— Он сказал, что неподалеку отсюда, в развалинах старой крепости на горе, с недавних пор поселился изгнанный шаман орков. Об этом шамане я слыхал уже давно, поэтому тебе стоит сходить к нему и переговорить с ним.
— Мне? — изумился я.
— Ну, не мне же. Только смотри, аккуратнее. Шаманы орков — те еще звери. Чуть что не понравится — запросто поджарить может.
— Вот спасибо! А за что хоть шамана изгнали? Может он в каннибализм ударился?
— Не знаю. Мои слуги слегка переусердствовали, и орк преждевременно отправился в мир иной — к себе домой.
Я обреченно допил пол-литра вина и сказал:
— Ну, раз такое дело, то найдем мы этого орка. А как же я с ним разговаривать буду? Их речь похожа на какое-то похрюкивание...
— Возьмешь с собою еще бочонок вина, выпьешь его и похрюкаешь на тему Подземного Храма.
Ксардас поднялся из кресла, в котором просидел едва ли не сутки, и со скрипом разогнул спину.
— Соли откладываются. Нужно опять очищающее зелье готовить. Старость — не радость.
— Слышишь, старче! — окликнул его я, — ты бы мне кровать какую сотворил, честное слово! Притомился я чего-то от вина и приятельской беседы.
— В пути отдохнешь и протрезвеешь! — строго сказал он, — время не терпит. Что-то мне в последнее время Барьер не нравится. Как будто чует что...
Отвесив церемониальный поклон, я попятился задом на открытую всем ветрам асотею и там превратился в моего любимого насекомого — шершня. Не знаю, чем это было вызвано, но мой шершень в этот раз валял изрядного дурака. Вероятно, сказывалось влияние алкоголя, что в крови человека был почти незаметен, а вот шершню добавил немало отваги. До сих пор ломаю себе голову — ну на кой мне было нападать на того шныга? Шныг, бедняга, от такой подлости едва не окочурился. Они ведь с шершнями всегдашние соседи-приятели. А моего шершня потянуло на подвиги с далеко выдвинутым вперед жалом.
Едва я отбился от этого чертового земноводного! Причем, пришлось применять технику пилотов второй мировой войны: я заваливался на крыло, делал бочки, крутил мертвые петли и виражи. Закончилось это дело классическим иммельманом и паническим бегством. Далеко позади израненный шныг недовольно клекотал и харкал кровью. Но мне тоже досталось. Одно крыло было наполовину оторвано, а жало я потерял в схватке.
Все же, до горы с развалинами крепости я дотянул. Там превратился в человека, подлечился магическими эликсирами и задал жару четырем оркам, что стояли в дозоре. Двоих мне удалось снять из арбалета, а остальных я прибил возвратясь после все того же хитрого тактического приема под названием "паническое бегство".
Нет, вредно пить так много вина. Против четырех орков сражаться в человеческом облике — это все равно, что на шныга в облике шершня нападать! Я пожалел, что рядом нет никакого ручья — вот где остудил бы буйную головушку. Пришлось выпить еще один эликсир лечения — только тогда я почувствовал, что хмель выветрился из меня практически на семьдесят процентов. Глянуть бы на себя в зеркало — получить еще один инфаркт. Как бы меня этот орк-шаман не испугался в таком затрапезном виде...
Я пожал плечами, хмыкнул и побрел по серпантину, с каждым витком все более приближаясь к цели своего путешествия — развалинам старой крепости. В старину все крепости строились на высоких холмах, с одной стороны которого обязательно протекала река, а то и две. Предпочитали строить, во всяком случае. В гору наступать всегда труднее. А господствующая высотка — она и в Африке... пирамида... Хеопса.
С такими мрачными мыслями я почти добрался до самой вершины холма, когда сквозь покров моей задумчивости стали пробиваться какие-то посторонние звуки. Сразу я их принял за звуки работающей кузницы — уж больно все это было похоже на бряцанье молотков по наковальне. Неужели этот орк на старости лет решил оставить шаманство и освоить мирную профессию? Вряд ли! Такие умирают, но не сдаются. Затем мне послышался более знакомый звук. По-моему, с таким эффектом уходят в цель файерболлы — заклинания типа "огненный шар". Неужели на моего шамана кто-то напал? Эй! Это — моя добыча!
Выхватив меч, я с рычанием ринулся в развалины. Нужно отдать должное древним строителям: эти стены трудновато было сокрушить. Но Время — не только лучший лекарь. Оно так же лучший разрушитель. Что не смогли разрушить войска осаждающих, оно с легкостью отправило в небытие. Ибо оно единственное, кто может игнорировать понятие предела прочности. На чем это я остановился? Ах да! Из-за этих долбаных, не до конца разрушенных стен я едва не заблудился. Пришлось побегать, пока в дальнем углу не обнаружилась толпа здоровяков-орков, месивших своими топорами одинокую фигуру в пестрых одеждах.
— Держись! — проорал я, бросаясь на помощь.
Вот умник, однако! Нет, чтобы промолчать и бить по мускулистым спинам, мне просто необходимо было эффектное появление Марвина-мстителя. А между тем старого шамана зажали в углу не простые орки-лохи, с которыми я клеил "разборки" на кладбище, а самые настоящие элитные бойцы. И отличались они от обычных копейщиков, как близнецы из одноименного фильма со Шварценеггером и Денни де Вито в главной роли. Единственное, что позволяло мне выглядеть предпочтительнее, так это шаблонность их стиля боя и полное отсутствие импровизации.
Клановые бойцы орков отличаются от простых разведчиков (самая низшая воинская ступень) не выучкой и не мастерством, а всего-навсего силой и удачливостью. Как мне рассказывал Айдан, положение орка в Орде зависит от того, скольких врагов он убил. И только на уровне полководцев существуют некие принципиальные отличия. Говоря попросту, таких не берут в полководцы. В смысле, простых рубак.
Удалось мне прикончить двоих, а шаман поджег одного, и теперь тот ревел, объятый пламенем. Оставшийся боец, казалось, никак не может решиться, на кого ему нападать. В конце концов, шаман метнул в него файерболл, а я угостил двумя режущими ударами по системе "крест-накрест". Из орка полезли его могучие потроха, шаман повернулся к миру жопой, а я же застыл, как оплеванный.
— Эй! Кро-так, мать твою растак! — мне ничего не оставалось, как пытаться завязать беседу.
— Уга! — ответил шаман, поворачиваясь.
Я внимательно рассматривал первого настоящего орка-шамана, которого мне довелось повстречать в этой жизни. От обычного орка он отличался большим количеством шерсти, приплюснутым лбом и умопомрачительной расцветкой одежки. Даже набедренная повязка его была раскрашена в некие боевые цвета. Ну, и вместо топора в его лапах был шаманский посох, имеющий колоритное название "Гратханак"... а может, он назывался немного иначе. Не буду спорить — в орочьих проблемах я пока не разбирался вовсе. Тем временем орк заговорил со мной на ломаном языке людей. Ну, чисто горец-айзер, спустившийся с горного пастбища в райцентр купить мороженого.
— Типа, бледнолицый друг спас жизнь старого Ур-Шака. Моя понимать!
— Откуда ты знаешь наш язык? — удивился я.
Орк немного замешкался и конфузливо посмотрел на меня. В его взгляде я прочел, что он знает не только человеческий язык, но также человеческую печень, сердце и некоторые ценные места со спины.
— Старый Ур-Шак много зим тому назад был пленником на шахте людей, и до сих пор его спина помнит дружеские тумаки и удары бичом. Потом я удрать, но язык не забыть. Ур-Шак очень благодарить бледнолицый незнакомец, за то, что он спасать его никчемная жизнь. Мои братья хотели меня убить.
Судя по всему, он говорил правду. Ксардас утверждал, что орки не умеют врать в принципе — это чисто человеческое изобретение.
— А почему твои братья хотели тебя убить?
— Меня выгнали из дома, потому что я говорить, что Крушак — зло!
— Кру-шак? — удивился я.
— Люди говорят "Спать".
— А-а! Так ты говоришь о Спящем! А что тебе о нем известно?
Ур-Шак задумчиво пошевелил губами, точно корова, которой вместо сочной травы попалась на зубы ее вчерашняя лепешка.
— Давным-давно... было пять братьев. Все были сынами духов, как Ур-Шак...
— Шаманами?
Орк кивнул своим приплюснутым лбом и продолжал дальше:
— Братья вызвали Крушака. Чтобы он помог одолеть врагов... понимать?
— Ясен палтус!
— Братья строить Подземный Храм для Крушак...
— Точно! — прервал его я, — Храм под городом орков!
— Не перебивать! — раздраженно проворчал Ур-Шак, — я продолжать. Но Крушак оказался злым. Он забрал себе сердца братьев и теперь они не живое и не мертвое. До сих пор бродить по Храму. Крушак проклял и строителей Храма. Они тоже мертвые бродить.
— А что же остальные орки? — воскликнул я, — те, которые были наверху, в городе?
— Братья запечатать Храм. И приносить Крушак жертву. Когда приносить жертва, Крушак добрый. Такая вот холера, как говорить бледнолицый в шахта. Я не знать, кто такой Холера, но слово мне понравиться.
Я быстро прокрутил в мозгу туманные намеки Ксардаса и рассказ Ур-Шака. Все сходится!
— Мне нужно срочно попасть в Подземный Храм Спящего!
Ур-Шак отрицательно покачал своей башкой.
— Большой глупость. Братья тебя убить. Дома много братья. Братья сильные... Ур-Шак хотеть домой!
— Но мне действительно очень нужно попасть в Храм! — упрямо гнул я свою линию.
— Братья очень сильные. Не пустить чужак!
— А я! А я знаешь, какой здоровый! Раз мечом — нету орка, два мечом — нету другого орка! Видел, как я разобрался с этими четырьмя?
— Их быть три! — хмыкнул орк.
Я огляделся. Что за наважденье? И вправду, рядом валяется только три трупа. А я точно помню, что их было четверо! Неужели, с похмелья в глазах двоилось? Орк усмехнулся, обнажив в усмешке желтые пополам с кариесом клыки, и сказал:
— Дома возле Храма есть еще братья — сыновья духов. Они спалить чужак огнем. Чужак не пройти в Храм!
— Торпеду тебе под форштевень! — выругался я, — чё делать то?
Ур-Шак задумчиво высморкался и предложил:
— Есть выход! Чужаку нужно найти Улу-Мулу. Тогда он сможет войти домой к оркам.
— Чего? — не понял я, — это еще что за фигня? На что хоть похоже твое Улу-Мулу?
— Улу-Мулу! — с почтением нараспев проговорил орк, — есть символ. Знак воинская доблесть и отметить Герой. Кто носить Улу-Мулу, орки уважать и не трогать. Правда, их собаки Улу-Мулу не замечать и чужака все-равно хватать, но чужак что-нибудь придумать.
Отлично. Теперь осталось только узнать, что представляет собой это самое Улу-Мулу.
— Слышь, старина, ты мне хоть намекни, на что похожа эта вещица! — взмолился я.
— Чужак идти к друг Ур-Шака в шахта. Друг дать чужак Улу-Мулу. Ур-Шак убежать из шахта много зим назад, а друг болеть и остаться. Чужак идти к друг.
— А если твой друг уже навернулся от болезни?
— Нет! Друг жить — я чувствовать. Друг даст чужак Улу-Мулу. Чужак взять Улу-Мулу и не умереть.
Ладно. Остается узнать, в какой шахте сидел на привязи мой новый знакомый. На вопросы о географическом положении его бывшей тюрьмы орк упрямо пожимал плечами:
— Шахта под деревня, в лощине.
Я перебрал в уме все три известные мне шахты и решил, что критерию "в лощине" соответствует только Свободная Шахта. Да и по закону подлости все совпадало. Она как раз была захвачена подонками Гомеза... а мне туда ну очень было надо.
— Ты был в плену на Свободной Шахте?
— Ур-Шак думать, что она называться именно так. Солдаты там носить такой же одежда, как и на чужак.
— Мог бы это и раньше сказать!
— Чужак не спрашивать.
Я немного помолчал, а затем спросил:
— Что ты собираешься делать дальше?
— Не знать? — вздохнул Ур-Шак, — хотеть домой. Сильно хотеть домой!
Он глубоко вздохнул, в его легких что-то заклекотало, и чтобы побыстрее отвязаться от такой сентиментальной концовки, я сказал:
— Спасибо тебе за помощь!
— Всегда рад! — откликнулся орк, — чужак теперь как брат для Ур-Шак. А братья я всегда кушать последними.
Уровень 21
Антитеррор
Над моей прекрасной новой Родиной занимался вечер. Отвернувшийся задницей к стене Ур-Шак был прекрасен, аки пятно мазута на океанской волне, а я стоял и раздумывал, не нужно ли мне чего в этом районе. Неподалеку, в нескольких метрах, стояла чудом сохранившаяся сторожевая башня, и мне пришло в голову ее осмотреть. В последнее время я стал чувствовать потребность в обогащении, что просто шло вразрез с моими прежними взглядами на жизнь и отсутствием всякой корысти. В чем здесь дело — я не раз задавал себе этот вопрос, но ответа пока не нашел.
Башня оказалась совершенно пуста, если не считать обвалившихся ступенек, ведущих некогда наверх — на смотровую площадку. Туда еще можно было попасть, если поднапрячь мускулы, но стоило ли это делать? Очевидно, стоило. Мне втемяшился в голову вид сундука, стоящего на смотровой площадке и доверху наполненного рудой. Проклиная все на свете и рискуя свернуть себе шею, я начал карабкаться по остовам пролетов. Тем временем солнышко потихоньку заходило за хрустальную сферу Барьера.
Никакого сундука наверху не оказалось. Вместо этого я обнаружил там пухлый томик с надписью "Хроманин. Книга 2". Тьфу ты! Хоть будет чем порадовать Идола Тиона — малый совсем зачах после смерти Юбериона и бегства Галома. Мне было лень спускаться; можно уже доставать руну переноса в Болотный Лагерь — для этого вовсе не обязательно стоять на твердой земле. Но внезапно я вспомнил наказ Диего, а также тот факт, что отсюда очень недалеко до Горного Форта. Пока не наступила тьма, можно было навестить погруженного в чтение древних манускриптов Лестера и сказать ему, что братва ждет его на стрелку.
Ничего не поделаешь — пришлось спускаться. Шаман стоял по-прежнему тылом к врагам и "третьим глазом" рассматривал ближайшее окружение. Недаром йоги говорят, что копчик у прямоходящих — есмь малахадра-чакра и точка мироощущения. Зная, что от развалин крепости до Горного Форта немногим больше километра, я отправился не спеша, точно на легкую прогулку. С моей горы на ту сторону ущелья был перекинут мост, у которого маячила знакомая грязно-зеленая фигура орка-разведчика. Я уже научился толково разбираться в кастах воинов врага, поэтому даже особенно и не волновался. Прошли те времена, когда вид одинокого орка приводил меня в ужас и заставлял бежать без оглядки.
Подойдя ближе, я пронзительно свистнул. Орк встрепенулся и, сжав кулаки, подбежал ко мне. Его калека-топор болтался на поясе. Неужели, он предлагает мне сразиться на кулаках? Он в своем уме? Я после этих эликсиров кулаком могу костыли на железной дороге забивать!
Я встретил его классическим ударом в челюсть. Разведчик зашатался и тут же схватился за меч.
— Не пойдет! — закричал я в гневе, — Тубо!
Ударом ноги мне удалось выбить у него топор. Мы снова сошлись в клинче, где у меня было неоспоримое преимущество. Из разбитой морды у орка хлестала кровь, он пыхтел и хрюкал, негодуя на своем наречии, но я был неумолим.
— Ну, давай, кабанья морда, покажи мне свое кун-фу!
— Кро-так! — хрипел орк.
— А вот так?
