Он должен подумать.
Он отдалился от женщины. (Возникло острое, горько-сладкое чувство потери.) Затем его сознание умножилось, раздробилось и расправилось, как крылья корабля, и небольшая боль исчезла.
Наблюдающий квакс узнал о существе с квантовой функцией благодаря его взаимодействию с примитивами и только постепенно пришел к пониманию того, что это человек продвинутой формы.
Теперь эволюционировавший человек исчез.
Квакс задумался.
Примитивные люди были беспомощны. Позже будет время забрать их.
Квакс отбыл, следуя за эволюционировавшим человеком.
Друг ушел.
Эрвал ненадолго забеспокоилась; но он вернется, когда будет нужен ей.
А пока был корабль.
Внутри теплого чрева корабля дни были неизменны, их течение отмечалось только перерывами на сон.
Эрвал нашла способ приглушить свет в главном помещении, и каждый "вечер" жители деревни забирались в свои гнезда из одеял, и вскоре чистые стены корабля наполняли тихий шорох храпа, нежное почесывание, приглушенная отрыжка и пуканье.
Эрвал было трудно отдыхать.
Ночи — "ночи" — были временем, когда она больше всего скучала по Деймену. Долгими часами она лежала одна в своем отгороженном пространстве, уставившись в безликий потолок. Наконец, движимая скукой бессонницы, она прокрадывалась мимо спящих тел к пульту управления, просовывала руки в теплые варежки и еще раз прикасалась к огромным мускулам аппарата.
Она не могла отделаться от мысли, что они проделали такой долгий путь не для того, чтобы просто остановиться здесь. Они преодолели снегопад, чтобы добраться до комнат — они научились пользоваться удобствами корабля, чтобы питаться и приводить себя в порядок...
Они могли бы даже заставить его летать.
Конечно, они не должны просто сдаваться? Если они могли заставить корабль летать, почему бы им не заставить его летать далеко и широко в этой странной Вселенной без крыш?
Вызывающее клаустрофобию тепло, уютные человеческие запахи корабля снова сомкнулись вокруг нее.
Ей хотелось, чтобы Друг все еще был здесь. Но она была одна, со своим разочарованием.
Арк подошел к ней, беспокойство залегло у него между глаз. — Ты меня беспокоишь, — мягко сказал он.
— Тогда мне очень жаль. Не нужно...
— Эрвал, большинство из нас счастливы просто оттого, что добрались до этого убежища. Тепло, безопасность, покой, еда — это все, чего мы когда-либо хотели. Мы не хотим больше неопределенности, приключений. Ты это знаешь. Но ты — ты другая. Ты кажешься целеустремленной, — сказал Арк.
Возможно, ей следует рассказать Арку о Друге — каким облегчением было бы поделиться своими сомнениями и неуверенностью с другим человеком! — но Арк, каким бы хорошим человеком он ни был, наверняка пришел бы к выводу, что она просто сошла с ума; и ей никогда больше не разрешили бы пользоваться пультом управления без присмотра жителя деревни.
В любом случае, размышляла она, в данный момент Друга здесь не было! Итак, что бы ни двигало ею и не давало покоя, оно исходило изнутри нее.
Она наклонилась вперед и заглянула в бледные, встревоженные глаза Арка. — Думаю, мы должны продолжать. Мы не можем останавливаться на достигнутом.
Он развел руками. — Почему? Нам комфортно и безопасно.
— Арк, этот корабль — не просто вигвам. Он летает! Смотри — кто-то построил Восемь комнат, чтобы мы могли их найти. Не так ли?
Арк медленно кивнул. — Кто-то, кто знал, что однажды нам понадобится выбраться изо льда.
— Итак, они избавили нас от одной опасности — холода. Но, Арк, зачем нам еще и корабль? Почему бы просто не остановиться на Восьми комнатах?
Арк нахмурился. — Ты думаешь, есть что-то еще — другая опасность; что-то, чего нам нужно было бы избежать на летающем корабле.
— Да. — Она откинулась назад, положив руки на колени. — И именно поэтому я думаю, что мы должны научиться пользоваться этим судном.
Арке потер свой широкий нос. — Эрвал, раньше ты была права во многом. Но... — Он указал на спящих жителей деревни. — Мы не первопроходцы. Мы зашли так далеко только потому, что альтернатива казалась верной смертью. И даже если ты права, эта таинственная опасность может не проявляться долгое время — возможно, на протяжении многих жизней! Так почему бы нам не расслабиться, не позволить нашим детям беспокоиться о будущем?
Эрвал покачала головой, вспомнив настойчивость Друга. — Не думаю, что у нас есть время на всю жизнь, Арк.
Арк развел руками в жесте беспомощности. — Честно говоря, Эрвал, не понимаю, почему все остальные должны позволять тебе подвергать опасности наши жизни.
Она кивнула. — Тогда подумай вот о чем: Арк, ты позволишь мне увести корабль одной? Тогда, в конце концов, я подвергала бы опасности только себя.
Он почесал подбородок. — Но шкафчики с едой...
— Я бы не взяла корову-мамочку, — быстро сказала она. — Никто бы не умер с голоду.
— Не знаю...
Она взяла обе его руки в свои. — Арк, я спасла все ваши жизни. Теперь, я думаю, что спасаю их снова! Разве ты не должен дать мне попробовать?
Он неуверенно посмотрел на нее, черты его лица смягчились в полумраке комнаты.
— Давай поговорим с остальными утром, — сказал он.
Утром послышались ворчание, жалобы на возможную потерю замечательных удобств корабля — и, чем Эрвал была тронута, искренняя озабоченность ее собственным благополучием.
Но они согласились.
Жителям деревни потребовалось несколько дней, чтобы снова разбить лагерь в Восьми комнатах; но в конце концов корабль был очищен, за исключением нескольких разбросанных одеял, одежды и других ненужных вещей. Эрвал провела время, экспериментируя с панелями корабля, пытаясь определить пункт назначения.
На ее плечо легла легкая рука. Эрвал повернулась. — Сура...
Девушка улыбнулась ей сверху вниз. — Ты готова?
— Что ты здесь делаешь?
Улыбка стала шире. — Я не могу отпустить тебя одну, не так ли?
Мягкое тепло добавилось к смеси возбуждения и страха, уже бурлившей внутри Эрвал. На мгновение она накрыла руку Суры своей, а затем повернулась к пульту управления и сунула руки в варежки.
Корабль задрожал.
Пол размышлял над обломками Солнечной системы.
После отступления ксили Вселенная была потеряна для барионных форм жизни. Птицы-фотино еще не завершили свои обширные программы преобразования — звезды все еще сияли, Кольцо еще не сломалось, — но, наконец, в недалеком будущем последний свет погаснет, и барионная Вселенная станет однородной и холодной, став стабильным домом для птиц-фотино.
Корабль, полный примитивных людей, не имел никакой возможности выжить во Вселенной, оккупированной такой силой.
Следовательно, людям пришлось бы последовать за ксили. Возможно, этот побег был намерением ксили с самого начала, размышлял Пол. Возможно, они снабдили многие другие младшие барионные расы подобными "спасательными шлюпками", чтобы они могли последовать за ксили в место, где барионная жизнь все еще была возможна.
Теперь он понял это. Его людям придется использовать свой корабль, чтобы пересечь космос и пройти через Кольцо Болдера.
И Полу придется вести их туда. Он почувствовал прилив решимости, предвкушения...
И страха.
Вокруг его решения сгустилось рассеянное облако, из которого состояло осознание Пола. Он приготовился вернуться на корабль...
Но что-то мешало.
Пол остановился. Он собрал фокусы осознания, чтобы рассмотреть новый барьер, сбитый с толку. Направляющие волновой функции, которым он следовал, были искажены, даже прерваны, и...
За ним наблюдали.
Пол застыл, потрясенный; его субличности сгустились во что-то почти такое же связное и ограниченное, как и его прежнее телесное "я".
Здесь что-то было: что-то осознающее и способное изучить его... и остановить его.
Словно дрожа, он попытался ответить. Данные, которые формировали его существо, хранились в решетке квантовых волновых функций; теперь он намеренно исказил эту решетку, чтобы указать на упущение. Недостаток. Вопрос.
— Кто вы такой?..
Ответ был навязан непосредственно его сознанию; это было похоже на воздействие грубого, порочного сна, миллионолетнего яда.
— Квакс...
Шлюз между Восьмой комнатой и кораблем закрылся, оставив Эрвал и Суру одних на корабле.
— Куда мы пойдем? — невинно спросила Сура.
Эрвал улыбнулась. — Что ж, это хороший вопрос. — И она поняла, что едва ли знает, как начать формулировать ответ. Она натянула варежки, и панели, на которых были изображены звезды и Восьмая комната, теперь заполнились изображениями, которые были явно искусственными.
Сура в замешательстве уставилась на графические круги, конусы и эллипсы. — Что все это значит?
Эрвал вытащила руки из варежек. — Могу только догадываться. Но я думаю, что эти фотографии предназначены для того, чтобы показать нам, на что похож этот мир. — Она потянулась, чтобы взять Суру за руку. — Сура, ты знаешь, что мир, из которого мы пришли, был похож на коробку. Под нашими ногами была Раковина, а над нами — Дом, закрывающий нас изнутри.
Сура фыркнула. — Любой ребенок мог бы это увидеть.
— Да. Но теперь мы выбрались из этой коробки, и здесь все по-другому. Коробки больше нет! Восьмая комната, дверь в коробку, просто висит там.
— Так же, как висела над землей первая комната, когда мы ее нашли?
— Да, но... даже более того, — сказала Эрвал, изо всех сил пытаясь понять смысл. — Он просто висит! И, насколько я могу видеть, ни над ним, ни под ним нет земли. Просто пустое пространство и огромная яма звезд.
Сура, приоткрыв рот, обдумывала это. — Мне страшно.
Мне тоже, — мрачно подумала Эрвал; и она вспомнила, как много раз инстинктивно искала красочный мир-крышу над головой, и съеживалась на своем сиденье, мечтая оказаться дома, в своем вигваме, с твердой каменной крышей между ней и звездами.
Сура изучала изображения Восьмой комнаты. — Если мы только что вышли из большой коробки — через Восьмую комнату — тогда почему мы не можем видеть отсюда внешнюю сторону коробки? Все, что мы можем видеть, — это саму комнату! — голос Суры звучал обиженно, как будто это было оскорблением ее интеллекта.
Эрвал вздохнула и откинула прядь волос с ее лба. — Это всего лишь одна из сотен тысяч вещей в этой ситуации, которые я совсем не понимаю. Думаю, мы должны исходить из того, что можем понять.
— И что это? — раздраженно спросила Сура. — Потому что пока ничего из этого не имеет смысла.
Эрвал указала на конкретную схему. На ней был изображен яркий свет, чуть больше точки, окруженный девятью концентрическими кругами. Маленький каркасный куб располагался на третьем круге от центра, медленно двигаясь по дорожке против часовой стрелки; сложное расположение световых точек аналогичным образом следовало по шестому кругу. Остальные круги были пустыми. — Посмотри на это, — сказала Эрвал. — Что это тебе напоминает?
Сура протянула руку и одним пальцем коснулась каркасного куба. Экран погас и заполнился увеличенным изображением куба; Сура испуганно отдернула палец.
Эрвал рассмеялась. — Не бойся. Панели тебе не повредят.
— Коробка — это Восьмая комната.
— Правильно. — Эрвал коснулась пустой части изображения, и круги вернулись. — Я думаю, это показывает, где находится Восьмая комната, понимаешь. Она движется по этой круговой траектории вокруг яркого источника света. И вот — что-то еще — следует по шестому кругу.
— Что это за яркий свет?
— Не знаю.
Сура коснулась яркой точки; она расширилась, показав тусклый шар, пожелтевший и испещренный огромными темными пятнами. — Как думаешь, нам стоит пойти туда?
Эрвал пожала плечами. — Я не знаю.
Сура восстановила изображение кругов и сосчитала. — Девять кругов. Мы на третьем, а эта другая разметка на шестом. Но остальные круги пусты. Интересно, почему.
— Не знаю, — сказала Эрвал. — Может быть, изначально там были вещи, которые уничтожили. Или увезли.
— Чем они могли быть?
— О, Сура, откуда мне знать?
— Мне жаль. — Сура изучала изображение. — Что ж, тогда, похоже, есть только одно место, куда можно пойти.
— Шестой круг?
— Да. Но как мы туда доберемся?
Эрвал улыбнулась ей, снова просунула свои руки в варежки и размяла пальцы. Ее охватило чувство силы, освобождения. — Это самая легкая часть, — медленно произнесла она. — Я просто закрываю глаза...
Корабль ждал этого миллион лет.
Он широко расправил свои крылья, подобные семени платана, и взмыл над обломками Солнечной системы, едва сдерживаемый робкой волей женщины за пультом управления.
Эрвал и Сура почувствовали волны движения — отголоски. Эрвал подумала, что это все равно, что снова стать ребенком и сидеть верхом на плечах живой коровы-мамочки.
Сура рассмеялась и прильнула к шее Эрвал.
Через несколько минут путешествие закончилось; корабль, остывая, сложил крылья.
Женщины уставились на обзорные панели.
В центре комплекса шестого круга находилась единственная, невероятно большая, сплющенная газовая сфера. Большая часть газа светилась тускло-красным, цветом сгоревшего дерева, хотя тут и там в атмосфере все еще бушевали пожары, размытые пятна желтого или белого. Центральную сферу окружали три шара поменьше, расположенные на равном расстоянии друг от друга; изображения на их панелях изобиловали деталями. Дальше виднелось кольцо обломков, широкое и мягко сверкающее; Эрвал задумалась, было ли когда-то еще больше таких шаров, теперь уже давно разрушенных.
Она приказала кораблю обогнуть край огненного шара. Она наблюдала, как под ней разворачивается пылающий ландшафт, и вздрогнула от внезапного ощущения масштаба. — Сура, эта штука огромна.
— Что это? Это солнце?
— Возможно. Но оно намного больше, чем когда-либо было наше Солнце. И, кажется, сейчас оно почти сгорело.
— Возможно, оно осветило меньшие планеты, — весело сказала Сура. — Возможно, люди жили на других планетах и подожгли эту, чтобы дать им тепло. Эрвал, это возможно?
— Все возможно, — пробормотала Эрвал.
Корабль опустился так близко, что скользил по пейзажу светящегося газа. Эрвал почувствовала внезапный трепет дурного предчувствия. Не колеблясь, она потянула корабль вверх и прочь от мира Солнца.
— Пойдем посмотрим на меньшие шары, — сказала она Суре.
Под разрушенной атмосферой Сатурна зашевелились древние защитные системы.
Эрвал подвела корабль к ближайшему из шаров. Вскоре маленький мир заполнил всю панель; от полюса до полюса он был инкрустирован деталями, так что его поверхность напомнила Эрвал тонкую работу из кожи — или, возможно, коровье дерево, заросшее лишайником и мхом. Она расправила крылья и подлетела вплотную к поверхности: миниатюрный пейзаж с волнующей скоростью пронесся под ее носом.
Сура по-детски захлопала в ладоши.
Эрвал изучала панель. Теперь она увидела, что поверхность покрыта зданиями: все они были размером примерно с Восьмую комнату, но имели любую форму, какую только могла вообразить Эрвал — купола, кубы, пирамиды, цилиндры и шпили, — а также чашеобразные амфитеатры, открытые небу. Дуги и петли тросов, прикрепленные к зданиям, покрывали ландшафт, связывая его воедино, как какой-то огромный гобелен.
