Сын — мертв. Она — никому не нужна, даже остальным детям. Жизнь закончена, остается только доживать. И кто в этом виноват?
Разумеется, королева Мария.
А кто еще? Вот просто — кто?!
Нет у нас других виноватых! Если бы Мария не вмешивалась, а лучше вообще померла, или... или все равно померла, все бы у Ирены сложилось иначе! А Мария жива.
А Илес мертв.
И так несправедливо, что дочь Марии, мерзкая белобрысая девчонка, еще жива!
Что ж!
Ирена сравняет счет, а там будь, что будет!
* * *
Отряд охотников шел по пятам врага.
Вот-вот они уже их должны настичь! Может, еще день, и догонят!
Что потом?
А что делают с шагренцами? Лучший охотничий рецепт — руки-ноги перебить и в лесу бросить. Да еще можно в живот ранить, чтобы сразу не подохли. Картен — рекомендует.
Жестокость?
А вот когда вашу семью вырежут просто за то, что они картенцы, тогда и поговорим. Может быть. Если вы этих тварей зубами рвать не пойдете.
Собаки рвались с поводков. Вот, пара холмов... Рэну Тори просто не повезло. Ловушка-то была насторожена грамотно, и долинка снаряжена по всем правилам военного искусства, там много и не требовалось. Колышков нарезать острых, да в землю воткнуть — смешно? А ведь они подошву сапога пробьют, и идти такой человек не сможет, и рана воспалится. Проще сразу убить, чем мучиться.
Самую обычную веревку натянуть?
Вроде и ерунда, а опять же... минута выигрыша, хоть пара секунд, уже много в бою.
Только вот охотники почему-то решили не идти прямо. Что уж там сработало у их главного? Что не сработало?
Кто бы сказал шагренцам, что собака помогла? Ветер дунул, и главный охотник, который собаку чуть не на руках вырастил, понял — что-то неладно. Что?
Засада?
Враг рядом?
Только он повел своих людей не через долинку, а налево, на холм, где сидели шестеро шагренцев.
Еще трое — справа на холме, там не так удобно. И что было делать?
Завязался бой.
Уже без засады, когда шагренцы в упор разрядили арбалеты, а потом взялись за клинки. Только вот и охотники были не лыком шиты, и драться они привыкли. Пусть не с человеком, со зверем, так ведь в лесу свои хитрости есть, так что примерно шансы равны.
Рэн взвыл от ярости.
— Вниз! На помощь!!!
Ага, вниз!
Через долинку, в которой он и сам не все ловушки знает! Давай-давай, врагу радости будет! Шестерых убили, трое сами себя искалечили! Надо спускаться с другой стороны и холм обходить, а это время, время...
А бой уже начался, и его люди убивают врага. Только вот и сами падают, вот Ли... их семьи живут по соседству.
Вот Фуши, один из лучших скалолазов Шагрена.
Вот Киро...
Рэн знал каждого.
И каждому он закрывал глаза. Сам.
Они не успели вовремя.
Это не баллада, не песня, здесь длинного боя не будет. Охотник с волком не дуэли устраивает, он просто убивает. А для картенцев шагренцы ничем от волков не отличались.
Разве что двуногие?
Ну и что?
Рэн не успел.
Когда они добежали до места, откуда можно было стрелять, на поляне уже лежали тела всех шести шагренцев. Жизнями поплатились и девять картенцев, все же Чернозубые — это воины. Но...
В лесу они воевать не умели, этим все сказано. А еще картенцев было больше. Да и собаки кидались на врагов. Конечно, собаку ты убьешь, но ее хозяин получает время взмахнуть ножом, и от него уже не отобьешься...
Глядя в спины оставшихся врагов, Рэн смог сказать только одно слово.
— ОГОНЬ!
Три выстрела сразу же положили трех человек. Перезарядка — и еще один выстрел. И рукопашная.
Тут уж не сплоховали шагренцы, да и что там — втроем двух человек добить.
Потом...
Потом они добивали раненых.
Потом они кое-как копали яму и хоронили своих.
Потом они сидели у костра, и думали, что путешествие продолжается, но смогут ли они выполнить задание Божественного Императора?
Если нет, то и жить им незачем.
Им оставалось только идти вперед. Втроем. По ненавидящей шагренцев стране. И что-то еще будет впереди?
Рэн не знал. Он просто выполнял задание.
* * *
Мария и Анна сидели в саду.
Анна играла с котенком, который прибежал с кухни. Мария дала ей ленту, и девочка с пушистым зверьком отлично проводили время вместе.
Котенок охотился, Анна удирала.
Мария следила за ними, довольная и счастливая, потому и не сразу заметила эрру Ирену.
Вид у эрры был жутковатый.
— ТЫ!!!
Эрра Розабелла поступила умнее всех. Она завизжала — и помчалась куда-то, призывая помощь. А чего ждать, ясно же все! Когда у человека такой вид... да, и еще нож в руке, явно же Ирена сюда не колбасу резать пришла?
Анна остолбенела.
Не было в ее жизни таких ситуаций, вот она и стояла, словно столбик, и глазами хлопала.
Ирена уже видела, КАК это будет. Вот она делает всего три шага — и нож полосует по белому платью девочки. И на нем появляется алое пятно... она ударит в живот, чтобы точно насмерть. А потом можно и за королеву взяться...
Если Илеса нет, то и эти... жить не будут!
Один шаг она таки сделала. А потом...
Анна, широко раскрыв глаза и рот, наблюдала, как ее мать срывается с места. Срывается, и уже в движении словно размывается ее тело, искажаются контуры, и на песок дорожки падает громадная змея. С грозным шипением удирает в кусты котенок.
А змея не останавливается, она просто продолжает свое движение, к Ирене, все быстрее, и обвивает ее, словно столб.
И вонзает зубы ей в шею.
Эрра даже защищаться не может, она видит то же самое, она просто остолбенела от ужаса. А змея впивается ей в горло длинным клыками.
Эрра медленно оседает на землю, и змея соскальзывает с нее, как чудовищная лента, отползает на несколько метров — и вот, с песка поднимается уже ее величество, отряхивает платье, кидается к Анне...
Для девочки это оказалось слишком большим потрясением. Анна упала в обморок.
Она не почувствовала, как мамины руки подхватили ее.
Она не видела, как бежали гвардейцы, не слышала, как кричала эрра Розабелла. Впрочем, она и агонии Ирены не видела. Оно и к лучшему, человек, который умирает от змеиного укуса — зрелище неаппетитное.
Мария очень перепугалась за дочь, она впилась женщине в сонную артерию.
Змеиные инстинкты подсказали.
Если змея кусает в руку или ногу, у человека еще есть и шанс, и время. Там можно отсосать яд, там можно не дать ему распространиться, а вот если шея, лицо...
Только сыворотка и мгновенно. Иначе — все. *
*— змея может укусить, не впрыскивая яд, но надеяться на змеиное милосердие не слишком разумно. Прим. авт.
Так что Ирена корчилась на дорожке.
Багрово-синюшное лицо, судороги...
На человека это даже похоже не было уже... разве что из жалости добить...
— Что тут происходит?!
Иоанн тоже прибежал на шум и крики. Мария посмотрела на супруга — и передала ему дочь.
— Не знаю, что с вашей любовницей, дорогой супруг. Но она сюда явно не просто так с ножом пришла.
— Ааааа?
— И кажется, у нее сердечный приступ. Не знаю. Помогите мне отнести дочь в спальню, девочка перепугалась.
Иоанн кивнул.
Каким бы он паршивым мужем ни был, но дочь-то родная! А Мария ее и правда не донесет. Так что его королевское величество поудобнее перехватил девочку и отправился в спальню. Мария за ним, ребенка надо бы переодеть, посидеть с ней... еще вопрос, как это объяснять?
Да чего там!
Показалось!
С перепугу и гадюки кажутся, и крокодилы летучие, точно-точно. А что касается эрры Ирены... если кто видел след от змеиного укуса — там две небольших точки! Это ж не акула, она кусок мяса не вырвет. Вот Мария такие и оставила.
А там все еще багровое, синюшное, яд гюрзы — он же кровь разрушает... если эти следы найдут, Мария очень удивится.
В Англии времен мистера Холмса не нашли, а тут здрасте-нате? Не верю!*
*— Мария опять намекает на рассказ 'Пестрая лента', прим. авт.
Так что она ничего не опасалась, кроме слов девочки. А это еще успеется...
* * *
Иоанн честь честью донес дочь до спальни, устроил в кровати и вызвал лекаря.
Тот прискакал, и предложил напоить девочку снотворным.
Обычно Мария не одобряла подобные вещи, но сейчас... может, и стоит так сделать. Чтобы мозг был чуточку расфокусирован, чтобы вранье легче прошло. Ну и конечно, пусть малышка поспит...
Так что девочке выделили несколько капель успокоительного, и Мария бережно укрыла ее одеялом.
— Вот так. Я с ней посижу.
— Пусть фрейлины посидят, — попросил Иоанн.
— У меня их нет, — парировала Мария. — Со мной остались только две моих дамы, остальные переметнулись к Диане. Я ребенка абы кому не доверю!
— Ваше величество!
Отец Роман прибыл как нельзя более кстати. Иоанн уже собирался поругаться.
— С ним ты девчонку оставишь?
Мария подумала пару минут.
— Если ненадолго...
— Часа на два-три.
— Зачем?
— Провести дознание...
Мария закатила глаза.
Дознание ему. Ага, видно! Она просто взяла бывшего мужа за руку, и повела в соседние покои.
— Идем, Иоанн.
Король шел за ней, словно так и надо.
— Мария?
— Садись. Теперь пей и закусывай. Тарталетки я тоже сама делала.
Иоанн хлопнул стакан крепкого вина и зажевал бутерброд. Мария последовала его примеру.
Вот вроде и ничего было, а теперь заколотило...
— Вкусно.
— Успокаивайся. Все живы, все целы, а Ирена, наверное, была полубезумна от горя. Сына потерять... вот и не выдержало сердце.
Иоанн кивнул.
— Я бы тоже... ох, Мария!
Его величество поднялся из кресла, и сгреб супругу в охапку. Прижал к себе.
— Мара моя...
Такой вот выверт сознания.
Травить — да! Отправить в монастырь, развестись, но не убить же!
Мария же...
Ей не нравился этот мужчина. Она бы к нему и щипцами не прикоснулась. Но...
У тела тоже есть память. И для этого тела Иоанн был единственным мужчиной. А еще, превращение в змею не прошло даром.
Превращение, бой, в кровь выплеснулось жуткое количество гормонов. И сейчас они властно требовали выхода. Да еще стопка алкоголя наложилась...
Мария и сама не поняла, как они оказались на полу, в голом виде, в такой позе, что даже порнороман покраснел бы. Но — вот. И сплелись два тела, то ли в любовной, то ли в смертельной схватке, и криков было столько, что их даже стены не сдержали, и было им обоим хорошо. Яростным взрывом радости — ЖИВЫ!!!
В себя она пришла намного позже, на куче одежды, и с одним вопросом в голове:
Вот... что я наделала, а?
Других цензурных слов у нее просто не было.
Мария смотрела на довольного жизнью Иоанна, на засос на своем бедре, на сброшенную одежду, и понимала, что это залет.
Господи, только бы не в буквальном смысле слова!
