Мюр повернулся к оборотню.
— Твоя женщин, да? Твоя её муж?
— Муж, — усмехнулся Вир.
— Твоя такой храбрый! Если б я был вполовину такой храбрый, я б не знал страх! Если война нет, моя уйти от господин, моя кидаться твоей в ноги, взять меня в оруженосцы!
Вейма засмеялась.
Наутро в Сеторе как-то само собой расползлись слухи, что добрая волшебница вот-вот откроет баронам убийцу нагбарца, причём самые смелые даже заявляли, что она заставит его явиться в зале перед лицом баронов. Ещё говорили, что баронесса цур Фирмина сошла с ума вслед за своей дурой и завтра справляет её помолвку, а другие возражали, что молодой нагбарец обесчестил девушку и у баронессы не было другого выбора. Откуда-то люди знали, что на праздник не позовут ни одного барона или рыцаря, кроме тех, которые входят в свиту баронессы, зато там будут нагбарские оруженосцы, родня девушки — здоровенный кузнец со своей женой, — а также шателен Гандулы, который, хоть и рыцарь, да всё баронессе не чужой: он старший брат её мужа.
По поводу шателена Гандулы шептались особо. Он только вчера прибыл в город и поселился у своего отца, графа цур Вилтина. Про юношу говорили, что он объездил весь Тафелон, разыскивая какого-то разбойника, которого поклялся найти и передать в руки правосудия. Говорили, что юноша сумасшедший, раз отказался от наследования графства отца, а другие возражали, что взамен он приобрёл весь Корбиниан, а третьи возражали, что там только и есть, что небогатые деревни, да развалины, а четвёртые...
Врени немного знала, почему шателен Гандулы отказался от графства. Она тоже считала, что он сумасшедший. Подумаешь, оборотень! Что, из-за такой ерунды отказываться от тёпленького местечка?
А, впрочем, это было не её дело.
Говорили ещё, что баронесса вечером отпускает всех слуг — вернее, всех тех, которые жили в Сеторе и ухаживали за домом баронессы в её отсутствие, — чтобы они могли отдохнуть перед предстоящим праздником.
Говорили, что кто-то устроил заговор против баронов.
Говорили, что в Сетор прибыл посланец от самого Святейшего папы и этот посланец неузнанным ходит по улицам, а потом отпишет папе, кого надо отлучить от церкви, а кому простить все грехи, и прошлые, и будущие.
Говорили, что в городе собираются злые волшебники, чтобы навести чары на совет баронов и они же отравят колодцы, поэтому воду надо запасать заранее, покупая у водовозов.
Говорили, что скоро сюда ворвутся полчища вампиров, которые высосут кровь у каждого, кто не успеет спрятаться под крышу.
Говорили, что нагбарцы вот-вот отправятся в свою страну, а оттуда сразу же выдвинется непобедимая армия. А им возражали, что нагбарцев совершенно точно уговорили, околдовали, подкупили, припугнули, но, в общем, воевать они не решатся.
Говорили многое.
В полдень двери совета распахнулись, пропуская статную женщину в белых одеждах и слуг, несущих за ней огромное закутанное в серебристое покрывало зеркало.
В зале собрались, кроме баронов, ещё и приор, который расположился так, чтобы не привлекать излишнего внимания, и рыцарь Грайогэйр, камерарий и родич погибшего Сайолтакка. Конечно, там была также Нора с мужем, советницей и шателеном Ордулы. Был там и Арне, которого позвали на совет как шателена Гандулы. Он занял место рядом со своим отцом.
Вошедшая в зал волшебница была в просторном белом платье, собранном только у горла. Её длинные светлые волосы были уложены в высокую причёску, перевиты серебряной лентой и укрыты тончайшим белым полотном. Она, казалось, излучала сияние.
— Бароны! — возгласила она, даже не думая не то что поклониться, а даже склонить голову. — Я пришла сюда, чтобы остановить войну!
Бароны зашептались, не зная, оскорбиться ли им наглостью волшебницы или принять её поведение как должное. Виринея дёрнула ткань и она стекла серебристым потоком на пол.
— Я ей не верю! — нахмурился граф цур Лабаниан.
— Я тебя знаю, — ответила ему Виринея. — Ты Готтард цур Лабаниан, третий сын своего отца. Твои старшие братья умерли от болезни, которая поразила Тафелон много лет назад.
— Это мог рассказать любой, — отозвался граф цур Лабаниан.
— Испытай меня, граф, — предложила ему волшебница.
— Знаю я эти шуточки, — проворчал граф. Он достал кошелёк, высыпал оттуда монеты и завязал шнурок. — Вот если ты такая умная, расскажи, что я там прячу.
Виринея снисходительно улыбнулась.
— Как тебе будет угодно, граф.
Она погладила раму, шепнула зеркалу что-то ласковое. Стекло засветилось, а после в нём отразился кошелёк графа — огромный, на всё зеркало. Волшебница ещё раз погладила раму — и кошелёк раскрылся и внутри него загорелся свет.
— Ты спрятал там свой родовой перстень, граф.
Граф цур Лабаниан с изменившимся лицом рванул завязки кошелька и достал оттуда старый поцарапанный перстень.
— Может. На что-то ты и сгодишься... волшебница, — пробурчал он.
Виринея одарила собрание ещё одной по-матерински ласковой улыбкой.
— Испытайте меня, бароны.
— Хватит! — вскричал Грайогэйр. — Довольно игрушки! Показать убийца!
— Подойди сюда, — попросила она. — Ты Грайогэйр, родич убитого. Он одарил тебя многими милостями. Я вижу, ты оплакиваешь его смерть. Это хорошо. Это поможет. Коснись рукой рамы. Вот так. Теперь жди. И помни — ни за что не трогай стекло! Иначе будет беда.
— Моя понимать. Моя не маленький. Моя не трогать.
— Очень хорошо.
На этот раз волшебница колдовала дольше. Она касалась рамы то тут, то там, пела ей, гладила и даже, кажется, упрашивала. Потом покачала головой и обвела взглядом собравшихся. Протянула руку к Норе.
— Баронесса... подойди ты тоже. Коснись рамы вот здесь. Нет, левее. Не притрагивайся к Грайогэйру. Не трогай стекло.
Нора заволновалась, но постаралась не подать виду. Она странно смотрелась рядом с волшебницей: Виринея в просторном белом платье, Нора в собранном под грудью чёрном. Виринея с высокой причёской, волосы Норы спрятаны под высоким энненом. Виринея как будто светилась, Нора была тёмной и сумрачной. Занятия чёрной магией не отражались на её внешности, но сейчас можно было и догадаться.
От прикосновения Норы стекло стало проясняться и все увидели трибуну, на которой разместили нагбарцев, когда вонь заставила их отказаться от ложи. Тан сидел в самом первом ряду и, поддавшись вперёд, следил за действиями на поле Грайогэйра.
— Это моя! — возбуждённо закричал камерарий. — Ты показать моя! Ты великий волшебниц!
— Сосредоточься, — мягко пропела волшебница. — Подумай о смерти своего родича. Его убийца — твой враг, не так ли? Самая сильная связь у человека с врагом и с другом. Подумай. Твоё горе выведет нас...
Нагбарец стиснул зубы и зарычал. Зеркало ещё больше посветлело и стало видно бедно одетого крестьянина, который спрятался под трибуной. Человек держал в руках короткое копьё и, кажется, что-то прикидывал.
Грайогэйр в зеркале выбил противника из седла и в этот самый момент крестьянин резко ткнул вверх копьём, которое пронзило живот великого тана. Раздался уже знакомый всем крик боли и смерти. Вейма побледнела и закатила глаза. Вир еле успел её подхватить.
— Скорее! — приказала волшебница. — Твоё горе и ненависть направит твой взгляд. Коснись стекла там, где его голова. Теперь — коснись! Ну же!
Нагбарец послушался... крестьянин оглянулся... стало видно его лицо... обычное лицо человека, выполняющего свою работу. А после он что-то кинул себе под ноги и зеркало заволокло дымом.
— Я видеть! — завопил нагбарец. — Моя видеть убийца! Моя теперь знать его!
Он осёкся.
— Но почему? Зачем? Моя не знать! Мой родич Сайолтакк не ссориться с никакие крестьянины! Моя никогда не видеть его! За что его убить моя родич?!
— Кто этот человек? — спросил граф цур Вилтин. — Зачем он это сделал?
— Этот человек, — возгласила Виринея, — разбойник по кличке Медный Паук. Моя магия не раз открывала его злодейства.
— Зачем его это сделать?!
Волшебница покачала головой.
— Я могла открыть тебе твоего родича и его убийцу. Того, кто послал убийцу, магия открыть не может. Это вы должны узнавать сами.
Она выпрямилась, окутанная своим волшебством как мантией.
— Бароны! Я знаю, есть отряд, который разыскивает этого человека. Он объявлен вне закона по всему Тафелону. Я готова присоединиться к этому отряду. Моя магия разрушит враждебные чары, которые окружают убийцу и поможет его поймать!
Арне встал со своего места и, не обращая внимание на попытки отца его удержать, шагнул к волшебнице.
— Я, Арне, старший сын графа цур Вилтина, шателен Гандулы, с недавних пор возглавил отряд, о котором ты говоришь, волшебница. Ты поедешь с нами и вместе мы найдём этого человека.
Виринея смерила юношу странно-пристальным взглядом, но потом наклонила голову и коснулась его руки.
— Да, — сказала она больше сама себе, чем Арне или баронам в зале. — Да будет так. Нам предначертано его поймать — тебе и мне. Но потом наши пути разойдутся. Дальше... дальше я не видела.
Арне зарделся.
— Бароны! — поклонился он. — Прикажите! Я найду висельника и мы сможем узнать, зачем он убил великого тана Сайолтакка.
Грайогэйр ткнул в него пальцем.
— Какая хорошая юноша! Великий волшебница предрекать её успех! Его успех! Моя верить волшебница! Мой родич Сайолтакк не ссориться ни с какими крестьянины. Чья-то приказать ему убить моя родич. Моя хотеть знать — чья. Юноша привезти убийца, моя допросить его. Моя хотеть допрашивать его сам. Моя хотеть снять с него шкура. Он убил моя родич! Моя хотеть отомстить кто это сделать и кто приказать.
Бароны переглянулись. Граф цур Лабаниан хмурился, но молчал. Нора кивнула Арне. Она верила отцу Сергиусу, который считал, что ответ на все вопросы они получат, допросив братьев-заступников, но если волшебнице непременно хочется поездить... Тем более, что Медный Паук в самом деле был вне закона. Нора, правда, сомневалась, что он хоть что-нибудь расскажет.
— Отправляйтесь, — за всех сказала она. — Мы соберём отряд и вы его возглавите.
— Глава седьмая. Штурм
Врени, конечно, никто на совет не позвал. Ей с самого утра намекнули, что нечего отсиживаться и буквально выгнали из дома на улицу. Дождь закончился, но тучи заволокли небо, да и под ногами была липкая чёрная грязь. Мало кому хотелось расхаживать по улице. Между редкими прохожими носились сеторские мальчишки, запуская друг в друга вонючие комья грязи. Время от времени они попадали во взрослых (не всегда случайно) и тогда улица оглашалась проклятиями, иногда воплями, если "удачно" попавшего мальчишку удавалось поймать. Врени как раз прошла два квартала, когда начал накрапывать мелкий дождик. Потемнело. Цирюльница оценила черноту заслонившей небо тучи и поспешила укрыться в первом же попавшем кабаке. Едва она переступила порог, как дождь на улице стал стеной. Врени выругалась. Кабак был светлый, со свежей соломой на полу, видно, для публики почище. Сейчас в него набилось разного люда. Кто в хорошей одежде, а кто в рванье. Столы все были заняты и хозяин косо поглядывал на непрошенных посетителей, которые сгрудились посреди зала. Кто-то протискивался мимо Врени в толпе и так толкнул её в плечо, что она пошатнулась.
— Глаза разуй, недоумок! — рявкнула она.
— А нечего стоять столбом, дылда, — отозвался дюжий человек в одежде скорняка.
— Стою где хочу, — огрызнулась Врени.
Вокруг захохотали. Цирюльницу принялись подталкивать в спину, подстрекая к драке. Она покосилась на кабатчика. Стоит достать бритву, как он кликнет стражу. А без бритвы с таким кабаном ей не справиться.
