Феникс был голым, в чем, несомненно, была моя заслуга. И, вроде бы, ничего особо такого и не было во всем этом — мужчины спокойнее воспринимают наготу. Да только черные отпечатки ладоней у него на ягодицах да надпись на спине "Пуся, заходи еще" заставили кого-то нервно хихикнуть. Феникс непонимающе нахмурился, после быстро удалился к себе, оставляя за спиной разгорающееся веселье. А я, стыдливо уткнувшись лбом в доски палубы, вспоминая то, как раздевала его, и что мне открывалось, напряженно прислушивалась к звукам из трюма. Почти неслышимый скрип и... громкий мат, заставивший меня довольно вскочить на ноги и хлопнуть в ладоши — так тебе и надо! Будешь теперь думать, прежде чем меня по заднице бить!
Железный пояс сыграл свою роль, поразив нагую цель. Осталось еще три элемента одежды.
Беспомощность
Утро началось с удивленных восклицаний и робких смешков. Приподняв голову, сонно посмотрела в сторону выхода из медблока, спрятанного за ширмой. Вероятно, было рано — солнце еще робкими лучами скользило по подушке, зайчиками прыгая на бледное лицо Уила, на чьей кровати я прикорнула. Ночное бдение и тихая вылазка наружу, в этот раз не настолько безобидная, как прошлая, и я без задних ног рухнула рядом с парнем, осторожно обнимая болезного и прислушиваясь к его рваному дыханию. Уже неделя, как он под присмотром медиков, а состояние здоровья практически не улучшилось — разве что на внешнее питание перевели.
— Почему... шумят? — он слабо пошевелился, приоткрывая глаза. Чернота сменилась на какую-то серость, в которой даже зрачок стал чем-то мутным. — Будет бой с кем-то?
— Нет, — усмехнулась, быстро проверяя его температуру. Высокая, черт. — Это я отрываюсь и нарабатываю себе проблемы. Не о чем беспокоиться.
— Идиллия, — почти неслышно фыркнул он, прикрывая глаза.
— И то верно, — кивнула. — Так, я к девочкам: тебе явно нездоровится.
Не слушая его вялых возражений, быстро вскочила с кровати, выбегая наружу и устремляясь к каюте медсестер. Увы — внутри никого не оказалось, скорее всего, ушли к своему капитану на утренний осмотр. Как же не хочется идти к нему, просто до боли в животе.
Высунув нос за пределы медблока, осмотрелась вокруг: на палубе столпилось порядочно народа, глазеющего вверх, на самую макушку главной мачты.
— У тебя глупые шутки, — задумчиво раздалось сверху, заставив удивленно подскочить и приложиться головой о косяк.
— Харута! Ты меня рядом с Уилом уложишь! — взвыла, потирая занывший висок. — Зачем пугаешь?
— Я не пугаю, я просто сижу здесь, — фыркнул он, соскакивая с крыши и с укором глядя на меня. — Нет, я признаю: чтобы незаметно пробраться наверх и прицепить штаны Феникса вместо флага, да повязать все это дело бантом из его же платка, это еще постараться надо! У нас часовые, хоть и разленились порядком, но всё же дело свое знают, да и Воля у многих хоть какая-то, но есть!
— Ну, от себя скажу, что это было тяжело, — призналась, прикрывая дверь за собой и хмуро глядя на взъерошенного Марко, быстро выбегающего со стороны жилых трюмов по направлению к столпившемуся народу. — Мне нужно к медсестрам: моему лейтенанту стало плохо.
— Нужно идти к Отцу, они все там, — согласно кивнул парень, быстро проходя мимо меня и идя к боковой лестнице. — Ну, ты идешь?
— А? Да, конечно! — поспешила за ним, сбегая вниз и устремляясь к каюте Белоуса. Феникс, бросив мимолетный взгляд в нашу сторону, заставил ощутить что-то наподобие легкого угрызения совести. Чувство, однако, мгновенно рассеялось, стоило вспомнить о саднящем седалище, из-за которого приходилось спать на животе. Да и проблема, вообще, была не особо и большой: махалки есть — долетит и снимет.
Спустившись вниз по ступеням, вслед за Харутой вошла в большое помещение, часть которого занимали огромная кровать и ряд медицинских примочек у стены.
Большой человек лениво повернул к нам голову, с теплой искрой в желтизне встречая Харуту и, после, слегка любопытно переводя взгляд на меня. Стало крайне неуютно, так, что захотелось резко выскочить наружу, плюнув на все и возложив всю ответственность о здоровье моего лейтенанта на плечи командира одного из дивизионов. А вот взгляд Миланы, обернувшейся на скрип двери, заставил прирасти к месту, мгновенно вытянувшись в струнку, как на построении.
— У Уила опять температура подскочила, — выдавила, стараясь не сорваться на хрип, из-за мгновенно пересохшего горла. Белоус и без использования Воли офигеть как давил на сознание, придавливая к доскам пола. Хорошо, что Уил в другой части корабля, иначе он бы уже сломался под таким давлением.
— Уже иду, — отозвалась женщина, подхватывая папку и что-то быстро говоря стоящим рядом девушкам. Те согласно кивнули и повернулись к приборам, что-то настраивая и после записывая в блокноты.
— Зверек, останься, — гул, вероятно, только по ошибке названный голосом, не дал покинуть помещение, стоило мне навострить лыжи в сторону спасительного выхода. Харута, в ответ на мой искренне испуганный взгляд, ободряюще подмигнул, всем своим видом призывая не дрейфить. Ну, спасибо, дружище, — я этой махине, в случае чего, на один хлопок ладошкой.
— Да, сэр, — как воспитанная первоклашка, согласно кивнула, повернувшись к мужчине, и подошла к кровати, закидывая голову вверх, чтобы видеть его лицо.
Старик не спешил с разговором, если вообще хотел его начинать. Через десять минут обоюдного разглядывания, я недоуменно склонила голову набок, все так же сверля его внимательным взглядом. Медсестры, закончив с утренним осмотром и бросив на меня, кто насмешливый, а кто и предупреждающий взгляды, удалились наружу. Старику в последнее время нездоровилось: то ли погода влияла на него и боевые раны, заставляя те ныть, то ли старость вновь начала протягивать свои дряхлые лапки в его сторону, но капитан корабля последнее время редко появлялся снаружи, предпочитая общество книги да приходящих к нему проведать детей.
А ведь снаружи время завтрака, такого вкусного и настолько пахучего, что добавленные в него приправы чувствовались даже здесь, в каюте капитана.
— Зверек, — вновь пророкотал хозяин корабля. — Что ты пытаешься натворить?
Я совершенно искренне удивилась, вскидывая брови. Натворить?
— Простите, сэр Эдвард, я не совсем понимаю того, о чем вы говорите. — Если, конечно, речь не о штанах на мачте... С голубым бантом.
— Понимаешь, — усмехнулся он, приподнимаясь на кровати. — Все ты понимаешь, зверек из Дозора.
— Он сам виноват, не стоило поднимать на меня руку, — насупилась, скрещивая руки на груди.
— Флаг — это честь команды, — покачал он головой, опуская ноги на пол и притягивая огромный сапог. Я в нем, наверное, полностью уместиться смогла бы. — А ты на его место штаны повесила. Мои сыновья уже нашли его, там же, в вороньем гнезде, но выходка твоя заставила заинтересоваться причиной самого поступка.
— Я уже объяснила, — упрямо мотнула головой. Постепенно дышать становилось легче — то ли привыкала к давлению со стороны старика, то ли он сам что-то там сделал со своей Волей, в чем я не особо была уверена. Зачем? — У Феникса паранойя, а отыгрываться пришлось мне. В результате я его немного припугнула. — Или не немного, вспомнить только тот мелькнувший ужас в его глазах, когда вода полностью скрыла его под своей толщей. — После он обозлился и причинил мне боль, из-за которой я сейчас и несколько некорректно себя, для своего ранга и возраста, веду.
— Ну, мои детишки и с большей цифрой за плечами финты выкидывают, — неожиданно засмеялся он. Меня чуть не сдуло в дверь, заставив присесть на месте, ухватившись за спинку кровати. — Да и тот же Эйс порядочно корабль подырявил, прежде чем решение о вступлении в команду принял и откинул идею что-то мне сломать.
Э... Мне братишки говорили о том, что конопатый пытался провести на тот свет большого Папу, но что-то они забыли упомянуть о том, что он при этом активно Моби Дик в дуршлаг превращал...
— Мне больше интересно то, что ты дальше предпримешь. Не в адрес Марко или еще кого-то из моей команды. Я хочу знать твои планы на будущее.
Я неосознанно поежилась, выглядывая из-за спинки и сталкиваясь с теплой желтизной: так смотрят не на противника, так смотрят на маленького ребенка, который задумал первый самостоятельный шаг, но за которым стоит присмотреть, чтобы он не навредил себе.
— Ну, я планирую к своим вернуться, — почти что проблеяла из своего убежища, внутренне ежась от того, насколько жалко выгляжу. — Только пока Уильям не поправится, я не могу даже думать о том, чтобы куда-то выдвигаться: ему нельзя напрягаться, вообще никак. А я его не брошу.
— То есть, он тебя тормозит? — вопрос, вот так вот, в лоб, поставил в тупик. А после вообще разозлил: да как он смеет?! Старик, бросив только один взгляд на меня, вновь засмеялся, судя по звукам вызывая сильное волнение моря за толстыми стенами корабля.
Быстрый топот сандалий по ступеням вниз, позвякивание железного пояса, и, скрипнув дверью, в каюту вбежал встревоженный Феникс собственной персоной.
— Отец, что-то... — он запнулся на полуфразе, чуть расширившимися глазами глядя на меня, мгновенно принявшую независимый вид.
— Дрого Ди с сольным комическим номером "Этот странный мир и другие приключения дозорной", — пожала плечами, переводя взгляд на весело скалящегося старика. — Ладно, я пойду, иначе пропущу завтрак, и опять придется лететь на охоту, — выразительно взглянула на Феникса, сверлящего меня пристальным взглядом.
Встав, быстро прошла мимо и, только выскользнув за дверь и медленно взойдя по ступеням вверх, чтобы не посчитали, что сбегаю, выдохнула, заходя за пристройку и буквально падая на тут же занывшую задницу. Ноги не держали — встряски вроде бы и не было, но Йонко... Совершенно иной уровень, о котором мне и думать в моем состоянии не следовало бы.
Мне нужно стать сильнее. Черт бы вас всех побрал, потом вернул и опять побрал — мне нужно стать сильнее! Я слаба настолько, что рыдать хочется. Так что, причина такого неожиданного веселья Эдварда понятна — маленький звереныш скалит клыки, пытаясь показать всему миру свое "я".
Кстати о "Я"...
— Эй, шиза моя личная, ты куда подевалась? — тихо позвала ее, откинувшись спиной на доски и глядя на успокаивающееся, после веселья Йонко, море. — Ау, откликнись!
Ти-ши-на. Только какие-то чайки над головой кричат, да кто-то из более-менее подкованных матросов вешает на место флаг с черепушкой и костями, тихо матерясь при этом и вызывая смех у товарищей, засевших на марсе.
— "Я", прием-прием, ответь, а? — нахмурившись, уже куда взволнованней позвала, максимально расслабляясь и чуть не засыпая на месте. Результат тот же. Нет, я, положив руку на сердце, только обрадуюсь тому факту, что в моей голове буду жить только одна я, как бы грубо это не звучало по отношению к ней. Но я хочу быть точно уверенной в том, что среди ночи вновь не окажусь, хрен знает где, в компании девочки в белой шляпке. Так что, мне требуется ответ. Да и, чего таить, совет тоже нужен от той, кто в теме моей с ней проблемы и знает, как лучше к кому обращаться.
— Эй, ты чего тут сидишь и бормочешь неизвестно что? — удивленно высунулся из-за угла Харута, после присел рядом, заглядывая в глаза.
— Устав повторяю, а то, вдруг по возвращении, придется проходить подтверждение квалификации? — нервно усмехнулась, переводя на него взгляд. — Тебе бы подстричься...
— Да ладно, так тоже удобно, — широко улыбнулся он, откидывая с глаз челку. — Ты завтракать идешь? Я специально тебя искал.
— Правда? — удивилась я. Надо же, какие мы добрые пираты, однако — искал меня, чтобы вместе на завтрак сходить.
— Ага, — кивнул он, быстро поднимаясь на ноги и подавая мне руку. — Давай, вставай быстрее, а то Эйс все сожрет!
— А он что, действительно на такое способен? — благодарно кивнув, приняла помощь, становясь рядом с ним.
— Да не то слово, — так и не отпуская моей руки, потянул меня парнишка, устремляясь в сторону камбуза. — Скорее-скорее, пока все не исчезло в его бездонном нутре!
Внутренне удивляясь тому, что Харута действительно волнуется по поводу гипотетически исчезающей по вине Эйса еды, прибавила скорости. Теперь уже я волочила его на буксире, ногой распахивая дверь, ведущую в столовую и спускаясь по ступеням вниз, а там, грозно взглянув на быстро жующего свою порцию конопатого, устремилась к стойке раздачи.
— Тройную порцию, и мяса побольше, — грозно заявила мужчине на раздаче, заставив того вскинуть брови и недовольно на меня посмотреть.
— А не лопнешь ли ты, деточка? — ехидно поинтересовался он.
— Нет, дядечка, но если я не наемся, я начну лютовать, — хищно оскалилась, выпуская наружу длинные клыки и предупреждающе урча. — Тройную порцию с большим количеством мяса, пожалуйста.
— Ну, вааще, дозорные уже в конец обнаглели, — покачал тот головой, роясь где-то в закромах под стойкой и, вытащив на свет белый внушительную глубокую тарелку, принялся накладывать туда пшенку с мясом. — Подожди, сейчас хлеба дам и чая налью.
— Конечно, сэр кок, — согласно кивнула, с поющим желудком наблюдая за всеми манипуляциями мужчины.
— Эй, Анта, — тихо позвали меня сзади. — Ты, это... Не могла бы руку... Хотя бы хватку ослабить?
— А? — удивилась, после перевела взгляд вниз, где действительно, довольно крепко, сжимала его ладошку, уже побелевшую в моих пальцах. — Ой, прости...
— Да не, все нормально, — тот легко улыбнулся, получая свою отдавленную конечность и разминая ее. — Перед лицом такой опасности стоит понервничать, да и у тебя, как я успел понять, довольно-таки хороший аппетит.
— Да, есть такое дело, — кисло усмехнулась, несколько потеряно глядя на освободившуюся руку. Как-то странно внутри стало... Пусто.
— А ты сильная, — уважительно кивнул головой парень. — Чуть не сломала, одними пальцами...
— Прости, мне несколько неуютно находиться в вашем обществе, вот и не рассчитала силы, — вздохнула, после повернулась к стойке, где мужчина выставил разнос с тарелкой, хлебом, ложкой и чашкой чая. — О, спасибо большое!
— Смотри, не лопни лучше, — криво улыбнулся повар.
Довольно кивнув, подхватила завтрак, быстро проходя к свободному столу. С удобством расположившись на лавке, ухватила ложку и хлеб и, минут на пять, забыла о существовании окружающей меня реальности — столь вкусной каши я давно не ела! И, лишь, когда на дне осталась пара крупинок, удивленно подняла голову, глядя на притихших пиратов.
— М? — силясь проживать все, что было во рту, выдавила из себя, круглыми глазами глядя на них.
— Ну нихера себе проглот, — выдавил кто-то из глубины. Я удивленно вскинула бровь, с усилием глотая и тут же запивая сладким чаем комок, застрявший в пищеводе.
И что это за предъявы?
— Анта, ты хоть жевала? — задушевно раздалось сбоку от Харуты, смотрящего на меня с каким-то сочувствием.
