— Шэф, а к чему такой ажиотаж с переводом? На Тетрархе переведут, если чё.
— К чему говоришь... Тебе не кажется, что играя в карты, хорошо бы знать, что у тебя на руках? А то представь: играешь в дурака и не знаешь ни мастей, ни названия карт, ни старшинства, и что в результате? — задал командор риторический вопрос, и сам же на него ответил: — А в результате, ты всегда остаешься в дураках... — Он немного помолчал и продолжил: — Но, это так сказать — теория, а на практике, мы же не собираемся оставлять эти книги себе, мы же не маги, мы их будем продавать и поэтому желательно знать их истинную цену. Может это единственный экземпляр "Истинных Книг Тьмы" и цена их зависит только от платежеспособности покупателя, а может это просто сборник воспоминаний знаменитых некромантов и цена ему, как полному собранию сочинений Владимира Ильича Ленина.
— И какая цена этого собрания сочинений? — полюбопытствовал Денис.
— Даром не надо, — лаконично объяснил Шэф.
— Понятно...
Слаженная команда, состоящая из Шэфа, Дениса и "тельника" уже заканчивала печать, когда в дверь каюты постучали и раздался голос боцмана:
— Господин! Все готово.
— Это хорошо! — отозвался Шэф, — подожди секунду. — Он приладил "тельник" на место штатного базирования, застегнул рубаху и крикнул: — Заходи!
После того как дверь открылась, выяснилось, что нужно было говорить не "Заходи", а "Заходите", потому что на пороге стояло три человека: Хатлер, Брамс и незнакомый компаньонам щуплый матросик.
Никто из них в капитанской каюте никогда не был, и поэтому посетители стали с естественным интересом озираться, разглядывая шикарный интерьер, но, разумеется, долго тешить свое любопытство главком им не позволил:
— Идите к столу и показывайте, где логово консула и где этот чертов трактир "У трех повешенных".
Боцман легонько подтолкнул щуплого в спину:
— Господин, это Пепе — он знает, где консульство — проследил.
— Молодец, — обратился командор к щуплому, — показывай.
Тот некоторое время внимательно разглядывал макет Бакара, пока не нашел "печку" от которой можно было начинать танцевать:
— Ага... ага... вот они, — удовлетворенно сказал он, ткнув в карту пальцем, — овечьи ворота...
— Овечьи? — удивился Денис.
— Так точно, Господин! Через них скот на скотовозы гонят... — он было вознамерился продолжить рассказ об особенностях мясомолочного экспорта Бакара, но был остановлен верховным главнокомандующим.
— Не отвлекайся, — попросил Шэф.
Пепе принялся водить пальцем по карте, время от времени задерживаясь в каких-то, одному ему ведомых местах. Остановившись, он приближал изображение, некоторое время разглядывал подробности, затем удовлетворенно хмыкал и продолжал "путешествие". Наконец палец его замер.
— Вот! — торжественно провозгласил он, удерживая палец на макете.
— Что конкретно? — осведомился Шэф.
— Дом консула.
— Замечательно... — с этими словами, верховный главнокомандующий приблизил изображение и некоторое время разглядывал шикарный трехэтажный особняк, с немаленьким садом, окруженный высоким каменным забором.
— И забор такой? — поинтересовался он у Пепе.
— Точь-в-точь!
— Ладушки... Значитца улица Каменный Мост, дом номер семь.
— Так точно, Господин! — улица Каменный Мост, дом номер семь. Хотя никакого моста там нет — я проверил.
— С одной стороны дом хорошо расположен, — продолжил размышлять вслух верховный главнокомандующий, — недалеко от района дворцов... а с другой плохо — район центральный, освещение должно быть хорошее...
— Так точно, Господин! — много фонарей. Густо стоят... хотя может не все горят... — высказал предположение щуплый, чтобы сделать приятное начальству.
Главком в ответ только махнул рукой, как бы говоря: "Черт с ним, с освещением — пусть это будет последним нашим горем!"
— Что со шлюпкой?
— Здесь будет стоять на якоре! — и Брамс показал пальцем на то место в море, где улица Каменный Мост, много раз сменив название, после очередного перекрестка, упиралась в побережье.
— Тут промахнуться нельзя... — задумчиво протянул командор, — ... послушай-ка Хатлер...
— Готов служить, Господин! — Боцман вытянулся по стойке смирно.
— Смотри, — верховный главнокомандующий, ткнул пальцем в то место на карте, где должна была стоять лодка. — Представляешь, где это?
— Так точно, Господин!
— Дело вот в чем... Брамс кому ты поручил подогнать лодку?
— Штыру, Господин! — услышав имя, Хатлер утвердительно покивал, соглашаясь с выбором "композитора".
— Надежный человек, Господин, — подтвердил он свое мнение акустически.
— Ни капельки не сомневаюсь в тебе и в твоем выборе, Брамс, — поднял обе руки Шэф, — но... дело критически важное, поэтому, Хатлер, проследи, чтобы лодка была... И без обид, — прибавил он, глядя на расстроившегося Брамса. — Если что-то пойдет не так, пострадают все. Поэтому, — обратился он к боцману, проверь, если что... — найди другую, но чтобы к ночи лодка стояла в этом месте, — он ткнул в карту. — В лодке должны быть: фонарь, деревянная, или каменная доска, — главком показал руками размер, — и мелки, чтобы рисовать на доске. Сигнал с берега — три круга фонарем. После этого лодка зажигает свой фонарь и причаливает. Все ясно? — обратился командор к боцману.
— Так точно, Господин!
— Иди работай.
Со словами:
— Слушаюсь господин! — Хатлер вместе со щуплым направились к выходу из каюты. Когда они уже стояли на пороге, Шэф кое-что припомнил:
— Э-э-э... как тебя... Пепе... — матросик живо обернулся. — Держи! — и мудрый руководитель кинул ему серебряную монету, которая была ловко поймана. Подождав пару секунд и убедившись, что продолжения "золотого дождя" не будет, щуплый вслед за боцманом покинул пределы каюты.
— Так, а мы продолжим наши игры, — повернулся верховный главнокомандующий к Брамсу, — показывай, где этот чертов трактир.
"Композитор", как и его щуплый предшественник, долго водил пальцем по макету, сопел, пришептывал, но в конце концов просиял:
— Вот, Господин!
— Вот и ладненько... — констатировал главком, приблизив изображение. — Площадь широкая... — незаметно не подберешься и не уберешься... — с удовольствием отметил он, — а вот эта улица, — он приблизил изображение, — Гнилая... — интересная здесь топонимика, отметил командор, — а уж топология будто для нас и создана... Ладно, — повернулся он к Брамсу, — тащи сюда плащ Свидетеля, а потом возвращайся в карету и жди. Мы скоро.
* * *
*
Следуя мудрым указаниям верховного главнокомандующего, Брамс остановил их экипаж сразу же, как узрел вдалеке знаменитый, в определенных кругах, трактир "У трех повешенных". Остановка произошла на углу улиц Гнилая и Старая Канава, за два квартала до Зеленой площади, на которой и располагался приснопамятный трактир. Чем было обусловлено такое, близкое сердцу каждого гринписовца, название, неизвестно, ведь в радиусе километра от трактира ни одного зеленого насаждения не наблюдалось.
Выезд, приобретенный "композитором", Шэфу понравился, а Денису, не сильно разбиравшемуся в особенностях всякого рода карет, фаэтонов и прочих ландо, было и вовсе параллельно: верховного главнокомандующего устраивает — замечательно! — значит и ему подходит. На карету, "этот достойный представитель славной семьи гужевого транспорта" не очень походил, а скорее смахивал на рессорную бричку — по крайней мере, Денис именно таким представлял себе транспортное средство Чичикова. Экипаж представлял собой кожаную будку, отделявшуюся от возницы кожаными же занавесками с маленькими окошечками. В роли дверей выступали все те же кожаные занавески, но уже расположенные по бокам. Кучер размещался на открытых козлах и был подвержен всем превратностям непогоды, но раз Брамс выбрал такой вариант — значит его все устраивало... да, по правде говоря, самое страшное, что ему грозило в тропическом климате Бакара, это был теплый ливень, который по степени воздействия на организм, никакого сравнения с русскими метелями не выдерживал. Диван, в отличие от кареты был только один. На этом описание транспортного средства компаньонов можно завершить, осталось только добавить, что бричка приводилась в движение двумя лошадиными силами, и вид имела пристойный: не вызывающе роскошный, и не затрапезный — что-то наподобие "Ford Focus", или "Skoda Octavia".
Исходя из вышесказанного, совершенно очевидно, что появление такого экипажа в любом "приличном" районе Бакара никакого ажиотажа не вызвало бы, — другое дело Страх.
— Сейчас здесь появятся любознательные аборигены, чего-нибудь спереть, открутить... — так ты особо не лютуй... попугай маленько. А я пошел работать. — Денис понял, что сейчас любимый руководитель прыгнет и поспешил обратиться с вопросом, справедливо полагая, что инструктаж был далеко не полным:
— Шэф... Шэф, я не понял, а что мне делать, когда я разберусь с местными?
— Ничего.
— А если?..
— Не дождешься, — ухмыльнулся главком. — Жди! — с этими словами человек в сером плаще Свидетеля, надежно скрывавшем как фигуру, так и лицо, исчез из салона "кибитки"...
Личность с более мистическим складом ума, чем Денис, вне всякого сомнения пришла бы к выводу, что верховный главнокомандующий определенно является ясновидящим! А иначе, чем можно было объяснить, что его прогноз о появлении аборигенов с очумелыми ручками сбудется с такой пугающей точностью буквально через несколько минут!?
Первым, как полагается, появился разведчик. В этой роли выступил невысокий, щуплый мальчуган, лет двенадцати на вид, грязный, плохо одетый, с вытянутым лицом, делающим его похожим на крысу — для полного сходства не хватало только усов и хвоста.
Лазутчик сделал несколько широких кругов, не приближаясь к бричке, а затем его траектория приобрела вид сужающейся спирали, как у атакующих акул, или самонаводящихся торпед. Оказавшись, в конце концов, позади экипажа, он вытащил короткий, но бритвенно-острый нож и попытался проделать им отверстие в задней стенке кареты, чтобы полюбопытствовать насчет чего спереть. Этот процесс был прерван Брамсом, неслышно подобравшимся к диверсанту, потерявшему необходимую бдительность, жизненно необходимую при его роде занятий. Щелкнул кнут и провалившийся разведчик, тихонько взвизгнув от обжигающего удара, покинул место преступления и скрылся в ближайшей подворотне.
Скорость, с которой он это проделал, заставила бы завистливо потупиться лучших спринтеров Земли. И здесь возникает закономерный вопрос — то ли мальчик был так хорош, то ли тренировочный процесс на Земле не так эффективен, как об этом принято полагать? Как бы то ни было, но стремительное отступление юного шпиона послужило детонатором для последующей цепи событий, разыгравшихся непосредственно вокруг кареты компаньонов.
Прошло не более полуминуты с того момента, как обезвреженный террорист скрылся в известном направлении, как из этого самого места, а именно из подворотни, явили себя миру силы возмездия в количестве десяти единиц. Десять аборигенов, обуреваемых жаждой справедливости и наживы, построившись "свиньей", выдвинулись на улицу. Скорость, с которой был сформирован отряд народных мстителей, навевала на мысль о хорошей выучке личного состава и заранее подготовленных планах местного генштаба, предвидевшего именно такое развитие событий.
Головой "свиньи" и скорее всего руководителем отряда являлся мужичок лет сорока, небольшой рост которого компенсировался чрезвычайной шириной плеч, а также гигантским объемом груди и живота.
"Никак гном... твою мать!" — удивленно подумал Денис.
Еще одной особенностью "предводителя дворянства" являлась буйная растительность, начинавшаяся на макушке, а затем плавно спускавшаяся вниз и уходившая куда-то под ворот широкой рубахи неопределенного цвета, украшенной какими-то подозрительными пятнами. Из-за густых, черных с проседью, усов и бороды, мелкие черты лица атамана были неопределенными, зато на лице выделялись три доминанты: нос и горящие бешенством голубые глаза. В руках командир держал здоровенную палку, чуть-чуть не дотягивающую до статуса бревна и вид имел самый что ни на есть свирепый. Короче говоря, такой тип запросто мог бы переодеть толпу спартаковских фанатов в голубые зенитовские шарфики, ну-у... или в цээсковские.
Во втором ряду, сразу же за вожаком, следовала, судя по всему, "гвардия": два крепко сбитых молодца неопределенного, но не старого возраста, уже не таких волосатых и бочкообразных, как лидер, но вполне себе мускулистых и, судя по решительным выражениям лиц — боеспособных. Вооружена была "гвардия" дубинками, сильно смахивающими на бейсбольные биты.
В третьем ряду "свиньи" была собрана, скажем так — регулярная армия, собранная по призыву и состоящая из трех человек — ничем не примечательных, самого обычного вида и телосложения. На их лицах было написано угрюмое спокойствие второго эшелона, уверенного в том, что войну выиграют и без них. Вооружены они были достаточно внушительно, хотя и разнородно: у первого был обычный плотницкий топор, еще у одного — вилы, а у последнего — коса.
"Ему бы длинный плащ с капюшоном, как у Свидетеля — была бы вылитая Смерть!" — отметил Денис.
Четвертый, и последний ряд "свиньи" представлял собой ярко выраженное "народное ополчение", состоящее из четырех человек. О боевом потенциале ополчения судить было трудно, исходя из качества контингента, но определенный боевой дух в его рядах явно присутствовал и носителем его, во многом, являлся раненный... ну, в смысле — стегнутый кнутом "лазутчик", пострадавший за правое дело и горящий благородной жаждой мести. И его можно было понять: "ничего не сделал — только зашел!", а они стегать!
Всю эту картину, на описание которой ушло столько времени, Денис оценил за один краткий миг, окинув ее беглым взглядом, тоже самое проделал и Брамс и картина эта ему явно не понравилась. С криками: "Господин... Господин...", он заглянул в салон кибитки и обомлел — там никого не было! Решив, что его бросили на произвол судьбы, он совсем было приготовился спасаться бегством, как был остановлен шумом раздавшимся у него за спиной.
Его глазам предстала удивительная картина: первая метаморфоза, поразившая Брамса, произошла с носом предводителя колонны — внезапно он смялся, и как бы это поточнее выразиться... да, так будет правильно — расплющился! Нос, до этого гордо выпиравший из лица, внезапно расплющился и как бы приник к этому самому лицу. Вполне естественно, что из этого многострадального носа тут же хлынула кровь, а его владелец выронил свою бревнообразную палку и простер свои длани к лицу — это если выражаться высоким штилем, а по-простому — попытался схватиться за разбитый нос. Но и в этом начинании "гном" не преуспел — с такой же, если не с большой силой, чем по носу, последовал удар ему в промежность. Последствия такого деяния хорошо известны всем лицам мужского пола, игравшим в футбол или участвовавшим в боях без правил на улицах больших и малых городов, поселков городского типа и сельских поселений нашей необъятной Родины. Известны ли эти ощущения гражданам развитых демократий, неизвестно, но думается, что — да.
