— Пусть едет. — Тамара решительно шагнула ко мне, и я вздрогнула. Только вот воительница больше не злилась. Скорее гордость и ярость были написаны на ее слегка мужиковатом лице. От нее пахло сандалом и мускусом, и я поняла, что кен у нее такой же — терпкий, горьковато-сладкий, сильный. — Сохранит ребенка до срока. А когда появится вновь, Даша не будет больше править скади. — Тамара заглянула мне в лицо. Глаза у нее были ярко-синие, с черными прожилками. А тонкие губы мстительно улыбались. — Ты будешь.
— Как... я? — Я опешила. Отступила на шаг, выпутываясь из плена пронзительного взгляда. — Я же не... то есть я...
— Не скади, — закончил за меня Роб. — Зато мальчик будет.
— Вот он и будет править. Когда вырастет. Разве нет?
— А до этого времени предлагаешь возложить эту миссию на Дашу? — язвительно спросила Тамара, и ее глаза сузились до узких щелочек. — Уж лучше чужак, чем она. И вообще, она убить тебя хотела!
— Мы не можем точно знать... — ответила я. Прозвучало неубедительно. Особенно рядом с яростной, уверенной в собственной правоте Тамарой.
— Это она, точно говорю.
— Я не могу, — вздохнула я. Присела. Стоять было невыносимо трудно — то ли бессонная ночь сказалась, то ли новость ошарашила. — Я не готова посвятиться в ваше племя. Мой сын будет скади, а я... мне нравится так, одной. Во всяком случае, пока.
— Ты не поняла, тебя никто не заставляет, — ласково произнес Роб и присел рядом. Тамара настойчиво закивала, соглашаясь с его словами.
— Предок Эрика — великий Алан Стейнмод, убивший немало охотников, — никогда не видел отца, — сказала она. — Вождь погиб накануне венчания, и мать Алана, Матильда, так и не посвятилась в скади. Но она правила племенем, пока сыну не исполнилось тринадцать.
— Матильда правила от его имени. Была гласом крови сына. И это делало ее одной из скади, — добавил Роб.
— Пока Алан не подрос и не посвятил ее самолично.
Они убеждали меня. Приводили доводы. Пеняли Дашиной некомпетентностью и тем, что она, скорее всего и была заказчиком ночного покушения. А я только и могла, что пялиться в пол и думать. О том, что я еще более некомпетентна, чем Даша. Ведь что я знаю об управлении племенем? Я всегда была в стороне. Мои решения по большей мере интуитивны и лишены здравого смысла. Как и Глеб, я часто шла против системы, а Влад многое спускал на тормозах. Брал на себя ответственность, а я не думала, чего это ему стоит.
Потяну ли я подобное? Десятки таких же, как я, людей, которые будут смотреть на меня и ждать, что я поведу их? Да и примут ли? Я — чужая им, по крови, по кену. Не принадлежу их общности, и родня лишь из-за того, что ношу ребенка Эрика.
Что сказал бы сам Эрик, узнав о плане Роба и Тамары? Явно не обрадовался бы. Воображение тут же нарисовало его лицо — задумчивое, недовольное, с глубокой складкой между бровей. Осуждающий взгляд льдистых глаз. Эрик всегда был против чужаков в скади.
Начищенный паркет в спальне Роба, украшенный ромбами и квадратами, соглашался со мной. Эрик бы не принял.
Но Эрика здесь нет!
Он ушел. Его мало волновало будущее скади, иначе слова 'я не люблю тебя' не имели бы на него такое влияние — остался бы ради племени. Но он не остался. Значит, я могу решать.
— Хорошо, — кивнула. — Мы вернемся к этому разговору потом. Пусть сначала родится ребенок.
— Она начинает нравиться мне, — буркнула Тамара, обращаясь к Роберту, а он мягко сжал мои плечи.
— Все будет хорошо.
Будет. Как-то будет. А к 'хорошо' я обязательно приду. Не буду больше ныть и страдать. Возьму себя в руки, а там, возможно, получится взять в руки и скади. Потом когда-нибудь. Если понадобится.
— Куда ты поедешь? — спросил Роб, провожая меня к такси. Почему-то рядом с ним было спокойно, особенно когда мы вышли на воздух. Все же Тамара немного нервировала меня, заставляя чувствовать себя неуютно. Воительница была напориста, уверена в себе и категорична. Впрочем, Эрик ее наверняка ценил именно за это.
— У меня есть одно место. О нем мало кто знает и оно отлично защищено. К тому же со мной будут мои...
— Соплеменники, — улыбнулся Роб и добавил: — Не бойся, я не выдам твою тайну.
— Да это и не тайна уже...
— Эрик говорил мне. Еще давно. — Он вздохнул и отвернулся. Посмотрел поверх сверкающей на солнце спины ждущего меня такси куда-то вдаль, вглубь раскинувшегося по правую сторону от крыльца сада. Ветер растрепал аккуратную прическу Роба, а яркий дневной свет заставлял щуриться и проявлял мелкие морщинки на загорелом лице. — Он был бы рад сыну.
Я пожала плечами. Мы никогда не говорили о детях. Да и вообще о будущем. Не уверена, что Эрик обрадовался бы. Но вслух я спросила:
— Тебе не хватает его?
— Эрик был мне другом. Всем скади. И племя многого лишилось, когда он ушел.
— Извини.
— Я — не Тома, и тебя не виню. Неизвестно, что было бы, если бы он остался.
— Даша сказала, Эрик разочаровался бы во мне. Я бы не смогла... видеть, жить...
Непрошеные, горячие слезы потекли по щекам, а через секунду я оказалась в ободряющих объятиях жреца скади. Он гладил по спине, а я плакала — наверное, впервые с тех пор, как Эрик ушел в кан. И впервые мне было, с кем поделиться горечью, что скопилась во мне за эти долгие, угрюмые дни.
Мне нужно было ее выплеснуть, чтобы освободить место для чего-то намного важнее боли от потерь. Мне нужно было место в душе, чтобы заполнить его любовью к сыну.
В Липецк я возвращалась умиротворенная. Это чувство было сродни тому, что Эрик вернулся. Нет, не впрямь, полноценно — это событие точно лишило бы меня разума от счастья. Частично. Бесплотным духом, охраняющим скади. Меня. Сына, о котором он ничего не знал.
И мне стало легче.
— Каков вердикт? — не скрывая любопытства, спросил Дэн в то время, как я задумчиво пялилась в окно на мелькающие поля и деревья.
— Я вернусь. С ребенком. И буду править.
Самой эта фраза показалась неправдоподобной. Смешной. Боги играют со мной — забрали Эрика, но отдали его племя. Что мне делать с ним?
— Ого! — присвистнул Дэн. — Серьезно? Станешь правительницей?
— Не я — сын. Но я буду говорить за него, пока не подрастет.
— Когда-то я мечтал о чем-то подобном. — Дэн откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. — Давно. В прошлой жизни.
— Я бы отдала тебе скади. Если бы позволили...
Мне не позволят. Скорее всего, даже не дадут рулить. Для сложных решений есть Тамара и Роб. Им просто нужен человек, который будет озвучивать их мысли и требования. И сместит Дашу. Взрослые игры для взрослых людей. И мне предусмотрена роль марионетки. Правда, они еще не знают, что я не люблю, когда мной пытаются манипулировать. Узнают. Виноватой я себя не чувствовала — сами предложили.
Плевать. Главное, мой ребенок будет в безопасности. В семье. И никогда не узнает настоящего одиночества.
— Тебе Диркова звонила, — сказал Дэн и протянул мне телефон. — Свой небось опять забыла дома.
Забыла. Даже не подумала поверить перед выходом. Беспечная. Нельзя так. Потерялась в последнее время совершенно, и найтись не могла. Лишь дома, в мнимой безопасности бетонных стен чувствовала себя уютно. До прошлой ночи.
— Спасибо.
Ира ответила сразу — после первого гудка. И тут же начала меня отчитывать. Они приехали вдвоем — она и Крег, жрец андвари. Плохо. Очень плохо. Влад не даст ей свободы. Он никому не дает, даже тем, на кого давно уже не имеет никаких прав. Душит, ломает, гнет, пока не добьется своего. А Ира его жена, и это навсегда.
Впервые за долгие годы эта мысль не вызвала у меня отторжения. Может, шок, а может... Что? Я больше не любила его? Я всю жизнь его любила. Даже в веренице сладких, карамельных дней находилась минутка для горечи воспоминаний.
Но теперь в душе было пусто. Испарилась злость, обиды, тоска с примесью разочарования. Сладкий, опиумный запах безумия. Эйфория, от которой невозможно спрятаться. Все осталось там — в прошлой жизни, куда мне возврата нет.
Они ждали нас с Дэном у подъезда. Ира — цветущая, сияющая, в ярко-синей блузе с воланами и румянцем на гладких щеках. И Крег — ее неуловимая тень. Плавные движения, полуулыбка, умный взгляд. Возможно, если бы браки хищных можно было разрывать, он бы стал Ире отличным мужем. Но законы писались не нами и не нам их разрушать...
— Ты здесь, — шептала я, обнимая подругу, — приехала.
— Ну, обещала же! — Ира отстранила меня и внимательно посмотрела в глаза. — Мальчики, поболтайте здесь немного. Нам с Полиной кое-что обсудить нужно. Наедине.
Она потащила меня наверх. Яростная, упрямая, энергичная. Я уже и забыла, насколько она заряжает позитивом. Рядом с Ирой дышалось легче. И легче было осознавать, что мне в скором времени придется сделать.
Я никогда не желала власти, всегда сторонилась ее. Да, приходилось участвовать в интригах Филиппа и даже быть оружием в достижении задуманного — ведь именно меня Тан использовал, чтобы Влад посвятил его в атли. Но самих этих стремлений я никогда не понимала. Женщине сложно понять. Даже Ира, будучи наследницей митаки, отказалась от прав на пост вождя ради любимого мужчины.
Только вот... к чему это привело? Живет в изгнании. Часть атли и навеки отщепенка. Гордость не позволяет смириться и простить. Любовь не позволяет отречься, быть счастливой с кем-то другим. Уверена, Крегу было бы плевать на статус Иры. Он так на нее смотрел, что сомнений не возникало. Ира нравилась жрецу андвари. Возможно, настолько, что он готов был... Впрочем, на такое редкий мужчина готов ради женщины.
— Зря ты приехала, — угрюмо сказала я и покачала головой. Квартира швырнула в лицо воспоминания о прошлой ночи, всколыхнув в душе волнение. Наверное, я уже никогда не смогу чувствовать себя здесь в безопасности. Впрочем, и не придется — в ближайшие несколько лет мне суждено жить у скади. — Влад узнает, что ты здесь... с Крегом.
— Он знает, — спокойно ответила Ира. В глазах — не то горечь, не то облегчение. Возможно, она и сама не знает, как быть. Что делать дальше. Потерянная сильная девочка. Такой мне предстояло стать. — Поселились мы, конечно, в гостинице — приехать к атли было бы верхом наглости. Но он в курсе.
— Как в курсе?
В грудь плеснули кипятком. Ведь сама произнесла его имя и ничего не почувствовала. Ничего, кроме тревоги за подругу. А ее это безличное 'он' ускорило пульс.
— Влад приезжал ко мне в Москву. Мы говорили. И поняли друг друга. — Она горько улыбнулась, отбрасывая темные, тяжелые пряди за спину. — Я не нужна ему, Полина. Была нужна — для дела. Но никогда он не видел во мне женщину. Друга, да. Соратника — бесспорно. Стену, за которой он может укрыться от собственных эмоций. Но не женщину. Так зачем держать?
— Ира...
— Нет, все хорошо, правда. Неопределенность убивает. Да и горькая правда всегда лучше, чем сладкая ложь. Влад никогда не хотел меня по-настоящему. Но достаточно уважает, чтобы сказать это в лицо.
— Влад и сам не знает, чего хочет, — пробормотала я, отворачиваясь. Налила воды в чайник, включила. Унять дрожь в пальцах удалось не сразу. В памяти всплывали обрывки прошлого. Резкие слова. Яростный взгляд. Последний сожженный мост на реке, где нет брода.
И я впервые поняла, что окончательно свободна. Путы упали с плеч, легкие раскрылись, и я дышала полной грудью. Только вот свобода всегда идет рука об руку с одиночеством.
— Он знает. Только вот понял поздно, — усмехнулась Ира. — Поздно ведь, Полина?
— Поздно, — кивнула я.
Теперь уже точно. У меня будет ребенок от Эрика, да и в сердце место лишь воспоминаниям. Карамельный кен. Прозрачный взгляд. Шершавые пальцы, касающиеся щеки. Ямочка на подбородке, покрытом легкой щетиной. Она колется, когда Эрик целует. Щекочет шею. А он смеется, хрипло, завораживающе. И мне не хочется, чтобы он прекращал. Пусть бы смеялся всегда, а не хмурился, как там, у портала. Там он злился и выглядел несчастным. Совершенно не похожий на того, кто достиг главной цели в жизни. Тот, у кого ее отняли.
Но Эрик был достоин кана. Знаний, которые он давал. И будущих — светлых, совершенных миров, где не будет сомневающихся девочек и интригующих сестер.
Я не хотела стирать воспоминания. И тем более, не имела права их осквернить. Я любила Эрика. Люблю. И буду любить. Всегда.
— Мне придется уехать. Надолго. Возможно, на год. Но я вернусь, обещаю.
— Это из-за него? Из-за того мужчины, с которым ты была? — Светлые глаза воительницы вскрывают душу, обнажают пласт за пластом. А мне не хочется показывать. Это — только мое. Личное. И все еще болит. Сочится сукровица из раны и тут же берется свежей коркой.
Я вновь отвернулась.
— Частично.
— Он хотя бы стоил того? — спросила Ира, и я уловила иронию в твердом голосе подруги.
Она любила Влада. Любит. И не верит, что кто-то может излечить от этой любви. Ласковый вождь андвари не поможет утолить тоску, лишь затереть ее. Ему можно позволить быть рядом, когда рядом нет того, с кем осталось сердце.
Но я-то знаю, что чудеса случаются. Они окрашены синим и пахнут карамелью. Они высоки и длинноволосы. И не лгут. Никогда. Тебе приходится лгать им, но тебе можно — ты не из разряда чудес.
— Он стоил большего.
Ира больше не пытала меня и позволила подняться мужчинам. Мы доели обед, приготовленный Люсией. Больше готовить тут я не буду. Возможно, никогда.
Крег рассказывал о жизни андвари, Дэн дополнял, а я рассеянно слушала и иногда кивала. И думала о том, что Ире на самом деле повезло. Даже если она этого пока не понимает. Впрочем, я несколько раз пыталась влюбиться насильно — ничего, кроме разочарования, это не принесло. Но Крег не был так уж прост. Наверняка у него в голове созрел достаточно четкий план по завоеванию строптивой воительницы.
Ночь медленно стекала с неба на землю.
Я вышла на балкон и долго смотрела в чернильный небосклон, на котором не появилось ни одной звезды. Я глядела во тьму, а тьма глядела в меня. Скалилась, угрожала, клубилась тучами, предсказывая беду.
Но я больше не боялась. Уверенность поселилась в душе. Пока я дышу, никто не причинит мне вреда. Будь то неведомый враг, позарившийся на кровь или кен, наследница чужого племени, которая не в состоянии удержать власть, или же человек, назвавшийся другом.
Кто ты, призрачный убийца? И почему трусишь показать лицо? Где бы ты ни был, бойся гнева сильного сольвейга! Потому что я больше не собираюсь прощать и глотать обиды. Я найду тебя сама. Скоро в моих руках будет целое племя — много защитниц, целителей, воинов и, главное — ищеек. Они отыщут тебя для меня. И тогда ты сам напьешься моего страха. Захлебнешься им.
— Ночь сегодня темная. Такие обычно предвещают спокойные сны. — Тихий голос вырвал из раздумий. Я оглянулась. В проеме двери стоял Крег, ветер шевелил темные волосы, а Ира улыбалась из-за его плеча.
— Пойдем мы. Ты устала, я чувствую. Обещай, что глупостей не наделаешь.
— Обещаю.
Мне сейчас нельзя делать глупости. Теперь я — мать наследника скади.
— И позвонишь.
