У Джулиуса не было времени среагировать. Он почувствовал, как Калеб посылает ему в голову формирующий сигнал, вонзаясь так же холодно и точно, как нож для колки льда. Это открыло что-то, о чем он даже не подозревал, что оно было заперто. В порядке эксперимента Джулиус сформировал команду заклинания и применил ее к посоху. Он принял желаемую форму: модель космического корабля, с которой он упражнялся в минуты затишья.
— Это ничего не изменит, — сказал Джулиус. — Она ограничила наши силы не просто так. Если ты будешь ходить и хвастаться ими, она поймет, что ты прорвал блокаду.
— О, я знаю, — сказал Калеб, как будто это было тривиально. — И я уверен, что в конце концов она узнала бы, что бы ни случилось. Этот обходной путь тоже не является надежным. Если бы она приложила к этому достаточно усилий, боюсь, что она могла бы запереть нас навсегда. — Он улыбнулся — само благоразумие. — Мы не можем позволить ей сделать это, не так ли?
Волоски на затылке Джулиуса встали дыбом. — Что ты хочешь этим сказать?
— Возможно, пришло время убедиться, что у нее никогда не будет шанса остановить нас.
— Нет. Ты не причинишь ей вреда.
Улыбка Калеба превратилась в ухмылку. — Ты бы остановил меня, если бы я попытался? Ты действительно думаешь, что в тебе это есть? — Затем он покачал головой и потянулся, чтобы положить руку на плечо Джулиуса. — Все в порядке, брат. Мне бы и в голову не пришло причинить ей боль.
Джейн Омонье давным-давно научилась распознавать этот первый покалывающий намек на беспокойство и доверять ему. Это была способность, которая хорошо служила ей на протяжении многих лет, хотя ни разу не было случая, чтобы она приветствовала ее проявление.
Это всегда означало только плохие новости.
— Здесь ошибка, — сказала она, как будто озвучивание этого утверждения могло каким-то образом исказить реальность в соответствии с ее желаниями. — Должна быть. Другого объяснения нет. Либо дело не в клетке Фарадея, либо клетка работала неправильно.
Она восприняла факт первого нового случая Лесного пожара с сожалением и гневом, но также и с некоторой уязвленной невозмутимостью, зная, что это всегда был вопрос о том, где и когда, а не если. Сейчас она ничего не могла с этим поделать, кроме как почтить смерть этого несчастного человека, убедившись, что ни один вздох не был потрачен впустую, спасая тех, кто еще жив.
Но теперь это. Второй случай Лесного пожара произошел в течение тридцати минут после первого. Статистически маловероятно, даже учитывая крутизну кривой. И это практически невозможно, учитывая тот факт, что гражданин, о котором идет речь, уже был обеспечен охраной.
Пусть это будет исключением, сказала она себе.
— Мэм, — сказала аналитик с компадом в руках, едва повысив голос до робкого шепота. — У нас есть...
— Уже есть объяснение? — рявкнула Омонье, прежде чем женщина успела закончить предложение.
— Нет, мэм. — Аналитику пришлось сглотнуть, прежде чем продолжить. — Это префект Дрейфус. Он просит, чтобы его соединили с вами. При чрезвычайной ситуации мы фильтруем прямые сообщения в тактический кабинет.
— Где он?
— Все еще в Городе Бездны, мэм, но снова на связи. Он говорит, что это срочно.
— Настолько срочно, что не мог подождать до этого самого момента? — спросила Омонье, нисколько не ожидая ответа.
Аналитик мужественно притворилась, что не слышит этой необоснованной и нехарактерной для нее вспышки гнева. — Мэм?
— Соедините его.
Омонье ответила на звонок через наушник, предпочитая не вмешиваться в дискуссии, разворачивающиеся вокруг нее. Она подождала секунду, пока соединение завершится и в трубке раздастся его голос.
— Джейн?
— Кто еще? Вижу, вы решили, что тринадцати часов более чем достаточно, чтобы отлучиться из кухни.
Его голос был скрипучим, слабым на фоне шума транспорта и обтекающего воздуха. — Я уже на обратном пути. Есть еще какие-нибудь новости о Талии? Я опасался худшего с тех пор, как мы поговорили.
Омонье подавила свое раздражение. Она не могла упрекнуть Дрейфуса в его заботе о своих непосредственных коллегах, но его приоритеты показались ей немного неуместными.
— Я же говорила вам, что она в хороших руках, не так ли?
— Я думал... — У нее возникло ощущение, что он подвергает себя цензуре. — Я верил, что это серьезно.
— Это серьезно. Я никогда не притворялась, что это не так. Но никто не находится в лучших руках, и она, похоже, избежала худшего. Она отзывчива, доходчиво отвечает на вопросы — немного туманно рассказывает о том, что произошло, но ничего такого, чего бы мы не ожидали. На самом деле Демихову с трудом удается держать ее в постели. Она продолжает попытки вернуться к своим обязанностям.
— Это похоже на Талию.
— Вы можете взять вину на себя — вы внушили это ей. — Она нахмурилась, гадая, что же такого она услышала в его ответе. — С вами все в порядке, Том? В вашем голосе... меньше облегчения, чем я ожидала.
— Я испытываю облегчение, — сказал он. — Полностью. Я просто хочу, чтобы она послушалась доктора Демихова.
— Я передам ваши инструкции.
— И мои наилучшие пожелания тоже. Скажите ей... Ну, скажите ей, что я очень рад, что с ней все в порядке, и это больше не ее борьба.
— Я так и сделаю, и... — Омонье замолчала, потому что другой аналитик только что сунул ей под нос компад. В нем прокручивалось то, что, как она сразу поняла, было подтверждением ее худших опасений. — Том, должна сказать вам, что мы находимся в самом разгаре чего-то очень волнующего — как будто все и так недостаточно плохо. Как много вам рассказала аналитик?
— Ничего. Я просто попросил, чтобы меня соединили напрямую.
— Тогда пока я изложу вам голые факты. Пока вы не выходили на связь, мы восстановили полный список пациентов клиники.
— Это хорошо.
— Мы на это надеялись. И с тех пор мы действуем в соответствии с этим, мобилизуя все доступные ресурсы, чтобы собрать и защитить оставшихся граждан. Наш план был простым, хотя и амбициозным. Поместить этих граждан в полную изоляцию, а затем назначить им операцию. Это не идеально — на это потребуется время, и, учитывая характер смертей от Лесного пожара на сегодняшний день, некоторые из них обязательно умрут, прежде чем мы доберемся до них. Но сейчас мы видим то, на что я не рассчитывала. У нас было два подтвержденных случая Лесного пожара после того, как граждане уже должны были быть в безопасности... второй только что произошел.
Дрейфусу потребовалось несколько секунд, чтобы ответить. — Возможно, есть задержка. Поступает сигнал срабатывания, но Лесной пожар возникает не сразу. Это может объяснить, почему они все еще умирают, даже после того, как вы поместили их в изолятор.
Она кивнула, отчаянно цепляясь за такую надежду, но в глубине души понимая, что это не может быть полным ответом. — Да, это осуществимо. Но есть и кое-что еще. Кривая все еще становится круче. Мы могли бы ожидать два, возможно, три случая за первые двадцать шесть часов нашей работы. Но мы потеряли одного до того, как кто-либо вступил в контакт, и двоих после того, как они уже были под нашей защитой. Нашей предполагаемой защитой. Это три смерти всего за час.
— Вы все еще держите Гарлина?
— Да... причин отпускать его нет. Сейчас еще меньше. Но он находится в такой же изоляции, как и остальные граждане. Может быть, вы и правы насчет этой идеи с задержкой...
— Вернусь в Броню через несколько часов. Я бы хотел поговорить с ним.
— Конечно. Мы продолжим с ним работать. Я решила заняться тралением скорее раньше, чем позже. Не будете возражать, если я не буду ждать вашего возвращения?
— Делайте то, что считаете правильным. Я буду поддерживать вас до конца. Но не могли бы вы выделить мне одного-двух помощников?
— Зависит от того, какой сорт вы имели в виду. Мы здесь точно не сидим сложа руки.
— Возьмите корвет, а еще лучше крейсер. Выделите для этого хороший отряд и обеспечьте их полным вооружением. Есть объект, на который нам нужно взглянуть.
— Объект, — повторила она.
— Кусок скалы в Сверкающем Поясе. Заброшенное бывшее имущество семьи Вой, называемое Лета. Я проверил. Другого астероида или орбиталища с таким названием нет.
— И важность этого места — причина, по которой вы хотите, чтобы я отвлекла ценные ресурсы от спасательной операции, которая и так трещит по швам?
— Не могу быть уверен. Пока нет. Я просто чувствую, что было бы полезно поближе познакомиться с Летой.
— Из-за чего-то, чему вы научились в Шелл-Хаусе?
— Да, — ответил Дрейфус после минутного колебания. — Я также возвращаюсь с важным свидетелем. И меня будет сопровождать детектив-маршал Дель Мар.
Она стиснула зубы, подумала о сотне вещей, о которых могла бы немедленно пожалеть, но огромным усилием воли нашла в себе силы для приличного ответа.
— Тогда... сообщите детективу-маршалу, что в Броне ей будут более чем рады. Вы прибудете прямо сюда?
— Да. Тем временем приступайте к тралению. Но постарайтесь оставить Гарлина в таком состоянии, когда он сможет пробормотать несколько ответов. Я все равно хотел бы перекинуться парой слов.
— Не волнуйтесь, — сказала Омонье. — Я бы никогда не лишила вас этого удовольствия.
Талия постучала, ожидая, что кто-нибудь впустит ее в тактический кабинет изнутри. Через некоторое время Роберт Тан открыл двери, безмолвно уставившись на нее, прежде чем повернулся на каблуках своей аккуратно начищенной обуви и окликнул верховного префекта.
— Это Талия Нг, мэм. Должен ли я впустить ее?
Омонье стояла рядом с твердотельным планетарием, подперев рукой подбородок, и о чем-то спорила с Бодри и Клирмаунтином. — А есть какая-нибудь причина, по которой вы бы этого не сделали, Роберт?
— Я не был уверен, что у нее все еще сохранился допуск панголин, мэм.
Омонье обернулась, с сомнением посмотрев на Талию. — Доктор Демихов разрешил вам покинуть клинику, Нг?
— Нет, мэм. Я выписалась сама.
Черты лица Омонье стали резче. — Это было разумно?
— Вероятно, нет, мэм. У меня все еще пульсирует голова. Но я больше не могу сидеть сложа руки и оставаться бесполезной, особенно после того, как префект Банкал рассказал мне, что он делает. Я понимаю, что сейчас не в том состоянии, чтобы возобновлять полевые работы...
— Да, забинтованная голова точно не внушает доверия.
— Я подумала, что хотела бы посмотреть, не могу ли я чем-нибудь помочь. Либо с Гарлином, либо с операцией Лесной пожар. Мой допуск панголин, кажется, все еще действует.
— Идите, — сказала Омонье.
— Мэм?
— В столовую. Принесите нам всем дюжину чашек крепкого свежесваренного кофе. Я терпеть не могу эту наколдованную дрянь, которую мы здесь получаем. Когда вернетесь, то сможете помочь Лилиан и Гастону пересмотреть перспективное планирование на следующие тринадцать часов. Свежий взгляд мог бы принести пользу. Мы сталкиваемся с некоторыми ... встречными ветрами.
— Мэм?
— Кофе, Нг.
Она вернулась через десять минут, но с таким же успехом могло пройти десять часов, если бы не ощутимая перемена в настроении. Если раньше ситуация была напряженной, то теперь она стала апокалиптической. Все присутствующие префекты и аналитики столпились вокруг планетария, стол оставили, обновления на нем проносились незамеченными. Голоса собравшихся сотрудников были приглушенными, но настойчивыми, обмен репликами производился быстрыми, отрывистыми сокращениями. Талия чувствовала себя так, словно оказалась в центре какой-то отчаянной, сложной хирургической процедуры, которая шла все более и более неправильно.
— Повторите оценки, черт возьми, — сказала Омонье.
— Никаких улучшений. Все еще держится на отметке тридцать.
— Что, если мы оставим...
— Пробовали. Не приносит никаких улучшений.
— Два новых случая все ухудшают. Пересмотр до тридцати двух в лучшем случае.
Талия поставила поднос с кофе на главный стол, едва осмеливаясь дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить. Она поправила свою униформу, стараясь выглядеть презентабельно и заинтересованно, несмотря на повязку и сохраняющееся ощущение затуманенности сознания.
У нее перехватило горло.
— Мэм?
Омонье продолжала беседовать со своими подчиненными, обмениваясь одной устрашающе звучащей оценкой за другой. Талии хватило ума догадаться, что распространяемые цифры были предсказаниями того, сколько граждан все еще пострадает от Лесного пожара, даже несмотря на то, что операцией по защите они пытались изолировать их. Очевидно, что эта цифра возросла по сравнению с первоначальными прогнозами. Что было плохо, подумала она, очень плохо. Если они потеряли тридцать или тридцать два человека, то это было почти вдвое меньше людей, чем уже погибло в результате лесного пожара, но втиснуто в один-два дня, а не растянуто на четыреста дней. И все же, сказала она себе, пытаясь взглянуть на ситуацию с аналитической точки зрения, они пытались спасти более тысячи семисот граждан, и даже если они потеряют пятьдесят, это все равно будет считаться триумфом, а не неудачей ...
Затем она услышала, как кто-то произнес "процент", и потрясения от этого было достаточно, чтобы она пошатнулась и оперлась рукой о край стола.
— Мэм, — повторила она. — Я принесла... правильно ли я поняла, что мы имеем дело с тридцатипроцентными потерями?
— Нет, — сказала Омонье, наконец заметив ее возвращение. — Это были старые добрые времена. Теперь мы сталкиваемся с тридцатью двумя как с абсолютно оптимальным вариантом, и есть почти полная уверенность в том, что эта цифра резко возрастет.
— Тогда это ответ, — сказала Талия. — Кто-то реагирует на нашу инициативу по спасению, повышая ставки. Но Гарлин у нас в заключении, не так ли? Предполагается, что он должен быть изолирован от внешнего мира — точно так же, как и эти граждане.
— Он проверен, — сказала Бодри. — Трехслойная изоляция Фарадея. Даже если у него есть теоретический доступ к секретным каналам абстракции, он до нее не достучится. Он не должен быть в состоянии отправить или получить ни единого бита информации за пределы этих стен. Он даже не должен знать об этой операции, не говоря уже о том, чтобы суметь адаптироваться к ней.
— Дрейфус считает, что может возникать задержка, — сказала Омонье. — Задержка между тем, как Гарлин инициировал Лесной пожар, и самой смертью. Это объяснило бы длинный список смертей после того, как и Гарлин, и жертва были изолированы. Но если бы Гарлин не обладал необычайной дальновидностью, трудно понять, как он мог предвидеть наш план. Мы должны быть свидетелями замедляющегося затухания, а не усиления тенденции.
— Может ли быть какой-нибудь способ, которым он преодолевает эту изоляцию? — спросила Талия. — Какой-то специальный имплант или что-то в этом роде, который проходит через скрининг?
Она почти ожидала, что ее высмеют за вопиющую неправдоподобность этого предположения, но что было еще более тревожным, так это то, что Омонье, по-видимому, уже тщательно обдумала его.
— Демихов говорит, что его импланты не излучают никакого мягкого микроволнового излучения, которого мы бы не ожидали. Кроме того, он взял на себя труд поискать сигналы по всему электромагнитному спектру, а также излучение нейтральных частиц, которые могут проскальзывать через нашу сеть. Вы можете отправлять и получать практически все, что пожелаете, если у вас есть подходящее оборудование и источник питания. Но есть предел тому, что вы можете втиснуть в набор невзрачных имплантов внутри человеческого черепа.
