— Чёртова баньши! — зло просвистел сквозь зубы Сэнд. — Я надеялся, что она не знает про это!
Какого...? Что ещё за фокусы? Или эта мразь сумела-таки достать нужную карту и перебить весь мой расклад? Похоже, так! По самому Нашеру видно, что так! Вон, аж пожелтел от ярости. Но сделать ничего не может... Судья Ускар подтвердил мои опасения:
— Право представителя Лускана на обжалование приговора должно быть удовлетворено. Кто будет вашим защитником?
Все притихли в ожидании финала. Но я не видел волнения на лице своего врага. Неужели она просчитала и этот вариант?..
...Тяжёлая поступь прервала затянувшуюся паузу. В зал суда вошёл огромный человек в серой кожаной одежде и с волчьей шкурой на плечах. Его голова была чисто выбрита, а на лбу и подбородке красовалась какая-то странная татуировка — нечто вроде треугольника с шипами.
— Я буду защитником. Мне противна вся та грязь, что я слышал. Ответом будет мой клинок — во имя Лускана! — его лающий голос разнёсся по залу.
— Защитник выбран. Он и обвиняемый должны отправиться в храм Справедливости пройти ритуал Тира, очистив себя в ночном бдении и молитве. На следующее утро чемпионы сойдутся в бою, чтобы могло свершиться правосудие! — объявил верховный судья.
— Да будет так! После свершения обряда испытание состоится утром на турнирной площади. Вооружись и готовься, оруженосец — или выбери защитника, который будет сражаться за тебя. Ибо, во имя богов, не за тем мы собрались здесь, чтобы в решающий час нам было отказано в правосудии! — подвёл итог владыка Невервинтера.
Зрители, перешёптываясь, потянулись к выходу. Торио направилась в ту же сторону, подарив мне на прощание насмешливо-злобный взгляд. А я стоял и никак не мог придти в себя от того фарса, что разыгрался на моих глазах за какие-то пять последних минут. "Правосудие"... Всё оказалось пеплом и пылью — и поиск доказательств, и зарабатывание репутации, и красноречие Сэнда. Не нужно было звать Коллума, незачем было мотаться в Порт-Лласт и Сумеречный лес. Всё — прах! Какая справедливость? Этим тут и не пахнет, одно только дьявольское лицемерие скрыто за всей этой болтовнёй. Великий Тир, созерцая такое, должно быть, ещё раз выколол бы себе глаза, если бы они у него были...
А второй удар поддых — этот громила. Изменился он сильно, но трудно было не узнать Лорна Старлинга — наставника братьев Моссфелдов в их сомнительных развлечениях. Далеко же дело зашло! Один житель Гавани готов с лёгкостью зарезать другого... даже его ученички не опустились до такой подлости в час испытания!
Во рту чувствовалась едкая горечь от происходящего, словно вместо слюны пошла чистая желчь. Никак не удавалось подобрать подходящих слов для описания всей той мерзости, в которую пришлось нырнуть...
Сэнд тронул меня за руку.
— Пойдём! — с сочувствием проговорил он. — Тебе нужно приготовиться к завтрашнему дню...
Его слова звучали, как будто приглушённые слоем воды — и смысл их доходил до меня так же медленно. Пошатываясь, как пьяный, с невидящими глазами и напрочь отключившейся головой, я пошёл прочь из этого "Чертога справедливости".
_____
(6) Песня Ф. Дружинина "Дорога в Эмбер".
(7) Непечатное дварфийское ругательство.
(8) Старый глупец (язык дроу).
(9) См. главу 11.
* * *
Глава 21. Испытание.
Шаг. Другой. Следующий. И снова — первый, второй, третий. Я машинально шагал вперёд, совершенно не глядя по сторонам. Первый миг ошеломления прошёл, ясность мысли потихоньку возвращалась. А руки всё крепче сжимались в кулаки.
Гнев! Ярость! Злоба! Вот какие чувство пришли на смену отупелому безразличию. Мне ужасно хотелось кого-нибудь убить. Стереть в порошок. Сжечь дотла. Закопать в дерьме головой вниз. Да как угодно! И кого угодно. Но лучше — этих сволочей из зала суда. Суки они все...
Почувствовав прикосновение к рукаву куртки, я чуть было не впал в полное неистовство. И только через несколько секунд сообразил, что это был не враг — а лишь Сэнд. Лунный эльф протягивал мне небольшую склянку с зельем.
— Успокоительное! — коротко сказал он. — Выпей. Моя личная разработка, и весьма недурственная; не просто подавляет эмоции, а переправляет их в русло осмысленного созидания. Тебе это надо, а то от тебя так жаждой крови тянет — не ровен час, какой-нибудь местный камердинер в обморок грохнется.
Глотая довольно противную на вкус жидкость, я огляделся. Понятно, то-то народ по стенкам жмётся. Сэнд, однако, был прав — зелье действовало, я постепенно успокаивался.
— Подумай, кого бы тебе хотелось видеть в качестве своего защитника, — монотонный голос волшебника действовал не хуже лекарства. — Лично я бы поставил на Касавира. Келгар хороший воин, но ему недостаёт выдержки. А у паладина её хоть отбавляй, иначе бы он никогда не добился успеха в тех орочьих горах. Решать тебе!
— Я подумаю об этом... — глухо отозвался я. Меня ожидало ночное бдение, но до этого нужно было окончательно придти в себя. Какое же гнилое место, этот Невервинтер! Не жемчужина Севера, а козий шарик, мать его ети... Ещё никогда я не был так близок к тому, чтобы просто плюнуть на всё и уехать. Но я был связан не только законом, но и обязательствами перед своими спутниками. Делать нечего — придётся в очередной раз склониться перед судьбой, этой переменчивой шлюхой.
Ничего, время придёт, и эта тварь за всё ответит сполна.
Что ж, храм Тира? Пусть будет храм. Мне не привыкать к ночным бодрствованиям, сколь бы бесполезны они не были. Значит, просто кивну головой и отстою свою вахту. А обращаться с молитвой к богу справедливости после всего того, что я видел сегодня... по мне, это попахивало очень скверно. Я не так часто молюсь богам, но это не значит, что мне по вкусу подобное кощунство.
* * *
— ...арена будет огорожена огнём; допустимы все приёмы. Ты можешь сражаться сам, но вправе выбрать и защитника...
Уже битых полчаса я слушал настоятеля Хлэма. Слушал, но не слышал. При всём уважении к старому монаху, я никак не мог сосредоточиться на его словах, только угукал время от времени. Я даже не знал, чего мне хотелось больше — остаться в одиночестве или пойти и сжечь дотла лусканское посольство.
— Итак, каков твой выбор? — о чём он говорил? Кажется, что-то про защитника? Я смущённо кашлянул, делая вид, что тщательно обдумываю этот вопрос. А в самом деле, не отдать ли это дело на откуп Касавиру? Не Гробнара же с мандолиной наперевес посылать против этого громилы Лорна?! Ладно...
— Стоп! — Келгар? Откуда он тут взялся, интересно? — Этого не будет! Не должно быть, я вам говорю!
— Что ты имеешь ввиду? — Хлэм оставался невозмутимым, я решил пока что помолчать.
— Всё! Это... это просто... мерзко! — разгневанный дварф выглядел очень внушительно. — Когда я услышал этот приговор и узнал, что будет дальше, у меня просто потемнело в глазах. Это не честно! Не за то погибли люди в Эмбере, чтобы теперь убийца ушёл безнаказанным и осудили невиновного! Это несправедливо! И паскудно — сражаться за такое грязное дело, оправдывая убийц!
— Да... Теперь ты понял, как важно обнажать оружие не просто по своему хотению, но именно за правое дело! — глаз монаха сверкнул. — Это понимание, эта сила, они приходят в Испытании Справедливости. Но ты хотел ещё что-то добавить?
— Да! — рыкнул Келгар. — Стать монахом — это мечта, но помочь другу — куда важнее для меня. Мерлин! Позволь мне быть твоим защитником в поединке!
Я не сомневался ни секунды. Келгар, с его обретённой верой в справедливость, станет защитником не хуже паладина. Да и как можно было отказать в такой просьбе?
— Пусть будет так, дружище. Спасибо тебе! — у-ух... аж кости затрещали от крепкого объятия дварфа. Лорн Старлинг, зря ты ввязался в это дело...
Хлэм мягко, но настойчиво отстранил дварфа от меня и проводил до дверей храма. После чего повернулся ко мне:
— Бдение ждёт! Отстоять его должен именно ты, несмотря на то, что избран защитник. Но посетители смогут навестить тебя — это, быть может, придаст тебе уверенности. А теперь прощай до утра. И... пусть Тир откроет тебе понимание истинной справедливости!
Спасибо-спасибо на добром слове. Бог и смертный — категории весьма разные; кто знает, какими путями идут эти небожители? Глядишь, и правда, что-нибудь уразумею... от божественной милости или от грёбаной бессонницы, когда начинает мерещиться демон знает что.
* * *
Глаза в глаза — я и статуя Искалеченного бога. Поза поиска вопросов и ответов, вот только меня не интересовало сейчас ни то, ни другое. Одного я никак не мог понять — в чём же в моём деле проявилась божественная воля Лорда Справедливости? Я был рад за Келгара, что он сумел понять цену правому делу, но... если считать его понимание за вмешательство высших сил, то не слишком ли это мелко? Дела бога, пожалуй, помасштабнее будут, тем более, если речь идёт про одного из Великих...
— Мучают мысли? — раздался негромкий голос Касавира. Я лишний раз убедился, что мой друг умеет, если надо, ходить ещё тише, чем прирождённая плутовка Нишка.
— Да нет... — я устало повёл плечами. — Просто жду рассвета. А что-то кроме... Поверь, хоть меня и... удивляют местные традиции, я не испытываю страха или сомнений. Просто грусть, что всё так завернулось.
Паладин прошёлся взад-вперёд по залу. Несколько раз он останавливался, будто желая что-то спросить, но не решаясь. Я терпеливо ждал.
— Почему ты выбрал Келгара защитником? — я не смог уловить в интонациях Касавира гнева или разочарования. Было лишь некоторое удивление и интерес.
Тем лучше. Проще ответить.
— Касавир, знаешь, если бы сам Келгар не попросил меня выбрать его, я бы обратился к тебе. Ты опытный воин, ты знаешь цену долгу и справедливости. Но Айронфист, он только сегодня смог понять, что такое — драться за что-то хорошее, а не просто ради весёлого побоища. Отнять у него радость первой схватки с этим новым знанием — было бы неправильно. Ты согласен со мной?
Касавир задумчиво кивнул. Я продолжил:
— Я не испугался бы и сам выйти на поле против этого головореза. И применить самые тёмные из известных мне чар, чтобы даже праха не осталось от этой погани. Но для Келгара этот бой важнее. И знаешь, я вспоминаю один наш давний разговор, и вот что думаю... Свет и Тьма в тебе самом — это важно, но даже если ты делаешь шаг во тьму, чтобы кому-то было светло, свет в тебе не потухнет никогда. Чёрная магия может причинить тебе боль, но не погубит душу, если ты жертвуешь собой ради других. А злые маги... они жертвуют другими ради себя. Наверное, в этом разница между нами. Не помню, говорил или нет, но пока я чувствую боль — я живу; пока я понимаю боль других — я остаюсь человеком... Спасибо, что пришёл; но не говори ничего сейчас. Просто помолись Тиру, думаю, тебя он услышат лучше, чем меня.
Святой воин медленно склонил голову, приложив руку к груди, после чего так же медленно развернулся и вышел. Но та спокойная уверенность на его лице, что я успел заметить, стоила тысячи успокаивающих слов.
* * *
Элани. В воздухе как будто пахнуло запахами леса и свежестью. Честно говоря, не ожидал что она придёт... Или ожидал? Даже не прикидывал, кого же мне хотелось увидеть сейчас.
— Здравствуй, Мерлин. И... я... не так хорошо знаю людские обычаи. Мне не случалось ещё видеть, как люди убивают друг друга только затем, чтобы доказать, кто прав. Сила — не доказательство истины, и тот, кто опирается только на неё...
— Элани... не стоит, — я устало махнул рукой, прерывая её. Невежливо, но мне, откровенно говоря, просто не хотелось слушать все эти рассуждения. — Поверь, мне не слишком приятно после того, как мы потратили столько сил на этот проклятый суд, слушать, что я опираюсь на одну только силу, лишь бы отмазаться!
— Нет-нет! — Элани покраснела, широко распахнув глаза. Непохоже на неё! — Я вовсе не это имела ввиду! Ты так старался соблюсти все правила, а закон... Даже не закон, а древний и полузабытый обычай, обернулся против тебя! Это... Мне трудно подобрать слова, но я лишь хотела сказать, что это неправильно! Даже моего малого знания людей хватает, чтобы это понять! Я лишь хотела ободрить тебя, но... Извини! Думаю, мне лучше уйти. Тебе надо отдохнуть... — эльфийка быстро развернулась, пряча глаза.
Мне стало стыдно, причём так, как никогда не было ранее, аж в жар бросило. Позорище, нашёл на ком сорваться! А уж как ты любишь, приятель, кичиться своим умением смотреть вглубь словесной шелухи! Так любишь, что не видишь дальше своего носа!
— Элани! Прости меня, пожалуйста! — я в два шага догнал её и взял за руку. — Я... сказал глупость. Нехорошую, мерзкую глупость. Ты ведь давно за мной идёшь, мы столько перенесли вместе... Ты бы никогда не обвинила меня в подлости и трусости. А я ляпнул, не подумав... тебя обидел. Прости меня! Я после всей этой беготни и суда сам не свой...
Жрица деревьев слушала меня, не отнимая руки. А потом вдруг повернулась и неловко обняла меня — впервые за всё то время, что мы странствовали вместе. Я стоял, как громом поражённый, боясь даже пошевелиться.
— Извинения приняты, мой друг... — прошелестел её шёпот. — Вы, люди... всегда были импульсивны и непостоянны. Как знать, может, именно поэтому вам никогда не приходится жаловаться на скуку!
Отступив назад, Элани чуть улыбнулась мне, а затем вышла. И её тёплая улыбка придала мне больше сил, чем дюжина молитвенных бдений.
Кстати, по-моему, у эльфийки стали проявляться человеческие привычки. Явно кто-то из нашей компании плохо на неё влияет. Надо будет подумать, нравятся ли мне эти изменения, но девушка права в одном — скучно точно не будет!
* * *
Нишка. Смотрю на неё, и сразу настроение поднимается. Главное, не дать ей что-нибудь свистнуть у монахов. А то как-то неудобно получится.
— А ты бодрячком держишься! — несмотря на шутливый тон, в её словах чувствовались забота и тревога. — Не переживай, всё будет хорошо! А ещё я тут поговорила с этим бородатым ворчуном... В общем, Лорн будет очень удивлён, когда выйдет против нашего коротышки!
— И тебе привет! — усмехнулся я ей. — Славно, что так! А чему он удивится?
— Внезапной слабости в ногах, например... Хороший яд на клинке — он никогда не бывает лишним! Жаль, нету под рукой кое-чего из старых запасов... Но и этот сюрприз тоже лишним не будет!
— Спасибо, подруга! Ты молодец! — я был тронут. — Теперь я и правда уверен, что всё будет хорошо. А как там остальные? Я, признаться...
— А! — махнула она хвостом. — Шандра плачет, Гробнар её успокаивает. А Каре с Бишопом вообще ни до чего дела нет. Хвала всем богам, что таверна ещё на месте.
— Вот оно как... Ясно, — пробормотал я. Тут есть, что обдумать, но потом. Всё потом.
— Ну, я пойду. А ты давай, бди! — и не успел я ответить, как дверь захлопнулась.
Что ж, выбора нет. Будем бдеть, не будем бздеть... гхм. Каламбур явно неуместен. А встреча с Нишкой, пусть короткая и немного сумбурная, тоже пошла на пользу.
Пять часов. Осталось ещё пять часов...
* * *
Утро и путь до арены помню как в тумане, бессонная ночь тому виной. Но сама арена ещё долго будет мне сниться... Потому что именно на этом ристалище сейчас будет решена моя судьба. А мне остаётся только сидеть на трибуне и смотреть. Смотреть и ждать...
