Кроме того, Кэйлеб был императором — замечание, которое он не особенно любил подчеркивать, когда это соответствовало его целям.
Хорошо, что он действительно умен, как парламентский "кнут", — размышлял Мерлин, ехавший чуть позади и справа от императора. — Каким бы упрямым он ни был, мы попали бы в невероятную переделку, если бы он решил таким образом сесть на своего "императорского коня", а не был умным парнем. Полагаю, нам повезло, что у него также есть привычка командовать, учитывая все обстоятельства. Видит Бог, это намного лучше, чем нерешительность! Но надеюсь, что мы с Шарлиэн сможем удержать его от излишней самоуверенности. Человеку с его авторитетом будет очень трудно избежать ловушки, когда он всегда настаивает на том, чтобы идти своим путем, особенно когда он становится старше.
В поле зрения показалась голова колонны, и Кэйлеб и его эскорт замедлили аллюр, заметив конную командную группу бригадного генерала Кларика под штандартом бригады с кракеном и огромной цифрой "3", вышитыми алым и золотым. Бригадному генералу, очевидно, сообщили, что они уже в пути, и он со своим штабом поспешил навстречу императору.
— Ваше величество, — сказал Кларик, кланяясь с седла.
— Генерал, — подтвердил Кэйлеб. — Надеюсь, вы не подумаете, что я пытаюсь подтолкнуть вас под локоть, — продолжил император, — но я обнаружил, что не так уж много раз могу спокойно сидеть на борту корабля, в то время как отправляю своих морских пехотинцев на неприятности без своего присутствия.
Он слегка повысил голос, и Мерлин увидел, как несколько ближайших морских пехотинцев ухмылялись, проходя мимо. Он был совершенно уверен, что замечания императора распространятся по всей бригаде в течение часа. К ночи они, вероятно, распространились бы по всему экспедиционному корпусу к западу от Дарк-Хиллз.
— Конечно, ваше величество, — с улыбкой согласился Кларик, хотя Мерлин был совершенно уверен, что в этот конкретный момент бригадный генерал хотел бы, чтобы Кэйлеб был где угодно на Сейфхолде, только не с третьей бригадой. Но затем Кларик довольно странно взглянул в сторону Мерлина, и человек, который был Нимуэ Албан, внезапно задался вопросом, как много Кларик распознал о нем на самом деле.
— Ваши разведчики сообщили о каких-либо признаках кавалерии Гарвея? — спросил Кэйлеб более серьезно, и Кларик поморщился.
— К сожалению, моих конных разведчиков на местах мало, ваше величество, и я не хотел позволять пешим патрулям слишком далеко заходить от флангов колонны, учитывая обстоятельства. До сих пор у нас было несколько стычек с кавалерией другой стороны, но только по одному и по двое.
— Их разведчики натыкаются на наших разведчиков, — согласился Кэйлеб, тоже нахмурившись. — Была ли какая-нибудь серьезная стычка?
— Я получил пару сообщений, — кивнул Кларик. — До сих пор в каждом случае все складывалось в нашу пользу. С другой стороны, ожидаю, что услышу ответ только о тех случаях, когда это сработало в нашу пользу, — добавил он с ледяной улыбкой.
Настала очередь Кэйлеба кивнуть, и он задумчиво почесал жесткие бакенбарды короткой, аккуратно подстриженной бороды, которую отрастил с тех пор, как покинул Чарис. Он посмотрел на северо-восток, очевидно, напряженно размышляя, затем снова посмотрел на Кларика.
— Думаю, мы можем ожидать, что граф Уиндшер нанесет визит, — сказал он. — На самом деле, я немного удивлен, что он еще не прибыл. Знаю, что мы обсуждали эту возможность на наших совещаниях по планированию, генерал, но у меня такое чувство, что он прибудет с большими силами, чем мы ожидали.
— Понимаю, ваше величество, — спокойно сказал Кларик, затем позволил своему взгляду скользнуть в сторону капитана Этроуза, прежде чем он серьезно посмотрел на своего императора. — У вас есть какие-нибудь предложения?
— На самом деле, — сказал Кэйлеб, его собственные глаза слегка сузились, — есть. Мне пришло в голову, что тот факт, что Уиндшер еще не прибыл, вероятно, указывает на то, что мы действительно застали их врасплох. Это также может указывать на то, — он посмотрел прямо в глаза Кларику, — что их пехота двигалась медленнее, чем они надеялись. На самом деле, полагаю, даже возможно, что пехота Гарвея на самом деле еще вообще не начала двигаться.
— Если верны донесения наших шпионов о том, что барона Баркора назначили командовать его арьергардом, я бы сказал, что это, по крайней мере, возможно, ваше величество, — согласился Кларик.
— Ну, если это так, то я бы ожидал, что кто-то вроде Уиндшера будет особенно настроен замедлить нас, особенно если с ним больше его людей, чем мы ожидали. На самом деле, полагаю, что он, вероятно, искал бы возможность сделать именно это, начав решительную атаку на нашу передовую колонну. Вашу колонну, генерал.
— Да, ваше величество.
— Если у него возникнет искушение сделать это, тогда у нас появится возможность вместо этого решительно победить его. Насколько вы были бы уверены в своей способности справиться, скажем, с тремя или четырьмя тысячами кавалеристов?
Глаза Кларика сузились, когда Кэйлеб назвал число. Он склонил голову набок, очевидно, рассматривая цифры, затем повернулся в седле, чтобы осмотреть местность, по которой он в данный момент продвигался.
— Предполагая, конечно, что ваши цифры близки к верным, ваше величество, — сказал он, бросив еще один из своих молниеносных взглядов в сторону Мерлина, — и учитывая открытость большей части местности между этим местом и Грин-Вэлли, думаю, мы могли бы справиться с таким количеством кавалерии без особых трудностей. Мы более рассредоточены, чем я мог бы пожелать, но они не смогут подкрасться на расстояние атаки так, чтобы мы не заметили их за достаточное время, чтобы выстроиться в каре.
— Понимаю это, — сказал Кэйлеб немного медленнее. — Но если вы сформируете каре, и если Уиндшер достаточно умен — и достаточно терпелив — чтобы просто сидеть там, он выигрывает. Все, что ему действительно нужно сделать, это задержать нас достаточно долго, чтобы Гарвей вывел свою пехоту из Тэлбора. Если он согласится держать вас под угрозой, держать вас в одном месте в каре, вместо того, чтобы продолжать наступать, он выиграет Гарвею время, которое тому нужно.
— И вы хотите, чтобы я убедил его в том, что он недостаточно умен и терпелив, ваше величество?
— Вот именно, — кивнул Кэйлеб. — В каждом сообщении, которые я видел об Уиндшере, говорится, что он агрессивен. Кто-то даже описал его как "думающего своими шпорами". Считаю, что это, вероятно, несправедливо — если он не самый сообразительный человек, когда-либо рождавшийся, он также не совсем глуп, — но его инстинкт определенно заключается в том, чтобы бить сильно и быстро. Учитывая угрозу, которую мы представляем для остальных войск Гарвея, и тот факт, что у него, вероятно, нет самой живой веры в мире в быстроту Баркора, у него будет еще больший соблазн использовать такую возможность, если он думает, что она есть. Поэтому я хотел бы убедить его, что у него есть эта возможность.
— Рискованно, если вы позволите мне так выразиться, ваше величество, — заметил Кларик
— Согласен. Но если вы справитесь с этим, отдача может оказаться решающей.
— Вижу это. В то же время, ваше величество, надеюсь, вы простите меня за то, что я говорю, но если я собираюсь попробовать что-то рискованное, то действительно предпочел бы, чтобы вы были где-нибудь в другом месте, пока я это делаю.
— Кажется, все продолжают говорить мне это, — ответил Кэйлеб с натянутой усмешкой. — И, как правило, я могу уговорить себя согласиться с ними. Но на этот раз, я думаю, нет, генерал. Я прошу вас и ваших людей подвергнуться большему риску, чем мы обсуждали ранее. Я не собираюсь этого делать, пока сижу где-нибудь в тылу.
— Ваше величество, вся моя бригада стоит для Чариса гораздо меньше, чем вы, — прямо сказал Кларик. — При всем моем уважении, я должен почтительно отказаться подвергать вашу персону ненужной опасности в ситуации, подобной той, которую мы обсуждаем.
— Генерал... — резко начал Кэйлеб, затем заставил себя оборвать фразу. Его челюсти на мгновение сжались, а затем он резко вдохнул.
— Вы действительно собираетесь быть упрямым в этом, не так ли?
— Ваше величество, мне жаль, но это так. — Кларик прямо посмотрел в лицо своему монарху. — Это ваша прерогатива — отстранить меня от командования, если вы так решите. Но империя буквально не может потерять вас в это время. Вы знаете это так же хорошо, как и я. Если вы хотите, чтобы я устроил ловушку для графа Уиндшера, я это сделаю. Но я не стану рисковать вашей жизнью из-за того, что Уиндшеру может повезти.
Кэйлеб впился взглядом в Кларика, но бригадный генерал не дрогнул. Затем его глаза в третий раз метнулись в сторону Мерлина.
— Очень хорошо, генерал, — сказал император после долгого, напряженного молчания. — Вы победили. И вы ошибаетесь насчет моей прерогативы сменять вас. — Он оскалил зубы. — Мне бы это сошло с рук только до того момента, когда императрица узнала бы, что вы сделали, чтобы вывести меня из себя.
— Признаю, что эта мысль действительно приходила мне в голову, ваше величество.
— Уверен, что так и было. Однако, если я позволю вам отвести меня в тыл, я бы, по крайней мере, хотел оставить... назовем это личным представителем позади. Кого-то, кто сможет доложить мне лично, как только что-то случится.
— Могу я предположить, что у вас есть кто-то на примете для этой обязанности, ваше величество?
— Я думал, что оставлю капитана Этроуза. — Кэйлеб пристально посмотрел Кларику в глаза. — Я всегда находил отчеты Мерлина чрезвычайно точными и доверяю его суждениям.
— Как и я, ваше величество. — Кларик едва заметно улыбнулся. — Если вы чувствуете, что можете обойтись без услуг сейджина, для меня было бы честью, если бы он остался с бригадой.
* * *
Сэр Эйлик Артир стоял, нетерпеливо хлопая перчатками для верховой езды по бедру, когда к нему галопом подскакал курьер. У него не было прямого контакта с семафорными мачтами, которые Гарвей приказал построить по всему своему тылу. Он мог общаться только с помощью старомодных курьеров, и это заставило его чувствовать себя еще более взвинченным и раздраженным, чем когда он получил первоначальное, ошеломляющее сообщение Гарвея. Не то чтобы он нуждался в дополнительном раздражении.
— Ну? — зарычал он, когда курьер подъехал к нему.
— Прошу прощения, милорд, — ответил покрытый пылью молодой лейтенант. — Барон еще не выступил.
— Тогда чего, во имя Шан-вей, ждет этот идиот?! — заорал Уиндшер. Дипломатия никогда не была его сильной стороной, и, в отличие от Гарвея, он не видел причин тратить то немногое, что у него было, на кого-то вроде Баркора.
Может, я и не самый умный человек в мире, — свирепо подумал он, — но, по крайней мере, есть один, кто намного глупее меня, клянусь Богом!
— Милорд, я... — начал курьер, но Уиндшер жестом велел ему замолчать.
— Конечно, у вас нет ответа, лейтенант. Это было то, что генерал Гарвей назвал бы "риторическим вопросом". — Командующий кавалерией удивил самого себя резким лающим смехом. — Признаю, это не совсем то, чего люди ожидают от меня.
Лейтенант, проявив мудрость, на этот раз просто кивнул. Тем не менее, было удивительно, насколько обмен словами заставил Уиндшера чувствовать себя лучше ... по крайней мере, на данный момент.
Он повернулся и заковылял обратно к псевдодубу на вершине холма, в тени широких ветвей которого он устроил свой временный командный пункт. Сухие семенные шишки хрустели под его ботинками, и он поймал себя на том, что жалеет, что эти хрустящие звуки исходят не от барона Баркора. Его сотрудники посмотрели на него, и он с отвращением поморщился.
— Этот толстозадый идиот еще даже не начал маршировать, — прорычал он. Очень немногие из его сотрудников видели больше причин, чем он, скрывать свое мнение о Баркоре, и один или двое из них даже плюнули на землю.
— Милорд, если он не начнет действовать в ближайшее время, тогда этой армии полный каюк, — резко сказал сэр Нейтин Гэлван.
Майор Гэлван был старшим помощником Уиндшера, фактически его начальником штаба, хотя корисандская армия не использовала этот конкретный термин. Как и практически все другие офицеры Уиндшера, Гэлван был чрезвычайно знатного происхождения. Это было неизбежно, учитывая тот факт, что кавалерия, как правило, привлекала благороднорожденных, как особенно мощный магнит. Однако с мозгом Гэлвана все было в порядке, и Уиндшер знал, что он склонен полагаться на майора.
— Знаю, Нейтин, знаю, — сказал он и посмотрел с небольшого холма на облака пыли, поднимающиеся над местной дорогой, которая соединялась с главным шоссе менее чем в трех милях от того места, где он стоял в этот самый момент.
Гэлван был прав насчет того, что произойдет, если чарисийцам удастся перекрыть западный конец Тэлборского перевала, в то время как армия Гарвея все еще будет заперта внутри. К сожалению, все, казалось, понимали это, кроме одного человека, ответственного за то, чтобы к чертовой матери вывести арьергард армии на открытое место и предотвратить этот исход!
Уиндшер не хотел признаваться, в каком отчаянии он начинал себя чувствовать. Решение Кэйлеба обойти Тэлбор с фланга, высадив войска к западу от него, вряд ли было неожиданным, но его способность каким-то образом уничтожить наблюдательные посты, специально размещенные для обнаружения любой такой высадки, определенно была неожиданной. Он безжалостно использовал преимущество внезапности, которое получил, и в этот момент Уиндшер даже не смог составить четкого, твердого представления о том, сколько людей было на берегу. Это было не из-за недостатка стараний, но против армии, каждый солдат которой был вооружен винтовкой, его кавалерийские патрули не смогли подобраться так близко к колоннам чарисийцев, как ему хотелось бы.
Это была не вина его солдат, у его людей не было недостатка в храбрости или мастерстве верховой езды, но способность кавалерии, вооруженной копьями, саблями и конными луками или арбалетами, противостоять массированному ружейному огню в лучшем случае была... ограниченной. Единственными реальными преимуществами, которые сохранили всадники, были мобильность и скорость, и ни то, ни другое не было достаточно велико, чтобы компенсировать их новообретенные недостатки. Хуже всего было то, что кавалерии требовалась открытая местность, если она собиралась действовать эффективно, но открытая местность только позволяла стрелкам начать убивать их раньше, на больших дистанциях. И большая часть местности между местом высадки Кэйлеба и Грин-Вэлли состояла из холмистых открытых лугов, которые неуклонно поднимались к востоку, сливаясь с западными предгорьями Дарк-Хиллз.
В свете неспособности его разведчиков поддерживать тесный контакт с врагом, его представление о силе чарисийцев было в лучшем случае проблематичным. Самое большее, что кто-либо мог сказать на основании донесений, которые он получил до сих пор, это то, что Кэйлеб высадил где-то от десяти тысяч до восемнадцати тысяч человек. Уиндшер лично склонялся к более низкой цифре, но он с разочарованием осознавал, что у него нет ничего конкретного, на чем можно было бы основать свое чувство. И даже если с Кэйлебом было "всего" десять тысяч человек, у Уиндшера на самом деле было менее четырех тысяч его кавалерии. Еще восемь тысяч из них были рассеяны вдоль линии Дарк-Хиллз, наблюдая за перевалами дальше к северу от Тэлбора, но не было никакой возможности вовремя отозвать хотя бы один из этих отрядов, чтобы принести какую-либо пользу. И вот он сидит здесь, с неполными четырьмя тысячами человек и приказом преследовать численно превосходящие силы, оснащенные оружием с гораздо большей дальностью, чтобы задержать их продвижение, пока барон Баркор не вытащит палец из задницы.
