План Дензела имеет смысл, но выдвигаться к горе нужно сразу — небо на востоке опять затягивает облаками. Дождь может и не пойдет, но видимость упадет однозначно.
Южные предгорья хребта Кхам.
Конец сухого сезона.
Поспать удалось часа два.
Ошо, заботливо оставленный охранять меня от местных неприятностей, решил, что хватит мне уже занимать самый козырный спальник. Ему — Ошо, этот спальник значительно нужнее.
Он тут местный!
А я так — лимита заезжая.
Разбуженный наглой усатой мордой, заснуть больше не смог.
Разогнал сон и хорош. Я "Татре" обещал масла свеженького долить. И вообще нужно заняться машиной.
Так в делах праведных и провожу остаток вечера. Дрова для костра, обслуживание машины, ставшая уже ритуальной ежедневная чистка оружия.
Ужин хорошо бы сварганить. Но как назло вся живность исчезла, а вариант варки пустой крупы оставим на крайний случай. Ушедшие в разведку добытчики наверняка что-нибудь подстрелят.
Как я не старался высмотреть возвращающихся разведчиков, их появление опять произошло совершенно неожиданно.
Десять минут назад с крыши грузовика в бинокль осматривал местность, не было никого.
Ан, нет.
— Уип-уип, — бросила наглая усатая морда в мой адрес и резво поскакала в сторону идущих по берегу реки хозяев.
— Есть новости?
— Есть. Река делает петлю и за горой опять течет на юг, — девушка устало села на валун.
— А дичь где, ужинать что будем?
— Нет дичи, грызуны одни. Антилопы как сквозь землю провалились.
— Понятно. А стреляли в кого?
— Стреляли?
— СТРЕЛЯЛИ???!!!
Две пары глаз, вдруг ставшие очень внимательными, сверлят меня рентгеном.
— Ну да, часа два назад одиночный выстрел был. На пределе слышимости почти. Ошо тоже слышал, — зверек действительно беспокоился.
— С какой стороны, — от усталости не осталось и следа, Грета вновь сжата, как пружина.
— С юга, точнее не скажу.
— Русский, ты огонь не разводил?
— Малыш, ты кострище видишь?
Парень смутился и отрицательно покачал головой.
— А кто тут вообще может быть?
— Никого тут быть не может, от слова совсем. Тут поселений два всего. База на первом притоке Рейна с которой ты выезжал и пост Найджела.
— Пост Найджела, это то место, куда мы едем?
— Да. Других поселков на этом берегу Рейна поблизости нет, — поблизости, это километров триста, — А если что-то новое и появилось, то оно на берегу будет. Но никак не в глубине буша.
— Геологи или еще какие научники?
— Русский, на небо посмотри. Тучи видишь? Это дождик собирается. Все экспедиции давно по базам сидят.
— Значит, тут окопались те, кому жизненно важно забраться подальше в глушь. И ничего хорошего от них ожидать не приходится. Что завтра делаем? Рвем когти на юг с перспективой нарваться на неприятности? Причем нарваться не на наших условиях. Или осматриваемся на местности?
— Осматриваемся, — девушка отлипает от камня и, на ходу стягивая одежду, направляется к реке.
— Кто ездит вслепую, редко доезжает, — Дензел уже грызет полоску вяленого мяса. Собственно у нас из припасов больше ничего и не осталось.
Страшновато, но нервишки будоражит поганенькая мыслишка о возможном хабаре.
— Осматриваемся, так осматриваемся. На разведку все равно вам идти. Моя вахта последняя, разбудите.
Снова тянется бесконечно длинный день.
Машину я перегнал и спрятал в тени между скалами.
Всю машину осмотрел по второму кругу, оружие почистил, плотную — на полтора часа зарядку сделал. Чем бы еще себя занять?
С к у ч н о.
А ведь еще даже не полдень.
— Русский, заводи, едем.
Как же вы мне дороги! С этими появлениями из ниоткуда. Чингачгуки хреновы!
Грета уже заняла место в кабине и нетерпеливо барабанит пальцами по металлу двери.
Судя по отсутствию Дензела и Ошо, поедем мы не совсем туда, куда планировали вчера.
— Плохих парней нашли?
— Нашли. И не только их. Непонятно там все. Сам посмотришь, а потом будем думать, что со всем этим делать.
Место, для скрытого от посторонних глаз поселения, выбрано идеально.
Не знаю, какого происхождения этот кратер, возможно, тектонического или эрозионного, а может быть, здесь воткнулся в грунт небольшой метеорит, не берусь судить — не специалист.
Полукилометровый кратер, окаймленный по периметру скальной грядой высотой с пятиэтажку. Наружные склоны скальной гряды покатые, поросшие зарослями чахлых колючих кустарников. Внутренние — почти отвесные. Хотя мест для спуска хватает. С востока скалы чуть выше, с юга в линии скал зияет расщелина прохода. Солидный такой проход, не меньше полусотни метров шириной. Примерно треть кратера занимает зеркало озера.
— Как мыслишь, глубокое озеро?
— Да, на цвет воды посмотри, — облюбовав глубокую тень справа от меня, девушка достала небольшой обрезиненный бинокль.
Ну да, цвет воды. Можно подумать, мне это о чем-то говорит.
К востоку от озера до стены кратера тянутся неровные кляксы полей. А прямо под нами, в сотне метров от склона, ютится крохотное поселение, здорово смахивающее на заброшенные декорации к "Безумному Максу".
— Поля странные.
В это время года обычно урожай уже убран и поле ждет, когда его перепашут по окончании сезона дождей. Или ждет небесной влаги и рисовой рассады. А тут вроде что-то посажено, но с уборкой местные аграрии отчего-то не торопятся.
— Я тоже заметила.
— Что посажено, кстати?
— Сорго, маис и, не знаю, что-то еще на дальнем поле, бобы похоже.
С полями понятно, перейдем к аграриям.
В земле ковыряется дюжина человек, четверо мужчин, семь женщин и трое детей. Причем самому младшему не больше семи-восьми лет. Все одеты в такое рванье, что его даже лохмотьями назвать нельзя.
На двух женщинах лишь короткие куски ткани, имитирующие юбки. Грудь неприкрыта, от слова совсем. Вот только нет в этом ни капли эротизма.
Сельхозинвентарь аграриев наводит на мысли о падении местной общины глубоко в пропасть начала железного века. Убогие тяпки, явно самодельные лопаты, разваливающиеся корзины.
Все бы ничего, если бы аграрии были с черным цветом кожи. Ан нет, все как один белые. Некоторые так вообще с истинно арийскими профилями.
Между полями и поселком на паре вкопанных в землю столбов растянуто густо облепленное насекомыми человеческое тело.
С выдумкой растянуто — головой вниз.
Мощнейший воспитательный фактор и рычаг поднятия производительности труда пеонов.
Плантаторы тоже имелись в наличии, куда же без них.
За бледнолицыми пеонами присматривал худощавый негр с ржавым "калашом" за спиной и такой же жилистый негритёнок с длинной оструганной палкой, которую он не стеснялся пускать в ход при любой возможности. Причем с одинаковым рвением и нескрываемым удовольствием охаживал дрыном и мужчин, и женщин, и детей.
А что у нас в поселке?
Пара изрядно ржавых морских контейнеров, остов буровой установки, огромный армейский кунг на базе полноприводного грузовика. Судя по лохмотьям колес, грузовик больше не ездок и сейчас приспособлен под жилье.
На грязном топчане, в тени кунга, крепким негритянским сном отбился раздетый по пояс молодой негрила.
Из-за кунга торчит некогда добротный кемпер, на базе автомобиля повышенной проходимости. Есть там колеса или нет, мне не видно, да это и неважно. Целых стекол тоже не видно, проемы закрыты грубыми деревянными щитами.
Еще дальше разбиты две то ли палатки, то ли шатра.
Возле палаток суетятся темнокожие женщины в цветастых одеждах и еще один подросток.
За палатками торчат кабины еще двух машин.
— Сколько тут латифундистов?
— Четверо мужчин, семь женщин, два подростка, — судя по тону, всё перечисленное Гретой уже списано в утиль.
— А белых пеонов?
— Словечки у тебя. Все белые на поле.
— Думаешь? А кому тогда воду понесли?
— Не знаю, там перекрытые деревянной решёткой ямы в земле. Но ты прав, вероятно, там еще кто-то из белых.
— Скорее всего. Так, я вижу двух негров. Где остальные?
Хотя, с неграми я, пожалуй, погорячился. Чернокожие больше смахивают на очень черных арабов.
— У них пост оборудован с южной стороны около прохода. Один негр там, а где еще один не знаю. Но он тут где-то, если бы кто-то покинул лагерь, брат предупредил бы.
— Дензел за постом наблюдает?
— Угу, для порядка. Часовой у них спит на посту.
— Негры, что с них взять? Н-да, а разостарались-то (немного экспрессивно, но пока оставлю фразу) как, как будто тут не две дюжины человек, а две сотни.
— Негры, — констатирует очевидное Грета.
До вечера наблюдём за немудреным распорядком дня латифундии.
С закатом рабовладельцы погнали свое движимое имущество в один из морских контейнеров.
Подростки-негритята отделили от вереницы рабов молодую женщину и, прихватив ее за волосы, потащили в сторону.
Под одобрительные комментарии бородатого негра, подрастающее поколение плантаторов не мене получаса проделывало с жертвой очень неконвенционные вещи.
Бородатому, по всему, тоже дико хотелось принять участие в этом празднике жизни, но тетки у шатров внимательно следили за его моральным обликом.
От прохода в скалах появилась пара негров, нагруженных вязанками хвороста. Один негрила вооружён АК, второй — старой болтовой винтовкой. Наверняка не скажу, на мой взгляд, это английский "Ли-Энфилд", широкому кругу российской общественности более известный как "Бур".
"Бур" — это очень годно. Почему годно? Да потому, что там такой же патрон, как и в доставшемся мне "Брене". Висящий на поясе негра патронташ вселяет надежду, что он не совсем пустой.
Закончив развлекаться, бородатый негр и подростки загнали широко расставляющую ноги рабыню в контейнер-тюрягу и присоединились к общей куче. После тяжелого трудового дня плантаторы собирались отужинать.
Под прием пищи у негров оборудован перекрытый тростниковой крышей помост с низеньким столом.
При подробном рассмотрении помост оказался снятым с колес стареньким, двухосным прицепом. Из снятых с прицепа бортов сколотили низенький, не выше полуметра, стол. По углам вкопали четыре кривых жердины и закрепили к ним что-то вроде навеса от солнца.
Как это чудо инженерной мысли до сих пор не обрушилось на кучерявые негритянские головы, непонятно, но негров, похоже, это ничуть не смущает.
Из лагеря потянуло запахом вареного мяса и каких-то незнакомых специй.
Мысленно пожелав неграм приятного аппетита, на мягких лапах покидаю свою позицию.
Больше тут смотреть не на что.
— Какие будут мнения? — прихватив полоску набившего оскомину вяленого мяса, открываю ночное заседание революционного комитета.
Почему революционного?
Ну, а как еще назвать людей, собирающихся свергнуть рабовладельцев одной отдельно взятой латифундии?
Сбиваясь с мысли, Дензел вываливает ворох довольно противоречивой информации пополам со своими домыслами. Причем в домыслах запредельное количество нестыковок.
Грета пока отмалчивается, она вообще очень умная и осторожная в суждениях.
Нет, так дело не пойдет.
— Значит так! Я говорю, вы слушаете и поправляете, если я не прав.
Брат и сестра кивают.
— Изначально в кратере был экспедиционный лагерь, скорее всего, Ордена. Отсюда морские контейнеры, остатки буровой и, возможно, что-то еще из техники. Выполнив исследовательские задачи, экспедиция ушла на новую базу, а неисправную технику и часть имущества просто бросили, так как вывозить ее дороже, чем новое по реке завезти, — не услышав возражений, продолжаю. — Негры, скорее всего, промышляли разбоем на западных маршрутах. Там наловили белых рабов и обросли кой-какой техникой. Видимо там же неграм попался кто-то из исследователей, сливший информацию об этом месте. Складно?
— Складно, — соглашается Дензел.
— Тогда продолжаю. Здесь у банды оборудовано что-то вроде базового лагеря. Как конкретно банда переправилась через Рейн, не представляю. Но вариантов просматривается масса. Теперь по нестыковкам. Я думаю, в лагере сейчас только часть банды, причем наименее боеспособная. А человек восемь-десять, скорее всего, ушло на промысел. Причем ушло давно.
— Почему?
— Что почему?
— Почему давно ушло? — интересуется Грета.
— Следопыты тут, конечно, вы. Но я даже колеи в траве не заметил, а значит, не ездили тут давно. Дензел, с южной стороны видна колея?
— Видна, но по ней ездили действительно давно.
— А значит, у ушедшей части банды как минимум проблемы с транспортом, как максимум они нарвались на кого-то, кто им не по зубам, и уже кормят червей. В любом случае предлагаю исходить из того, что до утра они не появятся.
— До утра точно не появятся, — фыркнув, констатирует очевидное Дензел.
— Теперь давайте решать, что будем со всем этим делать. Вариант проехать мимо, я так понял, не рассматривается?
— Минимум шесть бандитских голов можно Ордену предъявить, оружие трофейное, что-то из техники у них должно быть на ходу и хабар негры сладкий награбили. Сам прикинь, сколько у них белых рабов, не пустые же они ехали, — слегка распылился Дензел.
Вот так вот, по-простому, двух своих ровесников парень записал в "бандитские головы". Все — для него это больше не люди, а полновесные орденские экю.
Впрочем, я уже отучился от рефлексий по этому поводу.
— За освобожденных белых можно что-то с Ордена поиметь?
— Исключительно неприятности, зачем Ордену этот головняк.
— Понятно, — вполне в духе Ордена, кошка бросила котят.... — Что у них по оружию?
— Я видел два "АК", винтовку и охотничью двустволку, — делится наблюдениями Дензел.
— Я видела еще один "АК" у негритянок и обрез у младших негров, — добавляет Грета.
— Значит, исходим из того, что нам придется иметь дело не менее чем с десятью вооруженными бойцами.
Мои попутчики синхронно хмыкнули, оценивая качества негров как бойцов. Судя по состоянию оружия и организации караульной службы, они абсолютно правы.
Но.
— Какими бы раздолбаями негры не были, это никак не страхует нас от шальной пули или незамеченного стрелка, где-нибудь в глубине шатра. Ради ржавого автомата я своей шкурой рисковать не намерен.
Молчат, прониклись или делают вид, что прониклись.
— Лично я перепахал бы лагерь из двух пулеметов и закрыл вопрос.
— Смысл? — подала голос девушка. — Все равно придется спускаться, зачищать лагерь с, как ты любишь говорить, совершенно не иллюзорными шансами отхватить пулю от подранка. Дождемся, когда они на завтрак соберутся, и всю кучу перестреляем с трех сторон. Скрыться там негде.
— Всех только не кончайте сразу. Оставьте пару человек для вдумчивой беседы.
— А что ты у них хочешь узнать?
— Например, где остальная часть банды и где спрятан хабар. Барахла и техники здесь явно меньше, чем должно быть у переселенцев. Значит, остальное либо спрятали, либо продали. Вот мне интересно, где спрятали и кому продали.
— Хочешь наведаться к покупателям?
— Упаси боже, я человек тихий — семейный. Но я знаю, кто может захотеть.
