Глядя в остекленевшие глаза, продолжил:
— Столицей этой химической империи будет пока ещё посёлок Растяпино — что в сорока километрах от Нижнего Новгорода. Кажется, это знакомое Вам название?
Тот, несколько ожил и как сомнамбула:
— В этом посёлке во время войны, «Земгором37» под наблюдением моего «Химического комитета» был построен завод по производству серной кислоты…
— Я знаю! По трёхлетнему плану развития Нижегородского края, по договору с Кабаковым, завод серной кислоты перебазируется на Урал — поближе к источникам сырья, так сказать. Растяпино же, будет центром высокотехнологичной химии — с Наркоматом химической промышленности Нижегородского края, с «Институтом химии высоких давлений имени…»… Имени того, кого Вы порекомендуете в его руководители, Владимир Николаевич!
После короткой паузы, со слегка озадаченным видом добавляю «жестячка»:
— Само собой разумеется, что этот посёлок за довольно короткий срок времени, превратиться в довольно крупный населённый пункт — в город. И конечно же, такое название, как «Растяпино» — носить ему будет не канифольно…
— «Не комильфо», — поправил меня ошалевший от услышанного химик.
— Вот именно! Поэтому, его переименуют в… Так кого Вы порекомендуете в главу корпорации «Россхимпром», со временем выросшую до мощи политического влияния так часто упоминающейся Вами «И. Г. Фарбениндустри»? Желательно, чтоб фамилия была более-менее благозвучно звучащая… К примеру: «Хрюкин», «Хренов», «Херов» и прочие фамилии на «Х» — не подойдут!
Придя в себя — довольно относительно, конечно, Ипатьев не торопясь достал носовой платок, вытер им промокший лоб и, вновь с красноречивым видом глянув «который час» — скорее не спросил, а поставил диагноз:
— Вы — сумасшедший.
На что я протестующее возразил словами Короля из «Обыкновенного чуда»:
— Напротив, я нахожусь настолько в здравом уме — что сам себе удивляюсь!
— Если Вы в здравом уме, Серафим Фёдорович, то должны понимать… Это невозможно!
Слегка «включив тупого», я с удивлением вопросил:
— Невозможно из небольшого посёлка за пять лет создать довольно крупный город? Я Вам сейчас, Владимир Николаевич, вкратце расскажу про историю развития Ульяновска, который из захолустного уездного посёлка с разбегающимся населением, буквально за четыре года превратился в крупный районный центр…
Достаю принесённый с собой «наркомовский портфель», достаю кое-что заранее припасённое:
— …А вот, кстати, сам план — весьма кстати пришёлся, альбом с фотографиями из краеведческого музея — «Что было, что есть и что будет». Сделайте одолжение, ознакомьтесь — чтоб я ваших глазах голословным болтуном не выглядел. Если будут какие вопросы — задавайте, не стесняйтесь.
Первый вопрос появился ближе к середине:
— Так это Вы додумались добывать аммиак из принудительно собираемой у населения мочи?
Пришлось признаться:
— Да, это был я. Вот только не принудительно — а добровольно и с песТней! Ульяновцы — весьма сознательны.
Дико на меня вытаращившись, профессор:
— Слышал эту «дурно пахнущую» историю, но считал это какой-то идиотской шуткой…
— Идиотской, не идиотской — но сто тысяч чистоганом с этой «шутки» в год имею.
— …Или грандиозной авантюрой, а то и аферой.
— Вот это, несколько ближе к телу, профессор! Однако, когда-то и строительство Петербурга на болотах и костях — кому-то казалось авантюрой и аферой.
Ошалев от моей наглости:
— Да Вы, батенька, никак себя с Петром Великим сравниваете?
— Ну а почему бы и, нет?
* * *
…Впечатлённый услышанным и увиденным, Ипатьев тем не менее:
— Насколько мне стало понятно, в основе развития промышленности Ульяновска лежит кустарно-кооперативное движение?
— Совершенно верно.
Тот, безапелляционно:
— В химической промышленности такое невозможно!
Ну, да — «священная корова», а как же!
Недоумённо вопрошаю:
— Почему же? Ведь во время войны вашим «Химическим комитетом» была создана целая сеть кустарных перегонных заводов в Нижегородской, Пермской, Вологодской и в Костромской губерниях…
Мой собеседник хмыкнув, с несколько сконфуженным видом вынужден был согласиться:
— Эти мероприятия были проведены в целях получения значительных количеств метилового спирта и ацетона — использующихся главным образом для приготовления сильно взрывчатого вещества детонатора — тетрила. Кроме того, из метилового спирта на казённых и частных заводах фабриковали средство дезинфекции — формалин (или формальдегид), из которого в свою очередь производили крайне важный продукт — уротропин, имевший применение как фармацевтическое средство и как средство для борьбы с удушливыми газами…
Ехидно на меня посмотрев, он закончил:
— …А именно — для поглощения фосгена в фильтрах противогазов.
Короче, с активированным углем он меня, что называется — уел!
Сделав весьма глубокомысленный вид, Ипатьев продолжил:
— Однако, эти «кустарные перегонные заводы» могут лишь поставлять «сырые» продукты — требующие последующей очистки и перегонки на серьёзных предприятиях.
Категорически опровергаю:
— Ну не скажите, уважаемый Владимир Николаевич! Если кустарей-кооператоров снабдить современным оборудованием — качество продукта будет на уровне. Ульяновский промышленно-торговый кооператив «Красный рассвет» эти ваши «кустарные заводики» подобрал, восстановил, оснастил ректорами «полунепрерывного действия» и ректификационными колонками разработки ульяновского же «ОПТБ-007» и, теперь они дают продукцию вполне приличного качества… Ваши «серьёзные», но увы — социалистические предприятия, обзавидуются!
И предъявив очередные — якобы случайно оказавшиеся в моём портфеле вещьдоки, я ему рассказал про успехи АО «Красный лесхимпром»:
— …До тетрила, конечно, ещё не добрались — да оно нам пока и не надо, но вот метиловый спирт, формальдегид по контактному способу — производим. И даже не так давно начали на немецком оборудовании (приобретённому через «Межрабпом») производить салициловую кислоту (аспирин) и другие фармацевтические препараты. Совсем немного, конечно — чисто для собственных нужд… Но лиха беда начало!
Как известно из приведённого несколько выше, из поставляемых с берегов Каспия «нефтяных остатков» и местного сухого торфа сразу на нескольких предприятиях Нижегородского края расположенных вдоль Волги — фабриковались топливные гранулы, которые продавались как топливо или шли на изготовления нефте-торфяного кокса. При пиролизе (нагревания без доступа воздуха) последнего получались отходящие газы, из которых мы получали множество полезных веществ для химии — аммиак, фенол, толуол…
«И несть им числа!».
Следующий вопрос:
— А чем Вы кстати, свой автомобиль заправляете? Какими маслами пользуетесь?
— Бензином и моторными маслами американской компании «Стандарт-Ойл». Думаю — это контрабандный товар… Дорого конечно — но оно того стоит!
Уточняю:
— Газолин с бензолом, трансмиссионное масло «негр-ойл», пластичная смазка «литр-ойл» и моторное масло «авт-ойл»?
Кивает:
— Совершено верно.
Громким шепотом, сделав побольше глаза:
— Сказать Вам по секрету, товарищ профессор: вся эта «контрабанда» производится в Ульяновске — сперва артелью, а затем акционерным обществом «Стандарт-Ойл». К американской «Standard Oil» она не имеет никого отношения и даже название пишется иначе: русскими буквами и через черточку. Руководит нашим «Стандарт-Ойлом» Игорь Станиславович Лемке… Знаете такого?
Химики в России были наперечёт и все друг друга знали едва ль не в лицо. Напрягши память, вспомнил и чело его просветлело:
— Уж не тот ли Лемке, что в войну уехал в Италию учиться?
— Тот самый. Способный вьюнош оказался и о Вас очень тепло отзывался.
Ипатьев вообще «посоловел», а я нанёс добивающий удар:
— Насколько мне известно, Владимир Николаевич, во время войны ваш «Химический комитет» пытался добывать йод из морских водорослей?
— Совершенно верно! И не просто «пытался», а с этой целью в Архангельске казной был построен завод. К сожалению, в данный момент он не работает.
— А помните частный йодный заводик в Екатеринославле?
Тот наморщил лоб:
— Помню, а как же! Его владелец… Такая смешная малороская фамилия, но почему-то не запоминающаяся… К чему Вы это? Насколько мне известно, в данный момент йод в России не производится, а закупается в других странах на сумму… На очень значительную сумму.
— К тому, что тот малоросс с «незапоминающейся» фамилией, через «ОПТБ-007» запатентовал «угольно-адсорбционный метод» извлечения йода из нефтяных вод и, после ряда успешных экспериментов и создания опытно-экспериментального производства, строит по договору с «Грознефтью» большой йодный завод…
Палец в небо и чуть ли не шёпотом:
— …Так что теперь, он чуть ли не ногой дверь в кабинет САМОГО(!!!) Сталина открывает. А Россия — скоро зальёт своим йодом весь мир… Доверху зальёт, да ещё и «с горочкой»!
Впрочем, такие отношения с Председателем Совета управляющих «Грознефти», Ипатьева почему-то не удивили. Возможно, он не знает что тот — несостоявшийся «Отец народов» для одних и он же — Главный Бармалей для других. Он, как репей к заднице бродячей собаки прицепился ко мне с «угольно-адсорбционным методом» и не отвял — пока не выудил с меня всё до последнего гикобайта.
— Потрясающе… Кто бы о таком мог даже подумать?
Скромненько так потупившись, я еле внятно:
— Да нашлись люди на Руси Великой — подумали.
Как к делу не относящееся, добавил:
— Кстати, тот малоросс свою фамилию сменил на человеческую и, теперь он — Иван Масков. Ибо его прежнюю отказывались заносить в патент — мол, таких не бывает.
Дав химику прийти в себя, я продолжил:
— Я к чему привёл последний пример, Владимир Николаевич? Вы правы: исходные химические вещества, такие как аммиак, азотная кислота или бензол — кустарь или кооператор, в больших масштабах не потянет. Но научится основам, азам химического производства! А потом будет лишь вопрос времени и техники, объединить их в корпорацию «Россхимпром» и возвести предприятия-гиганты химии. Иного пути развития отечественной промышленности, я не вижу… За исключением, конечно, «трудовых армий» — по вашим словам в своё время предлагающихся Троцким.
Я вовсе не собираюсь строить мини-домны в каждом ауле — подобно китайцам эпохи Великого Кормчего, к примеру!
Некоторые производства просто обязаны быть громадными, гигантскими. Ведь, чем крупнее та же самая доменная печь — тем она рентабельнее, тем ниже по себестоимости выплавляемый ею чугун. А вот последний — уже вполне может быть переплавлен на малых или средних предприятиях в готовые изделия — типа кухонных сковородок…
Чем крупнее электростанция — тем дешевле производящаяся на ней электроэнергия, тем более дешёвой будет произведённая с её помощью из дешёвого чугуна сковородка в небольшой артели.
Идея понятна?
Думаю, тут семи пядей во лбу не надо.
* * *
В ответ, пристально посмотрев мне в глаза, Ипатьев спросил:
— А Вы, вообще — кто, Серафим Фёдорович? За исключением того, конечно, что Вы — хороший знакомый Надежды Константиновны?
«Хороший знакомый» Крупский — это уже о многом говорило. Ибо, народ привык иметь во главе государства какое-то одно лицо и всякие объяснения о неком «коллегиальном органе управления» — его разум начисто отвергал.
Если нет прямых наследников, то кто должен править после царя?
Правильно — царица!
Было иногда удивительно слушать, но ещё до того, что я натворил осенью 1925-го года — народная молва приписывала Надежде Константиновне все деяния все деяния, весь бардак творившейся в стране. Очень часто, среди народа и не только среди так называемого «простого», но и довольно-таки образованного — раздавалось по всякому подходящему поводу нечто подобное:
— Что вы хотите, когда Россией правит тупая баба?
То есть в народном понятии, кто-то должен нести персональную ответственность за всё происходящее.
«Демократия»?
А, что демократия?
Не будем забывать, что первая известная в истории казнь за убеждения случилась в Древней Греции, в Афинской республике методом народного голосования. Это когда отравили соком цикуты Сократа.
И крайнего, кого бы можно было обозвать кровавым тираном — виновного в этой трагедии, теперь не сыщешь… А ведь был кто-то — кому первому пришла такая мысль в голову, кто донёс её до масс и их руками осуществил это злодеяние!
А была бы там какая-нибудь тирания — отравление враз повесили бы на главу государства. Так что «демократия» — это всего лишь способ правящей элиты избежать персональной ответственности за свои деяния. И «каждая демократия в итоге вырождается в диктатуру подонков», — как говорил Альфред Нобель.
Поняв это, я начал всеми доступными мне способами раздувать культ личности Надежды Константиновны Крупской. Естественно, на уровне обывательских слухов, а не в печатных средств массовой информации. И мнимая деятельность Вдовы Вождя, сперва носившая негативный оттенок, стала приобретать всё более и более положительный окрас
Особенно, что касаемо якобы возглавляемой ею «Всероссийской Особой Комиссии по борьбе с коррупцией» (ВОКБК).
В народе, ходили рукописные списки якобы кастрированных по ею указу большевистских вельмож и, измученному социальными экспериментами народу — это было как бальзам на душу.
* * *
Не раскрывая, конечно, все карты, с лёгким поклоном отвечаю:
— За исключением того, конечно, что ваш покорный слуга — просто хороший знакомый Надежды Константиновны, он возглавляет «Особое проектно-техническое бюро № 007» (ОПТБ-007), имеет весомую долю в акциях промышленно-торгового кооператива «Красный рассвет» и влиятельную должность в Исполкоме ВКП(б) Нижегородского края.
Ипатьев, наморщив лоб:
— Так, так, так… И Вы, значит, имея такие «влиятельные должности» — решили создать корпорацию «Россхимпром»?
Пожав плечами, типа: «а что мне ещё остаётся делать?», напоминаю:
— Название предварительное! Тот, которого Вы назовёте, волен дать корпорации любой бренд — вплоть до имени дочери своего компаньона, как это сделал в своё время Карл Бенц — образуя известный всему миру «Мерседес-Бенц».
