— Полагаю, это возможно, — медленно произнес Ушаков. — На самом деле я никогда не задумывался об этом, но Влад действительно сказал — и это соответствует моему собственному опыту, — что самой мысли о том, что его будут осматривать, было достаточно, чтобы вызвать у него острое беспокойство. Он не мог точно определить почему, хотя у него, безусловно, было множество сознательных причин избегать такого обследования, и я тоже не могу. Моя Даша, — его глаза на мгновение потемнели, когда он произнес уменьшительную форму имени своей убитой дочери, — всегда боялась уколов, того, что в нее будут тыкать. Но я никогда не боялся. До сих пор, когда это уже не сможет причинить мне вреда. Это действительно кажется... странным, не так ли?
— Это один из способов выразить это, — согласилась Мейгрид. — Но что, если это потому, что что-то глубоко внутри тебя ... сопротивляется разоблачению? Разве это не объясняет все?
— Возможно, — признал Ушаков.
— Но ты сказал, что можешь отключить сенсорное управление, когда это происходит автоматически, — продолжала Мейгрид, пристально глядя в карие глаза. — Что, если ты попробуешь это сделать, пока доктор Макмердо будет пытаться взять образец?
— Ты имеешь в виду сосредоточиться на том факте, что я сознательно желаю ему успеха?
— Вот именно!
— Не вижу, где это может повредить, — сказал Макмердо, пожимая плечами. — Мы, конечно, перепробовали все остальное!
— Очень хорошо, — сказал Ушаков. Он откинулся на спинку стула, закрыв глаза и слегка нахмурившись от сосредоточенности.
— Попробуй сейчас, — сказал он слегка отстраненным голосом, и Макмердо снова ввел стержневую иглу. Он вытащил его, вернулся к микроскопу и вставил иглу в смотровое отверстие. Он поднял глаза на дисплей и внезапно улыбнулся.
— Сработало! — радостно воскликнул он. — По крайней мере, на этот раз у нас что-то есть. — Он нажал на кнопку управления, увеличив изображение еще больше. — На самом деле, это выглядит как — Господи Иисусе!
— Ты шутишь, — сказал Джадсон Хауэлл.
— Нет, я определенно не шучу, мистер президент, — сказал Осия Макмердо из трехмерника на умной стене. — В этом нет никаких сомнений. И я попросил людей Уоррена проверить меня на этот счет. — Он кивнул в сторону Уоррена Джексона, который стоял рядом с ним в его собственном кабинете. — В этом нет сомнения, — повторил он.
— Господи, — сказал Хауэлл, глядя через свой стол на Дэйва Дворака и Джоласуна Олатунджи. — Нанотехнологии? Вампиры созданы из нанотехнологий?
— Не 'просто' нанотехнологии, мистер президент, — сказал Джексон. — Это действительно продвинутый материал. На самом деле это скорее нанороботы, чем нанниты. Мы только начинаем поверхностное изучение, но я уже могу сказать вам, что это намного более продвинутое решение, чем все, что мы нашли в технической базе Гегемонии на данный момент. Насколько мы можем судить — конечно, как я уже сказал, мы находимся на очень ранней стадии — эти нанороботы полностью ... лабильны, за неимением лучшего слова. По сути, это клетки капитана Ушакова, и именно такими крошечными они являются, но они не запрограммированы на то, чтобы быть клетками определенного типа. Когда нам удается отделить их от остальной его части, они исчезают ... пустыми. Они кажутся невидимыми, прозрачными, как вода, и совершенно неподвижными. По крайней мере, до тех пор, пока не положить их обратно. Мы действительно поместили руку капитана Ушакова под микроскоп и вернули образец, приложив его к коже, и в тот момент, когда образец соприкасается с ним, он меняет свое прозрачное состояние. На самом деле, в течение короткого промежутка времени, в течение которого мы можем продолжать наблюдать это, кажется, что он превращается в дополнительные клетки кожи.
— Тени Терминатора 3! — пробормотал Хауэлл, и Джонсон усмехнулся.
— На самом деле не такое уж плохое сравнение, мистер президент. Пока слишком рано говорить об этом наверняка, но, основываясь на том, что мы смогли наблюдать до сих пор, я бы предположил, что эти нанороботы могут конфигурироваться в любой тип клеток, которые ему нужны — клетки кожи, волосяные клетки, кости, хрящи.
Он пожал плечами.
— Становится еще лучше, мистер президент, — вставил Макмердо. Хауэлл посмотрел на него, и хирург пожал плечами. — После того, как мы начали понимать, что все было еще более странно, чем мы ожидали, мы уговорили Петра согласиться превратиться для нас в дым, пока мы смотрели. При достаточном увеличении теперь видно, что он делает, хотя выяснение того, как он это делает, вероятно, займет немного больше времени. Эти "нанороботы" Уоррена... отделяются друг от друга. Это похоже на то, что они превращаются в какой-то рассеянный массив, но даже рассеянный, Петр полностью в сознании и полностью контролирует движение этого массива, и он движется, используя что-то вроде антигравитации, но не регистрируемое нашими датчиками.
— Это звучит нелепо, — медленно произнес Хауэлл.
— Может быть, и нет, — сказал Дворак, и в его голосе было что-то очень странное. И в выражении его лица, понял Хауэлл, когда он посмотрел на госсекретаря. На самом деле, он никогда не видел такого выражения на лице Дворака.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он.
— Я еще глубже погрузился в историю, и особенно в дипломатическую историю, Гегемонии с тех пор, как вы поделились своим мозговым штурмом о контактах с другими видами, — сказал Дворак. — И чем глубже я копал, тем больше я осознавал пробелы в исторических записях, а не только в научных. Это не то, что я могу точно определить, ты же понимаешь. Это скорее зуд, который я не смог унять. Ощущение, что кто-то мне чего-то не договаривает, если вы понимаете, что я имею в виду. Я говорил себе, что это было всего лишь мое мерзкое, подозрительное воображение, потому что, если я прав насчет этого, это не могло произойти случайно. Не в таком масштабе. Все, что они нам не рассказали, было тщательно вычеркнуто из протокола. Или, по крайней мере, из записей, которые были у шонгейри. Я не знаю, что может быть в "секретных архивах Ватикана" Гегемонии, вы понимаете.
Он сделал паузу, приподняв брови, и Хауэлл кивнул.
— Ладно, пока я с тобой согласен. Я думаю. Но к чему ты клонишь с этим?
— Доктор Джексон, вы сказали, что это более продвинуто, чем все, что мы нашли в базе данных Гегемонии, да? — Джексон кивнул на умную стену. — И Осия сказал, что эти "нанороботы" используют форму антигравитации, которую мы не можем обнаружить?
— На самом деле я не готов сказать, что это антигравитация, — сказал Джексон. — Вы понимаете, я не вижу, чем еще это могло бы быть, но если я даже не могу это обнаружить, то пока не готов классифицировать это.
— Согласен. Но либо это форма антигравитации, которую мы не можем обнаружить, и, насколько нам известно, Гегемония не могла создать что-то подобное, либо это что-то совершенно другое, использующее какой-то принцип, о котором Гегемония ничего не знает. В любом случае, похоже, что это явно выходит за рамки технологических возможностей Гегемонии, по крайней мере, в той мере, в какой эти возможности изложены в данных, которые мы получили от шонгейри. Было бы это справедливо?
— Это, безусловно, один из способов описать это, — медленно произнес Джексон.
— Вы предполагаете, что то, что мы на самом деле приобрели, — это ... экспортная версия технологии Гегемонии? — Выражение лица Хауэлла было, мягко говоря, встревоженным, и он сильно нахмурился. — Они дали щенкам пониженную версию, а не свои передовые технологии? Мы вообще не имеем представления об их реальных технических возможностях? Нет критерия?
— Я этого не говорил, мистер президент, — быстро сказал Дворак. — Я имею в виду, что, возможно, так оно и есть, но я так не думаю. И вы тоже могли бы подумать о том, когда Влад впервые превратился в то, чем на самом деле является эта штука. На тот момент Гегемония ничего не знала о нас, у нее вообще не было никаких сведений о человечестве или нашей планете. Так как же он мог получить доступ к технологиям Гегемонии?
Недовольство на лице Хауэлла сменилось замешательством.
— Это должно быть от Гегемонии, не так ли? — спросил он почти жалобно.
— За исключением того факта, что этого не может быть, — ответил Дворак. — Если только мы не собираемся предположить, что каждое слово из всех данных, которые мы получили от шонгейри, было намеренно "обработано" до того, как они были переданы им, и, судя по имеющимся у нас записям, техническая база, которую мы захватили у них, предшествует любому упоминанию где-либо в записях Гегемонии о нас или планете Земля. Это наводит меня на мысль, что если техническая база вообще была подправлена, то это было сделано до того, как Гегемония что-либо узнала о нас или нашей планете. Так что я не думаю, что это их дело.
— Ты предлагаешь еще одну группу инопланетян? — скептически спросил Хауэлл. — У Влада Дракулы была близкая встреча третьего рода с какой-то другой группой межзвездных путешественников шестьсот лет назад, и они телепортировали его на корабль-носитель для экспериментов?
— Не совсем, — сухо ответил Дворак. — Но мне нужно провести другой поиск — более целенаправленный — по историческим данным. Потому что есть пара мест — только пара, вы понимаете, — с которыми я сталкивался, в которых есть что-то вроде ... усеченной ссылки. Все они относятся к самой ранней истории Гегемонии, и могут быть и другие объяснения. Но на основании того, что рассказывают нам Осия и доктор Джексон, я должен задаться вопросом, не являются ли они редакцией.
— Какого рода 'редактирование'? — напряженно спросил Хауэлл.
— Честно говоря, не знаю, — признался Дворак. — И не хочу убеждать себя в каких-либо теориях, которые не подтверждаются доказательствами. Или, что еще хуже, решить, что доказательства действительно подтверждают теорию, когда на самом деле это не так. Но если мы имеем дело с нанотехнологией, более продвинутой, чем все, что есть сейчас у Гегемонии, и Влад столкнулся с ней менее чем через шестьдесят лет после того, как первый разведывательный корабль Гегемонии обнаружил нас, то это, черт возьми, наводит на мысль, что она была создана кем-то другим. Я понятия не имею, кто этот ... возможно, пока назовем их "другими ребятами", но если в исторических записях есть правки, и если они происходят так рано, как кажется, то в игру только что была введена чертовски важная дикая карта.
. IX .
КОСМИЧЕСКАЯ СТАНЦИЯ "ИНВИКТУС",
ТОЧКА ЛАГРАНЖА L5
— Действительно что-то, не так ли? — пробормотала Ронда Джеффрис.
— Можно и так сказать, — согласился Эйлик Уилсон. Технически, он находился головой вниз в условиях микрогравитации, когда они вдвоем смотрели через иллюминатор рабочего катера на невероятную геометрию первой настоящей верфи флота Планетного союза.
— Строительные блоки — огромные, широко разбросанные ажурные каркасы из кристара, синтетического сплава, намного более прочного, чем все, о чем когда-либо мечтала Земля, — были огромными, но их не хватало для постройки целых кораблей. Не такого размера, как межзвездные корабли. Вместо этого они использовали модульную технику, при которой каждый слип создавал один компонент будущего звездолета. Тот, который они осматривали в данный момент, был секцией Гольф, седьмой из пятнадцати секций, которые будут собраны в основной корпус звездолета Планетного союза "Джеймс Робинсон", первого дредноута союза. Казалось, что весь слип вращается вокруг своей оси, но это впечатление было ложным. На самом деле, их рабочий катер двигался относительно него, поскольку они оставались на вращающейся ступице слипа, но это дало им возможность по-новому оценить масштаб проекта. Секция Гольф представляла собой, по сути, круглый срез мощно бронированного корпуса, отсеков жизнеобеспечения, экологических и энергетических систем и всего остального, что использовалось для создания искусственного, пригодного для жизни мира... просто так получилось, что она была такой же широкой, как пять с половиной атомных авианосцев, поставленных вплотную друг к другу.
И она была "всего" в три четверти километра толщиной и чуть меньше двух километров в поперечнике. Когда строительство будет завершено, основной корпус будет представлять собой цилиндр длиной 11,25 километра и диаметром 1,9 километра. Конечно, окончательные размеры готового корабля были бы значительно больше этих.
— Однако это будет еще более впечатляюще, когда мы закончим, — отметил Уилсон сейчас.
— Да, — согласилась Джеффрис. Она была из Миннесоты, с соломенно-светлыми волосами, голубыми глазами и волевым носом. Кроме того, она была на три дюйма выше Уилсона.
— Что ж, полагаю, нам следует приступить к этому, — сказал он теперь, протягивая руку и застегивая свой шлем. Перчатки его скафандра вышли из рукавов, когда Джеффрис надела свой собственный шлем, и он нажал клавишу на своей нарукавной накладке. — Проверка связи, — сказал он.
— Пять на пять, — ответила Джеффрис. — Все системы в рабочем состоянии.
— Здесь тоже, — подтвердил Уилсон и подтянулся за поручень на переборке, чтобы проплыть в шлюзовую камеру рабочего катера.
Шагнув в бездонную пустоту, Эйлик Уилсон поймал себя на том, что размышляет о том, как далеко он находится от дома. Земля и Луна находились на равном расстоянии от его нынешней точки обзора, и его самые смелые мечты — во всяком случае, до вторжения — никогда не включали в себя то, что он станет астронавтом. Однако на данный момент программа "астронавт" была значительно расширена. Только на платформах "Инвиктус" работало по меньшей мере десять тысяч мужчин и женщин, а население "Бастиона" составляло более двенадцати тысяч человек.
И эти цифры собирались только расти. Это было неизбежно.
— Есть еще что-нибудь по вчерашней проблеме? — спросил он, когда они с Джеффрис активировали свои скафандры и проплыли полукилометровый промежуток между рабочим катером и жилым модулем слипа.
— Похоже, на этот раз это была человеческая ошибка, — ответила Джеффрис. Он почти видел, как она пожала плечами, хотя в этот момент стояла у него за спиной. — Один из бригадиров перепутал свои рабочие инструкции. Он направил ботам неправильные координаты, поэтому они отправились туда, куда им было сказано, а потом просто стояли там, когда им нечего было делать. Это обошлось нам примерно в пять часов.
— Я думал, мы поймали ее примерно через два с половиной часа, — сказал Уилсон.
— Конечно, но пока они стояли там и ничего не делали, они блокировали ботов, которые должны были работать в этой части сайта. Таким образом, мы потеряли два с половиной часа в обоих местах. По моим подсчетам, это пять.
— Полагаю, да, — вздохнул Уилсон и подавил еще один вздох — на этот раз облегчения, — когда его ботинки коснулись посадочной площадки модуля и прилипли к ней. Вращение модуля вернуло ощущение подъема и спуска, хотя кажущаяся гравитация была лишь половиной той, в которой он вырос. Он ничего не мог поделать с тем, насколько утешительным это казалось ему, но что бы ни понимал его передний мозг, задний, похоже, не мог до конца осознать, что на самом деле он не нырял навстречу своей гибели в бесконечную, бездонную пропасть всякий раз, когда спускался вниз. Некоторые люди, такие как Джеффрис, сказали, что им понравился этот опыт. Ему было трудно это понять, но он им верил. В конце концов, предположительно здравомыслящим людям долгое время нравилось выпрыгивать из совершенно исправных самолетов, пусть и с парашютами. Тем не менее, у него были некоторые сомнения относительно того, насколько сильно им это понравилось. Какой бы удобной ни казалась микрогравитация людям и ботам, работающим в секции Гольф, даже Джеффрис, казалось, предпочитала четкое ощущение "верха" и "низа" во время работы.
